Оглянувшись, он увидел посреди заднего стекла отверстие от пули. Судья рано встал в этот теплый безоблачный день.
Чейз боком упал на пассажирское сиденье, так, чтобы его не было видно в окна и чтобы спинки загораживали его от Судьи. Почти в тот же миг в заднее стекло ударилась еще одна пуля. Лежа на боку, вжавшись головой в виниловое сиденье, он услышал, как пуля вонзилась в обивку, почувствовал, что спинка слегка затряслась, но выдержала. Пистолет с глушителем стрелял бесшумно, но сила выстрела у него была меньше, потому что вытянутое дуло основательно замедляло скорость полета пули. Будь это обычный пистолет, пуля наверняка прошила бы спинку сиденья насквозь.
Несколько минут он ждал третьего выстрела.
Его так и не последовало.
Чейз осторожно поднял голову и огляделся: ничего необычного и в него больше не стреляли. Он завел двигатель, отъехал от края тротуара и сильно нажал педаль газа.
Двадцать минут спустя он убедился, что его не преследуют: он столько петлял по переулкам, то и дело внезапно поворачивая и глядя при этом в водительское зеркальце, что никакой "хвост" не остался бы незамеченным. Успокоившись, Чейз выехал на трехрядное шоссе, пролегающее через весь город, и направился домой.
На несколько часов он забыл о Судье, а вот Судья явно не забывал о нем. Чейза трясло, и у него чесался затылок - как раз то место, в которое попала бы пуля, стреляй Судья получше. Дрожь была такой сильной, что дважды он хотел остановить машину, чтобы прийти в себя. Поначалу это показалось ему неадекватной реакцией на происшествие, особенно для человека, который побывал в боях в Юго-Восточной Азии. Но потом он понял: теперь ему есть что терять, есть то, чего он боится лишиться, - это Гленда, как бы ни развивались их отношения. Он не должен больше забывать о Судье; нужно быть вдвое осторожнее, чем раньше.
Паркуя машину перед домом, он подумал, что Судья мог опередить и, предвидя его возвращение, спрятаться где-нибудь неподалеку и поджидать. Чейз долго сидел в машине, не желая выйти, чтобы проверить свое предположение. Наконец, сообразив, что Судья так же легко может застрелить его в машине, как и у дверей, он вышел. В коридоре первого этажа ему повстречалась миссис Филдинг.
- А я не знала, что вы не будете ночевать дома, - сказала она.
- Я и сам не знал, - ответил Чейз. Направляясь к лестнице, она взглянула на его измятую одежду:
- Вы не попали в аварию?
- Нет, - ответил он. - И я не пьян. Его настроение так удивило миссис Филдинг, что когда она наконец нашла, что сказать, он уже поднялся по лестнице и не мог ее услышать.
В комнате он запер дверь на задвижку и лег на кровать. Он больше не сопротивлялся дрожи. Постепенно вместе с ней прошел и страх.
***
Судья позвонил через два часа. Чейз взял трубку, надеясь, что это Гленда, и услышал его голос:
- Тебе опять повезло.
Чейз не был так спокоен, как во время их прошлых разговоров; едва сдержавшись, чтобы не швырнуть трубку, сказал:
- Ты все так же плохо стреляешь, вот и все.
- Да, согласен, - дружелюбно заметил Судья. - Но тут и глушитель виноват.
- У меня есть деньги. Ты знаешь это. Давай я тебе заплачу, а ты оставишь меня в покое, - предложил Чейз.
- Сколько? - Голос Судьи звучал заинтересованно.
- Пять тысяч.
- Мало.
- Тогда семь.
- Десять, - заявил Судья. - Десять тысяч, и я больше не буду пытаться убить вас, мистер Чейз.
Чейз почувствовал, что улыбается. Это была натянутая улыбка, но все же улыбка.
- Прекрасно. Как мне заплатить? Голос Судьи вдруг сделался таким громким и яростным, что Чейз едва понял, что он говорит:
- Ах ты, подонок, неужели не понятно, что от меня нельзя откупиться ни твоими деньгами, ни чем-либо другим? Ты заслужил смерть, потому что убивал детей, потому что ты греховодник и должен быть наказан. Я не продаюсь. Меня нельзя подкупить!
Чейз подождал, пока Судья успокоится. Этот тон, эта необыкновенная вспышка ярости однозначно свидетельствовали, что он сумасшедший. Наконец Судья спросил:
- Ты меня понял?
- Да.
- Хорошо! - Судья помолчал, вздохнул. - Знаешь, я видел, как ты входил в ее квартиру, и уверен, что ты провел ночь в постели этой белокурой шлюхи...
- Она не шлюха.
- Я точно знаю, кто она.
- Да?
- Да. Это та высокая белокурая шлюха из "Пресс диспатч". Я видел ее во вторник, когда просматривал их архивные номера.
- При чем здесь это? - спросил Чейз.
- При всем. И сначала я убью ее. Чейз молчал.
- Ты меня слышишь, Чейз?
- Это несерьезно.
- Очень серьезно.
Чейз медленно, глубоко вдохнул и сказал:
- Ты же говорил, что убиваешь только тех, кто заслужил возмездие, причем после того, как досконально изучишь их биографии и узнаешь обо всех грехах. Почему ты нарушаешь свои правила? Ты что, начинаешь убивать всех без разбора?
- Девушка заслужила смерть, - заявил Судья. - Она прелюбодейка. Разрешила тебе остаться у нее на ночь, вы остались вдвоем, и за одно это она заслуживает смертного приговора.
- Так ты за этим звонишь мне в первый раз за три дня - чтобы сказать, что убьешь ее первой?
- Да.
- Почему?
- Она тебе нравится, Чейз? Чейз промолчал.
- Надеюсь, она тебе нравится, - сказал Судья, - потому что в этом случае будет интересно посмотреть на твою реакцию, когда я покончу с ней.
Чейз ждал, не осмеливаясь заговорить.
- Так она тебе нравится, Чейз?
- Нет.
- Лжешь, я видел, как ты уходил от нее - насвистывая и очень довольный, - да-да, очень довольный!
- А я знаю, кто ты, - сказал Чейз. Судья засмеялся:
- Сомневаюсь.
- Послушай. Ты примерно моего роста, блондин, с длинным тонким носом, ходишь, ссутулив плечи и аккуратно одеваешься. Ты педант во всем, что бы ни делал.
- Это только описание. К тому же не слишком точное.
- Еще полагаю, что ты гомосексуалист, - продолжал Чейз.
- Это не правда! - воскликнул Судья с чрезмерной горячностью. Очевидно, он и сам почувствовал это, потому что заговорил уже более спокойным тоном:
- Тебя неверно информировали.
- Не уверен, - сказал Чейз. - Думаю, я вот-вот доберусь до тебя.
- Нет, - отрезал Судья. - Ты не знаешь моего имени, в противном случае уже сообщил бы в полицию.
- Не трогай ее, - попросил Чейз. В ответ Судья только рассмеялся долгим, гортанным смехом и повесил трубку.
Чейз судорожно нажимал на рычаг, пока не послышался длинный гудок, затем нашел в справочнике номер Гленды и набрал его. Она подошла после третьего гудка.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказал Чейз.
Она мгновение колебалась, потом произнесла:
- У тебя такой взволнованный голос. Я надеюсь, ты не собираешься снова выяснять отношения.
- Вовсе нет. Это очень важно, Гленда. Тут дело жизни и смерти. Она хихикнула:
- Это самое старое выражение на свете.
- Пожалуйста, не надо, - попросил он. - Я серьезно. Сейчас же выезжаю.
- Ты забыл, какой сегодня день.
- Твоя мама еще не ушла?
- Нет.
- А когда намерена уйти?
- После обеда.
- Слишком поздно!
- Послушай, Бен, - возмутилась она, - я сейчас рассержусь.
Он заставил себя помолчать немного и ответил размеренным тоном:
- Хорошо. Если тебя устроит, я приеду в восемь. Но только прошу, до того времени не открывать дверь незнакомым людям, как бы долго они ни звонили.
- Что случилось? - спросила она.
- Не могу сказать по телефону, - ответил Чейз. - Сделаешь так, как я говорю?
- Хорошо, - согласилась Гленда. - Жду тебя в восемь.
Чейз слонялся по комнате, пока не почувствовал, что так время не скоротаешь. Он подошел к буфету и взялся за свою бутылку виски. Он прикладывался к ней уже несколько дней кряду, но, когда стал наливать, понял, что ее содержимого хватит еще надолго, потому что и сегодня ему совершенно не хотелось затуманивать свои мозги, ведь в любой момент можно столкнуться с Судьей. Он заткнул бутылку пробкой, снова поставил ее в буфет, закрыл дверцу, чтобы не соблазняться, вымыл стакан, вытер и убрал его.
Да, многое изменилось за последнее время - и его воздержание от выпивки лишнее тому подтверждение. Он принял душ, стараясь как можно дольше тянуть время, несколько раз намыливался и споласкивался. Потом побрился, позанимался гимнастикой. Взглянул на часы: было несколько минут шестого. Чуть меньше трех часов оставалось до того момента, когда он сможет объяснить ситуацию Гленде и предложить ей свою защиту. Три часа - это не очень долго. Вот только за эти часы она может оказаться мертвой.
Глава 10
Гленда была в короткой зеленой юбке и блузке темно-табачного цвета, с широким воротником и рукавами-фонариками; каждую длинную манжету украшали восемь пуговок. Свои золотые волосы она стянула в два конских хвостика за ушами и благодаря этой прическе, как ни странно, казалась одновременно и очень юной, и искушенной, хотя, подумал Чейз, мать, пришедшая в гости, наверняка заметила только невинность этого нарочито детского штриха.
Закрыв дверь, они долго целовались, как будто их разлука длилась много дней, а не несколько часов. Обнимая Гленду и чувствуя ее язык у себя во рту, Чейз удивлялся, как далеко могут зайти отношения между мужчиной и женщиной за такое короткое время. Это, конечно, была не любовь с первого взгляда, но нечто очень похожее. Сначала он отстраненно, издали оценил ее женские достоинства, потом ощутил к ней половое влечение, хотя и оставшееся неудовлетворенным, потом дружеские чувства и, наконец, своеобразную любовь. Они не женаты, и он не может физически овладеть ею, но его захлестнул шквал чувств: любовь, желание, нежность, стремление главенствовать над ней - все то, что, по-видимому, испытывает любой молодожен. Они почувствовали такое родство потому, подумал он, что в чем-то дополняли друг друга, однако ему не хотелось углубляться в дебри психологии. Хотелось просто радоваться, послав куда подальше свой комплекс вины.
- Хочешь выпить, - спросила она, высвобождаясь из его объятий, - Нет, - ответил он. - Нужно серьезно поговорить. Иди сюда.
Когда они уселись рядом на диване, как в начале вчерашнего вечера, он сказал:
- К тебе не пытались войти незнакомые люди?
- Нет, - удивленно ответила она.
- А кто-нибудь звонил по телефону?
- Только ты.
- Хорошо, - сказал он. Но это значило, что Судья не отменил, а только отложил исполнение своих планов.
Она взяла его руку в свои ладони и спросила:
- Бен, в чем дело, что случилось?
- Понимаешь, никто мне не верит, - посетовал он. - Из-за Ковела полицейские не хотят меня даже слушать.
- Я буду слушать, - сказала она.
- Ты и должна слушать, - ответил он, - потому что все это касается и тебя.
Гленда долго ждала, когда Чейз продолжит, но он молчал, и тогда она сказала:
- Пойду принесу нам что-нибудь выпить.
- Нет, - возразил он, удерживая ее. - Если я начну пить, чтобы оттянуть все это, то потеряю самообладание и вообще ничего не расскажу.
В следующие двадцать минут он ни разу не взглянул на нее, хотя рассказал ей все - даже об операции "Жюль Верн" и о туннеле. И о бамбуковой решетке. И о женщинах. Рассказал обо всем, вплоть до последней угрозы Судьи.
- Теперь мне уж точно необходимо выпить, - сказала Гленда.
Чейз не стал останавливать ее. Когда она вернулась с двумя стаканами, он взял один и сказал:
- Ну так что, это меняет дело? По-моему, да.
- Что ты имеешь в виду?
- Нас.
- А почему что-то должно измениться? - спросила она с неподдельным недоумением.
- Но ты же теперь знаешь, кто я такой, что я сделал, как участвовал в убийстве этих женщин.
- Это был не ты, - сказала она.
- Я стрелял наравне со всеми.
- Послушай меня. - Ее нежный голос зазвучал с необычной серьезностью и твердостью, как будто крошечный, но решительный молоток заколачивал слова так, чтобы никаких сомнений не оставалось. - Когда ты воевал во Вьетнаме, было два Бенжамина Чейза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Чейз боком упал на пассажирское сиденье, так, чтобы его не было видно в окна и чтобы спинки загораживали его от Судьи. Почти в тот же миг в заднее стекло ударилась еще одна пуля. Лежа на боку, вжавшись головой в виниловое сиденье, он услышал, как пуля вонзилась в обивку, почувствовал, что спинка слегка затряслась, но выдержала. Пистолет с глушителем стрелял бесшумно, но сила выстрела у него была меньше, потому что вытянутое дуло основательно замедляло скорость полета пули. Будь это обычный пистолет, пуля наверняка прошила бы спинку сиденья насквозь.
Несколько минут он ждал третьего выстрела.
Его так и не последовало.
Чейз осторожно поднял голову и огляделся: ничего необычного и в него больше не стреляли. Он завел двигатель, отъехал от края тротуара и сильно нажал педаль газа.
Двадцать минут спустя он убедился, что его не преследуют: он столько петлял по переулкам, то и дело внезапно поворачивая и глядя при этом в водительское зеркальце, что никакой "хвост" не остался бы незамеченным. Успокоившись, Чейз выехал на трехрядное шоссе, пролегающее через весь город, и направился домой.
На несколько часов он забыл о Судье, а вот Судья явно не забывал о нем. Чейза трясло, и у него чесался затылок - как раз то место, в которое попала бы пуля, стреляй Судья получше. Дрожь была такой сильной, что дважды он хотел остановить машину, чтобы прийти в себя. Поначалу это показалось ему неадекватной реакцией на происшествие, особенно для человека, который побывал в боях в Юго-Восточной Азии. Но потом он понял: теперь ему есть что терять, есть то, чего он боится лишиться, - это Гленда, как бы ни развивались их отношения. Он не должен больше забывать о Судье; нужно быть вдвое осторожнее, чем раньше.
Паркуя машину перед домом, он подумал, что Судья мог опередить и, предвидя его возвращение, спрятаться где-нибудь неподалеку и поджидать. Чейз долго сидел в машине, не желая выйти, чтобы проверить свое предположение. Наконец, сообразив, что Судья так же легко может застрелить его в машине, как и у дверей, он вышел. В коридоре первого этажа ему повстречалась миссис Филдинг.
- А я не знала, что вы не будете ночевать дома, - сказала она.
- Я и сам не знал, - ответил Чейз. Направляясь к лестнице, она взглянула на его измятую одежду:
- Вы не попали в аварию?
- Нет, - ответил он. - И я не пьян. Его настроение так удивило миссис Филдинг, что когда она наконец нашла, что сказать, он уже поднялся по лестнице и не мог ее услышать.
В комнате он запер дверь на задвижку и лег на кровать. Он больше не сопротивлялся дрожи. Постепенно вместе с ней прошел и страх.
***
Судья позвонил через два часа. Чейз взял трубку, надеясь, что это Гленда, и услышал его голос:
- Тебе опять повезло.
Чейз не был так спокоен, как во время их прошлых разговоров; едва сдержавшись, чтобы не швырнуть трубку, сказал:
- Ты все так же плохо стреляешь, вот и все.
- Да, согласен, - дружелюбно заметил Судья. - Но тут и глушитель виноват.
- У меня есть деньги. Ты знаешь это. Давай я тебе заплачу, а ты оставишь меня в покое, - предложил Чейз.
- Сколько? - Голос Судьи звучал заинтересованно.
- Пять тысяч.
- Мало.
- Тогда семь.
- Десять, - заявил Судья. - Десять тысяч, и я больше не буду пытаться убить вас, мистер Чейз.
Чейз почувствовал, что улыбается. Это была натянутая улыбка, но все же улыбка.
- Прекрасно. Как мне заплатить? Голос Судьи вдруг сделался таким громким и яростным, что Чейз едва понял, что он говорит:
- Ах ты, подонок, неужели не понятно, что от меня нельзя откупиться ни твоими деньгами, ни чем-либо другим? Ты заслужил смерть, потому что убивал детей, потому что ты греховодник и должен быть наказан. Я не продаюсь. Меня нельзя подкупить!
Чейз подождал, пока Судья успокоится. Этот тон, эта необыкновенная вспышка ярости однозначно свидетельствовали, что он сумасшедший. Наконец Судья спросил:
- Ты меня понял?
- Да.
- Хорошо! - Судья помолчал, вздохнул. - Знаешь, я видел, как ты входил в ее квартиру, и уверен, что ты провел ночь в постели этой белокурой шлюхи...
- Она не шлюха.
- Я точно знаю, кто она.
- Да?
- Да. Это та высокая белокурая шлюха из "Пресс диспатч". Я видел ее во вторник, когда просматривал их архивные номера.
- При чем здесь это? - спросил Чейз.
- При всем. И сначала я убью ее. Чейз молчал.
- Ты меня слышишь, Чейз?
- Это несерьезно.
- Очень серьезно.
Чейз медленно, глубоко вдохнул и сказал:
- Ты же говорил, что убиваешь только тех, кто заслужил возмездие, причем после того, как досконально изучишь их биографии и узнаешь обо всех грехах. Почему ты нарушаешь свои правила? Ты что, начинаешь убивать всех без разбора?
- Девушка заслужила смерть, - заявил Судья. - Она прелюбодейка. Разрешила тебе остаться у нее на ночь, вы остались вдвоем, и за одно это она заслуживает смертного приговора.
- Так ты за этим звонишь мне в первый раз за три дня - чтобы сказать, что убьешь ее первой?
- Да.
- Почему?
- Она тебе нравится, Чейз? Чейз промолчал.
- Надеюсь, она тебе нравится, - сказал Судья, - потому что в этом случае будет интересно посмотреть на твою реакцию, когда я покончу с ней.
Чейз ждал, не осмеливаясь заговорить.
- Так она тебе нравится, Чейз?
- Нет.
- Лжешь, я видел, как ты уходил от нее - насвистывая и очень довольный, - да-да, очень довольный!
- А я знаю, кто ты, - сказал Чейз. Судья засмеялся:
- Сомневаюсь.
- Послушай. Ты примерно моего роста, блондин, с длинным тонким носом, ходишь, ссутулив плечи и аккуратно одеваешься. Ты педант во всем, что бы ни делал.
- Это только описание. К тому же не слишком точное.
- Еще полагаю, что ты гомосексуалист, - продолжал Чейз.
- Это не правда! - воскликнул Судья с чрезмерной горячностью. Очевидно, он и сам почувствовал это, потому что заговорил уже более спокойным тоном:
- Тебя неверно информировали.
- Не уверен, - сказал Чейз. - Думаю, я вот-вот доберусь до тебя.
- Нет, - отрезал Судья. - Ты не знаешь моего имени, в противном случае уже сообщил бы в полицию.
- Не трогай ее, - попросил Чейз. В ответ Судья только рассмеялся долгим, гортанным смехом и повесил трубку.
Чейз судорожно нажимал на рычаг, пока не послышался длинный гудок, затем нашел в справочнике номер Гленды и набрал его. Она подошла после третьего гудка.
- Мне нужно с тобой поговорить, - сказал Чейз.
Она мгновение колебалась, потом произнесла:
- У тебя такой взволнованный голос. Я надеюсь, ты не собираешься снова выяснять отношения.
- Вовсе нет. Это очень важно, Гленда. Тут дело жизни и смерти. Она хихикнула:
- Это самое старое выражение на свете.
- Пожалуйста, не надо, - попросил он. - Я серьезно. Сейчас же выезжаю.
- Ты забыл, какой сегодня день.
- Твоя мама еще не ушла?
- Нет.
- А когда намерена уйти?
- После обеда.
- Слишком поздно!
- Послушай, Бен, - возмутилась она, - я сейчас рассержусь.
Он заставил себя помолчать немного и ответил размеренным тоном:
- Хорошо. Если тебя устроит, я приеду в восемь. Но только прошу, до того времени не открывать дверь незнакомым людям, как бы долго они ни звонили.
- Что случилось? - спросила она.
- Не могу сказать по телефону, - ответил Чейз. - Сделаешь так, как я говорю?
- Хорошо, - согласилась Гленда. - Жду тебя в восемь.
Чейз слонялся по комнате, пока не почувствовал, что так время не скоротаешь. Он подошел к буфету и взялся за свою бутылку виски. Он прикладывался к ней уже несколько дней кряду, но, когда стал наливать, понял, что ее содержимого хватит еще надолго, потому что и сегодня ему совершенно не хотелось затуманивать свои мозги, ведь в любой момент можно столкнуться с Судьей. Он заткнул бутылку пробкой, снова поставил ее в буфет, закрыл дверцу, чтобы не соблазняться, вымыл стакан, вытер и убрал его.
Да, многое изменилось за последнее время - и его воздержание от выпивки лишнее тому подтверждение. Он принял душ, стараясь как можно дольше тянуть время, несколько раз намыливался и споласкивался. Потом побрился, позанимался гимнастикой. Взглянул на часы: было несколько минут шестого. Чуть меньше трех часов оставалось до того момента, когда он сможет объяснить ситуацию Гленде и предложить ей свою защиту. Три часа - это не очень долго. Вот только за эти часы она может оказаться мертвой.
Глава 10
Гленда была в короткой зеленой юбке и блузке темно-табачного цвета, с широким воротником и рукавами-фонариками; каждую длинную манжету украшали восемь пуговок. Свои золотые волосы она стянула в два конских хвостика за ушами и благодаря этой прическе, как ни странно, казалась одновременно и очень юной, и искушенной, хотя, подумал Чейз, мать, пришедшая в гости, наверняка заметила только невинность этого нарочито детского штриха.
Закрыв дверь, они долго целовались, как будто их разлука длилась много дней, а не несколько часов. Обнимая Гленду и чувствуя ее язык у себя во рту, Чейз удивлялся, как далеко могут зайти отношения между мужчиной и женщиной за такое короткое время. Это, конечно, была не любовь с первого взгляда, но нечто очень похожее. Сначала он отстраненно, издали оценил ее женские достоинства, потом ощутил к ней половое влечение, хотя и оставшееся неудовлетворенным, потом дружеские чувства и, наконец, своеобразную любовь. Они не женаты, и он не может физически овладеть ею, но его захлестнул шквал чувств: любовь, желание, нежность, стремление главенствовать над ней - все то, что, по-видимому, испытывает любой молодожен. Они почувствовали такое родство потому, подумал он, что в чем-то дополняли друг друга, однако ему не хотелось углубляться в дебри психологии. Хотелось просто радоваться, послав куда подальше свой комплекс вины.
- Хочешь выпить, - спросила она, высвобождаясь из его объятий, - Нет, - ответил он. - Нужно серьезно поговорить. Иди сюда.
Когда они уселись рядом на диване, как в начале вчерашнего вечера, он сказал:
- К тебе не пытались войти незнакомые люди?
- Нет, - удивленно ответила она.
- А кто-нибудь звонил по телефону?
- Только ты.
- Хорошо, - сказал он. Но это значило, что Судья не отменил, а только отложил исполнение своих планов.
Она взяла его руку в свои ладони и спросила:
- Бен, в чем дело, что случилось?
- Понимаешь, никто мне не верит, - посетовал он. - Из-за Ковела полицейские не хотят меня даже слушать.
- Я буду слушать, - сказала она.
- Ты и должна слушать, - ответил он, - потому что все это касается и тебя.
Гленда долго ждала, когда Чейз продолжит, но он молчал, и тогда она сказала:
- Пойду принесу нам что-нибудь выпить.
- Нет, - возразил он, удерживая ее. - Если я начну пить, чтобы оттянуть все это, то потеряю самообладание и вообще ничего не расскажу.
В следующие двадцать минут он ни разу не взглянул на нее, хотя рассказал ей все - даже об операции "Жюль Верн" и о туннеле. И о бамбуковой решетке. И о женщинах. Рассказал обо всем, вплоть до последней угрозы Судьи.
- Теперь мне уж точно необходимо выпить, - сказала Гленда.
Чейз не стал останавливать ее. Когда она вернулась с двумя стаканами, он взял один и сказал:
- Ну так что, это меняет дело? По-моему, да.
- Что ты имеешь в виду?
- Нас.
- А почему что-то должно измениться? - спросила она с неподдельным недоумением.
- Но ты же теперь знаешь, кто я такой, что я сделал, как участвовал в убийстве этих женщин.
- Это был не ты, - сказала она.
- Я стрелял наравне со всеми.
- Послушай меня. - Ее нежный голос зазвучал с необычной серьезностью и твердостью, как будто крошечный, но решительный молоток заколачивал слова так, чтобы никаких сомнений не оставалось. - Когда ты воевал во Вьетнаме, было два Бенжамина Чейза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25