"Вы будете прилично зарабатывать, зачем вам уголовщина? Зачем риск?" Знаю, и честным путем мы сформируем себе постоянную клиентуру, у любого водилы ведь каждую неделю - проблема с техникой...
Я почти вошел в роль управляющего, мудрого, всезнающего и честного, но тут позвонила Вика:
- Костя, ты очень занят? Что сейчас делаешь?
- Ты, наверное, забыла, почему я нахожусь в твоем шалаше и зачем создаю тут рай.
- Забыла! Зачем?
Молоденький девчоночий голос, веселый и игривый.
- Чтоб нам с тобой не мешали разные-всякие там Белаковы.
Трубка на несколько секунд затихла, потом ожила, но ответила болезненно блекло:
- Давай сменим тему. У меня предложение: приводите себя в порядок, а я заеду за вами и махнем в лес.
- Приглянем себе избушку?
Опять невпопад! Вику, видно, совсем расстроили мои слова:
- У меня голова болит... Не надо об этом сейчас, Константин. Я хочу малость отдохнуть и подышать, понимаешь?
Понимаю. Насте до чертиков надоело тереть дверь, закопченную веками, она бежит переодеваться. Я отмываю горячей водой руки от шпаклевки и смотрюсь в старое облезшее зеркало. Скоро здесь будет висеть иное, и в нем часто будут отражаться два лица. Одно в золотом обрамлении волос, другое вот это вот - в шрамах, которые так долго болят.
33
Мы уходились в лесу, даже у меня побаливают ноги. Вика быстра на шаг, все время нас поддевает:
- Ну-ка, молодежь, ускорим темп.
Мне не совсем это нравится - "молодежь". Не нравится материнская забота о Насте:
- Устала? Возьми Костю под локоток, он у нас сильный. Ах, какая пара!
Настя с удовольствием входит в роль. В джинсах и блузке она уже далеко не монашка, но зато я надеваю на себя маску схимника. И снимаю ее только тогда, когда мы отвозим студентку на нашу тайную квартиру, а сами поднимаемся к Вике. Она ставит в вазу желто-красный букет листьев, зачем-то очень долго поправляет их, будто тянет время перед тем, как приступить к новому делу. Я чувствую, разговор будет не совсем обычным, если ему предшествует такая прелюдия.
- Костя, ты по телефону Белакова упомянул, так он у меня сегодня был.
- Я догадался об этом.
- Он разводится с женой.
- И предлагает твою кандидатуру на ее место?
Вика никак не отреагировала на мою колкость, только пожала плечами:
- Пока хочет взять меня на десять дней в Каир, в командировку туда едет. Это через два месяца.
- И ты хочешь попросить меня наведываться сюда и поливать цветы?
Напрасно, конечно, я так. Ну пришел, ну поговорил, так ведь Вика же ничего не скрыла, все как на духу выложила, а я ее обижаю. Вообще-то она обидчивая, но сейчас только нахмурилась чуть.
- Костя, ты пойми, я не девочка, я намного старше тебя. Шесть лет для женщины - это много. Мне уже нужна стабильность, а не только поцелуи в ванной.
- У нас не только поцелуи были. - Я не могу сдержать себя. - И не только в ванной.
Хам, балбес, пацан зеленый! Возьми себя в руки!
Она подходит ко мне и кладет ладонь на голову. Чувствую, как дрожат ее пальцы.
- Прости, Вика, прости.
Пальцы дрожат еще сильнее, кажется, что Вика сейчас расплачется. Вспоминаю: у нее был нервный срыв, из-за меня может сейчас случиться еще один. Обнимаю ее за талию, усаживаю к себе на колени. Она, скорее, не садится, а падает, обессиленная.
- Надо всем нам разобраться, время еще есть, - бормочу и понимаю, что выдаю чепуху. - Решать тебе, только тебе.
Она чуть успокоилась.
- Ты хотя бы фотографию его показала. Есть?
Вика, как ребенок, шмыгает носом.
- Есть, только я... Я вставать не хочу. Дотянись: синяя книга на полке. Там...
Никакой волосатой бородавки на носу! Ни лысины, ни лишнего жира. Пожалуй, чуть тяжеловат подбородок, но мне ли судить о достоинствах и недостатках лица!
На языке вертятся ернические фразы типа "Конечно, я никогда не повезу тебя в Каир", "Давай расстанемся друзьями секса", но Вика только-только успокоилась, замерла, уткнувшись лицом в мое плечо.
- Тебя перенести на кровать?
Легкий кивок головы. Вика просто невесома сегодня.
- Стакан воды? С корвалолом?
- Присядь.
Она берет мою руку, на миг прижимается щекой к ладони, но тут же, как от ожога, отстраняется:
- Дай слово, что ты больше никогда не придешь сюда.
Такие вот дела. Где этот Каир? Почему его еще не поглотила пустыня?
Прошлое держит нас прочнее, чем корабль якорная цепь. Как бы мы ни жили, кем бы ни были, мы ведь все равно не машины, которые можно перекрасить в одночасье. Падунец со шлифованными ногтями вернулся к старому. Вика поняла, что ей не жить за пределами золотой клетки. Я... Я еще держусь, глушу волчьи инстинкты, хотя уже хочется кусаться. Мне слепили новую морду, и я решил, что так же легко можно слепить новую жизнь. Почему же не получается? Из-за меня погибли баба Варя, Макс, Корин, Падунец, из-за меня дадут срок директору магазина Балушу, из-за меня все еще боится улицы Настя, да и Вике тоже плохо из-за меня. Белаков дал ей все и даст еще многое, а я? Дом в деревне? Хотелось бы посмотреть, как Вика будет топить печь и полоскать белье в речке. Права она, нечего мне делать возле нее, по себе надо подругу выбирать, по рангу. Вика принадлежит вожаку стаи, и вожак этот - не я...
- Дай слово.
Мне нетрудно расцепить зубы и сказать те слова, которые она ждет. Но тут короткой очередью выстрелил телефон, так неожиданно, что я вздрогнул, рука невольно потянулась к трубке. Вика повисла на этой руке и с ужасом посмотрела на меня:
- Не трогай! Они убьют тебя! Ты не знаешь их!
Началось, подумал я, тебе совсем плохо, милая моя. Попробовал высвободить руку, чтобы подойти к шкафчику, где лежали таблетки, поискать успокоительного, но она расценила этот жест по-своему:
- Не уходи, Костик! Белаков расправится с тобой! Это зверь, ты не знаешь его! Он предупредил меня, что если ты переступишь порог дома... Как я могла тебя не пустить? Я люблю тебя!
Ну вот, оказывается, эти слова могут быть и не бредом, в них есть смысл.
- Рассказывай все по порядку.
Телефон все не умолкал, пришлось отключить его.
- А что рассказывать? Он пришел, и я рассказала, что у меня есть ты... Он садист, он сказал, что раздавит тебя как червяка на моих глазах, дал на последний разговор с тобой пять минут, но я не думала, что он следит за нами, что знает, когда мы вернулись из леса...
О разводе с женой и Каире Вика придумала. Белаков никогда и не предложит ей руку, ему хватает ее тела. Он столько раз унижал ее, столько раз вытирал об нее ноги, что, конечно же, никогда не возьмет в жены. Даже если бы она этого хотела. Но она уже не хочет, ничего не хочет.
Вика говорит мне все это таким спокойным, ровным голосом, что становится страшно за нее. Пытаюсь утешить:
- Белаков - он ведь не бандит, он политик. Захочет выяснить со мной отношения - найду нужные для него слова.
- Костик, ты его даже не увидишь! Думаешь, он мужчина? Думаешь, он снизойдет до того, чтоб общаться с тобой? Ему надо только отдать команду, и все! И тебя не станет!
- Это мы еще посмотрим.
Я не бравировал. Изгой, я находил утешение и получал разрядку, колотя боксерскую грушу и вырывая штангу. Одинокие вечера, а у меня все вечера были одинокими, проводил в спортивных залах. Голыми руками меня взять непросто...
- Костя, если меня когда-нибудь вынудят сказать, что ты мне не нужен, если... Я люблю тебя, Костик! Что бы ты ни сделал, что бы ни случилось! Я до тебя не знала, что такое любовь... Уходи, Костик, уходи, иначе они явятся сюда...
Вполне может быть такое, подумал я. Лишний шум тут не нужен. Наклонился, поцеловал Вику в щеку и в мокрый от слез кончик носа:
- Не бойся, все будет нормально. Мы купим дом в деревне. Ты научишься полоскать белье в реке?
Она улыбнулась.
34
Интересно, а могут драться "политики"? С виду они ничего, под два метра и плечи квадратные.
Я не спеша иду по тротуару от дома Вики до шоссе, и они с такой же скоростью идут метрах в десяти сзади. Двое. Черные брюки, черные свитера, четкая походка. Идут в ногу. Небось вчерашние военные. Чего же они хотят? Я сейчас сяду в троллейбус и поеду... Они тоже садятся. Даже билеты компостируют. Законопослушные мальчики. Тащить их за собой домой? Рано или поздно они узнают, где я живу, если еще не знают, но сегодня я не спешу под крышу дома своего. Выхожу на остановке, где недавно застрелили Падунца, но направляюсь не к подъезду, а в другую сторону: в глубину сквера. Сажусь на самую темную скамейку в самом темном месте и жду, что будет дальше.
А дальше ничего существенного не происходит. Подходят двое в черных свитерах и просят закурить. Я, естественно, отказываю им в любезной просьбе, поскольку не курю.
- Ну и хрен из того, что ты не куришь. - Тот, который повыше и худощавый, садится рядом. Можно, конечно, сказать ему, что он выражается абсолютно безграмотно и бессвязно, но я молчу. Нехорошо учить старших. Второй, помоложе, крепыш, мой ровесник, стоит напротив, за спину не заходит.
- Кузнецов, - говорит он, - ты с Викой объяснился?
Я киваю головой.
- Ты понял, что тебе больше не надо с ней встречаться?
- То, что я понял, касается только меня. Меня и того, кто вас сюда послал.
Интересно, думаю, выдержит ли моя челюсть прямой удар? И что это они переговоры со мной затевают? Получили приказ действовать дипломатическим путем? Расшевелить их надо, разогреть, пусть сообразят, что не с мальчиком зеленым дело имеют. А может, как раз это сообразили и потому такие нерешительные?
- Кузнецов, - говорит сидящий рядом, - не будь идиотом. Ты что, кулаками хочешь кому-то что-то доказать? Еще на дуэль вызови! Сказано, не суйся, значит, не суйся.
- А ваш хозяин почему сам мне этого сказать не хочет?
- Поезжай к нему на Филипповскую, шестнадцать и спроси.
Это бросает реплику молодой и, поймав осуждающий взгляд товарища, тут же оправдывается:
- Чего такого? Думаешь, ему телка не рассказала еще?
- Поеду и спрошу, - говорю я. - А до этого буду считать, что никакого разговора с вами не было.
- Долбанутый! - Это опять младший. - Ради тебя же стараемся. Тебе что, баб мало? Скажи, найдем. Упрямишься - хрен из того. Бить не будем, но ты потом сам ныть станешь: лучше бы, мол, побили. И вообще, соображай, с кем дело имеешь.
Я встал со скамейки и не спеша направился к дому. Шел как рысь, напрягая шкуру, стараясь предвидеть действия тех, кто умеет ходить в ногу. Если услышу шаги, отпрыгну влево, развернусь...
Шагов не было. У края сквера я оглянулся. В темноте горели две сигаретные точки.
Нельзя сказать, что ночь я не спал, ожидая пакостей со стороны людей Белакова, - спал, но тревожно, неспокойно. Однако ничего не произошло, даже телефон не звонил, хотя я предполагал, что именно по телефону последует очередное предупреждение. Утро тоже началось ласковым солнышком в чистое оконце. Ну и правильно: станет государственный муж из-за любовницы поднимать бурю в стакане. Не дай Бог, брызги долетят до его чистого мундира. И потом, дело не только во мне, он ведь уже знает, что Вика его терпеть не может, следовательно, надо просто находить себе другие утехи. Это логично!
С такой мыслью я полез под прохладный душ, потом оделся и побежал в магазин. Мой традиционный завтрак - яичница, кефир и булочка. Очередь за хлебом, очередь в молочный, дорога туда и обратно - все это отнимает около получаса. И вот я снова переступаю порог своего жилища.
Стол лежит на боку, его полированная поверхность залита чем-то синим тушью или чернилами. Атлас старых бабушкиных стульев порезан, матрац и одеяло на кровати тоже исполосованы. У телефона нет больше трубки. В ванной хлещет горячая вода, и закрыть ее невозможно, вентили разбиты. Все стены в желтых потоках битых яиц. Ну и ладно, яичницы все равно не хочется, аппетит пропал.
Стоит ли наводить сейчас порядок? Я решаю, что не стоит. Наведу, выйду из дому - и все может повториться. А выйти мне надо: заглянуть в автомастерскую и решить вопрос о дальнейшем сотрудничестве с фирмой кошечки Зои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16