Только тогда «Онэксимбанк» сподобился уведомить поручителя о невозвращенном кредите. В финансовом комитете бросились искать злополучный договор, по которому город влез в столь изрядный долг, но ничего похожего не нашли. Зато в банке абсолютно все необходимые бумаги нашлись моментально.
Чиновники бросились сурово стыдить и укорять должников, призывая их срочно вернуть «Онэксимбанку» долги и не ставить город в неудобное (и крайне невыгодное в финансовом плане) положение. Однако вместо денег начальник медсанчасти г-н Накатис неожиданно передал в Комитет финансов письмо, в котором спокойно сообщил, что полученный кредит использован на закупку медицинской аппаратуры фирмы «Siemens». «Оборудование получено в полном объеме, зачислено на балансовый учет», — уверил г-на Артемьева начальник ЦМСЧ-122. Правда, о возврате денег в письме медицинского начальника речи почему-то не было — вместо этого письмо содержало туманные намеки на то, что при оформлении кредитного договора устно оговаривались «вопросы косвенного возврата кредита» в виде неких медицинских услуг.
Логично было бы предположить, что, получив дорогостоящее оборудование, медики сразу бросились пользовать страждущих. Однако к январю 1997 года об этом речи не было: г-н Накатис сообщил, что в ЦМСЧ-122 «ведется разработка, планируется внедрение программы медико-социальной помощи деятелям культуры, ветеранам спорта и спецподразделений оборонпрома». Между тем, пока программа не внедрилась, ЦМСЧ-122, активно используя новое оборудование, зарабатывает деньги на платных услугах, не испытывая ни малейшего желания делиться с городом.
Обширная переписка между руководством Комитета финансов и начальством ЦМСЧ-122 привела только к тому, что все осталось на своих местах. Аппаратура фирмы «Siemens» (интересы которой в Петербурге, кстати, частенько незаметно лоббировал сам г-н Собчак) осталась у медиков, которые с удовольствием извлекают из ее использования отнюдь не эфемерные материальные выгоды; город же остался с огромным долгом московскому коммерческому банку и без перспектив в обозримом будущем этот долг отдать. Добрые банкиры, правда, согласились приостановить начисление процентов на сумму кредита, «заморозив» размер задолженности по состоянию на 1 ноября 1996 года. Правда, рассчитываться по чужим долгам городу, видимо, все же придется: юристы городской администрации не видят оснований для того, чтобы признать невыгодный для Петербурга договор поручительства недействительным (можно, правда, в судебном порядке добиться некоторого — но очень несущественного — снижения суммы задолженности). Так что не исключено, что с «Домом политпросвещения» (или еще с каким-нибудь зданием из числа приглянувшихся банкирам) городу все-таки придется расстаться.
Г— н Артемьев, правда, попытался уяснить для себя мотивы, двигавшие представителями прежней петербургской администрации, когда они поручились за контору, которая с самого начала даже не собиралась возвращать многомиллиардный кредит. Однако г-н Зелинский, чья подпись красуется под злополучным договором поручительства PR/95/020, по-прежнему работает заместителем г-на Куприна, но уже в Кремле -и поэтому теперь не считает нужным объяснять свои действия какому-то чиновнику какой-то Петербургской администрации. Поэтому вопрос о том, был ли в 1995 году г-н Зелинский столь наивен, что искренне рассчитывал на честность российских предпринимателей, или же им при подписании договора поручительства двигали какие-то иные мотивы, так и остался без ответа.
Башня, которую не построил XX трест
Между знаменитым на всю Россию Сергеем Мавроди и широко известным в Петербурге Сергеем Никешиным есть несколько существенных различий. Во-первых, г-н Никешин — в отличие от московского тезки — никогда не строил финансовых пирамид: он строил гигантскую башню «Петр Великий» из стекла и бетона (правда, монстроподобное сооружение оказалось на поверку в чем-то даже менее реальным, чем конструкции АО «МММ»). Вовторых, г-н Мавроди сильно обошел петербургского тезку в масштабах ущерба, нанесенного доверчивым партнерам: считается, что он облапошил своих вкладчиков примерно на 10 триллионов рублей, в то время как долги возглавляемой гном Никешиным строительной корпорации «XX трест» составляют всего около 13 миллиардов рублей. Но зато, в-третьих, — г-н Мавроди дурачил только добровольцев, а г-н Никешин со своей строительной конторой в принудительном порядке запустил руку в карман каждому петербуржцу: должен-то теперь его «XX трест» городскому бюджету,
Обилие принципиальных различий между двумя образцовыми российскими бизнесменами эпохи первоначального накопления капитала не затмевает одного существенного сходства между ними: оба строили свой бизнес на безудержности своих обещаний, нимало не заботясь о том, чтобы держать данные партнерам слова. Г-н Мавроди, правда, обещал широковещательно, с экранов всех телевизоров необъятной страны, в то время как г-н Никешин предпочитал сотрясать воздух высоких кабинетов (зато руководитель «МММ» прослыл жуликом на всю страну, а шеф строительной корпорации «XX трест» сохранил имидж респектабельного бизнесмена и мандат депутата Законодательного Собрания города).
Когда— нибудь, возможно, историки будут изучать виражи карьеры г-на Никешина в качестве образца тех испытаний, которые приходилось одолевать среднестатистическому российскому бизнесмену конца двадцатого века. Звезда успеха г-на Никешина ярко засияла в 1990 году -именно тогда руководитель рядовой государственной-строительной организации решил податься в политику. С первого захода выиграв выборы в своем округе, он стал депутатом «первого демократического Ленсовета». В отличие от своих коллег по депутатскому корпусу, появившихся в Мариинском дворце со смутными идеями сокрушения коммунистической власти и устройства общества справедливости и демократии, г-н Никешин твердо знал, что ему нужно.
Вскоре после того, как г-н Никешин сделался депутатом, руководимая им строительная организация преобразовалась в коммерческую структуру — одну из первых в строительном бизнесе города на Неве. И практически сразу стала получать от города выгодные заказы на строительные работы. Злые языки говорят, что благодаря стараниям г-на Никешина все подряды, полученные корпорацией «XX трест», финансировались по полной программе — деньги в тощем бюджете находились с удивительной быстротой.
Правда, если город исправно платил г-ну Никешину и его фирме, то сам г-н Никешин не спешил отвечать городу тем же. На строительных работах в среднем осваивались не более 20 процентов выделенных средств (так случилось с рядом домов в Ульянке, с фасадами домов на набережной Робеспьера, которые «XX трест» подрядился реконструировать). Остальные деньги тратились на какие-то иные цели.
Неутомимая политическая деятельность г-на Никешина приносила такой доход его фирме, что строительная корпорация стала стремительно расширяться. «XX трест» обзавелся собственным пивным заводиком и своим издательством, а потом на какое-то время скупил контрольный пакет акций петербургского футбольного клуба «Зенит» (со всеми тремя детищами корпорации позднее пришлось расстаться из-за того, что они требовали вложения немалых средств, но не давали при этом никакой отдачи). Что до близости к бюджету, то от нее г-н Никешин не отказывался никогда, ибо вложения средств она не требовала, зато деньги приносила исправно. Деньги же корпорации «XX трест» были нужны, ибо в голове г-на Никешина зрели планы один другого грандиознее.
Памятником российскому прожектерству, видимо, навсегда останется идея строительства башни «Петр Великой» в устье реки Смоленки на Васильевском острове. Вокруг проекта было сломано огромное количество копий: ревнители традиционной петербургской архитектуры утверждали, что башня непоправимо исковеркает традиционный облик города. В защиту исторически сложившегося облика Васильевского острова выступали авторитетнейшие петербургские архитекторы, ученые и писатели; академик Дмитрий Лихачев призывал действующую власть не оставлять о себе память в виде нелепой башни, видной из центральных районов города. Однако мэр города Анатолий Собчак, по ряду причин испытывавший теплые чувства к строительной конторе г-на Никешина, был непреклонен, не обращают внимания на протесты и утверждал, что сооружение из стекла и бетона Петербург только украсит.
Как выяснилось позднее, защитники городского облика волновались напрасно: судя по всему, г-н Никешин и не собираются строить башню. Его цель была куда более прозаической — кредит в размере 2,5 миллиарда рублей из средств городского бюджета. У идеи выделить деньги под строительство нелепого, но громадного делового центра было много противников в Малом совете, но г-н Никешин оказался прозорливее своих коллег по депутатскому корпусу: когда подоспели октябрьские события 1993 года, он в числе двух десятков депутатов подписал письмо в адрес российского президента с просьбой распустить городской Совет, мешающий проведению «поэтапной конституционной реформы». Президент пошел навстречу г-ну Никешину и его единомышленникам. Противники выделения денег «XX тресту» потеряли политическое влияние, и кредит сроком до 1 июля 1996 года был получен.
После получения кредита протесты противников строительства башни «Петр Великий» поутихли: сторонники петербургских традиций приуныли, полагая, что противопоставить уникальной напористости г-на Никешина и его покровителей из Смольного больше нечего. Однако вместе с протестами как-то сами собой утихли и прочие разговоры о башне; с течением времени выяснилось, что некая английская фирма, на финансовое участие которой в проекте ссылался г-н Никешин, мотивируя идею получения кредита, на самом деле не собирается давать деньги под сомнительные затеи. В итоге строительный цикл был ознаменован лишь приездом и отъездом строительной техники на будущую стройплощадку.
Без труда расставшись с идеей строительства «Петра Великого», г-н Никешин не унывал. Для начала он восстановил утраченный в результате роспуска городского Совета депутатский мандат, выиграв выборы в Законодательное собрание. Среди своих новых коллег по Мариинскому дворцу он прослыл влиятельным представителем «строительного лобби». Основная цель его депутатской деятельности осталась прежней — обеспечение процветания руководимой им организации. Видимо, используя свое влияние во властных структурах, г-н Никешин намеренно проиграл судебный процесс о признании недействительной одной давней сделки между «XX трестом» и городом. В результате «XX трест» должен был вернуть городу ряд зданий, в свое время полученных практически за бесценок, зато город должен был выплатить корпорации 110 миллиардов рублей. Если бы руководству КУГИ HS удалось опротестовать судебное решение, то с финансами у «XX треста», возможно, не было бы проблем до середины 1997 года.
Роковая ошибка г-на Никешина тоже была политической: в ходе губернаторских выборов в Петербурге он открыто поставил на кандидатуру г-на Собчака. Осведомленные люди говорят, что через счета «XX треста» проходили деньги, предназначенные для финансирования предвыборной кампании мэра. К разочарованию г-на Никешина, г-н Собчак выборы проиграл.
Когда новая городская администрация принялась ревизовать долги коммерческих структур городу, возникшие в прошлые годы, выяснилось, что около 18 процентов этих долгов — в сумме более чем на 13 миллиардов рублей — приходится на долю «XX треста». К г-ну Никешину обратились с предложением вернуть деньги или хотя бы представить на обозрение общественности башню «Петр Великий», для строительства которой и предназначались кредиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Чиновники бросились сурово стыдить и укорять должников, призывая их срочно вернуть «Онэксимбанку» долги и не ставить город в неудобное (и крайне невыгодное в финансовом плане) положение. Однако вместо денег начальник медсанчасти г-н Накатис неожиданно передал в Комитет финансов письмо, в котором спокойно сообщил, что полученный кредит использован на закупку медицинской аппаратуры фирмы «Siemens». «Оборудование получено в полном объеме, зачислено на балансовый учет», — уверил г-на Артемьева начальник ЦМСЧ-122. Правда, о возврате денег в письме медицинского начальника речи почему-то не было — вместо этого письмо содержало туманные намеки на то, что при оформлении кредитного договора устно оговаривались «вопросы косвенного возврата кредита» в виде неких медицинских услуг.
Логично было бы предположить, что, получив дорогостоящее оборудование, медики сразу бросились пользовать страждущих. Однако к январю 1997 года об этом речи не было: г-н Накатис сообщил, что в ЦМСЧ-122 «ведется разработка, планируется внедрение программы медико-социальной помощи деятелям культуры, ветеранам спорта и спецподразделений оборонпрома». Между тем, пока программа не внедрилась, ЦМСЧ-122, активно используя новое оборудование, зарабатывает деньги на платных услугах, не испытывая ни малейшего желания делиться с городом.
Обширная переписка между руководством Комитета финансов и начальством ЦМСЧ-122 привела только к тому, что все осталось на своих местах. Аппаратура фирмы «Siemens» (интересы которой в Петербурге, кстати, частенько незаметно лоббировал сам г-н Собчак) осталась у медиков, которые с удовольствием извлекают из ее использования отнюдь не эфемерные материальные выгоды; город же остался с огромным долгом московскому коммерческому банку и без перспектив в обозримом будущем этот долг отдать. Добрые банкиры, правда, согласились приостановить начисление процентов на сумму кредита, «заморозив» размер задолженности по состоянию на 1 ноября 1996 года. Правда, рассчитываться по чужим долгам городу, видимо, все же придется: юристы городской администрации не видят оснований для того, чтобы признать невыгодный для Петербурга договор поручительства недействительным (можно, правда, в судебном порядке добиться некоторого — но очень несущественного — снижения суммы задолженности). Так что не исключено, что с «Домом политпросвещения» (или еще с каким-нибудь зданием из числа приглянувшихся банкирам) городу все-таки придется расстаться.
Г— н Артемьев, правда, попытался уяснить для себя мотивы, двигавшие представителями прежней петербургской администрации, когда они поручились за контору, которая с самого начала даже не собиралась возвращать многомиллиардный кредит. Однако г-н Зелинский, чья подпись красуется под злополучным договором поручительства PR/95/020, по-прежнему работает заместителем г-на Куприна, но уже в Кремле -и поэтому теперь не считает нужным объяснять свои действия какому-то чиновнику какой-то Петербургской администрации. Поэтому вопрос о том, был ли в 1995 году г-н Зелинский столь наивен, что искренне рассчитывал на честность российских предпринимателей, или же им при подписании договора поручительства двигали какие-то иные мотивы, так и остался без ответа.
Башня, которую не построил XX трест
Между знаменитым на всю Россию Сергеем Мавроди и широко известным в Петербурге Сергеем Никешиным есть несколько существенных различий. Во-первых, г-н Никешин — в отличие от московского тезки — никогда не строил финансовых пирамид: он строил гигантскую башню «Петр Великий» из стекла и бетона (правда, монстроподобное сооружение оказалось на поверку в чем-то даже менее реальным, чем конструкции АО «МММ»). Вовторых, г-н Мавроди сильно обошел петербургского тезку в масштабах ущерба, нанесенного доверчивым партнерам: считается, что он облапошил своих вкладчиков примерно на 10 триллионов рублей, в то время как долги возглавляемой гном Никешиным строительной корпорации «XX трест» составляют всего около 13 миллиардов рублей. Но зато, в-третьих, — г-н Мавроди дурачил только добровольцев, а г-н Никешин со своей строительной конторой в принудительном порядке запустил руку в карман каждому петербуржцу: должен-то теперь его «XX трест» городскому бюджету,
Обилие принципиальных различий между двумя образцовыми российскими бизнесменами эпохи первоначального накопления капитала не затмевает одного существенного сходства между ними: оба строили свой бизнес на безудержности своих обещаний, нимало не заботясь о том, чтобы держать данные партнерам слова. Г-н Мавроди, правда, обещал широковещательно, с экранов всех телевизоров необъятной страны, в то время как г-н Никешин предпочитал сотрясать воздух высоких кабинетов (зато руководитель «МММ» прослыл жуликом на всю страну, а шеф строительной корпорации «XX трест» сохранил имидж респектабельного бизнесмена и мандат депутата Законодательного Собрания города).
Когда— нибудь, возможно, историки будут изучать виражи карьеры г-на Никешина в качестве образца тех испытаний, которые приходилось одолевать среднестатистическому российскому бизнесмену конца двадцатого века. Звезда успеха г-на Никешина ярко засияла в 1990 году -именно тогда руководитель рядовой государственной-строительной организации решил податься в политику. С первого захода выиграв выборы в своем округе, он стал депутатом «первого демократического Ленсовета». В отличие от своих коллег по депутатскому корпусу, появившихся в Мариинском дворце со смутными идеями сокрушения коммунистической власти и устройства общества справедливости и демократии, г-н Никешин твердо знал, что ему нужно.
Вскоре после того, как г-н Никешин сделался депутатом, руководимая им строительная организация преобразовалась в коммерческую структуру — одну из первых в строительном бизнесе города на Неве. И практически сразу стала получать от города выгодные заказы на строительные работы. Злые языки говорят, что благодаря стараниям г-на Никешина все подряды, полученные корпорацией «XX трест», финансировались по полной программе — деньги в тощем бюджете находились с удивительной быстротой.
Правда, если город исправно платил г-ну Никешину и его фирме, то сам г-н Никешин не спешил отвечать городу тем же. На строительных работах в среднем осваивались не более 20 процентов выделенных средств (так случилось с рядом домов в Ульянке, с фасадами домов на набережной Робеспьера, которые «XX трест» подрядился реконструировать). Остальные деньги тратились на какие-то иные цели.
Неутомимая политическая деятельность г-на Никешина приносила такой доход его фирме, что строительная корпорация стала стремительно расширяться. «XX трест» обзавелся собственным пивным заводиком и своим издательством, а потом на какое-то время скупил контрольный пакет акций петербургского футбольного клуба «Зенит» (со всеми тремя детищами корпорации позднее пришлось расстаться из-за того, что они требовали вложения немалых средств, но не давали при этом никакой отдачи). Что до близости к бюджету, то от нее г-н Никешин не отказывался никогда, ибо вложения средств она не требовала, зато деньги приносила исправно. Деньги же корпорации «XX трест» были нужны, ибо в голове г-на Никешина зрели планы один другого грандиознее.
Памятником российскому прожектерству, видимо, навсегда останется идея строительства башни «Петр Великой» в устье реки Смоленки на Васильевском острове. Вокруг проекта было сломано огромное количество копий: ревнители традиционной петербургской архитектуры утверждали, что башня непоправимо исковеркает традиционный облик города. В защиту исторически сложившегося облика Васильевского острова выступали авторитетнейшие петербургские архитекторы, ученые и писатели; академик Дмитрий Лихачев призывал действующую власть не оставлять о себе память в виде нелепой башни, видной из центральных районов города. Однако мэр города Анатолий Собчак, по ряду причин испытывавший теплые чувства к строительной конторе г-на Никешина, был непреклонен, не обращают внимания на протесты и утверждал, что сооружение из стекла и бетона Петербург только украсит.
Как выяснилось позднее, защитники городского облика волновались напрасно: судя по всему, г-н Никешин и не собираются строить башню. Его цель была куда более прозаической — кредит в размере 2,5 миллиарда рублей из средств городского бюджета. У идеи выделить деньги под строительство нелепого, но громадного делового центра было много противников в Малом совете, но г-н Никешин оказался прозорливее своих коллег по депутатскому корпусу: когда подоспели октябрьские события 1993 года, он в числе двух десятков депутатов подписал письмо в адрес российского президента с просьбой распустить городской Совет, мешающий проведению «поэтапной конституционной реформы». Президент пошел навстречу г-ну Никешину и его единомышленникам. Противники выделения денег «XX тресту» потеряли политическое влияние, и кредит сроком до 1 июля 1996 года был получен.
После получения кредита протесты противников строительства башни «Петр Великий» поутихли: сторонники петербургских традиций приуныли, полагая, что противопоставить уникальной напористости г-на Никешина и его покровителей из Смольного больше нечего. Однако вместе с протестами как-то сами собой утихли и прочие разговоры о башне; с течением времени выяснилось, что некая английская фирма, на финансовое участие которой в проекте ссылался г-н Никешин, мотивируя идею получения кредита, на самом деле не собирается давать деньги под сомнительные затеи. В итоге строительный цикл был ознаменован лишь приездом и отъездом строительной техники на будущую стройплощадку.
Без труда расставшись с идеей строительства «Петра Великого», г-н Никешин не унывал. Для начала он восстановил утраченный в результате роспуска городского Совета депутатский мандат, выиграв выборы в Законодательное собрание. Среди своих новых коллег по Мариинскому дворцу он прослыл влиятельным представителем «строительного лобби». Основная цель его депутатской деятельности осталась прежней — обеспечение процветания руководимой им организации. Видимо, используя свое влияние во властных структурах, г-н Никешин намеренно проиграл судебный процесс о признании недействительной одной давней сделки между «XX трестом» и городом. В результате «XX трест» должен был вернуть городу ряд зданий, в свое время полученных практически за бесценок, зато город должен был выплатить корпорации 110 миллиардов рублей. Если бы руководству КУГИ HS удалось опротестовать судебное решение, то с финансами у «XX треста», возможно, не было бы проблем до середины 1997 года.
Роковая ошибка г-на Никешина тоже была политической: в ходе губернаторских выборов в Петербурге он открыто поставил на кандидатуру г-на Собчака. Осведомленные люди говорят, что через счета «XX треста» проходили деньги, предназначенные для финансирования предвыборной кампании мэра. К разочарованию г-на Никешина, г-н Собчак выборы проиграл.
Когда новая городская администрация принялась ревизовать долги коммерческих структур городу, возникшие в прошлые годы, выяснилось, что около 18 процентов этих долгов — в сумме более чем на 13 миллиардов рублей — приходится на долю «XX треста». К г-ну Никешину обратились с предложением вернуть деньги или хотя бы представить на обозрение общественности башню «Петр Великий», для строительства которой и предназначались кредиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59