Нельзя на ходу слишком много думать! Бдительность притупляется.
Кошачьим шагом я двинулся обратно. Надо срочно избавиться от банки, ангидрит её в перекись марганца. Вот бы попал сейчас!
Пройдя мимо одной пустой ниши, я остановился перед второй и сунул банку в её угол, прикрыв парой камней покрупнее. Выпрямился, отряхнул руки и прислушался. С другого конца туннеля чуть слышно хрустел гравий под чьими-то осторожными шагами. Скрадывают, значит. Надо срочно уходить от этого места. Я быстро перепорхнул на другую сторону и, не таясь, зашагал по шпалам на выход.
На выходе были море, солнце и кусты малины. Гудели шмели. Кричали чайки. Из-за куста вышел омоновец и скомандовал:
- Стой! Руки за голову. Садись на рельсу.
И зычно крикнул в жерло туннеля:
- Гриня! Он вышел.
Я прилепил руки к затылку и послушно сел на горячий рельс. И тут издалека, с той стороны, где стоял поезд с пассажирами, донёсся ликующий гудок тепловоза. Хватит стоя-ать! Поехали-и...
- Прощайте, ребята, - сказал я. - Счастливой дороги.
Для них неприятности кончились. Когда кончатся для меня?
Гриня оказался тем самым Гришей, разговор которого с майором я внимательно слушал, лёжа под скамьёй на платформе, прибывшей из Култука.
- Нашлась пропажа, - довольно произнёс он, любовно щёлкнув наручником на моей руке, а второй замкнув на своей. - Ну, как жизнь?
Тут он присел на корточки и заглянул в мои глаза.
- Хреново.
- А сам виноват, бегать не надо. Что здесь делаешь?
- Сижу, греюсь. В туннеле холодно, - объяснил я.
- Шутник, - сообразил он. - В туннельке что делал?
- Всё вам знать надо, - вздохнул я. - Живот у меня подвело. Вот я и... того. Полечился.
- А пусть покажет место, где лечился, - предложил второй омоновец, на вид казавшийся вполне бесхитростным, но на деле проявивший себя весьма мудрым. Додуматься до такого...
Григорий немного помолчал.
- Ладно, это не уйдёт. Пошли к следователю, - решил он, встал и потянул меня за собой. - Ты, Миха, лезь опять на гору. Режим наблюдения не отменяется.
И мы вдвоём зашагали по шпалам.
Шли мы рядышком, как неразлучные друзья. Григорий поглядывал по сторонам и насвистывал разные мелодии. Я слушал. А потом спросил:
- А зачем, в натуре, вы туннель караулите?
Григорий глянул на меня с весёлым удивлением, хохотнул и ответил:
- Это называется передовое охранение. Ты на него и напоролся. Куда шёл-то? С виадука на ручей глянуть? Может, забыл на берегу что-нибудь?
- Ничего я там не забыл, - с досадой сказал я. - Да и нет там ничего. Если что из сумочки выпало, так вы же и подобрали. Я сдаваться шёл.
Григорий опять глянул сбоку и одобрил:
- Это правильно. Всё равно бы поймали.
- Вот уж нет. Найти - нашли бы. Если бы искали. А поймать - нет. Бесполезное дело.
Григорий выпучил глаза и даже приостановился.
- Как тебя понимать? Если бы не поймали, то кого бы тогда нашли? Если бы искали.
- Мой труп, - пояснил я. - Потому что меня сразу же другие поймали.
- Эм-м... Вот как, значит, - удивился Григорий, но расспрашивать не стал. Просто задумался. И дальше мы всю дорогу шли молча.
Там, где почти сутки стоял поезд, земля была утоптана множеством ног, кусты изломаны, бумажки и пакеты висели на ветках и валялись на траве. Тепловозик с платформой и дрезина ушли вслед поезду,
возможно, для охраны. Под горой стояла большая палатка, возле входа сидел человек с автоматом. Другой стоял на берегу, укрываясь за громадным валуном, и, увидев нас, пошёл навстречу, с любопытством разглядывая меня.
- Ребята спят, - сообщил он. - Командир ушёл на двадцать девятый.
- Следователь с ним?
- Нет, здесь. За этим бегали вчера? - поинтересовался он, кивнув на меня.
- Ага.
- Дознаватель сильно рад будет, - ухмыльнулся парень. - Бутылка с него.
Григорий ничего не ответил и потянул меня куда-то левей палатки. Там под широкой лиственницей стоял большой, перевёрнутый вверх дном ящик, вокруг него торчком стояли несколько чурок. Мы уселись на них. И через пару минут здесь состоялась наша встреча со следователем Мудраковым и, естественно, завязалась между нами интереснейшая беседа. В честь чего с меня даже сняли наручник.
- С какой целью вы совершили этот нелепый поступок? - спросил Мудраков тонким голосом. - Я имею ввиду ваш побег.
- Который? - поинтересовался я. - Мне за последнее время не раз приходилось совершать побеги.
При сих словах челюсть следователя слегка опустилась вниз.
- Э-э... - сказал он. - Уточню. Когда вы ударили в лицо нашего дознавателя и бежали.
- В тот раз я никуда не бежал, - твёрдо заявил я. - Этот нелепый поступок не входил тогда в мои планы.
Возникло молчание.
- М-да, - сказал, наконец, следователь. - Где же вы были?
- А на платформе, - небрежно отвечал я. - Влез под скамью и сидел там.
Тут челюсть следователя поползла вниз очень явственно.
- Врёшь, - тихо и угрожающе сказал омоновец Гриша.
- Зачем мне врать? - я пожал плечами. - Ты, Гриша, очень хотел поймать меня, помнишь? И уговаривал майора Мущепако наряд послать для моего задержания. А он не разрешил. Кстати, а где майор?
Гриша окаменел. Следователь ответил автоматически:
- В Иркутск отослали.
- Это хорошо, - одобрил я. - Во-время. Ну, а потом приехала дрезина и на платформу положили собачку подстреленную. Тогда я вылез из-под скамьи и это... ушёл.
- Было? - спросил Мудраков Гришу.
- Но я же Кольку на платформе оставил! - вскричал Гриша потрясённо. Он бы тебя не выпустил!
- Это точно. Ни за что бы не выпустил, - подтвердил я. - Но он пошёл искать палочку поровней, чтобы шину собачке наложить. Да где же её в темноте найдёшь! А я тут и вылез. И проводнику той собачки рейку ровненькую отдал, я прям под скамьёй лежал на ней. Ну, он взял, конечно. В самый раз пришлась.
Тут опять воцарилась тишина.
- От подлец, - вдруг сказал Григорий, треснул кулаком по колену и рот его пополз к самым ушам от простоватой и растерянной улыбки. - Как надул!
- Хорошо надул, - согласился Мудраков и покрутил головой. - А дальше что было?
- А дальше была целая одиссея, - вздохнул я и стал рассказывать, что было дальше...
Рассказывал я честно и подробно. Слушатели не то, чтобы умилялись, но слушали завороженно. Дойдя в рассказе до своего пребывания в туннеле, я не стал распространяться о муках в животе или где-либо в другом месте, и, ступив тут же на путь неправды, мигом выскочил с её
помощью на другую сторону туннеля - к виадуку. Где, к своему удивлению, повстречался с Михой и его автоматом...
Что было уже истинной правдой.
Гриша не возражал против этой маленькой недомолвки. Кажется, он был уже далёко, в усадьбе путевого обходчика, у трупа неизвестного рябого мужчины. Искал мысленно улики...
Следователя Мудракова сбить с пути логического мышления было труднее. Уточнив ряд деталей, он пожевал губами и заметил:
- Мы, собственно, сейчас вплотную занимаемся решением главной задачи: поиском наркотиков.
- Правильно делаете, - одобрил я. - Для начала надо найти сумку, где они лежали.
Следователь посмотрел на меня проницательно, хрустнул пальцами и спросил:
- А почему вы считаете, что наркотик был не в той сумке, что нашли у ручья?
- По двум причинам, - отвечал я веско. - Во-первых, ни я, ни Павел Селивёрстыч из той сумки ничего не брали, значит, в ней его и не было. А во-вторых, те ребята, что сидели вот здесь, на горе, - тут я ткнул пальцем вверх, - подстрелили женщину-проводника именно потому, что она видела у курьера вторую сумку. Они, я думаю, знали, что под виадуком лежит вовсе не то, что им надо. И сильно не хотели, чтобы кто-то ещё об этом знал. К чему, в самом деле? Узнают - и кинутся все другую сумку искать. Ещё и найдут невзначай... Потом те же ребята, что стреляли в неё, замочили рябого и утащили сумку, которую я сбросил ему под ноги при побеге. Подумали, что Селивёрстыч в неё товар упаковал. Но тут крупная неувязочка у них вышла... Так что эту ценную сумку надо вам непременно искать, - закончил я озабоченно.
У Мудракова в глазах появилась печаль. Он обхватил руками колено, покачал головой и промолвил:
- Знать бы места.
- Ну не в посёлке же на двадцать девятом, - заметил я. Никто не возразил.
Пора, решил я. Созрели.
- Действительно, знать бы, - задумчиво сказал я как бы сам себе. И уставился на Мудракова. Мудраков дёрнул ртом.
- А скажите пожалуйста... - произнёс я вкрадчиво.
- Да? - откликнулся Мудраков.
- В той сумке, что лежала под виадуком, фонарик карманный был?
- Был, - сказал он и медленно повернул ко мне голову.
- Разбился?
- Разбился.
- Но у Григория, я думаю, в хозяйстве найдётся...
- Найдётся, - откликнулся Григорий и кинул быстрый взгляд на следователя.
- Я бы на вашем месте попробовал с фона...
Но договорить не успел.
- Попробуем, - перебил Мудраков. - Честно говоря, не подумали. Возьми двух ребят, Гриша. Фонарь обязательно. Сообщать по начальству не надо, обернёмся быстро.
Хорошо понимают друг друга люди, работающие в одной системе. Не задав ни одного вопроса и вообще не произнеся ни слова, Григорий пружинно вскочил и исчез в кустах.
- Идёмте со мной, - сказал Мудраков, вдруг посуровев.
Мы вышли на берег моря, к тому камню, за которым пристроился парень с автоматом. Велев мне спуститься вниз, к воде, Мудраков постоял у камня и посмотрел налево и направо.
- Отвечаешь за него своей зарплатой, - сказал он омоновцу. - Пока я не вернусь - глаз с него не спускать. Сдашь его лично мне и больше никому.
И исчез, будто растворился в нагретом, струящемся воздухе.
* * *
Миллионы лет точит Байкал волнами эти горы и эти камни. А может десятки миллионов. Чего только не было на его берегах... Гиганты древности - динозавры мезозойские бродили когда-то по его побережью. Побродили - и сгинули. Лишь позвонки громадных размеров, вылезшие из земли, попадают иногда в руки жадных до таких сокровищ учёных. Легенды ходят о пребывании великого и ужасного Чингисхана на этих берегах, и о том, что "сухою ногою перешёл он Малое море", аки Бог, к острову Ольхон, а это - добрый пяток километров в самом узком месте. А недалеко от мыса Бурхан захоронен будто бы сам повелитель Вселенной, и могила его скрыта надёжно от глаз людских... Так это или не так - кто знает, но до сих пор находят люди на берегах моря нагрудные знаки воинов-чингизидов - железные круги с выбитыми стрелами, указывающими страны света...
Вытянув конечности, сидел я на камнях и смотрел, как колышется прозрачная вода у моих ног. Всё канет в Лету, други мои, думал я. И эта история с криминальным богатством - непременно тоже...
Солнце стало понемногу клониться вниз, к горам, когда сверху донёсся крик:
- Эй! Как тебя... Филипп! Подымайся наверх. Зовут, соскучились.
Я искоса глянул на парня с автоматом и покачал головой.
- Не пойду.
- Чего так?
- Мне и тут хорошо.
Ошарашенный, он немного подумал и выпалил:
- Понял!
Минут пять спустя к воде, хрустя галькой, спустился добрый человек следователь Мудраков. Глаза его были счастливы, и я не стал его ни о чём расспрашивать. Он присел рядом, помолчал и поинтересовался:
- Как самочувствие?
- Нормально.
- Ты свободен, - он дотронулся до моего плеча. - Павел Селивёрстович уже вернулся домой.
- Сейчас и я пойду, - пообещал я. - Мне вот что непонятно. Кто против кого здесь воевал? Почему одни убивали из засады других?
- Ты не куришь? - спросил зачем-то Мудраков.
- Нет.
- Молодец. Я - тоже. Бросил. Тут, значит, вот какая ситуация. Мимо нас проходит немало героину. Местный рэкет знает об этом и пытается взять, м-м... свою долю. Вроде как пошлину. Они этого курьера, что разбился, вели от самого Хабаровска. Хотели ограбить, потому что их стрелка месяц назад ни к чему полезному не привела. Но мы тоже его вели, человек наш с ним ехал, и курьеру как-то об этом стало известно. Прокол случился. Тогда он решил воспользоваться задержкой поездов и сменил маршрут. Тут мы его потеряли. Но не рэкетиры. Как думаешь, кто остановил поезд?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12