Еще в кармане было два ключа, — от квартиры и от почтового ящика. Больших ключей пьяных за свою жизнь не нажил.
— Слышь, Серый, — вдруг сказал Леша, — надо его выкинуть с поезда.
— Зачем?
— Дурак! А квартира? Поедем к нему на квартиру и будем жить.
Серый долго размышлял.
— А откуда ты знаешь, где он живет?
— А прописка?
Серый поразмыслил опять:
— А что прописка, может, он по прописке не живет. Может, он ее продал. Может, там двое живут.
От такого резонного соображения оба друга надолго задумались.
— Слышь, — сказал Леша, — он все равно до завтра не проспится. Пойдем и посмотрим, какая там квартира.
Через час оба друга вошли в темный подъезд беляевской двенадцатиэтажки, поднялись на шестой этаж и долго звонили в дверь квартиры номер сто восемнадцать.
Никто не открывал. Леша вынул изъятые у пьяного ключи и вошел внутрь. В квартире было две комнаты и трехметровая кухня. В пластике, покрывавшем на кухне пол, имелась горелая дыра, и в раковине обитало семейство тараканов. На почетном месте стоял цветной телевизор «Рубин» 1971 года выпуска, и авоська с пустыми бутылками.
— Живем, Леха! — заявил Серый, вытаскивая из холодильника пакет с прокисшим кефиром.
— Так он же вернется.
— Ну и что, что вернется? А может, он сам нам ключи отдал? Может, мы с ним вместе пили, и он отдал нам ключи.
Леха разорил банку найденную тушенки, сварил макарон, и, вывалив их в сковородку, стал тушить с мясом и луком. Он перемыл посуду в мойке и удавил тараканов. Серый тем временем взял ершик и вычистил туалет.
Макароны сварились, и по всей квартире поплыл здоровый запах жареного мяса и лука. Леха расставил щербатые тарелки и водрузил в центр стола скворчающую сковородку. Парни обнаружили в рюкзаке шматок заморской ветчины, которую кто-то сунул им украдкой, и совсем развеселились.
— Ну и черт с ним, с этим Севченко, — сказал Серый, — кактусник х… — Хоть бить не будут, — прибавил Леха.
Как самым младшим и самым слабым среди охранников, им доставалось наибольшее число клевков.
И тут в прихожей хлопнула дверь. Леша и Серый переглянулись. Серый встал и подошел к мойке, около которой он видел отличный тесак для рубки мяса.
Дверь кухни отворилась, и на пороге возник молодой человек в светло-коричневом кожаном пальто. Сзади маячило еще двое спутников. И кожаное пальто, и запах дорогого одеколона, и нахальный прищур человека явно не соответствовали тараканам в мойке.
— Ну как, ничего макароны-то? — спросил новоприбывший.
— Ничего, — сказал Серый.
Леха потянулся к тесаку. Рука незнакомца нырнула в карман, — ловко, как серая утка за рыбой, и через мгновение вынырнула из кармана с внушительным австрийским «Глоком».
— Отставить, — негромко сказал человек.
— Ты кто такой? — тупо спросил Леха.
— Я хозяин этой квартиры, и меня зовут Сазан. Вас за что сегодня выкинули из Алаховки?
Серый опустил голову на стол и принялся плакать.
Сазан подсел к столу и положил руку с пистолетом себе на колени. Его люди остались в дверях.
— Да вы ешьте, пацаны, — сказал Сазан.
Парни опасливо принялись за макароны. Сазан все так же сидел у стола, похожий на большую кожаную кошку. Только один раз, когда на плите засвистел чайник, Сазан качнул головой, и один из его людей выключил газ и заварил чай.
А другой человек пришел из уборной и одобрительно сообщил:
— Очко вычистили.
— Вам что, жить негде? — спросил наконец Сазан.
— Негде, — сказал Серый, — я вообще орловский, а у него тетка в Москве. А Севченко платит двести в месяц, да еще и по морде бьют.
— Можете пожить у меня, — сказал Сазан.
— С квартплатой или как?
— С квартплатой. Квартплата называется «все о даче Севченко».
Почти весь следующий день Сазан провел в квартире в Беляево. Его интересовало все: от толщины перекрытий до того, какой плиткой отделан сортир. Леху и Серого развели по разным комнатам, чтобы один не поддакивал зря другому. Сазан покинул квартиру около трех часов дня. Двое из его людей остались в квартире пить водку с Лехой и Сервым. Охранники напились довольно быстро, потому что в водке был клофелин.
После этого один из сазанят навинтил на ТТ глушитель и убил обоих охранников выстрелами навылет. Люди Сазана подобрали пули и гильзы, сложили обоих в мешки и погрузили мешки в грузовик с надписью «Связь». В четыре часа грузовик поехал за город и доехал до строящегося дачного поселка под названием Выселки. На окраине поселка, у лесной бездорожной опушки, была выкопана узкая и глубокая четырехметровая траншея. Справа от траншеи стояла табличка: «Осторожно, кабель». Траншея была выкопана две недели назад, и отличалась от сотен таких же бесхозных подмосковных траншей тем, что выкопали ее по приказу Сазана. Убитых ссыпали в траншею, закидали известью и сверху — глиной.
Не то чтобы Сазан хотел убивать этих парней: все решило собеседование. Парни были слишком глупы, чтобы использовать их там, где нужен ум, и слишком слабы, чтобы использовать их как быков. А отпустить их в такое время было опасно. Сазан не терпел, чтобы его люди зависели от чего-либо, кроме его самого, — от «колес», от семьи, от собственной глупости. Гуня был исключением, и вон как обернулась история с Гуней!
Может быть, Лехе и Серому нашлось бы место в большом и глупом человеческом обществе, но в шайке Сазана места для них не было.
Вечером Сазан и еще трое его друзей нарисовали карту дачи и прилегающих окрестностей. Дача располагалась между Минским и Боровским шоссе. Железнодорожные переезды на Минку находились — один в пяти километрах, другой — в пятнадцати.
Тот, что в пяти, был ближе к Москве, но долгое время почитай что не действовал, поскольку дальше дорогу преграждала речка, — та самая речка, через которую Севченко построил мост. Таким образом, ближайшая дорога на дачу Севченко была дорога с построенным им мостом. Эта дорога проходила мимо озерных дач, заезжала в лес и там упиралась в большую стену из полусгнивших бревен. Однако за стеной дорога продолжалась. В свое время, когда строили здание из двух башен, к нему провели наспех бетонку от Боровского. Едва стройка зависла, возмущенные дачники, опасавшиеся, что теперь их тихий поселок станет перевалочным пунктом на пути между двумя автострадами, возвели с одной стороны бетонной дороги шлагбаум, а с другой — упомянутую бревенчатую стену. Вслед за этим сама дорога, наспех построенная, стала ломаться и пучиться, плиты ее вздыбились на манер противотанковых ежей или утонули в болоте.
Было ясно, что, кто бы ни поехал на помощь к Севченко, он непременно поедет по мосту. Если он найдет дорогу перекрытой, он вернется на Минку, проедет еще восемь километров и свернет на следующий переезд. И он никогда не подумает о запертой с обеих сторон и безнадежно искореженной дороге на Боровское, по которой, однако, без особого труда могут пройти «Рейнджроверы».
Глава 7
На следующий день Захаров вызвал Сергея и сказал:
— Есть мнение создать оперативную группу из сотрудников МУРа и московского ФСК, по поимке и обезвреживанию бандита по кличке Сазан. Во главе группы ставим тебя.
— Понятно, — сказал Сергей, — А кто это там мается за дверью?
— А журналист. Хочет писать о тяжелых буднях московской милиции.
— Ага. Значит, Сазан будет образцовым преступником, а я — образцовым милиционером?
— Ты мне не остри, Сережа. Поймаешь Сазана, — получишь звездочку.
Когда Сергей отделался от журналиста и пришел в свой кабинет, там, развалясь, сидел Давидюк — высокий офицер из охраны Севченко. Давидюк с неодобрением изучал трещину в стекле сергеева кабинета.
— С повышением! — сказал Давидюк, — Полагаю, что начальник охраны «Рослесэкспорта» и начальник оперативно-разыскной группы должны скооперироваться.
— У вас неприятности? — спросил Сергей.
— Мелкие, — сказал Давидюк. — У нас из грузовика с торфом сегодня утром вывалилась такая плоская штука с надписью СПМ.
— Мина?
— Учебный муляж. Предупреждение. Позвонил Сазан и поинтересовался, стоит ли нам ждать, пока мина будет настоящей.
— Это все?
— Нет, — сказал Давидюк, — не все. Видели здание по ту сторону пруда?
— Видел, — сказал Сергей, — ничейная огневая точка.
— Раньше там было полно бомжей. Неделю назад мои парни всех этих бомжей выселили. Три дня назад трое охранников опять застали в здании бомжа: тот сидел на четвертом этаже и лакал водку. Они заставили его прыгнуть вниз.
— Что? — переспросил лейтенант.
— Скоты, — сказал Давидюк, — трое жирных молодых скотов. Им надо было обыскать бомжа и прогнать его, а они решили развлечься. Бомж упал в котлован с водой, вынырнул, вцепился в трубу, вылез наверх и дунул с крейсерской скоростью прочь.
— Гм, — сказал Сергей.
— Спрашивается, сколько вам известно нализавшихся бомжей, которые не разобьются о воду при падении с четвертого этажа или не замерзнут в ней?
Сергей кивнул.
— И третье. Позавчера, — сказал Давидюк, — один человек продавал у магазина в Алаховке лук, и он пришел ко мне с жалобой на то, что двое моих охранников вымогали у него деньги. Поскольку так оно и было, я отдал ему деньги, проверил документы, и уволил охранников. Тогда мне все показалось чистым. Проблема в том, что один из уволенных забыл свой паспорт. В паспорте за корочкой лежало триста тысяч рублей. И мне очень не нравится, что он за этим паспортом не приходит.
— Зря вы их уволили, — сказал Сергей.
— А что вы мне предлагаете делать? Я не могу оставить в охране вымогателей, и я не Сазан, чтоб пристрелить двух парней за одну сотню.
— Чем могу помочь?
Давидюк полез за пазуху и вынул оттуда фотокопию воронежского паспорта и накладных.
— Проверить подлинность этих документов.
В четырнадцать тридцать позвонил Дмитриев и сказал, что наблюдения за Сазаном нет, потому что Сазан бесследно пропал. Милиция навестили любимые места Сазана, а заодно обыскала посетителей ресторана «Янтарь». Из пятнадцати посетителей шесть имели при себе пушки. При чем, по странному совпадению, все шесть нашли эти пушки утром, — кто у двери своего дома, а кто в растаявшем сугробе, и все они намеревались сдать вышеуказанные пушки в милицию, о чем и имели при себе соответствующие заявления.
Следующий день прошел также безрезультатно. Сазан лег на дно и не высовывался. Последний раз его видели накануне, в понедельник, в одиннадцать, в «Межинвестбанке». По рассказам очевидцев (немилиционеров), Сазан поднялся в кабинет Шакурова, но задержался в предбаннике, заинтересованный содержанием выползавшего из факса послания, имевшего наверху виньетку «Рослесэкспорта». Послание было ответом на предыдущее послание Шакурова. Шакуров вышел навстречу другу, и Сазан сказал: «Какое усовершенствование. Слыхал я, чтобы бомбы посылали по почте, но чтобы их посылали по факсу!». Заместитель Шакурова, Лещенко, который еще не читал факса, поинтересовался, о чем это они, и Сазан ответил: «Повторяется одна старая история, о которой кто-то рассказал Севченке». После этого Сазан сошел вниз, сел в автомобиль «БМВ» и растворился в апрельском сыром тумане.
А еще через полчаса двое охранников Сазана постучались в дверь квартиры на Садовнической набережной и отбыли, через пять минут, вместе с растерянной и огорченной Таней. Сазан не хотел, чтобы кто-то допрашивал его девушку, а, возможно, не хотел, чтобы кто-то в нее стрелял.
В полдень во вторник Сазан подал о себе весточку.
Позвонил Давидюк и сообщил:
— Мы послали в Шереметьево грузовик за партией очень редких кактусов. На наше счастье, водитель слихачил. На окружной тряхнул грузовик в яме, и кактусы взорвались, чего не водится даже за самыми редкими кактусами.
Когда Сергей приехал на окружную посмотреть на редкий сорт кактусов, которые взрываются в российских грузовиках, там уже был Давидюк и подполковник ФСК по фамилии Тарасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Слышь, Серый, — вдруг сказал Леша, — надо его выкинуть с поезда.
— Зачем?
— Дурак! А квартира? Поедем к нему на квартиру и будем жить.
Серый долго размышлял.
— А откуда ты знаешь, где он живет?
— А прописка?
Серый поразмыслил опять:
— А что прописка, может, он по прописке не живет. Может, он ее продал. Может, там двое живут.
От такого резонного соображения оба друга надолго задумались.
— Слышь, — сказал Леша, — он все равно до завтра не проспится. Пойдем и посмотрим, какая там квартира.
Через час оба друга вошли в темный подъезд беляевской двенадцатиэтажки, поднялись на шестой этаж и долго звонили в дверь квартиры номер сто восемнадцать.
Никто не открывал. Леша вынул изъятые у пьяного ключи и вошел внутрь. В квартире было две комнаты и трехметровая кухня. В пластике, покрывавшем на кухне пол, имелась горелая дыра, и в раковине обитало семейство тараканов. На почетном месте стоял цветной телевизор «Рубин» 1971 года выпуска, и авоська с пустыми бутылками.
— Живем, Леха! — заявил Серый, вытаскивая из холодильника пакет с прокисшим кефиром.
— Так он же вернется.
— Ну и что, что вернется? А может, он сам нам ключи отдал? Может, мы с ним вместе пили, и он отдал нам ключи.
Леха разорил банку найденную тушенки, сварил макарон, и, вывалив их в сковородку, стал тушить с мясом и луком. Он перемыл посуду в мойке и удавил тараканов. Серый тем временем взял ершик и вычистил туалет.
Макароны сварились, и по всей квартире поплыл здоровый запах жареного мяса и лука. Леха расставил щербатые тарелки и водрузил в центр стола скворчающую сковородку. Парни обнаружили в рюкзаке шматок заморской ветчины, которую кто-то сунул им украдкой, и совсем развеселились.
— Ну и черт с ним, с этим Севченко, — сказал Серый, — кактусник х… — Хоть бить не будут, — прибавил Леха.
Как самым младшим и самым слабым среди охранников, им доставалось наибольшее число клевков.
И тут в прихожей хлопнула дверь. Леша и Серый переглянулись. Серый встал и подошел к мойке, около которой он видел отличный тесак для рубки мяса.
Дверь кухни отворилась, и на пороге возник молодой человек в светло-коричневом кожаном пальто. Сзади маячило еще двое спутников. И кожаное пальто, и запах дорогого одеколона, и нахальный прищур человека явно не соответствовали тараканам в мойке.
— Ну как, ничего макароны-то? — спросил новоприбывший.
— Ничего, — сказал Серый.
Леха потянулся к тесаку. Рука незнакомца нырнула в карман, — ловко, как серая утка за рыбой, и через мгновение вынырнула из кармана с внушительным австрийским «Глоком».
— Отставить, — негромко сказал человек.
— Ты кто такой? — тупо спросил Леха.
— Я хозяин этой квартиры, и меня зовут Сазан. Вас за что сегодня выкинули из Алаховки?
Серый опустил голову на стол и принялся плакать.
Сазан подсел к столу и положил руку с пистолетом себе на колени. Его люди остались в дверях.
— Да вы ешьте, пацаны, — сказал Сазан.
Парни опасливо принялись за макароны. Сазан все так же сидел у стола, похожий на большую кожаную кошку. Только один раз, когда на плите засвистел чайник, Сазан качнул головой, и один из его людей выключил газ и заварил чай.
А другой человек пришел из уборной и одобрительно сообщил:
— Очко вычистили.
— Вам что, жить негде? — спросил наконец Сазан.
— Негде, — сказал Серый, — я вообще орловский, а у него тетка в Москве. А Севченко платит двести в месяц, да еще и по морде бьют.
— Можете пожить у меня, — сказал Сазан.
— С квартплатой или как?
— С квартплатой. Квартплата называется «все о даче Севченко».
Почти весь следующий день Сазан провел в квартире в Беляево. Его интересовало все: от толщины перекрытий до того, какой плиткой отделан сортир. Леху и Серого развели по разным комнатам, чтобы один не поддакивал зря другому. Сазан покинул квартиру около трех часов дня. Двое из его людей остались в квартире пить водку с Лехой и Сервым. Охранники напились довольно быстро, потому что в водке был клофелин.
После этого один из сазанят навинтил на ТТ глушитель и убил обоих охранников выстрелами навылет. Люди Сазана подобрали пули и гильзы, сложили обоих в мешки и погрузили мешки в грузовик с надписью «Связь». В четыре часа грузовик поехал за город и доехал до строящегося дачного поселка под названием Выселки. На окраине поселка, у лесной бездорожной опушки, была выкопана узкая и глубокая четырехметровая траншея. Справа от траншеи стояла табличка: «Осторожно, кабель». Траншея была выкопана две недели назад, и отличалась от сотен таких же бесхозных подмосковных траншей тем, что выкопали ее по приказу Сазана. Убитых ссыпали в траншею, закидали известью и сверху — глиной.
Не то чтобы Сазан хотел убивать этих парней: все решило собеседование. Парни были слишком глупы, чтобы использовать их там, где нужен ум, и слишком слабы, чтобы использовать их как быков. А отпустить их в такое время было опасно. Сазан не терпел, чтобы его люди зависели от чего-либо, кроме его самого, — от «колес», от семьи, от собственной глупости. Гуня был исключением, и вон как обернулась история с Гуней!
Может быть, Лехе и Серому нашлось бы место в большом и глупом человеческом обществе, но в шайке Сазана места для них не было.
Вечером Сазан и еще трое его друзей нарисовали карту дачи и прилегающих окрестностей. Дача располагалась между Минским и Боровским шоссе. Железнодорожные переезды на Минку находились — один в пяти километрах, другой — в пятнадцати.
Тот, что в пяти, был ближе к Москве, но долгое время почитай что не действовал, поскольку дальше дорогу преграждала речка, — та самая речка, через которую Севченко построил мост. Таким образом, ближайшая дорога на дачу Севченко была дорога с построенным им мостом. Эта дорога проходила мимо озерных дач, заезжала в лес и там упиралась в большую стену из полусгнивших бревен. Однако за стеной дорога продолжалась. В свое время, когда строили здание из двух башен, к нему провели наспех бетонку от Боровского. Едва стройка зависла, возмущенные дачники, опасавшиеся, что теперь их тихий поселок станет перевалочным пунктом на пути между двумя автострадами, возвели с одной стороны бетонной дороги шлагбаум, а с другой — упомянутую бревенчатую стену. Вслед за этим сама дорога, наспех построенная, стала ломаться и пучиться, плиты ее вздыбились на манер противотанковых ежей или утонули в болоте.
Было ясно, что, кто бы ни поехал на помощь к Севченко, он непременно поедет по мосту. Если он найдет дорогу перекрытой, он вернется на Минку, проедет еще восемь километров и свернет на следующий переезд. И он никогда не подумает о запертой с обеих сторон и безнадежно искореженной дороге на Боровское, по которой, однако, без особого труда могут пройти «Рейнджроверы».
Глава 7
На следующий день Захаров вызвал Сергея и сказал:
— Есть мнение создать оперативную группу из сотрудников МУРа и московского ФСК, по поимке и обезвреживанию бандита по кличке Сазан. Во главе группы ставим тебя.
— Понятно, — сказал Сергей, — А кто это там мается за дверью?
— А журналист. Хочет писать о тяжелых буднях московской милиции.
— Ага. Значит, Сазан будет образцовым преступником, а я — образцовым милиционером?
— Ты мне не остри, Сережа. Поймаешь Сазана, — получишь звездочку.
Когда Сергей отделался от журналиста и пришел в свой кабинет, там, развалясь, сидел Давидюк — высокий офицер из охраны Севченко. Давидюк с неодобрением изучал трещину в стекле сергеева кабинета.
— С повышением! — сказал Давидюк, — Полагаю, что начальник охраны «Рослесэкспорта» и начальник оперативно-разыскной группы должны скооперироваться.
— У вас неприятности? — спросил Сергей.
— Мелкие, — сказал Давидюк. — У нас из грузовика с торфом сегодня утром вывалилась такая плоская штука с надписью СПМ.
— Мина?
— Учебный муляж. Предупреждение. Позвонил Сазан и поинтересовался, стоит ли нам ждать, пока мина будет настоящей.
— Это все?
— Нет, — сказал Давидюк, — не все. Видели здание по ту сторону пруда?
— Видел, — сказал Сергей, — ничейная огневая точка.
— Раньше там было полно бомжей. Неделю назад мои парни всех этих бомжей выселили. Три дня назад трое охранников опять застали в здании бомжа: тот сидел на четвертом этаже и лакал водку. Они заставили его прыгнуть вниз.
— Что? — переспросил лейтенант.
— Скоты, — сказал Давидюк, — трое жирных молодых скотов. Им надо было обыскать бомжа и прогнать его, а они решили развлечься. Бомж упал в котлован с водой, вынырнул, вцепился в трубу, вылез наверх и дунул с крейсерской скоростью прочь.
— Гм, — сказал Сергей.
— Спрашивается, сколько вам известно нализавшихся бомжей, которые не разобьются о воду при падении с четвертого этажа или не замерзнут в ней?
Сергей кивнул.
— И третье. Позавчера, — сказал Давидюк, — один человек продавал у магазина в Алаховке лук, и он пришел ко мне с жалобой на то, что двое моих охранников вымогали у него деньги. Поскольку так оно и было, я отдал ему деньги, проверил документы, и уволил охранников. Тогда мне все показалось чистым. Проблема в том, что один из уволенных забыл свой паспорт. В паспорте за корочкой лежало триста тысяч рублей. И мне очень не нравится, что он за этим паспортом не приходит.
— Зря вы их уволили, — сказал Сергей.
— А что вы мне предлагаете делать? Я не могу оставить в охране вымогателей, и я не Сазан, чтоб пристрелить двух парней за одну сотню.
— Чем могу помочь?
Давидюк полез за пазуху и вынул оттуда фотокопию воронежского паспорта и накладных.
— Проверить подлинность этих документов.
В четырнадцать тридцать позвонил Дмитриев и сказал, что наблюдения за Сазаном нет, потому что Сазан бесследно пропал. Милиция навестили любимые места Сазана, а заодно обыскала посетителей ресторана «Янтарь». Из пятнадцати посетителей шесть имели при себе пушки. При чем, по странному совпадению, все шесть нашли эти пушки утром, — кто у двери своего дома, а кто в растаявшем сугробе, и все они намеревались сдать вышеуказанные пушки в милицию, о чем и имели при себе соответствующие заявления.
Следующий день прошел также безрезультатно. Сазан лег на дно и не высовывался. Последний раз его видели накануне, в понедельник, в одиннадцать, в «Межинвестбанке». По рассказам очевидцев (немилиционеров), Сазан поднялся в кабинет Шакурова, но задержался в предбаннике, заинтересованный содержанием выползавшего из факса послания, имевшего наверху виньетку «Рослесэкспорта». Послание было ответом на предыдущее послание Шакурова. Шакуров вышел навстречу другу, и Сазан сказал: «Какое усовершенствование. Слыхал я, чтобы бомбы посылали по почте, но чтобы их посылали по факсу!». Заместитель Шакурова, Лещенко, который еще не читал факса, поинтересовался, о чем это они, и Сазан ответил: «Повторяется одна старая история, о которой кто-то рассказал Севченке». После этого Сазан сошел вниз, сел в автомобиль «БМВ» и растворился в апрельском сыром тумане.
А еще через полчаса двое охранников Сазана постучались в дверь квартиры на Садовнической набережной и отбыли, через пять минут, вместе с растерянной и огорченной Таней. Сазан не хотел, чтобы кто-то допрашивал его девушку, а, возможно, не хотел, чтобы кто-то в нее стрелял.
В полдень во вторник Сазан подал о себе весточку.
Позвонил Давидюк и сообщил:
— Мы послали в Шереметьево грузовик за партией очень редких кактусов. На наше счастье, водитель слихачил. На окружной тряхнул грузовик в яме, и кактусы взорвались, чего не водится даже за самыми редкими кактусами.
Когда Сергей приехал на окружную посмотреть на редкий сорт кактусов, которые взрываются в российских грузовиках, там уже был Давидюк и подполковник ФСК по фамилии Тарасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31