Вопреки всем уговорам он заявил, что никаких показаний давать не будет: "Увы, у меня есть все основания опасаться, что защита будет задавать мне столько компрометирующих вопросов, что после этого процесса я стыда не оберусь".
И только после того как доктор Зайберт заверил его, что на подобные вопросы отвечать не обязательно, и разрешил советоваться со своим адвокатом, Шрамм согласился участвовать в перекрестном допросе.
Добросовестно, как и в полиции, он повторил впечатляющую историю о признании Фербаха в новогодний вечер перед рождественской елочкой. Прокурор мог спокойно раскрашивать обложку папки с документами, лежавшую перед ним, так как свидетель прилежно вызубрил свои показания. Руету оставалось только констатировать, что все сказанное Шраммом полностью совпадает с результатами расследования специальной комиссии.
Чтобы не задавать "компрометирующих" вопросов, адвокат Пэлька просто "раскрыл" уголовное прошлое Шрамма. Он зачитал судебный приговор по его последнему делу: "Шрамм относится к типу так называемого преступника-интеллигента, который, используя свое интеллектуальное превосходство, эксплуатирует близких ему людей с целью извлечения личной выгоды. Шрамм чрезвычайно лжив и изобретателен, когда дело касается защиты его интересов..."
Более точную характеристику этому странному главному свидетелю трудно было дать. Около десятка заключенных, сидевших со Шраммом и Фербахом в одной тюрьме, рассказали о том, как он выполнял роль полицейского шпика.
Тюремный парикмахер Фердинанд Надлер под присягой сообщил:
- Когда я брил Шрамма, он сказал мне, что сразу после процесса его выпустят на свободу, если он даст показания против Фербаха. Он просил меня, чтобы я повлиял на других заключенных: пусть, мол, они тоже свидетельствуют против Фербаха. Полиция за это будет им признательна.
Другие заключенные в один голос заявляли: "Шрамм был известен всей тюрьме как полицейский шпик".
И все-таки адвокат Пэлька задал вопрос Шрамму:
- Свидетель Шрамм, скажите, два года назад в зальцбургской следственной тюрьме вы обвиняли в убийстве заключенного Риделя, который, как потом выяснилось, был невиновен?
Шрамм возмущенно вскинулся:
- Нет, никогда!.. - В этот момент его адвокат, который все время стоял рядом, остановил его и что-то прошептал на ухо. Шрамм продолжил: - В своих показаниях я только пересказал то, о чем говорили в тюрьме... - Адвокат опять прервал его и снова что-то прошептал. Шрамм послушно проговорил: - Я отказываюсь отвечать на вопросы, связанные с этими обстоятельствами.
И тем не менее в конце заседания судья Зайберт заставил полицейского шпика Шрамма поднять руку и поклясться именем бога, что Йохан Фербах признался ему, будто по поручению Веры Брюне убил доктора Прауна и его экономку.
Все остальные свидетели, которых еще вызывали по настоянию защиты, поскольку они находились в каких-либо отношениях с убитым или обвиняемой Верой Брюне, никакого влияния на ход процесса уже не оказали. Большинство из них вскоре замолкали и с заметным облегчением вздыхали, когда доктор Зайберт напоминал им об их праве отказаться от дачи свидетельских показаний... Это были преимущественно женатые мужчины, которые состояли в любовной связи с Верой Брюне и теперь боялись разоблачения.
Лишь один из них выпадал из общего ряда. Он появился в судебном зале на шестнадцатый день слушания дела: массивный, лет под пятьдесят, в строгой одежде, с выразительным лицом, отчасти спрятанным за солнцезащитными очками. В руках свидетель держал тонкую папку, которую взял с собой, видимо, только для того, чтобы скрыться за ней от фоторепортеров.
Когда председатель попросил его снять очки, как требовал этого у всех других свидетелей, он категорически отклонил просьбу:
- Я буду в них!
Свидетель тут же заявил протест по поводу фотографирования своей персоны. Он не просил, а, скорее, требовал.
Прежде чем начать допрос свидетеля, председатель смущенно откашлялся, наклонился влево, в сторону прокурора, и вполголоса спросил:
- Господин прокурор, свидетелю предстоит дать показания о личности убитого и его деятельности. Может быть, допрос следует провести при закрытых дверях... В соответствии со сто семьдесят вторым параграфом закона о судоустройстве.
Параграф 172 позволял проводить слушание дела при закрытых дверях в том случае, если в процессе разбирательства затрагивались вопросы интимной жизни или возникала угроза общественному порядку и государственной безопасности.
Адвокат Мозер с улыбкой сказал:
- Однако, господин председатель, ведь на протяжении всего процесса вы не проявляли такой заботы о нравственности... Ну, видимо, сейчас нас познакомят с какой-то уж больно ужасной историей.
- Речь идет не о нравственности, господин защитник, а о чем-то более...
Председатель еще не успел до конца объяснить, почему он хочет провести допрос свидетеля при закрытых дверях, как его перебил прокурор Рует:
- Минуточку, господин адвокат, давайте же сначала узнаем, собирается ли свидетель вообще давать показания.
Это звучало так, как будто он уже знал, что свидетель откажется выступать в суде.
Таинственный свидетель тотчас закивал головой:
- Я не буду давать показаний, господин Мозер.
Возмущенный адвокат приподнялся:
- Это решает суд, а не вы, господин свидетель!
Мужчина едва заметным поклоном извинился за свое самоуправство.
Наконец прокурор Рует решил внести ясность:
- Я полагаю, господин защитник, что в данном случае речь идет о делах, которыми занимался доктор Праун и о которых известно свидетелю.
Только теперь адвокат Мозер сообразил, что имеют в виду председатель суда и прокурор. Больше вопросов он не задавал. Председатель Зайберт успокоился и обратился к свидетелю:
- Дайте только ваши анкетные данные для внесения в судебный протокол. Так положено...
Невнятно и с большой неохотой свидетель сообщил суду свою фамилию, адрес и род занятий:
- Ханс-Йоахим Зайденшнур, сорок девять лет, проживаю в Мюнхене, торговый агент.
Фамилия эта, похоже, никому не была знакома и не предвещала публике новых сенсаций и развлечений. Никто и не подозревал, сколько интересного мог бы рассказать свидетель, если бы суд заставил его отвечать на вопросы защитника.
Но у доктора Зайберта такого намерения не было. Как уже много раз до этого, он помог свидетелю отказаться от дачи показаний ссылкой на соответствующий параграф Уголовно-процессуального кодекса, после чего Ханс-Йоахим Зайденшнур быстрым шагом покинул зал заседаний. Проходя мимо ложи прессы, он прикрыл лицо папкой.
Зайденшнур находился в судебном зале всего минут десять, и вряд ли кто-нибудь его запомнил. Тем не менее этот мужчина был, пожалуй, единственным свидетелем, который мог бы коренным образом изменить ход процесса. Он прекрасно знал о двойной жизни убитого и о том, чем тот занимался. Он мог рассказать о причинах, из-за которых доктор Праун лишился жизни, и о тех кругах, где следовало бы искать убийцу.
Кем же был этот элегантный господин Зайденшнур? Присяжные заседатели, собственно говоря, могли бы выяснить это и без его показаний.
Статья в журнале "Шпигель", появившаяся 28 июня 1961 года, то есть еще за год до процесса Брюне, давала исчерпывающую информацию по этому поводу: "Американский концерн по продаже оружия "International Armament Corporation", который сокращенно называют "Interarmco", несколько недель назад направил своего немецкого агента Ханса-Йоахима Зайденшнура в Гамбург к Отто Шлютеру, частному торговцу оружием, с предложением о закупке партии оружия для Анголы. Внушительный список, предложенный Шлютером, - он содержал среди прочего свыше десяти тысяч старых немецких карабинов "98 к" (производства 1944 года) и две тысячи автоматов - вместе с данными о стремительно растущих ценах Зайденшнур еще ночью передал по телефону своему шефу, 34-летнему американцу Сэмюелю Каммингсу. Уже через несколько дней в Антверпене старое оружие вермахта было принято на борт для отправки в "кофейную" колонию Португалии и продажи там по непомерно высоким ценам... "
В общем и целом статья в "Шпигеле" достаточно ясно показала, в каком бизнесе принимал участие молчаливый свидетель Зайденшнур. Он не мог не знать, каким путем доктор Праун приобрел миллионное состояние и сказочный замок на испанском побережье. Доктор тоже занимался продажей оружия! Этот факт был известен председателю суда и прокурору, и они постарались (кстати, не без успеха) скрыть от общественности эту сторону жизни Прауна. Видимо, здесь затрагивались интересы кого-то из представителей правящих кругов.
Те, кто знал подоплеку происходящих событий, понимали также, почему убийство доктора Прауна нужно было непременно представить как самоубийство. И служащие полицейского участка в Фюрстенфельдбруке постарались в пасхальный вторник I960 года замести следы преступления, иначе полиции пришлось бы заняться коллегами доктора по бизнесу и искать убийцу среди них.
Один из таких следов был обнаружен сразу же на месте преступления. В кармане брюк убитого находился пистолет, который доктор Праун всегда носил с собой из-за постоянного страха за свою жизнь. Экспертиза установила, что речь идет об оружии типа "Baby Buster", изготовленном по спецзаказу на оружейной фабрике "Вальтер" в Ульме; в оружейные магазины оно не поступало. Запрос, посланный на фабрику в Ульм, сразу бы объяснил, откуда у Прауна столь редкий пистолет с богатой, отделанной слоновой костью рукояткой: сто пятьдесят таких пистолетов было изготовлено по заказу короля международных торговцев оружием, президента "Interarmco" Каммингса, который затем разослал их своим партнерам по бизнесу в качестве рекламных подарков. Обер-мейстер Родатус благоразумно отказался от мысли послать запрос, чтобы не пришлось потом заносить в протокол, что доктор Праун имел тесные деловые контакты с американским спекулянтом оружием...
В I960 году компания "Interarmco" образовала немецкий филиал в Мюнхене. Его руководителем и стал господин Зайденшнур, которого впоследствии защита пригласила на процесс Брюне с тем, чтобы он рассказал о своих деловых отношениях с убитым доктором Прауном... Как представитель могущественного концерна, он должен был, по словам журнала "Шпигель", "парализовать деятельность в Западной Германии мелких торговцев, паразитирующих на поставках оружия".
Одним из таких "мелких паразитов" был мюнхенский врач доктор Праун. Он уже заработал на своем бизнесе миллионы. И мог еще заработать: оружие требовалось везде - в Анголе, Алжире, Конго, Южной Африке... Казалось, для спекулянтов оружием наступили золотые времена. И в этот момент доктора Прауна вывели из игры. Нетрудно догадаться, что он отказался отдать международному синдикату грабительский процент со своей прибыли. Поэтому по приказу Каммингса он должен был исчезнуть...
Однако оставался еще один свидетель, который - если бы его удалось под присягой заставить давать показания - мог бы пролить свет на всю эту историю: обер-мейстер Родатус. Хотя он и предпринял попытку представить убийство как самоубийство, это было сделано настолько по-дилетантски, что у непредвзятого наблюдателя напрашивался только один вывод: Родатус прекрасно знал, что делал. И хотя председатель суда в начале процесса с возмущением сказал, что полиция, мол, не удосужилась провести даже самых необходимых следственных мероприятий, это был всего лишь тактический маневр, чтобы избежать упреков со стороны населения. Доктор Зайберт, бесспорно, знал, почему обычно надежный специалист по убийствам Родатус так безнадежно схалтурил в данном случае.
Тем не менее адвокат Мозер потребовал провести допрос обер-мейстера Родатуса в качестве свидетеля защиты. Однако публика напрасно в предвкушении новой сенсации ждала его появления в зале суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
И только после того как доктор Зайберт заверил его, что на подобные вопросы отвечать не обязательно, и разрешил советоваться со своим адвокатом, Шрамм согласился участвовать в перекрестном допросе.
Добросовестно, как и в полиции, он повторил впечатляющую историю о признании Фербаха в новогодний вечер перед рождественской елочкой. Прокурор мог спокойно раскрашивать обложку папки с документами, лежавшую перед ним, так как свидетель прилежно вызубрил свои показания. Руету оставалось только констатировать, что все сказанное Шраммом полностью совпадает с результатами расследования специальной комиссии.
Чтобы не задавать "компрометирующих" вопросов, адвокат Пэлька просто "раскрыл" уголовное прошлое Шрамма. Он зачитал судебный приговор по его последнему делу: "Шрамм относится к типу так называемого преступника-интеллигента, который, используя свое интеллектуальное превосходство, эксплуатирует близких ему людей с целью извлечения личной выгоды. Шрамм чрезвычайно лжив и изобретателен, когда дело касается защиты его интересов..."
Более точную характеристику этому странному главному свидетелю трудно было дать. Около десятка заключенных, сидевших со Шраммом и Фербахом в одной тюрьме, рассказали о том, как он выполнял роль полицейского шпика.
Тюремный парикмахер Фердинанд Надлер под присягой сообщил:
- Когда я брил Шрамма, он сказал мне, что сразу после процесса его выпустят на свободу, если он даст показания против Фербаха. Он просил меня, чтобы я повлиял на других заключенных: пусть, мол, они тоже свидетельствуют против Фербаха. Полиция за это будет им признательна.
Другие заключенные в один голос заявляли: "Шрамм был известен всей тюрьме как полицейский шпик".
И все-таки адвокат Пэлька задал вопрос Шрамму:
- Свидетель Шрамм, скажите, два года назад в зальцбургской следственной тюрьме вы обвиняли в убийстве заключенного Риделя, который, как потом выяснилось, был невиновен?
Шрамм возмущенно вскинулся:
- Нет, никогда!.. - В этот момент его адвокат, который все время стоял рядом, остановил его и что-то прошептал на ухо. Шрамм продолжил: - В своих показаниях я только пересказал то, о чем говорили в тюрьме... - Адвокат опять прервал его и снова что-то прошептал. Шрамм послушно проговорил: - Я отказываюсь отвечать на вопросы, связанные с этими обстоятельствами.
И тем не менее в конце заседания судья Зайберт заставил полицейского шпика Шрамма поднять руку и поклясться именем бога, что Йохан Фербах признался ему, будто по поручению Веры Брюне убил доктора Прауна и его экономку.
Все остальные свидетели, которых еще вызывали по настоянию защиты, поскольку они находились в каких-либо отношениях с убитым или обвиняемой Верой Брюне, никакого влияния на ход процесса уже не оказали. Большинство из них вскоре замолкали и с заметным облегчением вздыхали, когда доктор Зайберт напоминал им об их праве отказаться от дачи свидетельских показаний... Это были преимущественно женатые мужчины, которые состояли в любовной связи с Верой Брюне и теперь боялись разоблачения.
Лишь один из них выпадал из общего ряда. Он появился в судебном зале на шестнадцатый день слушания дела: массивный, лет под пятьдесят, в строгой одежде, с выразительным лицом, отчасти спрятанным за солнцезащитными очками. В руках свидетель держал тонкую папку, которую взял с собой, видимо, только для того, чтобы скрыться за ней от фоторепортеров.
Когда председатель попросил его снять очки, как требовал этого у всех других свидетелей, он категорически отклонил просьбу:
- Я буду в них!
Свидетель тут же заявил протест по поводу фотографирования своей персоны. Он не просил, а, скорее, требовал.
Прежде чем начать допрос свидетеля, председатель смущенно откашлялся, наклонился влево, в сторону прокурора, и вполголоса спросил:
- Господин прокурор, свидетелю предстоит дать показания о личности убитого и его деятельности. Может быть, допрос следует провести при закрытых дверях... В соответствии со сто семьдесят вторым параграфом закона о судоустройстве.
Параграф 172 позволял проводить слушание дела при закрытых дверях в том случае, если в процессе разбирательства затрагивались вопросы интимной жизни или возникала угроза общественному порядку и государственной безопасности.
Адвокат Мозер с улыбкой сказал:
- Однако, господин председатель, ведь на протяжении всего процесса вы не проявляли такой заботы о нравственности... Ну, видимо, сейчас нас познакомят с какой-то уж больно ужасной историей.
- Речь идет не о нравственности, господин защитник, а о чем-то более...
Председатель еще не успел до конца объяснить, почему он хочет провести допрос свидетеля при закрытых дверях, как его перебил прокурор Рует:
- Минуточку, господин адвокат, давайте же сначала узнаем, собирается ли свидетель вообще давать показания.
Это звучало так, как будто он уже знал, что свидетель откажется выступать в суде.
Таинственный свидетель тотчас закивал головой:
- Я не буду давать показаний, господин Мозер.
Возмущенный адвокат приподнялся:
- Это решает суд, а не вы, господин свидетель!
Мужчина едва заметным поклоном извинился за свое самоуправство.
Наконец прокурор Рует решил внести ясность:
- Я полагаю, господин защитник, что в данном случае речь идет о делах, которыми занимался доктор Праун и о которых известно свидетелю.
Только теперь адвокат Мозер сообразил, что имеют в виду председатель суда и прокурор. Больше вопросов он не задавал. Председатель Зайберт успокоился и обратился к свидетелю:
- Дайте только ваши анкетные данные для внесения в судебный протокол. Так положено...
Невнятно и с большой неохотой свидетель сообщил суду свою фамилию, адрес и род занятий:
- Ханс-Йоахим Зайденшнур, сорок девять лет, проживаю в Мюнхене, торговый агент.
Фамилия эта, похоже, никому не была знакома и не предвещала публике новых сенсаций и развлечений. Никто и не подозревал, сколько интересного мог бы рассказать свидетель, если бы суд заставил его отвечать на вопросы защитника.
Но у доктора Зайберта такого намерения не было. Как уже много раз до этого, он помог свидетелю отказаться от дачи показаний ссылкой на соответствующий параграф Уголовно-процессуального кодекса, после чего Ханс-Йоахим Зайденшнур быстрым шагом покинул зал заседаний. Проходя мимо ложи прессы, он прикрыл лицо папкой.
Зайденшнур находился в судебном зале всего минут десять, и вряд ли кто-нибудь его запомнил. Тем не менее этот мужчина был, пожалуй, единственным свидетелем, который мог бы коренным образом изменить ход процесса. Он прекрасно знал о двойной жизни убитого и о том, чем тот занимался. Он мог рассказать о причинах, из-за которых доктор Праун лишился жизни, и о тех кругах, где следовало бы искать убийцу.
Кем же был этот элегантный господин Зайденшнур? Присяжные заседатели, собственно говоря, могли бы выяснить это и без его показаний.
Статья в журнале "Шпигель", появившаяся 28 июня 1961 года, то есть еще за год до процесса Брюне, давала исчерпывающую информацию по этому поводу: "Американский концерн по продаже оружия "International Armament Corporation", который сокращенно называют "Interarmco", несколько недель назад направил своего немецкого агента Ханса-Йоахима Зайденшнура в Гамбург к Отто Шлютеру, частному торговцу оружием, с предложением о закупке партии оружия для Анголы. Внушительный список, предложенный Шлютером, - он содержал среди прочего свыше десяти тысяч старых немецких карабинов "98 к" (производства 1944 года) и две тысячи автоматов - вместе с данными о стремительно растущих ценах Зайденшнур еще ночью передал по телефону своему шефу, 34-летнему американцу Сэмюелю Каммингсу. Уже через несколько дней в Антверпене старое оружие вермахта было принято на борт для отправки в "кофейную" колонию Португалии и продажи там по непомерно высоким ценам... "
В общем и целом статья в "Шпигеле" достаточно ясно показала, в каком бизнесе принимал участие молчаливый свидетель Зайденшнур. Он не мог не знать, каким путем доктор Праун приобрел миллионное состояние и сказочный замок на испанском побережье. Доктор тоже занимался продажей оружия! Этот факт был известен председателю суда и прокурору, и они постарались (кстати, не без успеха) скрыть от общественности эту сторону жизни Прауна. Видимо, здесь затрагивались интересы кого-то из представителей правящих кругов.
Те, кто знал подоплеку происходящих событий, понимали также, почему убийство доктора Прауна нужно было непременно представить как самоубийство. И служащие полицейского участка в Фюрстенфельдбруке постарались в пасхальный вторник I960 года замести следы преступления, иначе полиции пришлось бы заняться коллегами доктора по бизнесу и искать убийцу среди них.
Один из таких следов был обнаружен сразу же на месте преступления. В кармане брюк убитого находился пистолет, который доктор Праун всегда носил с собой из-за постоянного страха за свою жизнь. Экспертиза установила, что речь идет об оружии типа "Baby Buster", изготовленном по спецзаказу на оружейной фабрике "Вальтер" в Ульме; в оружейные магазины оно не поступало. Запрос, посланный на фабрику в Ульм, сразу бы объяснил, откуда у Прауна столь редкий пистолет с богатой, отделанной слоновой костью рукояткой: сто пятьдесят таких пистолетов было изготовлено по заказу короля международных торговцев оружием, президента "Interarmco" Каммингса, который затем разослал их своим партнерам по бизнесу в качестве рекламных подарков. Обер-мейстер Родатус благоразумно отказался от мысли послать запрос, чтобы не пришлось потом заносить в протокол, что доктор Праун имел тесные деловые контакты с американским спекулянтом оружием...
В I960 году компания "Interarmco" образовала немецкий филиал в Мюнхене. Его руководителем и стал господин Зайденшнур, которого впоследствии защита пригласила на процесс Брюне с тем, чтобы он рассказал о своих деловых отношениях с убитым доктором Прауном... Как представитель могущественного концерна, он должен был, по словам журнала "Шпигель", "парализовать деятельность в Западной Германии мелких торговцев, паразитирующих на поставках оружия".
Одним из таких "мелких паразитов" был мюнхенский врач доктор Праун. Он уже заработал на своем бизнесе миллионы. И мог еще заработать: оружие требовалось везде - в Анголе, Алжире, Конго, Южной Африке... Казалось, для спекулянтов оружием наступили золотые времена. И в этот момент доктора Прауна вывели из игры. Нетрудно догадаться, что он отказался отдать международному синдикату грабительский процент со своей прибыли. Поэтому по приказу Каммингса он должен был исчезнуть...
Однако оставался еще один свидетель, который - если бы его удалось под присягой заставить давать показания - мог бы пролить свет на всю эту историю: обер-мейстер Родатус. Хотя он и предпринял попытку представить убийство как самоубийство, это было сделано настолько по-дилетантски, что у непредвзятого наблюдателя напрашивался только один вывод: Родатус прекрасно знал, что делал. И хотя председатель суда в начале процесса с возмущением сказал, что полиция, мол, не удосужилась провести даже самых необходимых следственных мероприятий, это был всего лишь тактический маневр, чтобы избежать упреков со стороны населения. Доктор Зайберт, бесспорно, знал, почему обычно надежный специалист по убийствам Родатус так безнадежно схалтурил в данном случае.
Тем не менее адвокат Мозер потребовал провести допрос обер-мейстера Родатуса в качестве свидетеля защиты. Однако публика напрасно в предвкушении новой сенсации ждала его появления в зале суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42