— Купил где-то. Не помню.
Тут немец вновь как-то по-особенному сложил руки, но на Пупса эти движения не произвели никакого впечатления. Зря Хаусфишер проверял болвана, не был он причастен ни к какому братству. Но все же произнес напоследок, словно невзначай:
— Стрела предков вылетит из вращающейся мельницы в руке ламы.
— Чего? — уставился на него Пупс, посчитав, очевидно, что гость подвинулся на почве швейных машин, — Не промочить ли нам горло?
— Про-мо-чить, — радостно согласился Карл Хаусфишер, потирая ладони.
Беседа за столом протекала вяло и скучно — о чем может говорить посвященный с недоразвитым? Но немец то и дело бросал на меня вожделенные взгляды, и это не укрылось от свинячих глазок хозяина.
— Так и быть, продам тебе бронзулетку, — благодушно сказал он, не держа в уме особой выгоды.
— Не-ет, — вежливо отказался немец.
— Нет? — удивился Пупс. — Ладно, не хочешь купить — бери даром. На память от меня. От всего нашего Советского государства. На вечную дружбу между нашими великими народами… — Тут его понесло — не удержишь, говорить речи на митингах он был большой мастак. Слушал его немец минут десять, а когда тот закончил, красный, как раки на столе, все так же ласково повторил:
— Нет. Нет и нет.
Но пустым он из дома не ушел. Пупс все же всучил ему какую-то другую безделушку, коих в квартире было навалом, и Карл долго благодарил, тряся руку и оставив „от всего германского народа“ свои наручные часы, изготовленные в Москве.
Прошла неделя. Из разговора хозяина с домашними стало понятно, что немцы вскорости уезжают на родину, в Дойчланд, покончив с братской помощью. Уже простились со всеми. Но в последнюю ночь в доме Пупсика появился гость. Никто его, видимо, не звал, поскольку он проник через кухонное окно и, светя фонариком, пробрался в гостиную. Семья Пупса в это время отдыхала на загородной даче, служанка жила отдельно, в квартире находился один хозяин. Я думал, что Хаусфишер положит меня в сумку и удалится тем же путем, что и проник сюда, но он повел себя странно. Зачем-то направился в спальню и разбудил Пупса.
— А-а?.. Э-э?..
— Кто это тут? — донеслось оттуда. Через несколько минут оба вышли из спальни.
— Значит, проститься зашли? — пробормотал Пупсик, путаясь в полах халата. Был он немного встревожен, потому что ничего не понимал со сна, но улыбался.
— Проститься, — подтвердил немец. — Прощайте.
И тонким стилетом нанес ему удар прямо в сердце. Потом склонился над мертвым телом, поднес капельки крови к губам, этими же пальцами дотронулся до моих глаз.
— Глупый боров, — прошептал он. — Нельзя ни продавать, ни дарить. Твоя сила, мой мальчик, в смерти…»
Рука, зажимавшая ей рот, ослабла; Галя смогла дышать и попыталась вырваться, но сзади кто-то прошептал в самое ухо:
— Молчи, не то погибнешь!
На минуту Галя затихла, но вскоре вновь дернулась, поскольку ей очень сильно сдавливали плечи. Она больше всего на свете боялась маньяков, хотя голос вроде бы не принадлежал взрослому человеку. Скорее, напоминал Герин, но это был не он.
— Ты кто? — прошептала она. Руки наконец-то отпустили ее.
— Давай выбираться отсюда, пока менты не обнаружили, — ответил парень, возраста Геры или чуть постарше его. Брюнетистый, с прямым длинным носом и по-детски пухлыми губами.
— А если я сейчас закричу?
В ответ она услышала щелчок, и выскочившее лезвие ножа оказалось у ее лица.
— Разрисую так, что мать родная не узнает, — ответил парень. Но по всему было видно, что его угрозы — всего лишь мальчишеское хвастовство.
— Боевиков насмотрелся, — сказала Галя.
— Пойдем, — почти умоляюще произнес он. — Я от Геры.
Вот тогда его слова возымели действие.
Выбравшись через дыру в заборе, они перебежали улицу, затем пошли медленнее, держась чуть поодаль друг от друга.
— Где он? — настороженно спросила Галя.
— Там… — Мальчишка неопределенно махнул рукой. — В надежном месте. Ждет.
— А что случилось? Ты, вообще-то, кто? Как ты меня нашел? — приставала Галя с расспросами.
— Случайно. Я следил за вами, — ответил парень.
Тут он не солгал. Еще днем он неожиданно встретил их, когда они шли к ней домой, и с тех пор уже не упускал из виду, идя следом. И возле универмага, когда Гера, переодетый девчонкой, ушел вместе с Симеоном в подъезд, а вышел один, и когда они снова вернулись к ней домой, и потом. А дальше ему пришлось пробираться за Герой на новостройку. Здесь у него появилась возможность рассчитаться с ним, напасть сзади, но он стерпел, выдержал время и, как оказалось, не напрасно. Теперь он хорошо понимал, что это могло стоить ему жизни. Гера застрелил бы его, не задумываясь. Прячась невдалеке от разыгравшейся трагедии, Пернатый отчетливо видел все. Он впервые по-настоящему испугался, чуть не наложив в штаны, но поразился хладнокровной жестокости извечного соперника. Когда-то он был его другом, но стать теперь смертельным врагом не желал. А эта девчонка, которая шла рядом с ним, кто она? Не похожа на честную давалку, но что-то все же связывало ее с Герой. Вот сейчас и выясним.
— Тебя как звать? — спросила Галя, когда они подошли к какому-то дому и стали спускаться в подвал.
— Пернатый, то есть, Юра, — ответил тот. — Осторожней, здесь крутые ступеньки. Вот и пришли.
Он запер дверь на засов и подтолкнул девочку в спину. Свет давала одинокая лампочка под потолком. Вдоль стен тянулись трубы теплоцентрали. А в углу, на диване и в креслах, развалились четверо подростков с такими лицами, что Галя невольно содрогнулась.
— Знакомьтесь: Додик, Татарин, Арлекин, Гусь. А это — новая подружка Герасима. Звать Му-му, — сообщил Пернатый, снова толкнув Галю в спину, отчего она вылетела на середину.
Беспомощно оглядываясь, Галя уже поняла, что оказалась в западне. Она повернулась к Пернатому, словно ища у него защиты, но губы его были жестко сжаты, а взгляд… Он не хотел на нее смотреть, будто и сам боялся чего-то. В эти мгновения Галя вдруг сообразила, чего или, вернее, кого он так боится.
— Гера с тебя кожу по кусочку снимет, а потом крысу в штаны запустит, стараясь говорить спокойно, произнесла она.
— Во какая отчаянная! — усмехнулся кто-то из подростков. Это был Гусь. Он лениво поднялся и, проходя мимо Гали, лапнул ее, прямо под юбкой, стал шарить, пытаясь залезть пальцами.
Галя и сама не поняла, как сумела нанести сильный удар головой ему в лицо, но боднула так удачно, что расквасила мерзавцу нос. Юнцы тотчас же вскочили и бросились на нее. Кто-то ухватил за руки, другой зажал рот, третий рванул блузку, рассыпав пуговицы. Она уже лежала на цементном полу, а Гусь сдирал с нее трусики, упираясь коленом в живот, потом просто разорвал их, придурошно загоготав и сдавив ладонью лобок.
— Шерсткой покрыта — значит, можно! — закричал Гусь. — Пернатый, ты первый? Она еще целка, падлой буду! — Он уже начал в нетерпении расстегивать брюки, когда раздался грозный окрик Пернатого:
— А ну хватит! Слезьте с нее, живо! Я сказал!
Один из подростков отлетел в сторону, получив в лоб, двое других сами отошли к дивану. Лишь Гусь продолжал держать Галю за раздвинутые колени. Она в это время находилась в полуобморочном состоянии и почти ничего не осознавала.
— Встань! — приказал Пернатый.
— Ты чего? — заорал Гусь. — Забыл, как это делается? Сейчас покажу, учись!
— Встань, — повторил Пернатый.
— А… понятно… — Гусь одним прыжком вскочилна ноги. — Кое-кто тут чересчур раскомандовался. А может быть, мне уже давно надоела твоя морда? Вспомни, как мы обосрались с «обезьянами»? А ты драпанул, гнида. Все, Пернатый, пора менять вожака, — добавил он, и в руке его блеснул нож.
8
Итак, он чудом избежал смерти. Часть дома рухнула, погребя под своими останками уже мертвого мастера и еще десятка три живых людей. Вызвано ли это было взрывом газа, подвижкой почвы или кислотными соединениями в подземных потоках, связанных с болотистой местностью, на что намекала дикторша программы новостей, — теперь это уже было не суть важно и интересовало Владислава не столько, сколько сам факт смерти мастера. Ведь Александр Юрьевич умер до того, как произошла катастрофа. Конечно, могло отказать сердце, старик не был вечен. Но что-то продолжало тревожить Драгурова, не давало ему сосредоточиться и найти причину. А не связана ли она… Нет, подумал он, при чем здесь игрушка, кукла, этот металлический мальчик? Теперь мысли его были направлены на странное происшествие в квартире Снежаны, визит неизвестных. А почему он уверен, что их было несколько? Знак Змееносца на зеркале… Глаз Заххака… Что все это значит? Шевельнулась догадка, что события эти, возможно, имеют одну природу вещей, взаимозависимы каким-то непостижимым образом. И как бы фантастически ни звучала эта мысль, но Владислав почувствовал вдруг уверенность, словно, плутая по лабиринту, увидел, наконец, проблеск света.
— Ты совсем погрузился в себя! — несколько обиженно произнесла Снежана, выведя его из раздумий.
— Прости, — отозвался он. — У тебя не найдется чего-нибудь выпить? Лучше крепкого кофе.
Стрелки часов показывали уже половину второго ночи. Он понимал, что следует хотя бы позвонить домой и… И что сказать? Что он задержался, помогая почти незнакомой девушке убирать перевернутую злоумышленниками квартиру? И по этой причине останется здесь до утра? Карина примет его за сумасшедшего или, того хуже, сочтет, что он решил бросить их. Но уйти сейчас, все забыть и мчаться домой не было ни малейшего желания. Пока Снежана варила кофе, Владислав подошел к книжным полкам и принялся разглядывать корешки собранной Караджановыми литературы. Он почему-то так и предполагал, что натолкнется тут на Рерихов, Блаватскую, Горбигера, Гаусхофера и других известных адептов восточных культов, создателей новых религий и тайных обществ.
— Кто этим увлекается, дед? — спросил Владислав, когда девушка, вернувшись, поставила на столик две чашки кофе. Она молча кивнула. — Так я и думал. Кажется, он говорил мне что-то о Маньчжурии. Что он там делал?
— Работал, — коротко ответила Снежана. — Строил мосты. А параллельно собирал всякие предания, изучал нравы, быт, прошлое местного населения.
— Наверняка объездил весь Китай, не только Маньчжурию?
— Конечно. И Тибет тоже.
— Может быть, побывал и в Шамбале? — весело спросил Драгуров.
— Мне он об этом не рассказывал, — ответила Снежана вполне серьезно. Чувствовалось, что разговор становится ей неприятен. Что-то или тяготило ее, или оставалось загадкой для нее самой. Уводя намеренно беседу в другое русло, Снежана вдруг, словно вспомнив о чем-то, спросила: — Ты упомянул о «Глазе Заххака», помнишь? Странно, но и дед произнес то же самое, когда я поинтересовалась, что означает клеймо на спине металлического мальчика, этой механической куклы. Тогда он ничего не стал объяснять мне, ответил, что я слишком мала. Расскажи ты.
— Ну… это легенда, — помедлив, отозвался Драгу-ров. — Древний иранский мир о Змееносце. Один из вариантовдаже использован в эпосе «Шахнаме». Видишь ли, все давние поэмы, эпосы, руны, сказания несут в себе очень много того, что нам, современным людям, кажется выдумкой. Это не так. Вернее, прошлое — гораздо большая тайна, чем будущее. Что касается Заххака, то этот юноша был совращен дьяволом, а от его поцелуев из плеч Заххака выросли две змеи, которых нужно было кормить человеческим мозгом. С помощью дьявола Заххак овладел иранским троном и установил тысячелетнее царство зла. Ему ежедневно приносили в жертву двух юношей, и их мозг пожирали змеи. Не слишком-то веселое зрелище, правда? Змеи доставали мозг, вонзаясь в глаза несчастных. Не отсюда ли и всевидящее око на спине Заххака? Короче, он совершил множество преступлений, пока… Драгуров не успел договорить. Неожиданно резко зазвонил телефон, и они оба встревожено переглянулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50