- спросила я Соломона.
- Кэт вернулась под утро. Вот девка! - Начальник охраны недовольно покачал головой. - Была бы в каюте, а не шлялась по матросам, может, и убийства никакого бы не было. А так... Она зашла в каюту, и видит, что Линда лежит, на полу лужа крови, голова проломлена. Вокруг все переворошено, вещи раскиданы, видно, искал преступник что-то. А вот что - неизвестно, - он замолчал и я спросила на ходу:
- А куда мы идем?
- В кают-компанию. Буду опрашивать девушек, а вы поможете с переводом, если кто запнется. И еще... Валерия, вы их знаете лучше меня, так что смотрите в оба, может кто-то из них нервозностью себя выдаст.
Девицы сидели в кают-компании зареванные и испуганные. Ширли жалась к Галье, Шарон смотрела прямо перед собой, а Рики уткнулась носом в спинку кресла и не поднимала головы. Яэль, гладила ее по плечу. И только Кэт сидела в стороне одна, стиснув зубы.
Увидев меня, девушки бросились навстречу.
- Валерия, когда мы вернемся домой? Здесь нельзя оставаться! (Будто я сама не знаю!) Этот маньяк перебьет всех нас одну за другой, - галдели они. - Нельзя даже выходить из кают! Пусть к нам охрану приставят.
- Девушки, девушки, успокойтесь... Все под контролем, не волнуйтесь... - я говорила невпопад, только бы утихомирить их и усадить на места.
- Я прошу вас помочь нам, - обратился Соломон к перепуганным девицам. Пожалуйста, припомните, что необычного было вчера вечером и ночью. Слышали ли вы какие-нибудь подозрительные шумы, видели кого-то? Может быть, Линда что-то рассказывала?
Мне было неуютно. С одной стороны надо было сообщить, что Линда ночью ко мне приходила. С другой стороны - иди знай, может убийца - одна из них. И выкладывать всю подноготную не хотелось абсолютно. А вдруг убийца - Соломон? Вот как ноздри раздувает, показывает, что он не при чем. Или это у меня мания преследования разыгралась, помноженная на инстинкт самосохранения?
Я решила подождать со своими откровениями до берега, хотя это было не просто. Трудно говорить о том, чего не знаешь, но еще труднее о том, что знаешь, промолчать ...
Расследование топталось на месте. Катя рассказала, что ушла на вечеринку с симпатичным матросом и в свою каюту вернулась около пяти утра. По дороге в коридоре она наткнулась на оставленный кем-то пылесос, шлепнулась, парень ее поднял, они посмеялись и пошли дальше.
- Какой пылесос? - встрепенулся начальник охраны.
- Обыкновенный, на колесиках, со шлангом. Да я не помню, - Кэт подняла брови. - Темно было, да и выпили мы немного.
Соломон тут же отдал приказ двум своим парням разыскать того матроса, чтобы подтвердить слова Кэт.
- Странно... - вслух подумала я, - какая уборка в пять часов утра? Спят же все. Может, его с вечера забыли убрать?
- Нет, - твердо ответила Кэт. - Когда я в полночь выходила из каюты, его там не было. Хотя от корабельной качки он мог выкатиться из какой-нибудь подсобки.
- Надо опросить горничных, убирающих на этом этаже, - Соломон движением головы послал еще одного парня выполнять поручение.
- Мне кажется, - тихо сказала Рики, - что у меня вещи не на месте лежали.
- Как это, не на месте? - спросила я.
- Когда горничная убирает, то просто застилает кровать, и если что-то на полу валяется, то кладет на стул. А у меня в сумке рылись.
- А меня вот что интересует, - вдруг разжала губы Шарон. - Будет ли продолжение конкурса, и кого выберут "лицом фирмы"?
Все оцепенели.
- Ну, ты даешь, подруга! - выдохнула Кэт.
- Как не стыдно! Шарон, как ты можешь говорить о таких вещах, когда Мири и Линда погибли?
Но Шарон сделала жест рукой, будто отмахнулась от ее слов.
- Это задача полиции найти убийцу. А моя задача, вернуть затраченные усилия на эту поездку. И не забывайте, что по результатам первого тура я лидирую. Слишком много всего вложено в этот проект, чтобы останавливаться даже из-за такой скорбной причины.
Ширли вскочила с места:
- Ты дрянь! И убийца! Это ты убила девочек, потому что боялась, что они тебя обойдут! - с этими словами она набросилась на Шарон и вцепилась ей в волосы.
Соломон тут же бросился к ней, схватил ее за плечи и оттянул от соперницы. Ширли уткнулась ему в грудь и зарыдала:
- Нас всех убьют! Всех! Спасите...
- Прекрати истерику, глупая! - сказала Шарон, приглаживая свои разлохмаченные пряди. - Нужна ты кому, чтобы убивать тебя!
- А кому нужны были Мири и Линда? - спросила я Шарон. Моя интуиция подсказывала мне, что эта девушка что-то знает, но говорить не собирается.
- Пусть полиция разбирается, - ответила она отрывисто. А у вас нет никакого права задавать мне вопросы!
Больше на протяжении всей встречи она не сказала ни слова. И я еще раз похвалила себя за молчание, так как оказалось, что не одна я придерживаюсь такого мнения. Действительно, во всем нужно доверять специалистам. Вот им я и расскажу о ночном визите Линды.
Ничего путного больше узнать не удалось. Проводив девушек до кают, я прошла дальше, на палубу. Мне хотелось немного подышать и проветрить голову.
Проходя мимо каюты Шумана, я невольно замедлила шаг. Мой босс орал что есть сил по телефону:
- Что ненастоящие? Как ненастоящие? Вы мне голову не морочьте! Это настоящие деньги!
Наступила пауза, а потом снова раздраженный голос Шумана:
- Спасибо, Адольф, можете идти.
Хмыкнув, я прошла мимо. Шуман был в своей стихии: казалось, он просто не мог говорить ни о чем другом, как о деньгах. Даже во время бритья. Понятно, почему они мрут от инфаркта, как мухи. Хотя где это видано, чтобы мухи от инфаркта помирали?
- Валерия, иди к нам! - услышала я знакомый голос. Скрытые рядами шезлонгов, на бухтах канатов сидели Глинский, Блюм и толстый Генрих, корреспондент газеты. На палубе стояла почти пустая бутылка водки "Голд", рядом на пластмассовой тарелке были разложены оливки, лук и шампиньоны из банки.
- Ага, пир в полном разгаре, - заключила я. - Вам на крахмальных скатертях кусок в горло не лезет, серебряными вилками пусть недорезанные буржуи рябчиков смакуют.
- Эт-точно! - подтвердил Костя Блюм. Вытаскивая откуда-то из-за спины пластмассовый стаканчик. - Присаживайся, деточка, выпьем за упокой души. Такие девки пропали! Обидно!..
Мне налили "Голды" на донышко и я присела на свободную бухту.
- Так вот, - продолжил Глинский начатую до моего прихода мысль, - я ей и говорю: "Я тебя звездой сделаю! Твои фотографии в "Космополитене" висеть будут! Ты..."
Он махнул рукой и допил из своего стаканчика. Друзья удрученно молчали.
- А она мне: "У меня, говорит, Миша, цель в жизни есть! И я ее добиваться буду!" Так и сказала.
- И что здесь плохого? - решила я поддержать разговор, хотя не знала, о ком идет речь. - Если человек целеупс... целеустремленный, то это очень хорошо.
У-упс! Пить я не умею совершенно, и чайная ложка "Голды" на меня подействовала сногcшибательно.
- Это хорошо, когда твердая жизненная позиция, - многозначительно добавил Блюм. - Главное, чтобы не по трупам. А то ведь как бывает? Цель оправдывает средства... Достиг цели, средства потратил. И какие!.. А получил... пшик!
- Ты на кого намекаешь, длинношеее?! По каким таким трупам? Шарон убивать их пойдет? Да она в сто раз красивее этих, прости Господи...
В разговор вмешался Генрих:
- Это твое субъективное мнение, кто красивее. Мне вот Катенька нравится. У нее попка пухлая, не то, что эти стиральные доски! По моему мнению - первый приз ей должен был достаться.
- Нет, ты не уходи от ответа, - горячился Блюм. - У твоей Шарон алиби на эти два убийства есть? Есть? Или нет, я спрашиваю?
- Откуда я знаю? - возразил Глинский. - Я ее возле себя по ночам не держу.
"А хотелось бы..." - чуть не вырвалось у меня.
- И потом, почему именно она? Ты мне про свое алиби расскажи. А ты где был, когда девочек убивали? В койке? А кто об этом знает? - Глинский смял в руке пластмассовый стаканчик.
- Да что ты на меня нападаешь? - возмутился Костя Блюм. - Это ты к ней неровно дышишь, а не я, а она... Если бы ты знал!..
- А что он должен знать? - встрепенулся Генрих.
- Это не для печати! - важно ответил пьяный Костя, отводя в сторону протянутую руку с блокнотом толстого журналиста.
- Расскажи, раз уж начал, - попросила я.
- Ей уже двадцать семь лет, - начал Костя, как-то сразу посерьезнев. Она уже была замужем, у нее родилась девочка, которая сейчас у бабушки.
- А муж? Где муж? - спросил Глинский.
- Муж, объелся груш.... Муж - это я... - он ткнул себя пальцем в грудь и тут же скривился в подобии скорбного всхлипа. - И я ее предал. Мы познакомились в студенческом театре. В Одессе. Уже тогда было видно, какая она талантливая девочка. Я потерял голову. Ходил за ней как собачонка на привязи, умолял, ревновал, в общем, вел себя как последний кретин, начиненный под самую завязку гормонами.
- И она мне отдалась... - мрачно констатировал Глинский, опрокидывая в себя еще один стаканчик. - Бедна сакля моя... В смысле, твоя...
- Вот-вот. Бедна сакля моя. Мы поженились и снимали какую-то халупу около Привоза. Я уже тогда считал себя гением в фотографии, тратил все деньги на оборудование, а она тяжело работала. Потом я погнался в Москву за птицей счастья, а она осталась в Одессе. Я и не знал тогда, что она беременна.
Водка как-то странно на меня подействовала. Или это был крепкий коктейль, смешанный из алкоголя, морского йода, криков чаек и атмосферы латиноамериканского сериала. Во всяком случае, от Костиного рассказа у меня щипало в носу, а на ресницах повисли вполне натуральные слезы.
- Дальше, - всхлипнула я. - Душа жаждет!
- О том, что у меня родилась дочь, я узнал только здесь. Как ей удалось приехать без моего разрешения, остается только гадать. Я ее случайно встретил на одном из показов. Выглядела Александра великолепно, держалась на подиуме мастерски, а в глазах была такая усталость, что я не мог дождаться конца представления.
- Кто такая Александра? - спросил Генрих.
- Шурочка, Шарон. Она здесь поменяла имя. И стала совсем чужой. Сколько я потом просил ее показать мне дочь, она не согласилась. Она не прощает ошибок.
- Как "Тетрис" на девятой скорости, - зачем-то вспомнила я интернетовскую шутку.
- Потом прошло несколько лет. Я уже работал в одном журнале, иногда видел ее на различных тусовках, которые фотографировал. И однажды она сама подошла ко мне и спросила: "Костя, ты можешь мне помочь?" Конечно, я сразу же согласился. Я должен был проследить за Шуманом и Мири и сделать компрометирующие снимки. За это она обещала показать мне дочь.
- И ты согласился? - на Глинского было больно смотреть. Его лицо перекосила гримаса. Правда я не могла понять, что именно она означала, но, смотреть на Мишу было грустно.
- А что мне оставалось делать? Конечно, согласился! Сфотографировал их выходящих вместе из "Зеленой лагуны" - это подозрительная гостиница в Бат-Яме. Потом на набережной как он ухватил ее за попку - классный кадр получился. Но вершина моего "творчества" - вот это, - Костя полез в сумку с фотопринадлежностями и достал оттуда помятый снимок. - Любуйтесь!
На фото Шуман и Мири сидели в каком-то полутемном ресторанчике. Мири томно улыбалась, а Шуман надевал ей на палец кольцо с огромным бриллиантом. Бриллиант получился особенно хорошо, а лица любовников расплывчаты, хотя и узнаваемы.
Глинский долго рассматривал фотографию.
- Пленка "Кодак-800", длиннофокусный объектив? - спросил он после продолжительного молчания.
- Хорош камушек, - восхитился Генрих, глянув на фото. - Блестит как настоящий!
- Он настоящий, - подтвердил Костя. - Мири с тех пор с ним не расставалась. Просто иногда носила как кулон - прятала на груди. Между прочим, среди ее вещей перстня не оказалось.
- Может, его Линда взяла, а ее за это и убили? - вдруг вырвалось у меня.
- Все может быть... - покачал головой Генрих. Глинский и Блюм удрученно молчали.
- Смотрите, берег! - закричала я. - Пошли собираться.
x x x
Прощание затянулось. Теперь вместо роскошных лимузинов на пристань прибыли две машины скорой помощи, полиция и еще целая куча журналистов со вспышками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
- Кэт вернулась под утро. Вот девка! - Начальник охраны недовольно покачал головой. - Была бы в каюте, а не шлялась по матросам, может, и убийства никакого бы не было. А так... Она зашла в каюту, и видит, что Линда лежит, на полу лужа крови, голова проломлена. Вокруг все переворошено, вещи раскиданы, видно, искал преступник что-то. А вот что - неизвестно, - он замолчал и я спросила на ходу:
- А куда мы идем?
- В кают-компанию. Буду опрашивать девушек, а вы поможете с переводом, если кто запнется. И еще... Валерия, вы их знаете лучше меня, так что смотрите в оба, может кто-то из них нервозностью себя выдаст.
Девицы сидели в кают-компании зареванные и испуганные. Ширли жалась к Галье, Шарон смотрела прямо перед собой, а Рики уткнулась носом в спинку кресла и не поднимала головы. Яэль, гладила ее по плечу. И только Кэт сидела в стороне одна, стиснув зубы.
Увидев меня, девушки бросились навстречу.
- Валерия, когда мы вернемся домой? Здесь нельзя оставаться! (Будто я сама не знаю!) Этот маньяк перебьет всех нас одну за другой, - галдели они. - Нельзя даже выходить из кают! Пусть к нам охрану приставят.
- Девушки, девушки, успокойтесь... Все под контролем, не волнуйтесь... - я говорила невпопад, только бы утихомирить их и усадить на места.
- Я прошу вас помочь нам, - обратился Соломон к перепуганным девицам. Пожалуйста, припомните, что необычного было вчера вечером и ночью. Слышали ли вы какие-нибудь подозрительные шумы, видели кого-то? Может быть, Линда что-то рассказывала?
Мне было неуютно. С одной стороны надо было сообщить, что Линда ночью ко мне приходила. С другой стороны - иди знай, может убийца - одна из них. И выкладывать всю подноготную не хотелось абсолютно. А вдруг убийца - Соломон? Вот как ноздри раздувает, показывает, что он не при чем. Или это у меня мания преследования разыгралась, помноженная на инстинкт самосохранения?
Я решила подождать со своими откровениями до берега, хотя это было не просто. Трудно говорить о том, чего не знаешь, но еще труднее о том, что знаешь, промолчать ...
Расследование топталось на месте. Катя рассказала, что ушла на вечеринку с симпатичным матросом и в свою каюту вернулась около пяти утра. По дороге в коридоре она наткнулась на оставленный кем-то пылесос, шлепнулась, парень ее поднял, они посмеялись и пошли дальше.
- Какой пылесос? - встрепенулся начальник охраны.
- Обыкновенный, на колесиках, со шлангом. Да я не помню, - Кэт подняла брови. - Темно было, да и выпили мы немного.
Соломон тут же отдал приказ двум своим парням разыскать того матроса, чтобы подтвердить слова Кэт.
- Странно... - вслух подумала я, - какая уборка в пять часов утра? Спят же все. Может, его с вечера забыли убрать?
- Нет, - твердо ответила Кэт. - Когда я в полночь выходила из каюты, его там не было. Хотя от корабельной качки он мог выкатиться из какой-нибудь подсобки.
- Надо опросить горничных, убирающих на этом этаже, - Соломон движением головы послал еще одного парня выполнять поручение.
- Мне кажется, - тихо сказала Рики, - что у меня вещи не на месте лежали.
- Как это, не на месте? - спросила я.
- Когда горничная убирает, то просто застилает кровать, и если что-то на полу валяется, то кладет на стул. А у меня в сумке рылись.
- А меня вот что интересует, - вдруг разжала губы Шарон. - Будет ли продолжение конкурса, и кого выберут "лицом фирмы"?
Все оцепенели.
- Ну, ты даешь, подруга! - выдохнула Кэт.
- Как не стыдно! Шарон, как ты можешь говорить о таких вещах, когда Мири и Линда погибли?
Но Шарон сделала жест рукой, будто отмахнулась от ее слов.
- Это задача полиции найти убийцу. А моя задача, вернуть затраченные усилия на эту поездку. И не забывайте, что по результатам первого тура я лидирую. Слишком много всего вложено в этот проект, чтобы останавливаться даже из-за такой скорбной причины.
Ширли вскочила с места:
- Ты дрянь! И убийца! Это ты убила девочек, потому что боялась, что они тебя обойдут! - с этими словами она набросилась на Шарон и вцепилась ей в волосы.
Соломон тут же бросился к ней, схватил ее за плечи и оттянул от соперницы. Ширли уткнулась ему в грудь и зарыдала:
- Нас всех убьют! Всех! Спасите...
- Прекрати истерику, глупая! - сказала Шарон, приглаживая свои разлохмаченные пряди. - Нужна ты кому, чтобы убивать тебя!
- А кому нужны были Мири и Линда? - спросила я Шарон. Моя интуиция подсказывала мне, что эта девушка что-то знает, но говорить не собирается.
- Пусть полиция разбирается, - ответила она отрывисто. А у вас нет никакого права задавать мне вопросы!
Больше на протяжении всей встречи она не сказала ни слова. И я еще раз похвалила себя за молчание, так как оказалось, что не одна я придерживаюсь такого мнения. Действительно, во всем нужно доверять специалистам. Вот им я и расскажу о ночном визите Линды.
Ничего путного больше узнать не удалось. Проводив девушек до кают, я прошла дальше, на палубу. Мне хотелось немного подышать и проветрить голову.
Проходя мимо каюты Шумана, я невольно замедлила шаг. Мой босс орал что есть сил по телефону:
- Что ненастоящие? Как ненастоящие? Вы мне голову не морочьте! Это настоящие деньги!
Наступила пауза, а потом снова раздраженный голос Шумана:
- Спасибо, Адольф, можете идти.
Хмыкнув, я прошла мимо. Шуман был в своей стихии: казалось, он просто не мог говорить ни о чем другом, как о деньгах. Даже во время бритья. Понятно, почему они мрут от инфаркта, как мухи. Хотя где это видано, чтобы мухи от инфаркта помирали?
- Валерия, иди к нам! - услышала я знакомый голос. Скрытые рядами шезлонгов, на бухтах канатов сидели Глинский, Блюм и толстый Генрих, корреспондент газеты. На палубе стояла почти пустая бутылка водки "Голд", рядом на пластмассовой тарелке были разложены оливки, лук и шампиньоны из банки.
- Ага, пир в полном разгаре, - заключила я. - Вам на крахмальных скатертях кусок в горло не лезет, серебряными вилками пусть недорезанные буржуи рябчиков смакуют.
- Эт-точно! - подтвердил Костя Блюм. Вытаскивая откуда-то из-за спины пластмассовый стаканчик. - Присаживайся, деточка, выпьем за упокой души. Такие девки пропали! Обидно!..
Мне налили "Голды" на донышко и я присела на свободную бухту.
- Так вот, - продолжил Глинский начатую до моего прихода мысль, - я ей и говорю: "Я тебя звездой сделаю! Твои фотографии в "Космополитене" висеть будут! Ты..."
Он махнул рукой и допил из своего стаканчика. Друзья удрученно молчали.
- А она мне: "У меня, говорит, Миша, цель в жизни есть! И я ее добиваться буду!" Так и сказала.
- И что здесь плохого? - решила я поддержать разговор, хотя не знала, о ком идет речь. - Если человек целеупс... целеустремленный, то это очень хорошо.
У-упс! Пить я не умею совершенно, и чайная ложка "Голды" на меня подействовала сногcшибательно.
- Это хорошо, когда твердая жизненная позиция, - многозначительно добавил Блюм. - Главное, чтобы не по трупам. А то ведь как бывает? Цель оправдывает средства... Достиг цели, средства потратил. И какие!.. А получил... пшик!
- Ты на кого намекаешь, длинношеее?! По каким таким трупам? Шарон убивать их пойдет? Да она в сто раз красивее этих, прости Господи...
В разговор вмешался Генрих:
- Это твое субъективное мнение, кто красивее. Мне вот Катенька нравится. У нее попка пухлая, не то, что эти стиральные доски! По моему мнению - первый приз ей должен был достаться.
- Нет, ты не уходи от ответа, - горячился Блюм. - У твоей Шарон алиби на эти два убийства есть? Есть? Или нет, я спрашиваю?
- Откуда я знаю? - возразил Глинский. - Я ее возле себя по ночам не держу.
"А хотелось бы..." - чуть не вырвалось у меня.
- И потом, почему именно она? Ты мне про свое алиби расскажи. А ты где был, когда девочек убивали? В койке? А кто об этом знает? - Глинский смял в руке пластмассовый стаканчик.
- Да что ты на меня нападаешь? - возмутился Костя Блюм. - Это ты к ней неровно дышишь, а не я, а она... Если бы ты знал!..
- А что он должен знать? - встрепенулся Генрих.
- Это не для печати! - важно ответил пьяный Костя, отводя в сторону протянутую руку с блокнотом толстого журналиста.
- Расскажи, раз уж начал, - попросила я.
- Ей уже двадцать семь лет, - начал Костя, как-то сразу посерьезнев. Она уже была замужем, у нее родилась девочка, которая сейчас у бабушки.
- А муж? Где муж? - спросил Глинский.
- Муж, объелся груш.... Муж - это я... - он ткнул себя пальцем в грудь и тут же скривился в подобии скорбного всхлипа. - И я ее предал. Мы познакомились в студенческом театре. В Одессе. Уже тогда было видно, какая она талантливая девочка. Я потерял голову. Ходил за ней как собачонка на привязи, умолял, ревновал, в общем, вел себя как последний кретин, начиненный под самую завязку гормонами.
- И она мне отдалась... - мрачно констатировал Глинский, опрокидывая в себя еще один стаканчик. - Бедна сакля моя... В смысле, твоя...
- Вот-вот. Бедна сакля моя. Мы поженились и снимали какую-то халупу около Привоза. Я уже тогда считал себя гением в фотографии, тратил все деньги на оборудование, а она тяжело работала. Потом я погнался в Москву за птицей счастья, а она осталась в Одессе. Я и не знал тогда, что она беременна.
Водка как-то странно на меня подействовала. Или это был крепкий коктейль, смешанный из алкоголя, морского йода, криков чаек и атмосферы латиноамериканского сериала. Во всяком случае, от Костиного рассказа у меня щипало в носу, а на ресницах повисли вполне натуральные слезы.
- Дальше, - всхлипнула я. - Душа жаждет!
- О том, что у меня родилась дочь, я узнал только здесь. Как ей удалось приехать без моего разрешения, остается только гадать. Я ее случайно встретил на одном из показов. Выглядела Александра великолепно, держалась на подиуме мастерски, а в глазах была такая усталость, что я не мог дождаться конца представления.
- Кто такая Александра? - спросил Генрих.
- Шурочка, Шарон. Она здесь поменяла имя. И стала совсем чужой. Сколько я потом просил ее показать мне дочь, она не согласилась. Она не прощает ошибок.
- Как "Тетрис" на девятой скорости, - зачем-то вспомнила я интернетовскую шутку.
- Потом прошло несколько лет. Я уже работал в одном журнале, иногда видел ее на различных тусовках, которые фотографировал. И однажды она сама подошла ко мне и спросила: "Костя, ты можешь мне помочь?" Конечно, я сразу же согласился. Я должен был проследить за Шуманом и Мири и сделать компрометирующие снимки. За это она обещала показать мне дочь.
- И ты согласился? - на Глинского было больно смотреть. Его лицо перекосила гримаса. Правда я не могла понять, что именно она означала, но, смотреть на Мишу было грустно.
- А что мне оставалось делать? Конечно, согласился! Сфотографировал их выходящих вместе из "Зеленой лагуны" - это подозрительная гостиница в Бат-Яме. Потом на набережной как он ухватил ее за попку - классный кадр получился. Но вершина моего "творчества" - вот это, - Костя полез в сумку с фотопринадлежностями и достал оттуда помятый снимок. - Любуйтесь!
На фото Шуман и Мири сидели в каком-то полутемном ресторанчике. Мири томно улыбалась, а Шуман надевал ей на палец кольцо с огромным бриллиантом. Бриллиант получился особенно хорошо, а лица любовников расплывчаты, хотя и узнаваемы.
Глинский долго рассматривал фотографию.
- Пленка "Кодак-800", длиннофокусный объектив? - спросил он после продолжительного молчания.
- Хорош камушек, - восхитился Генрих, глянув на фото. - Блестит как настоящий!
- Он настоящий, - подтвердил Костя. - Мири с тех пор с ним не расставалась. Просто иногда носила как кулон - прятала на груди. Между прочим, среди ее вещей перстня не оказалось.
- Может, его Линда взяла, а ее за это и убили? - вдруг вырвалось у меня.
- Все может быть... - покачал головой Генрих. Глинский и Блюм удрученно молчали.
- Смотрите, берег! - закричала я. - Пошли собираться.
x x x
Прощание затянулось. Теперь вместо роскошных лимузинов на пристань прибыли две машины скорой помощи, полиция и еще целая куча журналистов со вспышками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14