Сверху более или менее недавние, все с резолюциями. На одном в резолюции было написано «на 3.02.96» и та же размашистая подпись. «На сегодня?» – подумал Виктор, вытаскивая наугад несколько листков из середины. На верхнем из вытащенных «крестиков» кроме резолюции с уже прошедшей датой другим почерком было написано «отработан».
В голове Виктора все перемешалось, перепуталось. Он смотрел на коричневый портфель, на все эти тексты, на открытый сейф. Во рту возникло ощущение горечи. Взгляд упал на какие-то бумаги, лежавшие на столе. Виктор взял одну из них в руки – неотправленное письмо в типографию газеты. Все, кроме подписи, отпечатано на компьютере. Виктор поднес письмо поближе к глазам, всмотрелся в подпись. Нет, это не главный ставил резолюции на «крестиках». Подпись главного была намного проще, она просто повторяла его фамилию, его подпись прочитывалась, в отличие от той, размашистой. Но что-то все-таки показалось знакомым в подписи главного и он, переведя взгляд на старый некролог, вытащенный из середины пачки, увидел такие же нетвердые, словно дрожащие от холода буквы, которыми было написано «отработан».
Вдруг зазвонил телефон на столе и Виктор дернулся, словно его застали врасплох. Он смотрел на телефон, но тот не умолкал. И страх снова охватил Виктора. Он оглянулся по сторонам, словно проверяя – не следит ли за ним кто-нибудь, и вдруг остановил свой взгляд на оптическом дуле видеокамеры, направленном на него из-под потолка. Она была укреплена на кронштейне прямо над дверью.
Виктор поспешно сложил крестики обратно в папку. Положил ее на место в сейф, а сверху – другие «крестики». Закрыл сейф ключом и снова оглянулся на видеокамеру.
Телефон уже молчал, но тишина, вернувшаяся в кабинет, пугала Виктора не меньше. Он, стараясь не нарушить эту тишину, осторожно встал с кресла, взял портфель в руку и вышел из кабинета.
Секретарша обернулась к нему – она сидела за своим столом перед компьютером. На мониторе застыла какая-то нарисованная погоня – компьютерная игра.
– Вы уже? – спросила она, глядя напряженным взглядом на Виктора.
– Да, – едва выдавил из себя Виктор. – До свидания…
46
Домой он возвращался не видя города, не оглядываясь. Рука судорожно сжимала ручку портфеля. Ноги сами знали дорогу.
Уже подойдя к своей двери, Виктор понял, что его пристально рассматривал сидевший на скамеечке под парадным парень в спорткостюме и лыжной шапочке.
Открыл дверь и, прежде чем войти, прислушался. В парадном было тихо.
Виктор аккуратно закрыл за собой дверь.
– Ну как? – главный встретил его в коридоре.
Увидев свой портфель, он улыбнулся. Взял портфель и ушел на кухню.
Когда Виктор, разувшись и сняв куртку, тоже зашел на кухню, Игорь Львович уже «сортировал» на столе содержимое портфеля. Отдельно лежал зеленый диппаспорт с выдавленным на корочке трезубцем, рядом с паспортом – две кредитные карточки, записная книжка, какие-то квитанции.
– Там, возле парадного, какой-то парень сидит… – произнес Виктор, остановившись перед столом.
– Я знаю. – Главный, не поднимая головы, кивнул. – Это из наших… У тебя еда какая-нибудь есть? Я, кажется, проголодался…
Виктор посмотрел на главного – перед ним сидел уже прежний Игорь Львович, спокойный и уверенный, без дрожи, без страха.
Виктор открыл холодильник, вытащил сардельки, масло, горчицу.
Не поворачиваясь к главному, отошел к плите. Ощутил на языке табачный привкус.
Зажигая огонь, услышал, как главный встал и ушел в гостиную.
Вода уже закипала в ковшике. Из гостиной доносился невнятный голос Игоря Львовича – он с кем-то говорил по телефону. А Виктору не хотелось оборачиваться, хотелось стоять ко всему происходящему спиной. Так, чтобы все осталось неувиденным, происшедшим где-то вне его жизни, вне его самого.
Снова скрипнула дверь. Шаги. Стук передвигаемой табуретки – это главный снова сел за стол.
Сардельки уже плавали в кипящей воде.
– У тебя наличные баксы есть? – спросил главный.
– Есть, – не оборачиваясь, ответил Виктор.
– Одолжишь восемьсот.
Потом они молча обедали. Виктор посматривал на старый будильник на подоконнике – время приближалось к четырем. Скоро Нина привезет Соню. И что дальше? Что собирается делать Игорь Львович? Собирается у него прятаться? Как долго? И чем это может закончиться?
Виктор макал кружки порезанной сардельки в горчицу и механически жевал. В какое-то мгновение ему показалось, что на столе чего-то не хватает. Понял чего – хлеба. Но напротив сидел главный и так же спокойно без хлеба жевал сардельки. В отличие от Виктора он не макал их в горчицу – каждым наколотым на вилку кружком он придавливал таявшее масло и только потом отправлял кружочек в рот.
– Сделай чай! – скомандовал главный, отодвигая от себя уже пустую тарелку.
Виктор заварил чаю. Они снова сидели молча за столом друг напротив друга. Главный был занят своими мыслями, а Виктор смотрел на него и думал о своих «крестиках», украшенных чьими-то резолюциями. Очень хотелось узнать – кто и что скрывались за этими «Одобряю». Но он был более, чем уверен, что главный ничего ему не скажет. Отделается каким-нибудь своим «Оно тебе надо!» и все.
Виктор вздохнул. Главный отвлекся от своих мыслей, посмотрел на Виктора пристально.
– Еще одно дело! – сказал он. – Сьездишь сейчас в авиакассы на площадь Победы. В двенадцатом окошке выкупишь мой билет. Возьми с собой восемьсот баксов – потом отдам. Номер заказа – 503.
Виктор посмотрел на улицу – уже темнело. Ему не хотелось снова уходить, но он понимал, что все равно придется ехать за этим билетом.
– Хорошо, – произнес Виктор, но видимо произнес с опозданием, так как главный глянул на него удивленно, потом усталая улыбка вытеснила удивление с его лица.
Виктор оделся. Вышел из парадного, отметив боковым зрением присутствие все того же «спортсмена» в вязанной лыжной шапочке.
В авиакассах было пусто. Единственный посетитель – с виду азербайджанец – уныло изучал расписание полетов.
Виктор подошел к двенадцатому окошку – там сидела женщина лет сорока с крашеными синеседыми волосами, взбитыми в высокую прическу.
– Заказ 503, – произнес Виктор.
– Паспорт, – не глядя спросила кассирша, набирая номер заказа на клавиатуре компьютера.
Виктор оторопел. Главный не дал ему паспорта.
– А! – вдруг выдохнула женщина за окошком. – Не надо паспорт. Тут все есть. Семьсот пятьдесят долларов по курсу или восемьсот наличными в кассу.
– сказала она и, не глядя на Виктора, показала рукой в сторону кассы.
Виктор протянул в кассу восемь стодолларовых бумажек. Молодая девушка в синей униформе пересчитала их, пропустила через машинку, проверяя их подлинность. Потом, обернувшись, крикнула «Вера! Оплачено!»
– Идите к двенадцатому, – сказала она уже Виктору.
В двенадцатом Виктор получил билет. Раскрыл. Прочитал «Киев-Ларнака-Рим». Сложил билет и положил во внутренний карман куртки.
Вернулся домой около шести. Нины и Сони еще не было. Главный по-прежнему сидел на кухне. Видно десятью минутами раньше он сам себе сварил кофе и теперь спокойненько его пил.
Взяв билет у Виктора, он внимательно его изучил и спрятал в бумажник.
– Никто не приходил? – спросил Виктор.
– А кого ты ждешь?
– Няня должна Соню привести… – ответил Виктор.
– Нет. Никого не было… – задумчиво произнес главный. – Я б тебе советовал попросить няню взять девочку на одну ночь к себе. – И он назидательно кивнул, добавляя значимости своим словам.
Нина привела Соню в полседьмого и сразу стала извиняться за опоздание.
– Я надеюсь, вы не волновались! – тараторила она, стоя в коридоре. – Ради бога извините… Мы на вокзале задержались – Сережу провожали…
– Да нет, я не волновался, – сказал Виктор. – Нина, Соня может у вас одну ночь переночевать?
Нина удивленно посмотрела на Виктора. Соня, уже сама разувшаяся, но еще в курточке, тоже обернулась, но на ее личике было больше любопытства, чем удивления.
– Да, можно… – оторопело произнесла Нина.
– Подождите, – Виктор сходил в спальню и вернулся со ста долларами.
– Вот, – он протянул купюру Нине. – Это зарплата и за неудобства…
– А когда ее привести? – спросила Нина.
– Завтра… к вечеру…
Оставшись один в коридоре, Виктор вздохнул. Заметил на линолеуме пола следы от обуви и лужицы растаявшего снега. Взял в туалете тряпку и вытер пол. Потом вернулся на кухню.
– Посидишь со мной до полвторого ночи, – мягко попросил главный. – За мной машина заедет. Я устал – могу заснуть… У тебя карты есть?
Время тянулось удивительно медленно. На улице уже давно стемнело и городская жизнь затихла. Виктор и Игорь Львович записывали пулю с болванчиком. Виктор проигрывал. Главный играл с улыбкой, иногда посматривая на будильник. Время от времени он закуривал очередную сигарету и горка пепла с левого края стола росла. Он ее подравнивал пальцами, словно пытался «вылепить» из пепла маленькую пирамидку.
Ровно в полвторого к парадному подъехала машина. Главный выглянул в окно. Потом произвел рассчеты по игре.
– С тебя девяносто пять баксов, – сказал он и усмехнулся. – Потом отыграешся!
Встал, оделся.
– Пока можешь отдыхать, – сказал он, готовясь выйти. – Пыль уляжется – появлюсь и продолжим работать…
– Игорь, – остановил его Виктор. – А в чем все-таки смысл моей работы?
Главный прищурил глаза, глядя на Виктора.
– В твоих интересах не задавать вопросов, – сказал он негромко. – Можешь придумывать себе все, что угодно. Но запомни – как только тебе расскажут в чем смысл твоей работы, ты – труп… Это не кино. Не потому, что ты слишком много будешь знать. Наоборот. Тебе расскажут обо всем только в том случае, если твоя работа, как впрочем и жизнь, больше не будет нужна…
Главный грустно улыбнулся.
– А вообще я тебе желаю добра. Поверь!
Он открыл дверь – за ней на площадке стоял уже знакомый Виктору «спортсмен». «Спортсмен» кивнул главному и они пошли вниз по лестницу.
Виктор закрыл дверь. Тишина квартиры давила ему на психику. Во рту ощущался горьковатый вкус табачного дыма. Захотелось сплюнуть, убрать с языка этот вкус.
Он вернулся в кухню. Там воздух был еще сильнее пропитан табаком, до потери своей прозрачности. Виктор открыл форточку. Ощутил холод. Но табачная дымка, подсвеченная лампой, даже не колыхнулась, словно воздух остался недвижим не смотря на открытую форточку. Виктор, сдвинув бумаги с подоконника, открыл окно. Холод ворвался в кухню и силой ветра прихлопнул дверь в коридор. Дымка стала рассасываться и постепенно исчезла. Вместе с холодом пришла свежесть воздуха. Виктор не чувствовал ветра, но видел, как он рассыпает по столу пепельную пирамидку, оставленную главным. Рассыпает на мельчайшие пылинки и постепенно скатывает их со стола на пол. Наконец от пирамидки и следа не осталось.
Дверь на кухню открылась и в проеме показался пингвин. Он словно пришел на холод. Подошел к Виктору и задрал голову вверх, глядя на хозяина.
Виктор улыбнулся ему. Потом посмотрел на воздух, проверяя еще раз его прозрачность.
Свет кухонной лампы вдруг резанул по его глазам.
Виктор выключил свет и остался в темноте.
47
Проснулся Виктор около одиннадцати. Проснулся от холода. Вскочил, выбежал на кухню, закрыл окно и форточку и тут же вернулся в спальню.
Полежал одетым под одеялом, немного согрелся. Снова встал.
После горячей ванны и крепкого кофе Виктор почувствовал себя лучше.
Да и тепло уже постепенно возвращалось в квартиру. Припомнился прошедший день. И резолюции на его «некрологах» в сейфе, и авиакассы, и игра в преферанс до полвторого ночи. Все это словно было не вчера, а давно. Все было где-то в далеком прошлом. Только вдруг откуда-то появился слабый запах табачного дыма и снова все происшедшее вчера вынырнуло из прошлого, вынырнуло и стало видимым во всех мельчайших деталях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31