А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Я даже расслабился, выпрямил ноги. Ощущение было фантастическим. Скалы, снежные поля, расщелины проносились где-то внизу, горы стали маленькими, словно игрушечными, и я парил над ними. Я перестал слышать рев лавины. Чувство необыкновенной легкости и безумной радости охватило меня. Далее время будто замедлило свой бег.
Полет хотелось продолжать бесконечно, и так не хотелось верить в то, что это чудо дарит мне лавина. Какая лавина? Не может этого быть! Я сам лечу. Сам! Подо мной мой мир, моя земля, мои горы, и все это принадлежит мне, потому что создано моей волей и смелостью… Не могу сказать, сколько продолжалась эта эйфория. Солнце вдруг исчезло за горами, я почувствовал холод и сырость, и горы снова стали колоссальными исполинами, и дно ущелья оказалось совсем близко от меня. Я заставил себя развернуть тело и направить сноуборд влево. Я почувствовал, что быстро падаю. Снег залепил очки, набивался в рот и нос. Меня кидало, трясло, переворачивало, и я уже не видел, куда лечу. Снежное чудовище избавлялось от меня. Не хватало воздуха, не хватало сил, но я продолжал бороться за жизнь с отчаянной яростью. Вернулся леденящий страх, и я снова осознал себя смертным и хрупким. Несколько раз я налетел на камни, скатывающиеся вместе со снегом по склону, один удар в голову был настолько сильным, что я на мгновение потерял сознание. Когда очнулся, почувствовал, что уже никуда не лечу, не качусь кубарем вниз, а лежу на склоне головой вниз. Я не мог отдышаться, кашлял, плевался снегом.
Потом поднял голову, скрипя зубами от боли в шее. Стояла могильная тишина.
— Мураш, с прибытием! — крикнул я.
Мне никто не ответил.
30
Я с трудом отстегнул сноуборд и поднялся на ноги. Болели спина, ноги, затылок. Я приложил комок грязного снега к затылку и еще раз позвал Мураша. Лавина — выдохшаяся, умершая — растеклась темной кучей по дну ущелья, накрыв собой голубое тело ледника Джанлак. Все, что она прихватила с собой по пути, торчало из-под снега — перемолотые стволы деревьев и раскрошенные камни, белоснежное чудовище, могучее и стремительное, теперь напоминало мусорную свалку. Божественный экстаз закончился.
— Я уже совсем рядом, — пробормотал я, как только в моем сознании всплыл образ Ирины, и тотчас почувствовал, что это действительно так. До недавнего времени Ирина была где-то далеко, в какой-то абстрактной темнице, и я, ощущая пространственные масштабы, мчался к ней, выбирая по возможности самые быстрые способы передвижения. А теперь вдруг, когда осталось сделать последний шаг, стал невольно придерживать порыв и уже не считал разумным мчаться к месту обрушения ледника сломя голову.
Я еще раз позвал Мураша и сделал несколько шагов по снежной мешанине. Скалы, снег, ледяные глыбы плыли перед глазами. Я никак не мог отдышаться. А хватит ли у меня сил помочь Ирине? Лавина, позволив воспользоваться своей энергией, вытянула из меня мою энергию. Я ухватился рукой за сосновую ветку с куцей челкой из длинных иголок, торчащую из снега как флагшток, и тотчас услышал слабый стон. Я выпрямился и заметил лунку, из которой вился едва заметный пар. Побежал к ней и едва не наступил на розовую, будто освежеванную руку. Опустился на колени, разрыл лунку и увидел Мураша.
— «Снег бывает теплым… только в жизни раз, — прошептал он, — когда смерть-старуха прибирает нас…»
Я разгребал снег двумя руками.
— Снег бывает теплым и тогда, мой друг, — продекламировал я, — если ты со страху обмочился вдруг.
Так, замечательно. Откопал руки, ноги, прикованные к сноуборду, голову. Не считая потерянной бан-даны, все на месте, вот только лицо… Левая половина окрасилась в лиловый цвет, глаз заплыл. Просунув руки ему под мышки, я потянул вверх тяжелое тело. Мураш сел, из его носа хлынула кровь, растекаясь по подбородку и по куртке. Я слепил снежок и приложил его к переносице Мураша. Тот тяжело дышал, хлюпал носом, пытаясь втянуть кровь обратно. Кряхтя и скрипя зубами, он все же поднялся на ноги, оперся о мое плечо и огляделся.
— Странно, — пробормотал он, каким-то нехорошим взглядом рассматривая меня. — Я ничуть не сомневался… Я был совершенно уверен, что вы погибли. Повезло.
— Мне?
Он оперся о доску, как о костыль и сделал шаг. Скривился от боли, застонал и осторожно сделал шаг, второй и сел на снег. Я стащил с него ботинок и оголил ногу. Признаков перелома я не нашел, но ступня, как и лицо, распухла и посинела.
— И надо было тебе со мной спускаться? — произнес я.
— Чего теперь говорить… Далеко нам еще?
— До того места, где мы проводили спасательные работы, километра три, — ответил я, отрывая от подкладки своего комбинезона полиэтиленовый мешочек с запасной фурнитурой. — Хорошо, если меня ждут именно там, а не дальше.
Я вытряхнул из пакетика металлические детальки и наполнил его снегом. Плотно завязал горловину и приложил к гематоме.
— Дойду, — бормотал Мураш, натягивая на распухшую ногу носок. Он не без усилий обулся и снова встал. Сначала переставил доску, как костыль, затем оперся на нее и сделал шаг. Отдышался, пощупал заплывший глаз и снова: доска — нога — отдых, доска — нога — отдых…
— Вот что, дружок, — сказал я. — Такими темпами мы за неделю не дойдем… Давай-ка цепляйся за меня.
Ни слова не говоря, Мураш схватил меня за плечи и без церемоний навалил на меня все свои килограммы. И сразу тупой болью напомнили о себе и нога, и спина, и плечо. Пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать крепкий мат. Не переоценил ли я свои силы? Сколько смогу протащить Мураша по бездорожью?
Я пошел по самой кромке травяного склона, за которой начинался ледник. В этом месте он был широким и напоминал гигантскую стиральную доску. Трудно было поверить, что эти ледяные глыбы находились в беспрерывном движении, сползая сантиметр за сантиметром вниз, где таяли, превращаясь в десятки быстрых и шумных ручьев.
Моих сил хватило ненадолго, я остановился и повел плечами, давая Мурашу понять, что на этой остановке ему сходить. Мураш сполз с меня и сел на траву. Я смотрел на его распухшее лицо, запекшуюся кровь и чувствовал себя виноватым. Выглядел он плохо. И снег снова пошел некстати. Меня начло знобить, холод проникал под комбинезон, студил спину, добирался до груди.
Не знаю, каким было в этот момент мое лицо, но Мураш даже вздрогнул, приподнял голову и спросил:
— Вы меня не бросите?
— А ты не умрешь?
— Теперь нет, — ответил Мураш, снова опуская голову на траву. — Так уже близко… Отец не позволит. Я сперва должен найти его.
— Тебе в больницу надо, Антон.
— Ага, — пробормотал он. — Вон она, совсем рядом, за тем черным валуном. Красивая, высокая, с большими окнами… Тепло, уютно, и медсестры, как богини…
— Медпункт должен быть в поселке Мижарги. Это недалеко.
— А вы думаете, я дойду туда сам?
— Я тебя туда отведу, — сказал я, впрочем, не слишком уверенно. — А если я не смогу — отведет Альбинос. Или кто-то еще…
Мураш усмехнулся, и усмешка была похожа на гримасу.
— Они меня убьют, порубят на мелкие кусочки и скинут в шурф.
— В какой еще шурф?
— Который заставят вас вырыть.
Я опустился перед Мурашом на корточки.
— Антон, ты что-то предполагаешь или что-то точно знаешь?
Мураш ничего не ответил и стал медленно, мучительно подниматься на ноги. Он хватался за мой комбинезон, судорожно мял его и напоминал альпиниста, висящего над пропастью на кончиках пальцев. Я поддержал его под локти. Его лицо оказалось так близко от моего, что я увидел, во что оно превратилось. Это была жуткая маска. Мороз прошел у меня по коже.
— Что вы на меня так смотрите? — подозрительно спросил Мураш, глядя на меня уцелевшим глазом. …Через полчаса я опустил Мураша на траву и повалился рядом с ним. Я дышал как загнанная лошадь. Удары сердца отдавались в висках. Комбинезон промок изнутри от пота. Надо сделать передышку, иначе свалюсь вместе со своей ношей… Я приподнял голову. Слишком быстро темнеет. Надо идти.
— Вацуру зовут! — вдруг через силу выкрикнул Мураш. — Вы что, оглохли?
Я с усилием приподнялся, прислушался. Мураш был прав. Меня действительно кто-то звал. Я затаил дыхание и отчетливо услышал, как кто-то выкрикнул мою фамилию. Я крутил головой во все стороны, стараясь различить в полумраке хоть какое-либо движение. Может, Ирина уже где-то рядом? Может, ее привели и отпустят, когда увидят меня? Неужели мы сейчас увидимся? Да, уже вижу! Идут! Машут руками… Я тряхнул головой, протер выступившие на глазах слезы. Два силуэта — один крепкий, упакованный в серебристый комбинезон, стянутый ремешками и «липучками», второй тонкий, как стебель бамбука… Знакомые рожи. И это все? Только двое? Значит, Ирину я не увижу?
31
Альбинос шел чуть впереди Леры. Шаги широкие, энергичные. Лера едва поспевала, иногда переходила на бег, чтобы не отстать. За спинами у обоих доски. Выходит, тоже спустились по этому же склону. В отличие от нас с Мурашом, выглядели они как манекены из магазина спорттоваров: чистые, холеные, стильные. Только ценников не хватало…
— Вот что значит захотеть! — громко сказал Альбинос, приближаясь ко мне и разводя руки в стороны. — Я сначала глазам своим не поверил! Думаю, неужели это наш дорогой Кирилл учудил? Жив? Цел?
Он чуть не наехал на меня — большой, теплый, сильный, как локомотив, пригнав с собой пахнущий мужским парфюмом ветерок, хотел заключить меня в объятия, но в последний момент что-то его сдержало, может быть, выражение на моем лице. Причала-ла на своих ходулях Лера.
— Это вы еще хорошо отделались. Ты хоть знаешь, какую лавину сорвал? — продолжал восторгаться Альбинос. — По классификации — «Третья Южная», а альпинисты называют ее «Понос динозавра». Мне даже в голову не пришло, что ты сунешься к ней! Надо было взять левее метров на двести! Там если и есть лавины, то мелкие и покладистые. .. Как учитель, я в полном восторге, а как твой верный друг — в легком шоке.
— Хоть бы спасибо сказал за то, что он тебя такому делу научил, — снова вставила Лера, округляя свои тонкие губки, как надувная кукла.
— Да, ты права, надо поблагодарить своего учителя, — согласился я и с короткого замаха врезал Альбиносу по губам.
Тот отшатнулся, но устоял на ногах, тряхнул головой, отчего белые космы всколыхнулись, как пушинки у одуванчика, сплюнул кровью и горько усмехнулся. Лера запричитала, стала размахивать руками, сучить ножками, будто ей поставили слишком мощную батарейку.
— Альбинос, дай ему сдачи! Урой его, Альбинос! Как он посмел поднять на тебя руку? Врежь ему своим фирменным ударом! Сделай так, чтобы ему мало не показалось! Ну, давай же! Ну!
Как она ни подзадоривала друга, Альбинос на фирменный удар поскупился. Хмыкнул с сожалением, покачал головой и потрогал подпухшую губу.
— Значит, я заслужил именно такую благодарность от своего ученика. А ты как думала? Так часто бывает… Платок есть?..
— Ирина где? — спросил я Альбиноса.
— Недалеко, — коротко ответил Альбинос и опустился перед Мурашом на одно колено, осторожно тронул его за подбородок и повернул голову. Нахмурился, что-то едва слышно произнес и попытался приоткрыть опухший глаз. Мураш шевельнул губами и простонал.
— Эх, парень, — вздохнув, произнес Альбинос и поднялся на ноги. Он кинул на траву сноуборды и связал оба с двух сторон восьмеркой. На эти импровизированные носилки мы с Альбиносом переложили Мураша. Его трясло, он скрючился, прижимая колени к животу. Поза «младенец в утробе» придала ему совершенно беззащитный и несчастный вид.
— Ты не беспокойся, — сказал Альбинос, кивком головы показывая, чтобы я взялся за передний край носилок. — С твоей девушкой все в порядке. Она жива и здорова. Потерпи, не делай глупостей, и мы отпустим ее сразу, как придем на место.
— Не делай глупостей! — передразнила Лера, которой не по душе пришлось, что рекомендация была произнесена в слишком мягкой форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41