В познания экс-императора входило фортификационное искусство, которое предполагало умение читать чертежи, и он обратил внимание на правки, внесенные от руки в план одной из угловых комнат дворца. В нижнем левом углу чертежа была сноска на немецком языке, который государь знал великолепно. Из документа сего следовало наличие во дворце тайного хода, ведущего за пределы садовой ограды. Ход этот видимо был сделан по личному указанию деда Николая Александровича, Александра Второго, который, как известно, претерпел множество покушений на свою жизнь и в конце концов все-таки не уберегся и был убит бомбистом-народовольцем Игнатием Гриневицким.
Встретившись после обеда с Чемодуровым, Николай Александрович посвятил его в этот секрет и просил осторожно и тайно проверить, существует ли ход ныне. Какова же была его радость, когда на следующий день Чемодуров сообщил, что ход и сейчас есть. Начинается он с потайной дверцы за гобеленом в угловой комнате, находится в надлежащем состоянии и ведет в купу густо разросшихся кустов бузины за оградой сада, откуда незамеченными можно выйти на проселочную дорогу, вполне доступную для автомобиля.
Вечером, уединившись с Александрой Федоровной, Николай Александрович поделился с ней радостью. Та даже всплакнула немножко от облегчения, как будто тяжкий груз с плеч упал. Помечтав немного о том, как из Швеции можно будет снестись с кузеном, королем Великобритании Георгом Пятым, Александра Федоровна осторожно заметила, что следовало бы, однако, подумать и о других возможностях на случай, если этот план не удастся. То, что она предложила, сначала ошеломило Николая Александровича, но по некоторому размышлению он согласился, что, в крайнем случае, и этот вариант можно будет использовать. Александра Федоровна предложила подменить детей. Двоюродная сестра ее близкой подруги фрейлины Вырубовой, Натали Нарочицкая патронировала приют для сирот. Можно было попытаться найти там похожих детей, подготовить их в определенной степени, провести ходом во дворец. Больше всего это, конечно, подходило для младших Анастасии и Алексея, но в приюте были и двадцатилетние девушки, помогавшие воспитателям. Подмена помогла бы скрыться детям в Петрограде у верных людей. Это требовало не так уж много времени. Вряд ли в течение дня охрана разберется, что осуществлена подмена. А подменным детям это ничем особым не грозит, можно даже, если дело не откроется, на следующий день увести их обратно. Решили готовить и этот вариант, стараясь вовлечь в него как можно меньше людей для сохранения секретности.
Личные драгоценности членов царской семьи находились при них. Кроме того, у Николая Александровича было некоторое количество золотых монет, состоящее в основном из пробных образцов петербургского монетного двора. Решено было часть драгоценностей и монет, разбив на две партии, передать двум надежным людям в Петербурге. Через парикмахера Дмитриева, который часто бывал в Царском селе, передана была родственнику камердинера Чемодурова записка, спрятанная парикмахером в бигуди, поскольку выходящая из дворца прислуга подвергалась обыску. Вечером того же дня через потайной ход Чемодуров вынес два свертка. Один был передан Нарочицкой и кроме шкатулки с драгоценностями содержал письмо с просьбой о помощи и подробными инструкциями по дальнейшим действиям. А второй сверток предназначался фрейлине Надин Азаровой, пассии Великого князя Михаила Александровича, и содержал также просьбу о сохранении шкатулки для того, кто придет и скажет условленный пароль.
Через короткое время были получены подтверждения о получении посылок и о начале подготовки к подмене. Все шло хорошо, и определили даже дату к осуществлению плана побега всей семьи, но вдруг все минные катера испытательной станции отправились в море на отражение германской эскадры. В ходе боя зять Чемодурова, капитан второго ранга Гартунг геройски погиб вместе с катером от прямого попадания снаряда с вражеского миноносца. Через минуту пошел на дно и германец, пораженный торпедой, пущенной с катера до его гибели.
Начали искать другое судно, но вдруг был объявлен срочный отъезд. Тридцатого июля в Александровском дворце отец Гермоген отслужил два молебна, – один по случаю дня рождения Алексея Николаевича, а второй – на облегчение пути. В ночь же на первое августа во дворец прибыли Председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский и Великий Князь Михаил Александрович. Перед отъездом Великий Князь сумел передать записку Николаю Александровичу.
Снедаемые печалью и разочарованием царственные супруги торопливо прочли записку от Нарочицкой. Она писала, что в связи с ускорившимися обстоятельствами дела у нее готова лишь одна девочка, ровесница Анастасии, и что, зная о скором отъезде, они подъедут сегодня и будут ждать около двух пополуночи близ тайного хода. Надобно было решаться. После короткого разговора с мужем Александра Федоровна прошла в спальню младших дочерей, разбудила Анастасию, наспех одела ее, обняла, перекрестила и передала в руки камердинера Чемодурова. Через четверть часа Чемодуров вернулся, держа за руку, одетую в простое платье испуганную девочку лет пятнадцати-шестнадцати, которая и впрямь напоминала Анастасию. Александра Федоровна приняла ее ласково, тотчас же уложила в постель Анастасии и чтобы исключить утром вопросы другой дочери, Марии, спавшей в этой же комнате, легла вместе с девочкой.
Рано утром первого августа их разбудили, и царская семья отправилась в свой крестный путь. Перемену в поведении младшей из сестер объяснили тяготами пути, слуги сохраняли молчание, охрана так ни о чем и не догадалась. Лишь Джемми, маленькая собачка, любимица Анастасии долго не могла привыкнуть к новой хозяйке, но длинная дорога сдружила их. А в последний миг, миг сплошного отчаяния и смертной тоски, когда Николай Александрович понял, что все они, в том числе и дети, сейчас будут убиты, одна только светлая мысль мелькнула у него: – Хоть Настеньку миновала чаша сия!
Глава 7
1994 год, Москва, 12 июля, вторник
– Мусатов, на выезд, на Новослободской улице предположительно труп, – услышал в трубке голос дежурного по отделению старший лейтенант Михаил Мусатов.
– Юра, побойся бога, у нас дежурство заканчивается. Ну что он полчаса не подождет, сбежит? Придет смена, и так сказать, со свежими силами…
– Некому будет, Миша, некому. На Селезневке нападение на обменник, двое убитых, уже звонили сверху, сейчас там такой кипеж, всех свободных посылают округу отрабатывать. Я позвонил Иванову, участковому тамошнему, он через двадцать минут будет вас ждать на месте. Да, возьми с собой стажера из училища МВД, Валеру Кузина, пусть опыта набирается, он тебе хоть протоколы писать поможет и фото сделает, если понадобится, все равно кроме медэксперта никого больше нет.
– А чего ты говоришь, что предположительно труп?
– Да, понимаешь, диспетчер говорит, что звонок какой-то странный был – под чугунной бабой труп лежит.
– Ну, ни хрена себе извращенцы пошли. Ладно, едем.
Милицейский уазик, лавируя между кучами строительного мусора, медленно вкатился во двор сносимого дома. Участкового Мусатов увидел сразу. Громадный, сутулый, в куртке, несмотря на жару, застегнутой на все пуговицы, он стоял с тремя мужиками, видимо строителями, возле лежавшего на боку автокрана и вытирал платком вспотевшую лысину, держа в другой руке фуражку. Строители что-то ему доказывали, сильно размахивая руками.
Увидев уазик, участковый спрятал платок в карман, надел фуражку и направился к машине.
– Здравствуйте, Анатолий Семенович, – поздоровался с участковым Мусатов.
Участковый не спеша, обстоятельно поздоровался за руку с Мусатовым, медэкспертом Владимиром Лукичом, водителем – срочником и стажером Валерой.
– Ну что, есть труп-то или убежал уже, – невесело пошутил Мусатов.
– Да тут какая-то непонятная история. Вон мужики стоят с прорабом, они дом сносить должны. Вчера ушли за получкой, кран включенным оставили, аккумулятор у них сдох, побоялись, что не заведут. Приходят, кран на боку, кто-то без них решил побаловаться, стену проломил, ну и кран не удержал. А так никого не видно. Но, понимаешь, какое дело. Тут три бомжа жили, я их до поры не трогал, паспорта у двоих забрал и предупредил, чтобы на участке тихо было. Все равно, не они, так другие заселятся. А эти вроде тихие были. Сказал, что когда сматывать будут, паспорта верну, но после этого, чтобы на глаза не попадались. И вот вчера двое пришли, сказали, что уезжают, а третий вроде как за билетами уехал. Ну, я паспорта и отдал, старый дурак. Не сообразил задержать их, да проверить в чем дело, уж больно они взмыленные были. Да у меня видишь, жена в больнице, я как раз к ней пойти собирался. А они мне клятвенно пообещали, что точно уматывают, я и отпустил.
Ну, ладно, – сказал Мусатов, – где они, говорите, квартировали?
– Да, вон как раз в той квартире, где пролом.
– Значит и баба там?
– Какая баба?
– Да, шар чугунный, наверное. Мы его бабой зовем. Хотя она могла улететь, хрен знает куда, – вмешался в разговор прораб.
– Из ваших внутрь никто не лазил?
– Да зачем нам. Сейчас надо кран ставить, после обеда обещали на пару часов другой подогнать, чтобы этот поднять.
– Хорошо, ты и ты, – указал Мусатов на двух других строителей, – будете понятыми, если понадобится. Вперед меня никому не лезть. Пошли, посмотрим, можно ли внутрь попасть.
Подойдя к дверям подъезда, он понял, что тут вряд ли получится пройти. Всей гурьбой они направились от окна к окну. У третьего по счету Мусатов остановился.
– Стоп, мужики. Валера, что видишь?
– Ну, что? Окно, завалено все внутри.
– Ты на подоконник посмотри.
– А чего, подоконник как подоконник, грязный.
– Грязный… После того как стена рухнула, что было?
– Кирпичи, обломки всякие.
– Пыль была, пыль! Правильно, прораб?
– Ну да, когда баба по стенке даст, весь дом в туче пыли. Если ветер на кран, просто беда.
– А кран повалился после удара. Дальше пыль осела. И на всех плоскостях она должна осесть ровным слоем, – поучительным тоном сказал Мусатов, направляя свое высказывание в сторону стажера.
– Точно, – подхватил Валера, – а на этом подоконнике пыль вроде как кто-то вытирал. Значит, через окно лазили. Может отпечатки снять, у меня набор с собой?
– Да нет, здесь вряд ли что будет, краска почти сошла, голые доски. Дай-ка я залезу, посмотрю что внутри.
Мусатов подпрыгнул, опираясь руками на подоконник, закинул на него одну ногу и спрыгнул внутрь. Через несколько минут он показался в окне.
– Здесь он, голубчик. Прораб, дом-то не упадет, пока мы тут возимся?
– Да, вроде не должен, они похоже раз только и стукнули, а дом крепкий.
– Ну, тогда, Валера, давай сюда, поможешь. А вы все пока подождите.
Мусатов со стажером через шалаш пробрались в уцелевшую часть комнаты. Там уже ощутимо пованивало. Над трупом кружилось облако мух.
– Ну, что, стажер, завтрак на пол не выложишь?
– Нет, товарищ старший лейтенант, и не надейтесь.
– Ладно, тогда посмотрим, что скажешь. Стой тут и осмотрись. Что видишь?
– Мужика придавило, несчастный случай.
– Торопишься, стажер, торопишься. Ты видишь, где шар лежит? Ну, придавило бы ему ноги, от этого такой битюг навряд ли помер бы. Ладно, давай сначала фотографии сделай, запиши, как лежит, во что одет. Протокол на улице напишем. А я пока вещдоки соберу.
Мусатов подождал, пока стажер сделал несколько фотографий, сам он аккуратно подобрал с пола валявшиеся там белые листы и папку, положил их в пластиковый пакет. Перед одним листом, на котором лежала тонкая черная пластинка, он остановился, задумался и осторожно положил пластинку в отдельный пакет.
Пробравшись к окну, он крикнул – Мужики, давайте по одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Встретившись после обеда с Чемодуровым, Николай Александрович посвятил его в этот секрет и просил осторожно и тайно проверить, существует ли ход ныне. Какова же была его радость, когда на следующий день Чемодуров сообщил, что ход и сейчас есть. Начинается он с потайной дверцы за гобеленом в угловой комнате, находится в надлежащем состоянии и ведет в купу густо разросшихся кустов бузины за оградой сада, откуда незамеченными можно выйти на проселочную дорогу, вполне доступную для автомобиля.
Вечером, уединившись с Александрой Федоровной, Николай Александрович поделился с ней радостью. Та даже всплакнула немножко от облегчения, как будто тяжкий груз с плеч упал. Помечтав немного о том, как из Швеции можно будет снестись с кузеном, королем Великобритании Георгом Пятым, Александра Федоровна осторожно заметила, что следовало бы, однако, подумать и о других возможностях на случай, если этот план не удастся. То, что она предложила, сначала ошеломило Николая Александровича, но по некоторому размышлению он согласился, что, в крайнем случае, и этот вариант можно будет использовать. Александра Федоровна предложила подменить детей. Двоюродная сестра ее близкой подруги фрейлины Вырубовой, Натали Нарочицкая патронировала приют для сирот. Можно было попытаться найти там похожих детей, подготовить их в определенной степени, провести ходом во дворец. Больше всего это, конечно, подходило для младших Анастасии и Алексея, но в приюте были и двадцатилетние девушки, помогавшие воспитателям. Подмена помогла бы скрыться детям в Петрограде у верных людей. Это требовало не так уж много времени. Вряд ли в течение дня охрана разберется, что осуществлена подмена. А подменным детям это ничем особым не грозит, можно даже, если дело не откроется, на следующий день увести их обратно. Решили готовить и этот вариант, стараясь вовлечь в него как можно меньше людей для сохранения секретности.
Личные драгоценности членов царской семьи находились при них. Кроме того, у Николая Александровича было некоторое количество золотых монет, состоящее в основном из пробных образцов петербургского монетного двора. Решено было часть драгоценностей и монет, разбив на две партии, передать двум надежным людям в Петербурге. Через парикмахера Дмитриева, который часто бывал в Царском селе, передана была родственнику камердинера Чемодурова записка, спрятанная парикмахером в бигуди, поскольку выходящая из дворца прислуга подвергалась обыску. Вечером того же дня через потайной ход Чемодуров вынес два свертка. Один был передан Нарочицкой и кроме шкатулки с драгоценностями содержал письмо с просьбой о помощи и подробными инструкциями по дальнейшим действиям. А второй сверток предназначался фрейлине Надин Азаровой, пассии Великого князя Михаила Александровича, и содержал также просьбу о сохранении шкатулки для того, кто придет и скажет условленный пароль.
Через короткое время были получены подтверждения о получении посылок и о начале подготовки к подмене. Все шло хорошо, и определили даже дату к осуществлению плана побега всей семьи, но вдруг все минные катера испытательной станции отправились в море на отражение германской эскадры. В ходе боя зять Чемодурова, капитан второго ранга Гартунг геройски погиб вместе с катером от прямого попадания снаряда с вражеского миноносца. Через минуту пошел на дно и германец, пораженный торпедой, пущенной с катера до его гибели.
Начали искать другое судно, но вдруг был объявлен срочный отъезд. Тридцатого июля в Александровском дворце отец Гермоген отслужил два молебна, – один по случаю дня рождения Алексея Николаевича, а второй – на облегчение пути. В ночь же на первое августа во дворец прибыли Председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский и Великий Князь Михаил Александрович. Перед отъездом Великий Князь сумел передать записку Николаю Александровичу.
Снедаемые печалью и разочарованием царственные супруги торопливо прочли записку от Нарочицкой. Она писала, что в связи с ускорившимися обстоятельствами дела у нее готова лишь одна девочка, ровесница Анастасии, и что, зная о скором отъезде, они подъедут сегодня и будут ждать около двух пополуночи близ тайного хода. Надобно было решаться. После короткого разговора с мужем Александра Федоровна прошла в спальню младших дочерей, разбудила Анастасию, наспех одела ее, обняла, перекрестила и передала в руки камердинера Чемодурова. Через четверть часа Чемодуров вернулся, держа за руку, одетую в простое платье испуганную девочку лет пятнадцати-шестнадцати, которая и впрямь напоминала Анастасию. Александра Федоровна приняла ее ласково, тотчас же уложила в постель Анастасии и чтобы исключить утром вопросы другой дочери, Марии, спавшей в этой же комнате, легла вместе с девочкой.
Рано утром первого августа их разбудили, и царская семья отправилась в свой крестный путь. Перемену в поведении младшей из сестер объяснили тяготами пути, слуги сохраняли молчание, охрана так ни о чем и не догадалась. Лишь Джемми, маленькая собачка, любимица Анастасии долго не могла привыкнуть к новой хозяйке, но длинная дорога сдружила их. А в последний миг, миг сплошного отчаяния и смертной тоски, когда Николай Александрович понял, что все они, в том числе и дети, сейчас будут убиты, одна только светлая мысль мелькнула у него: – Хоть Настеньку миновала чаша сия!
Глава 7
1994 год, Москва, 12 июля, вторник
– Мусатов, на выезд, на Новослободской улице предположительно труп, – услышал в трубке голос дежурного по отделению старший лейтенант Михаил Мусатов.
– Юра, побойся бога, у нас дежурство заканчивается. Ну что он полчаса не подождет, сбежит? Придет смена, и так сказать, со свежими силами…
– Некому будет, Миша, некому. На Селезневке нападение на обменник, двое убитых, уже звонили сверху, сейчас там такой кипеж, всех свободных посылают округу отрабатывать. Я позвонил Иванову, участковому тамошнему, он через двадцать минут будет вас ждать на месте. Да, возьми с собой стажера из училища МВД, Валеру Кузина, пусть опыта набирается, он тебе хоть протоколы писать поможет и фото сделает, если понадобится, все равно кроме медэксперта никого больше нет.
– А чего ты говоришь, что предположительно труп?
– Да, понимаешь, диспетчер говорит, что звонок какой-то странный был – под чугунной бабой труп лежит.
– Ну, ни хрена себе извращенцы пошли. Ладно, едем.
Милицейский уазик, лавируя между кучами строительного мусора, медленно вкатился во двор сносимого дома. Участкового Мусатов увидел сразу. Громадный, сутулый, в куртке, несмотря на жару, застегнутой на все пуговицы, он стоял с тремя мужиками, видимо строителями, возле лежавшего на боку автокрана и вытирал платком вспотевшую лысину, держа в другой руке фуражку. Строители что-то ему доказывали, сильно размахивая руками.
Увидев уазик, участковый спрятал платок в карман, надел фуражку и направился к машине.
– Здравствуйте, Анатолий Семенович, – поздоровался с участковым Мусатов.
Участковый не спеша, обстоятельно поздоровался за руку с Мусатовым, медэкспертом Владимиром Лукичом, водителем – срочником и стажером Валерой.
– Ну что, есть труп-то или убежал уже, – невесело пошутил Мусатов.
– Да тут какая-то непонятная история. Вон мужики стоят с прорабом, они дом сносить должны. Вчера ушли за получкой, кран включенным оставили, аккумулятор у них сдох, побоялись, что не заведут. Приходят, кран на боку, кто-то без них решил побаловаться, стену проломил, ну и кран не удержал. А так никого не видно. Но, понимаешь, какое дело. Тут три бомжа жили, я их до поры не трогал, паспорта у двоих забрал и предупредил, чтобы на участке тихо было. Все равно, не они, так другие заселятся. А эти вроде тихие были. Сказал, что когда сматывать будут, паспорта верну, но после этого, чтобы на глаза не попадались. И вот вчера двое пришли, сказали, что уезжают, а третий вроде как за билетами уехал. Ну, я паспорта и отдал, старый дурак. Не сообразил задержать их, да проверить в чем дело, уж больно они взмыленные были. Да у меня видишь, жена в больнице, я как раз к ней пойти собирался. А они мне клятвенно пообещали, что точно уматывают, я и отпустил.
Ну, ладно, – сказал Мусатов, – где они, говорите, квартировали?
– Да, вон как раз в той квартире, где пролом.
– Значит и баба там?
– Какая баба?
– Да, шар чугунный, наверное. Мы его бабой зовем. Хотя она могла улететь, хрен знает куда, – вмешался в разговор прораб.
– Из ваших внутрь никто не лазил?
– Да зачем нам. Сейчас надо кран ставить, после обеда обещали на пару часов другой подогнать, чтобы этот поднять.
– Хорошо, ты и ты, – указал Мусатов на двух других строителей, – будете понятыми, если понадобится. Вперед меня никому не лезть. Пошли, посмотрим, можно ли внутрь попасть.
Подойдя к дверям подъезда, он понял, что тут вряд ли получится пройти. Всей гурьбой они направились от окна к окну. У третьего по счету Мусатов остановился.
– Стоп, мужики. Валера, что видишь?
– Ну, что? Окно, завалено все внутри.
– Ты на подоконник посмотри.
– А чего, подоконник как подоконник, грязный.
– Грязный… После того как стена рухнула, что было?
– Кирпичи, обломки всякие.
– Пыль была, пыль! Правильно, прораб?
– Ну да, когда баба по стенке даст, весь дом в туче пыли. Если ветер на кран, просто беда.
– А кран повалился после удара. Дальше пыль осела. И на всех плоскостях она должна осесть ровным слоем, – поучительным тоном сказал Мусатов, направляя свое высказывание в сторону стажера.
– Точно, – подхватил Валера, – а на этом подоконнике пыль вроде как кто-то вытирал. Значит, через окно лазили. Может отпечатки снять, у меня набор с собой?
– Да нет, здесь вряд ли что будет, краска почти сошла, голые доски. Дай-ка я залезу, посмотрю что внутри.
Мусатов подпрыгнул, опираясь руками на подоконник, закинул на него одну ногу и спрыгнул внутрь. Через несколько минут он показался в окне.
– Здесь он, голубчик. Прораб, дом-то не упадет, пока мы тут возимся?
– Да, вроде не должен, они похоже раз только и стукнули, а дом крепкий.
– Ну, тогда, Валера, давай сюда, поможешь. А вы все пока подождите.
Мусатов со стажером через шалаш пробрались в уцелевшую часть комнаты. Там уже ощутимо пованивало. Над трупом кружилось облако мух.
– Ну, что, стажер, завтрак на пол не выложишь?
– Нет, товарищ старший лейтенант, и не надейтесь.
– Ладно, тогда посмотрим, что скажешь. Стой тут и осмотрись. Что видишь?
– Мужика придавило, несчастный случай.
– Торопишься, стажер, торопишься. Ты видишь, где шар лежит? Ну, придавило бы ему ноги, от этого такой битюг навряд ли помер бы. Ладно, давай сначала фотографии сделай, запиши, как лежит, во что одет. Протокол на улице напишем. А я пока вещдоки соберу.
Мусатов подождал, пока стажер сделал несколько фотографий, сам он аккуратно подобрал с пола валявшиеся там белые листы и папку, положил их в пластиковый пакет. Перед одним листом, на котором лежала тонкая черная пластинка, он остановился, задумался и осторожно положил пластинку в отдельный пакет.
Пробравшись к окну, он крикнул – Мужики, давайте по одному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47