В общем придурок недоделанный. А сам как-то окинул меня таким масляным взглядом, что я бы его на месте бы убила!
- А что он сам говорит, где был в тот вечер?
- Он не говорит ничего! Обычно каждый вечер он проводит в пивном баре с приятелями. А когда доктора убили, Чико в баре не было. Друзья говорят, что он заглянул на минутку и тут же выскочил. Валерия, милая, что делать? Его же будут судить!
- Но, Габриэль... - я просто не знала, как продолжить разговор. Я жалела бедняжку, но к ее мужу относилась резко отрицательно.
Перебив меня, она лихорадочно продолжила:
- У нас давно шли дома ссоры. Он злился, что я работаю, так как представлял всякие глупые вещи обо мне, докторе и клиентах. Хотя совсем не возражал против денег. Ты знаешь, Валерия, когда мы с ним познакомились, я работала в урологическом отделении больницы "Барзилай". Так он, еще даже не жених, сказал, что не женское это дело - лечить мужикам их места!
- Да уж... - я могла вставлять в ее стремительную речь только междометия.
- А в тот вечер, когда я как обычно пришла домой в четверть седьмого, он был уже на взводе.
- Почему?
- Он смотрел по телевизору какую-то мыльную оперу, а там показывали психотерапевта, который занимается любовью в своем кабинете с пациенткой.
- А ты при чем?
- Ну как при чем? Он и подумал также о нас. Еле-еле его успокоила. Чико сказал, что пойдет, выпьет пива, а на следующее утро меня вызвали в полицию. Он пошел со мной и не верну-у-лся!.. - Габриэль снова заревела во весь голос. Ну надо же, как она любит своего муженька.
- Габи, милая, ну я то чем могу тебе помочь? Я же не адвокат?
- Да я просто так звоню, мне так плохо. Я не верю, что он убил.
- Если это не он, то полиция разберется. А ты успокойся, у вас же дочка. Она не должна видеть, что ты плачешь. Хорошо?
- Спасибо, Валерия, я пойду...
- До свиданья, милая, держись.
Я положила трубку. Бедная Габи. Всегда такая веселая, жизнерадостная, она просто излучала оптимизм. И на тебе, такая беда!
Вернулась Дарья от подружки. Поцеловав меня, она выпалила:
- Мам, Юлька делает себе каакуа. И я хочу.
- Ну во-первых я тебе сто раз говорила, не путать языки. Говори на любом, но чтобы все слова были из одного языка.
- Хорошо, Юлька хочет сделать себе татуировку на плечо. Розочку или бабочку, она еще не решила. А мне можно?
- Можно, - ответила я, - но не на плечо, а сразу на лоб, и еще подарок сверху - кольцо в нос.
- Вот ты так всегда, - разочаровалась Дашка, - сначала разрешаешь, а потом не даешь.
- Все,- сказала я,- я пошла купаться, а ты сядь и подумай, что будет с тобой через пятьдесят лет, когда татуировки не будут в моде, а кожа в этом месте сморщится.
И я закрылась в ванной. Пока я купалась и смывала с себя усталость, накопившуюся за день, пришел Денис. Я услышала звонок, сквозь шум воды. Намыливая голову, я подумала, что вода смывает не только грязь с тела, но и нежелательную информацию. Так, что, если вы почувствовали, что вас сглазили - немедленно под душ и стоять, пока сглаз не сойдет. Это я сама придумала и от этого мой материалистический подход к мирозданию не изменился - вода же материальная!
Я привела себя в порядок, слегка подкрасилась и вышла из ванной. Дашка подбежала ко мне:
- Мамуля, смотри, что Денис мне сделал!
На руке у моей дочери красовалась роскошная роза. Был виден каждый лепесток, да что там лепесток, каждый шип, и даже капелька росы. Я всегда поражалась умению моего друга рисовать.
- Чем же ты нарисовал эту прелесть? - спросила я.
Он показал мне ручку "Пайлот". Я подошла к нему и расцеловала.
- Здравствуй, милый, - сказала я.
Он поцеловал меня в ответ и я обратилась к Дашке:
- Ну что, инцидент исчерпан? А как ты будешь купаться?
- Я оберну руку полиэтиленом, - моя дочь всегда найдет выход из положения.
- А теперь давайте обедать. Смотрите, что я приготовила.
Я подняла крышку. Денис заглянул и присвистнул:
- О, по этому поводу надо выпить.
Он пошел купаться, а я накрыла на стол и достала бутылку красного сухого вина "Кармель".
Денис вышел из душа свежий и взъерошенный, мы сели за стол.
- За вас, прекрасные дамы! - он поднял бокал. Мы чокнулись. У Дашки в бокале была кока-кола.
Когда все отдали должное моей стряпне, Дашка отправилась купаться и спать, а я, помыв посуду, спросила Дениса:
- Рассказать тебе, что со мной произошло?
- Конечно, Лерочка.
Я описала ему сцену в клинике, встречу с Михаэлем Борнштейном, безумную миллионершу. Я уже говорила, что у Дениса есть очень хорошая черта - он слушает, не перебивая. Когда я закончила, он произнес:
- Драть тебя надо, как сидорову козу, - на ночь глядя это выражение выглядело двусмысленным. - И что ты собираешься делать дальше?
- Я решила обуздать свое любопытство и больше никуда не лезть, сообщила я торжественным тоном. - Хватит.
- Вот и ладушки. Хорошо, что ты сама это поняла. Ты же упрямая телка.
Он обнял меня и потянул по направлению к спальне. Я не сопротивлялась. Луна светила в окно, как люминесцентный фонарь.
Глава 4. МАФИЯ БЕССМЕРТНА!
На работу я чуть не опоздала. Хотя я сама себе госпожа, но порядок есть порядок, если я пишу на двери, что начинаю прием в 8.30, то должна как штык сидеть, иначе всех клиентов распугаю. Накормив и отправив Дашку в школу, Дениса - на работу, я начала собираться сама. Я хотела надеть свои любимые голубые "Ливайсы", но их нигде не было. Я точно помнила, что повесила их сушить на веревку и выглянув в окно, поняла, что джинсы бесследно пропали. Остальные тряпки висели как висели, а вот их не было. Может быть они упали вниз? Я посмотрела вниз, но ничего там не увидела. Времени раздумывать не было, и я, натянув на себя первую попавшуюся шмотку, бросилась к выходу.
На работе была сплошная рутина. Я перевела несколько документов, смоталась в Тель-Авив без всяких происшествий, там зашла в Бюро по связям, к нотариусу, с которым я работаю, в Земельное управление. В общем, все шло, как по маслу. Это была награда за мои прошлые мучения. Теория "Зебра" или "Жизнь моя - тетрадочка в полосочку" набирала обороты. После густой черной полосы начался робкий белый просвет.
В коридоре меня уже ждал клиент. Пока меня не было, он общался с Додиком. Увидев меня, Додик радостно воскликнул:
- О, наконец-то, а мы тебя ждали!
Мужик был похож на лягушку. У него были толстые губы, вытянутые до середины щек. На лысину он зачесывал волосы с противоположной стороны, но они соскальзывали и висели сбоку, обнажая то, что должны были скрывать. Одной рукой мужик опирался на мощную трость, в другой держал папку. Так и хотелось добавить: с ботиночными тесемками, но это был бы уже перебор. Классики бы мне не простили. Галстук лопатой, веселенькой расцветки с горошком, полулежал на объемном животе.
- Проходите, садитесь, - сказала я ему.
Он степенно уселся в кресло для посетителей.
Я ждала.
- Ну-с, - важно начал посетитель, - госпожа Валерия, я его принес.
- Что именно? - поинтересовалась я.
- Как что? - удивился мужик, я же звонил вам третьего дня.
Знал бы он, в каких событиях я принимала участие за эти три дня, он бы не спрашивал.
- Меня зовут Натан Мордухаев, - сказал клиент, - и я написал роман!
Он торжественно положил папку на стол.
Я опасливо дотронулась до папки:
- Это роман? О чем?
- О русской мафии! - веско произнес Мордухаев.
Вот только этого мне не хватало. Безумный графоман - это что-то новенькое в моей практике. Хотя, Валерия, вспомни о своем минусе в банке, сказала я себе, - для тебя сейчас все работы хороши.
- И о чем мы с вами говорили третьего дня? - осторожно спросила я.
- О переводе. Вы сказали, что возьметесь за перевод.
Я открыла папку. Там было около четырехсот страниц компьютерного набора. На первой - крупным шрифтом было выведено:
"Натан Мордухаев. МАФИЯ БЕССМЕРТНА! Остросюжетный роман."
- Оригинальное название, - заметила я.
- Да, - согласился он,- очень точно отражает суть романа.
Я пролистала папку. Текст изобиловал словами "который", "потому что", "он вдруг сказал". Я понимала, что если его так и переводить, то любой ивритоязычный читатель обвинит меня в незнании языка. А опыта переделки у меня не было вообще. Хотя нет, однажды ко мне приходил один писатель и просил составить краткую аннотацию на иврите его романа, изданного где-то в Урюпинске. Он хотел получить субсидию в министерстве по делам репатриантов. Так я корпела над этой работой дня четыре, а результат был - сто шекелей. Впрочем он остался доволен. И я тоже. Все-таки, лучше дипломы переводить.
Я закрыла папку и посмотрела на Мордухаева:
- Вы кому-нибудь показывали его? - я ткнула пальцем в папку.
- Да, - важно кивнул он головой, - мои друзья очень хвалят. И супруга.
Ну конечно, как же не хвалить. Муж писатель, на компьютере работает, а не козла во дворе забивает. Мне бы тоже понравилось.
- Я имела в виду, специалистам показывали?
- Я показывал Роман, - он так и сказал, с прописной буквы, это слышалось в его интонациях, и тут посетитель назвал фамилию журналиста из одной русской газеты, - он двоюродный внучатый племянник моей жены.
Я слышала о нем. Это был писец-многостаночник. Подвизался в местной русской "желтой" прессе, редактировал, в основном клубничку, столь почитаемую репатрианской публикой старшего и очень старшего возраста, не читавшей таких опусов в своей прошлой жизни. Один из его псевдонимов был Хулио Хуренито. Но закон рынка есть закон. Если клиент желает - будут ему и белка, будет и свисток. Племянник, кстати, не сам придумывал всю эту дребедень, а вооружившись ножницами, вырезал подходящие статьи из русских газет, благо самолеты из России летают к нам регулярно.
- Да, я слышала о нем, - подтвердила я. - И что же он вам сказал?
- Он сказал, что эта тема будет интересной израильтянам и что если перевести мое произведение на иврит и предложить в местное издательство, то с руками оторвут, - он улыбнулся и его губы растянулись еще шире.
- Эротики нет? - я сурово нахмурилась. - У меня дома дочка-подросток, на трех языках читает.
- Есть, - клиент покраснел и потупился. - Глава двадцать вторая.
Я быстро перелистала страницы, продолжая озабоченно хмуриться. Двадцать вторая глава называлась "Оргия". Первый абзац выглядел так: "Гости пили алкоголь, танцевали неприличные танцы и вступали в беспорядочные половые связи."
Я наклонилась к папке, изо всех сил стараясь удержаться от смеха, и спешно перевернула страницу.
"...Он силой напоил несчастную водкой, после чего овладел ею в присутствии подручных, пользуясь беспомощным состоянием жертвы и своим извращенным воображением..."
Я захлопнула папку и некоторое время сидела, уперев взгляд в стол и мужественно борясь со спазмами истерического хохота. Похоже, Мордухаев принял краску, залившую мое лицо, за целомудренный румянец моралистки. Во всяком случае, когда я, наконец, смогла взглянуть на него, выглядел писатель смущенно и даже пристыжено.
- За эротику плата особая, - сказала я. - Трудно поддается переводу.
- Я согласен, - с готовностью сказал Мордухаев, - сколько я вам должен всего?
- Перевод будет меньше примерно на четверть, - ивритские слова короче русских, выходит... - я назвала сумму, позволяющую нам с Дашкой жить три месяца совершенно спокойно и даже кое-что себе позволить. - Если хотите справиться в другом месте, я могу дать координаты. Хотя я не могу поручиться за их качество.
Последние слова я произнесла, глядя прямо в глаза Мордухаеву, всем своим видом выражая кристальную честность и высокий профессионализм. Кажется, он клюнул.
- Нет-нет, - остановил он меня, - мне рекомендовали именно вас. Я могу заплатить, у меня хорошая инвалидная пенсия, да и жена немного подрабатывает - за старушкой смотрит.
- Хорошо, тогда давайте сейчас аванс - треть суммы, и два отсроченных чека. Перевод будет готов через два месяца.
- А раньше нельзя? - жалобно спросил Мордухаев
- Нет, - сказала я, - к сожалению, у меня много работы, но я постараюсь сделать все, что в моих силах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15