Мэг чувствовала себя пойманным животным. Злость сотрясала все ее тело, и одновременно дикий страх леденил душу: как так - она попала в психиатрическую лечебницу? Она - умница-красавица Маргарита? Та, которая нравилась столь многим мужчинам, чьи мозги работали лучше многих и многих...
- Ну что, вы немного успокоились? - тихо осведомился доктор и, не дождавшись ответа, сказал: - Тогда давайте знакомиться. Я - главный врач этой больницы, Наветный Валентин Валерьевич. А вас как зовут?
- Вы что, не понимаете, что я абсолютно нормальна?! - прошипела Мэг сквозь зубы. - Почему меня привезли сюда?! Неужели слова Волкова достаточно, чтобы упечь здорового человека в дурдом?!
Валентин Валерьевич вздохнул.
- А вы не находите, что здоровые люди обычно отвечают на вопросы? Хотя бы просто из вежливости...
"Ох, черт... - Мысли Мэг путались. - Надо и вправду отвечать, а то он подумает бог весть что".
- Меня зовут Маргарита Александровна Науменко. Что еще вы хотите узнать?
Доктор радостно улыбнулся.
- Ну вот и отлично! Вы уже идете на контакт. Что ж, тогда давайте продолжим беседу. Есть ли у вас какие-либо жалобы?
- Если я скажу, что у меня есть жалоба на вас, это поможет?
- Нет, конечно. Тем более, что жалобы такого рода я слышу минимум раз сто на дню. Меня больше интересует ваше здоровье. Мне кажется, вы серьезно сдали за последнее время, Маргарита Александровна. Нервы стали пошаливать, голова разламывается, сон плохой... Разве не так?
Мэг смотрела на него затравлено.
- Это еще не признак душевной болезни!
Но вопреки ее ожиданию Валентин Валерьевич тут же с ней согласился:
- Конечно. Я и не стараюсь подогнать факты под действительность. Мы просто изучаем то, что с вами произошло.
Под его странным, безумным взглядом Мэг невольно вжалась в спинку стула.
- Я не понимаю, о чем вы говорите!
- Серьезно?
Нагнувшись, Валентин Валерьевич выудил из нижнего ящика стола объемную папку. Подшитые бумаги зашелестели под его пальцами...
- Последнее время вы работали в "Промхолдинге" в качестве секретаря-референта, так? Но видимо пребывание в этой компании оказало слишком сильное давление на ваши и без того расшатанные нервы. Вот это досье, - он показал на папку, - передали мне из службы безопасности "Промхолдинга". Они внимательно присматривались к вам и, в конце концов, были вынуждены доставить вас в наше заведение. К сожалению, у вас серьезные проблемы со здоровьем, Маргарита Александровна.
- Какие?! - Мэг уже просто не могла сдерживать себя.
Валентин Валерьевич поднялся со своего места и подошел к ней почти вплотную. У него был особый запах - не поймешь, то ли лекарства, то ли какой-то странной туалетной воды.
- Первейший признак душевного нездоровья - это когда человек отстраняется от общения с себе подобными, - проговорил доктор, глядя ей прямо в глаза. - Больной начинает заниматься самокопанием, ему кажется, что в мире происходят какие-то странные события, которых он не может объяснить...
От его слов у Мэг похолодело в груди.
- Потом он как бы находит объяснение всему происходящему. Он может решить, что он просто гений, или же внутри его развивается какая-то таинственная болезнь, или же у него есть особая миссия на этой земле. Вариаций множество. Кстати, одна из самых любопытных, это когда больной начинает думать, что он является секретным агентом спецслужб... Но это ни что иное, как обыкновенный бред.
- Это не может быть бредом! Я не...
- Зачастую люди даже не подозревают, что они больны, - мягко перебил Мэг доктор. - Например, такое серьезное заболевание как параноидная форма шизофрении вообще отличается высокой структурированностью бреда. Человек ведет себя нормально во всех ситуациях, если они не касаются его больной темы. Бывает и так, что у него имеется целый букет бредовых идей: например, идея ревности, в сочетании с идеей великой миссии и манией величия. При всем при этом больной уже перестает понимать, что является правдой, а что всего лишь пригрезилось ему. У него возникают ложные воспоминания, и он на полном серьезе считает, что с ним происходило то-то и то-то... Но на самом деле не было никаких секретных заданий, не было никаких заказных убийств и расследований... Была тяжелая психическая травма, которая привела к затяжному расстройству, сопровождаемому повышенной агрессивностью, псевдовоспоминаниями и галлюцинациями...
- Вы все это подстроили! - вне себя воскликнула Мэг.
Этого просто не могло быть! Да, она расстроена, да, у нее затяжная депрессия... Но она не сумасшедшая! И ее воспоминания не ложны! Она просто не смогла бы придумать каждый день работы в Структуре!
- Я не знаю, чего вы хотите этим добиться, - проговорила она, тяжело дыша. - Но передайте своему хозяину Волкову, что он меня подобными трюками не запугает. Руки коротки! Он вам платит, за то, чтобы вы убеждали людей в их сумасшествии...
Она рванулась изо всех сил, пытаясь высвободиться из смирительной рубашки...
Валентин Валерьевич покачал головой.
- У вас еще и мания преследования. Совсем плохо. Знаете, чем отличается бред от обыкновенной человеческой ошибки? Здоровому человеку можно объяснить, что он заблуждается. Больной же не слушает никаких убеждений. Он свято верит, что он прав и никакими доказательствами его не проймешь. Но мы попытаемся сделать все, что только можно.
Вернувшись к своему столу, он нажал на кнопку звонка. В дверях тут же появилась давешняя толстая медсестра.
- Марья Ильинична, запишите, пожалуйста... Раствор аминазина внутримышечно...
Та взглянула на Валентина Валерьевича поверх очков.
- По нарастающей?
- Да-да... Постепенно увеличьте дозу до шестисот миллиграмм.
Мэг вскочила на ноги.
- Слушайте, вы... Я не позволю себя колоть!
Но ни тот, ни другая не обратили ни малейшего внимания на ее протест.
- И вызовите санитаров, - добавил доктор, пряча в стол досье на Мэг. Я думаю, пока эту больную надо определить в наблюдательную... В любом случае через несколько дней у нее наступит явное улучшение самочувствия.
ГЛАВА 20
В этой палате никогда не бывало темно. Даже ночью где-то под потолком холодно горела голубоватая лампа. Это делалось для того, чтобы постовая медсестра всегда могла видеть через маленькое окошечко, что здесь происходит.
Койка Мэг - ближе всего к двери. Здесь неудобно, по ногам гуляет сквозняк, прогнутая сетка свешивается чуть ли не до пола, но у нее просто нет сил перебраться на одну из трех пустующих кроватей. В ее теле катается шестьсот миллиграмм аминазина. Это называется "ударная доза".
Сколько дней Мэг лежала на этой койке - пять? десять? Она уже не могла осознать. Все - тело, мозг, душа - были какими-то полумертвыми. Сначала Мэг еще считала сутки по тому, как в наблюдательную палату входила медсестра в сопровождении двух дюжих санитаров. Они приносили с собой шприц и полотенца. Полотенца нужны были, чтобы связывать Мэг.
После этого всегда наступал покой и безмятежность. Сознание плыло словно по волнам, и только где-то далеко, в самой глубине, бился голос: не сметь! не подчиняться! выжить!
Она знала, что именно так во времена Брежнева сводили с ума неугодных людей: постепенно отравляли их мозг различными медикаментами. И после этого те, кому больше всех надо было от жизни, становились тихими и спокойными, и от этого спокойствия уже не было лекарства.
Стискивая зубы и обливаясь холодным потом, Мэг напрягалась изо всех сил, чтобы не дать этим извергам убить себя. Но она уже не могла сопротивляться.
Волков решил не просто ликвидировать ее, а ликвидировать "красиво": он оставлял в живых ее тело и убивал разум, душу, все то, что на самом деле и является Маргаритой Науменко.
Но стоило Мэг подумать об этом, как новые сомнения одолевали ее: а что, если она действительно больна? Что, если Валентин Валерьевич был прав, и она просто не в состоянии различить, что является бредом, а что правдой? Ведь у нее уже было чувство нереальности всего происходящего. Тогда, в библиотеке... Волков появился перед ней как призрак. К тому же он всегда знал то, что знать невозможно... Разве человек может такое проделывать? И та история о старинной книге, от которой люди лишаются рассудка... Может, дело именно в ней?
Или же не было никакой "Vade mecum", и все это - лишь сон? И она действительно сошла с ума от невыносимой любви к своему мужу?
"Витька... Почувствуй, что я попала в беду! Приди! Меня надо спасать, я погибаю..."
Но что он мог почувствовать? Он чувствовал Юлечку. Он счастлив с ней, и если Мэг действительно любит его, то разве она вправе лишать его этого счастья? Ей надо радоваться, что ему хорошо. А себя принести в жертву.
От этих мыслей хотелось призвать к себе смерть.
Единственное, что удерживало ее на плаву, так это мысль о Структуре. Узнав, что задание по ликвидации Огнева не выполнено, Сергей Иванович сразу должен был попытаться разыскать ее. Нужно было перетерпеть еще день, еще два...
- Они все равно сломают вас, - прошептал кто-то рядом с ней. - Как ни трепыхайтесь, как ни буйствуйте. Не жилица вы на этом свете...
Мэг медленно повернула голову на подушке. В палате был кто-то еще. Человеческая тень - маленькая, угловатая, вертлявая, - двигалась от койки к койке, словно ища чего-то. Свет то разгорался, то гас в глазах Мэг, мешая ей разглядеть все как следует.
- Галлюцинация... - мертвенно прошелестела она, чтобы только услышат себя и отпугнуть проклятое видение.
Но тень и не думала исчезать. Более того, она вдруг приобрела форму невысокого худенького дядечки, заросшего черной щетиной, - в обычной больничной пижаме и стоптанных тапках. В руках у него была швабра с намотанной на нее половой тряпкой.
Нервно покосившись на окошко, за которым дремала постовая медсестра, он осторожно положил швабру на пол и чуть ли не на четвереньках подскочил к изголовью Мэг.
- Притворитесь, что они вас уже довели! - произнес он, глядя на нее острыми черными глазками. - Просто начинайте помирать... И они перестанут вас колоть. Если, конечно, поверят, что они вас вылечили...
- Кто вы? - выдавила она из себя.
Дядечка на секунду задумался.
- Я? Я шизофреник, и у меня бред Котара... Они меня тоже лечили аминазинчиком... А сейчас - гляди ж ты! - перешли на трудотерапию. Швабру доверяют!
Последние слова он произнес с горькой усмешкой.
Кто бы он ни был, он явно желал Мэг добра... Она попыталась приподняться на локте.
- Отсюда можно убежать? Скажите, можно?!
Больной беззвучно засмеялся.
- Выхода нет... Нет! Это вам не из тюрьмы удрать: уголовника кто-нибудь укроет, спрячет, а шизофреники никому не нужны... Куда вам бежать? Здесь хотя бы кормят, понимаете? Главное, чтобы не лечили, а так здесь нормально. Перестаньте бороться с системой. До тех пор, пока вы ведете себя как ее враг, она тоже будет уничтожать вас. Станьте ее частью, и тогда она примет вас как свою.
Что-то знакомое послышалось Мэг в этих словах. Кто-то уже говорил ей нечто подобное. Но кто и когда?
- Но я не могу позволить им... - прошептала она протестующе.
- Тем самым вы позволите им заколоть себя до смерти, - улыбнулся дядечка.
Внезапно ему показалось, что постовая медсестра дернулась во сне, и он тут же резко отодвинулся от Мэг.
- Вы меня не видели, понятно? Я вам снился. Только они не знают, что на самом деле я все знаю об освобождении! Они думают, я больной, они меня лечили... Дураки!
- Подождите! - взмолилась Мэг.
Но было уже поздно. Дядечка исчез из палаты так же внезапно, как и появился.
* * *
Мэг смотрела неподвижным взглядом на трещину в потолке. Дыхание ее было тяжелым - со свистом, с хрипами, кожа покрыта испариной... Она умирала и просто физически ощущала, как жизнь вытекает из нее. Мэг знала, что если она сама не будет верить в это, если она не пройдет через все, то тогда может быть, тело ее и не умрет, но сама она исчезнет навсегда, и вместо нее по земле будет ходить просто кусок плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36