А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


- Этот человек хотел поговорить с тобой, - капитан взял меня за локоть, насчет какого-то рецепта.
- Я его знаю, - женщина пристально посмотрела в глаза, - он живет в восьмом номере. Это вы звонили рано утром? Вы ведь
вместе куда-то поехали? Она была худая, вокруг карих глаз - сеть
морщинок. Сейчас женщина выглядела еще более усталой и
измочаленной, чем на работе.
- Да, - ответил я.
- Тогда почему вы целы?
- Мы расстались с вашим мужем до аварии.
- А... Проходите в комнату, я сейчас.
Сама она задержалась у зеркала в прихожей и открыла сумочку.
Пока мы ее ждали, я смотрел в окно. Я люблю смотреть в окна. Было еще очень рано, из подъездов выходили заспанные дети. Они понуро окружили машину капитана, сбились в стайку и замерли, словно досматривали прерванные сны. Женщина вошла в комнату, неумело и наскоро накрашенная, и усталость на ее лице не исчезла под слоем косметики.
- Ты не знаешь, - вдруг спросила она, - нам заплатят по бюллетеню? Или, может, какую ссуду? Денег совсем нет.
Капитан пожал плечами.
- Раньше ты, конечно, у директора мог попросить за нас, - неожиданно зло сказала женщина, - только нет теперь директора.
- Я? - капитан удивленно вскинул брови.
- Какая у меня могла быть дружба с директором?
- Но ты же заходил к нему в дом, даже в тот день, когда его убили, заходил.
- Перестань, - капитан чуть заметно нахмурился.
- Я три раза в неделю днем убирала там квартиру, - женщина обернулась ко мне, - а к восьми часам ехала на дежурство в гостиницу. И так уже несколько лет. Что поделаешь, если нет
возможности работать в полную силу...
- Перестань, - капитан устало махнул рукой, - я встречался с директором совершенно по другому делу, и это чистое совпадение, что его убили в тот же день...
"Фиг тебе, убили, - подумал я, - он мне по телефону звонил..."
Но ведь, если серьезно, как такое могло получиться? Я, правда, старался об этом не думать, потому что сейчас все равно ничего не придумаю. Мистика какая-то, если, конечно, вы верите в подобную чушь.
В это время от стайки ребят во дворе отделился один посмелее и стал недвусмысленно рассматривать полированную поверхность дверцы. Потом сунул руку в карман. Видимо, фантазию в нем не совсем убили, а сейчас у малыша был вид живописца, который готовится нанести первый мазок на чистом холсте. Муки творчества...
- Послушайте, - сказал я, оборачиваясь к капитану, - по-моему, дети рисуют на вашей машине нехорошее слово.
Он подскочил и пулей вылетел из комнаты. Женщина проводила его взглядом, и я увидел ее глаза. Глаза у нее были опустошенно-сумасшедшие.
- Вам странно, да? - спросила она. - Муж в больнице, а я все про деньги... Поверьте, мне и за лекарство платить сейчас нечем.
- Я достану, а потом сочтемся. Скажите, какое?
- Пойдемте, - она вдруг взяла меня за запястье, - пойдемте...
В комнате была еще одна дверь, оклеенная обоями. Она открыла ее и зажгла тусклую лампочку. Архитекторы задумывали эту комнатку как кладовку. Однако все получилось по-другому. Комнатка была почти пустая, только возле стены стояла кровать, и
на ней сидела девочка. Воздух проникал в комнату через
занавешенное рыжей марлей слуховое оконце. Женщина
склонилась над ней, поцеловала, девочка застонала во сне. Мать
выпрямилась и посмотрела на меня.
- Но почему она спит здесь? - недоуменно спросил я.
Почему здесь, а не в комнате?
- Она боится света, шума боится... Она всего боится. Она меня не узнает, пугается, плачет... Она почти не разговаривает. Смотрите...
Женщина откинула одеяло, и я увидел худое тельце, словно покрытое рыбьей чешуей. Я отвел глаза в сторону.
- Неужели нет лекарств?
- Она родилась такой. Несколько лет назад на заводе, у которого общий забор с комбинатом, случилась авария... Не знаю, какую там трубу прорвало, только часть этого на нашу территорию попала. Я ведь после стала дежурным администратором в комбинатовской гостинице, а когда случилась авария, работала на комбинате. Мы ведрами грязь собирали, ее куда-то вывозили и закапывали. С утра работали, а в обед нас самих "скорая" увезла... Потом солдат прислали, они работали... Но я уже в больнице лежала, мне хуже остальных пришлось, ведь я беременная была. Доктор предупредил, что на ребенке может сказаться, но аборт поздно было... Я вам для того рассказываю, чтобы вы понимали, - я не подачку у комбината прошу, это их вина, что так получилось, и теперь, когда муж в больнице, я просто не вытяну нас обеих... Ее ведь, - она положила руку девочке на лоб, - надолго не оставишь.
Мы погасили свет и тихо вышли из комнаты.
- Давайте я вас завтраком накормлю, - предложила женщина.
- Спасибо, я уже, - ответил, а сам в это время подсчитывал в уме, сколько у меня с собой денег. Достал бумажник. - Ваш муж давал мне в долг... Я хотел ему лично отдать, но, наверное, лучше если теперь вам .
- Что вы, - она спрятала руки за спину, - у меня нет никакой расписки, я не знаю...
- Не было никакой расписки. Как-то он меня просто выручил. И пусть все останется между нами. Я вытянул руку так, что чуть не уткнулся ей в грудь.
- Хорошо, - женщина взяла деньги и словно взвесила их на ладони. - Спасибо. Только я не хочу, чтобы вы пожалели, что вот так просто... вернули эти деньги.
- Я не жалею, - покачал головой.
Попрощался и вышел. Больше мне здесь делать нечего.
Машины капитана во дворе не было. Уехал.
Какой-то мужик в кожаном пиджаке попросил прикурить. Я двинулся вперед по улице и на углу вдруг заметил - мужик в "коже" идет следом. В этот момент мы невольно встретились глазами, и он быстро опустил голову, словно испугался, что я его узнаю.
На следующем перекрестке я остановился у витрины продуктового магазина. За стеклом лежали рыбные консервы, а я вовсе не любитель этого блюда, чтобы с таким вожделением его изучать. Просто в отражении я видел, как кожаный пиджак замедлил шаги, посмотрел мне в спину, а потом кому-то помахал рукой. К бордюру подъехала машина, он сел в нее, хлопнул дверцей и уехал.
Наверное, становлюсь подозрительным.
Но все равно при каждом удобном случае л оглядывался, старался запомнить лица людей, идущих следом. Я ожидал увидеть одну и ту же физиономию. А так как нормальный человек не будет упорно бродить вокруг одного и того же квартала, по кругу, я бы понял, что меня ведут.
Однако люди были разные, и тогда я направился кратчайшим путем в знакомый двор, к Рите. Я решил, что оставлю в случае чего записку с московским телефоном. Может, ей пригодится...
* * *
Я остановился, словно наткнулся на невидимую стену: под аркой, через которую я прошел, уже стояли двое, один из них - тот самый, в кожаном пиджаке.
Они меня выследили, и теперь ловушка захлопнулась.
Затрудняюсь описать поведение желез внутренней секреции, но содержание адреналина в крови резко повысилось. Наверное, так происходит с любым животным, когда оно загнано в угол и охотник примеривается, в какую часть тела всадить кусок металла. А я сейчас немногим отличался от животного, и все подчинялось не разуму, а инстинктам, древним, как сама жизнь, которую они защищали. Мы и понятия не имеем, сколько в нас от зверя, пока не загонят под флажки.
И я подбежал к подъезду, рванул дверь на себя, проваливаясь, как в прорубь, в темноту лестницы. Зрение включилось через мгновение, вместе с ним обостренное ощущение времени.
Я слышу шаги подбегающего человека, слышу, как он
берется за ручку двери, врывается внутрь, еще не видит меня, но
правая рука его исчезает в кармане и появляется снова, щелчком
выбросив из кулака лезвие...
В порыве отчаяния я бросаюсь вперед, пытаюсь поймать его запястье, но обманным движением он высвобождает руку, и я слышу треск от раздираемой лезвием одежды.
Тогда я всем своим весом толкаю его назад, на дверь и, схватив за волосы, бью головой о створки. Еще раз. Еще... Противник снова взмахивает рукой, и снова я чувствую лезвие его ножа. Как осиный укус... Но тут он начинает сползать вниз, к моим ногам, и там остается неподвижный, как мешок с цементом. Я не сразу понимаю, что все кончено.
Из двери выступает кем-то сто лет назад вбитый гвоздь, он-то и стал последним аргументом, когда затылок человека вступил с ним в соприкосновение. Я еще пытаюсь оценить. ситуацию, в которую попал, а ноги сами несут меня вверх по лестнице.
Те, что стояли в подворотне, наверное, подождут немного,
пока ,их приятель справится с делом. А так как он не скоро выйдет
из подъезда, если, кстати, вообще поднимется, его дружки придут
следом. Последний этаж...
Я останавливаюсь, цепляясь рукой за перила, и ловлю ртом воздух. Боль сконцентрировалась почему-то в солнечном сплетении, а вовсе не там, куда втыкался нож.
Перед глазами плавают зеленые фосфоресцирующие круги.
Последний этаж - вокруг грязные стены, белый потолок, щербатый кафель... Я зажат в замкнутом пространстве лестницы.
Все.
Я слышу, как хлопнула дверь, слышу удивленные голоса внизу, брань, а потом шаги поднимающихся по лестнице мужчин. Пожалуй, у меня остается один единственный шанс...
На лестничной площадке три двери, и я позвонил во все три. А тем временем преследовавшие меня люди продолжали подниматься вверх. Знаете, это довольно жутко осознавать, что между тобой и смертью осталось несколько лестничных пролетов.
Одна из дверей открылась.
Я даже не посмотрел, кто за ней, а сразу протиснулся в квартиру, закрыл за собой дверь, осторожно, чтобы те не услышали, и только потом обернулся.
Передо мной стояла девочка лет четырнадцати. Она спрятала руки за спиной и молча меня разглядывала. Я приложил палец к губам, и она понимающе кивнула. Довольно сообразительный и безрассудный ребенок.
На лестничной площадке голоса, но приглушенные, мне с трудом удается разобрать:
- Не взламывать же каждую нору, - говорит один раздраженно, - и потом, если этот тип смог вырубить Шмеля, вдвоем его не взять. Это ведь сам черт, его даже Ягар боится.
- Ягар никого не боится, - другой голос. - Но Шмелю надо смываться - еле на копытах стоит. Ему светиться нельзя, пусть он у Ягара в избушке заляжет. Подгони машину прямо к подъезду, перетащим пока.
Девочка тоже слушала голоса, не спуская с меня серых глаз. И только когда они ушли, все стихло, повернулась ко мне спиной и
ушла в комнату. А я стоял, привалившись к стене, и пытался взять
себя в руки. Голова кружилась, и я понимал, что сейчас и шагу не
смогу сделать самостоятельно. Свитер был весь мокрый от крови.
Через несколько минут девочка вернулась.
- Вам нужно подождать, - вдруг сказала она, - вас во дворе караулят. Одного, правда, в машину засунули. Тот сам идти не мог, его поддерживали...
Я только сказал:
- Спасибо...
И ничком повалился на пол.
* * *
Когда я пришел в себя, то уже лежал на боку, а девочка сидела надо мной на корточках и сосредоточенно перебинтовывала плечо.
- Пустяки, - сказала она, заметив, что я открыл глаза, - даже кость не задета. А на ребрах вообще можно пластырем заклеить. Мы в школе проходили, как первую помощь оказывать.
- Странная ты особа, - опираясь на здоровую руку, я приподнялся и сел. Если бы ко мне вдруг ввалился мужик, весь в крови... Ну и нервы у тебя.
- А я все видела, - она продолжала сидеть на корточках, любуясь моим перебинтованным плечом. - Я на лестнице стояла и все видела. Вдруг раз - этот врывается. А вы его раз головой об стенку. И привет. А я - бегом домой. И страшно, и интересно.
- Не об стенку, а об дверь, - поправил я.
- Не важно, - она поморщилась, - все равно здорово. Мне
понравилось. Потом вы еще топали, как бегемот, пока я вам дверь не
открыла - она засмеялась, встала и скрылась в конце коридора.
Я не слышал, что она там делает, и через несколько минут с трудом поднялся, держась рукой за стену, пошел следом, в комнату. Девочка лежала на диване и читала книгу.
- Подождите, - сказала она, - тут самое интересное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20