Следствием этого фактора, вероятно, является искренняя забота о Гуле. Под давлением этого фактора может даже отойти на второй план сиротство. Опять же, этот икс-фактор, вероятно, позволяет еще какое-нибудь решение, кроме до тех пор единственного: С. Например, "Б" — «безумие». Такой конечный результат требует гораздо большего планирования действий, что еще более усиливает наш икс-фактор.
— Не исключено, что этот икс-фактор имеет название. «Том Коллайр», например. Которого ты настоятельно советовал потрясти.
— В самом деле?
— Да, пока не отрубился окончательно. И не исключено, что это может оказаться наиболее разумным действием, чем затруднять твои еще не вполне поправившиеся мозговые извилины.
— Берегись. Если ты будешь недостаточно хитер с ним, передо мной встанет только одна проблема: где взять камин, чтобы подвесить над ним твой скальп, который он непременно с тебя снимет.
— Тогда разработай мне план кампании.
— Не думаю, что ты сможешь подловить его. Не думаю также, что ты сможешь запугать его. Котелок у него варит неплохо. Но не исключено, что столь импонирующий мне честный поверенный, Лоутон Хисп, может знать кое-что нам полезное. На мой взгляд, тебе лучше начать с него.
Этим же воскресеньем я позвонил Хиспу домой, и какая-то девушка с резким шотландским акцентом уведомила меня, что мистер Хисп ушел на весь вечер и будет домой очень поздно. Причем голос ее раздавался на фоне довольно внятного детского визга и хохота. И утром последнего дня уходящего года я взял у приятеля красную «тойоту» и отправился на Тангело-Вей, номер десять, взглянуть на жилище семьи Лоутона Хиспа. Моя Агнесса была слишком известна в округе, а я не хотел, чтобы меня узнали, по крайней мере, не сразу.
Дом оказался несколько больше, чем я его представлял, но на этом какое-либо сходство с моими предположениями заканчивалось. С точки зрения архитектуры строение было смелым, если не сказать дерзким: семь или восемь коробок различной конфигурации, перечеркнутых по диагоналям узкими панелями красного дерева: коробки громоздились в кучу, словно кубики, забытые на ковре убежавшим ребенком. Окна были узкие, как бойницы, вытянутые в горизонтали или в вертикали через всю стену; на разнокалиберных крышах были устроены огороженные перильцами террасы, из самых неожиданных мест выскакивали прилепившиеся к стенам прихотливо изгибающиеся в несколько пролетов массивные деревянные лестницы. Крыша передней овальной коробки, изображавшей, видимо, фасад, приземистый и одноэтажный, была вымощена серым камнем. Весь дом и подъездная аллея были обсажены живой изгородью из туи, так что от ворот открывался весьма забавный вид. Этот дом был как будто специально рассчитан на то, чтобы уже от подъездной аллеи вам смутно мерещилась цифра «двести тысяч долларов», и уж совсем захватывало дух, когда вы входили внутрь.
Но это никак не укладывалось даже в самый высокий заработок в Первом Побережном банке.
Окинув оценивающим взглядом элегантные соседские дома, я остановился на одном, во дворе которого внушительных объемов дама в старом выцветшем комбинезоне возилась с землей и цветочной рассадой. Я изобразил на лице «самую приветливую улыбку» и направился к ней.
— Миссис Докерти, если не ошибаюсь? — спросил я, ориентируясь на меленькую медную табличку перед лужайкой, гласившую: «Частное владение Докерти».
Она оторвалась от своего занятия и подняла на меня голову.
— Да-а-а?
— Моя фамилия Макги. И я ничего не продаю.
— Надо же, какое прекрасное совпадение — а я никогда ничего не покупаю у уличных торговцев. — Я собираю информацию для одного исследования о вероятности одобрительной реакции на архитектурные новинки в соседских строениях. Я имею в виду, насколько вы не против того, что новый сосед вдруг возьмется возводить у вас под боком что-либо непривычное.
— Вы, наверное, из городских?
— Собственно, я расспрашиваю местных жителей из-за удачного стечения обстоятельств. Вы можете сказать мне ваше искреннее мнение об архитектурной приемлемости дома Хиспов. Вы ведь уже жили здесь, когда они начали строиться?
Наконец-то она вскочила на ноги, причем с усилием куда меньшим, чем я ожидал. Но даже выпрямившись в полный рост она едва доставала мне до плеча.
— О да, конечно уже жили. Они приехали… пять лет назад. Так вы хотите искреннее мнение? Ну, я вам выскажу свое искреннее мнение. Мы все были уверены, что это как-то остановить. Это выглядело как обычный товарный склад. Это нельзя было назвать жилым домом. Мы думали, что из-за него теперь все участки в округе упадут в цене. Но потом… потом, я думаю, мы к нему просто привыкли. К тому же они такая славная семья. Теперь мне даже иногда кажется, что их дом выглядит довольно мило. И уж давненько я не слышала, чтобы на него кто-нибудь жаловался. Он, говорят, выиграл какие-то премии, так что наверное все не так страшно.
— Как вы думаете, наш закон должен иметь статью, защищающую жителей от подобных экспериментов новых соседей?
— Право, не знаю. Все зависит от стиля местечка. Мода меняется.
Глава 15
Я никак не мог дозвониться до Тома Коллайра. В офисе никто не брал трубку. Но наконец-то я нашел кого-то, кто смог дать мне его домашний телефон. Я набрал номер и услышал изрядно пьяный женский голос.
— Ну какого черта кому-то еще нужно?
— Миссис Коллайр?
— Хю-хю-хю, — услышал я поросячье хихиканье. — Мисс-с-с. Мы наконец-то официально развелись, благодарю за поздравление. Эй, хотите выпить ради праздничка?
— Нет, я хотел бы найти Тома.
— Дружок, если ты ему приходишься клиентом, брось и забудь. Он занят созданием нового имиджа. В сорок два года немудрено захотеть круто изменить свою жизнь. Мы давно уже мечтали об этом. Мы запоминаем имена и улыбаемся всем и каждому. Сенатор Коллайр! Гувернер Коллайр! Почему бы и нет? Вверх-вниз, вправо-влево. Рука об руку. С чего это я взялась плакаться тебе в жилетку? Ах да, по двум причинам. У меня, знаешь ли, очень развито чувство логического самоанализа. Я всюду ищу причины. Во-первых, у тебя симпатичный голос. А во-вторых, я слегка нализалась. В-третьих, кончается этот растреклятый год. В-четвертых, вокруг нет ну просто ни души. Слушай, сначала я кажется сказала «две». Ой, ну какая разница, две или десять. Ладно, продолжим. Ты уверен, что не хочешь выпить? А то знаешь, я тут на всю окрестность известна: и не дура, и фигура…
— Знаю. С фотографий в газетах. Но сначала я все-таки должен поговорить с Томом.
— Ого! Сначала! Что еще за обязательства: быть где-то там, во сколько-то там? Чушь! Это все вторичные иллюзии. Ладно. Вот тебе адрес: Дельфин-Лейн, пятьдесят один. Слушай, а ты случайно не старикашка — бледная поганка с очень милым голосом, а, Мак-Грей?
— Макги. Я очаровательный принц двадцати лет отроду. Нэнси.
— И даже имя знает, прохвост! Слушай, ты хоть знаешь, кого хочешь видеть? Ладно, найди сначала Мистера Динамщика. Это такой волосатый супчик на двести долларов парика, одетый, как двадцати пятилетний музыкант, вечно сидящий на диете, гормонах и прочей дряни. Ты его найдешь по визгу его неизменных девочек.
— О'кей. С чего мне начать искать?
— Погоди-ка. Он еще должен беситься на пирушке в доке. У него такая красотка… «Земляничный Торт».
— Так это его? Я ее видел. Где-то в верхних доках, да?
— В Атлантик-Клубе на Помпано. Или он на еще одном своем разбитом корыте. У него есть ранчо на полпути к Эндитауну, справа от дороги, сразу за мостом через Нью-Рива-Кенел. Частное владение. Он его, кажется, еще никак не назвал. Там две полуразвалившихся конюшни и полное запустение. У него на это ранчо грандиозные планы. Выстроить клуб с конференц-залом, аэродром, большой коттедж, ну и, конечно, натаскать туда девочек. Слушай, Мак-Грей, из какой чертовой Преисподней лезут эти девчонки? Где он их только берет? Или таких специально выводят для всех Томов Коллайров на свете? Где-то в аду должен быть конвейер. Ладно, не забудь спросить у него весточку для меня. И передай, что с Нэнси все в порядке. В полнейшем, совершеннейшем порядке.
Я позвонил в Атлантик-Клуб и попросил смотрителя доков. Я сказал, чтобы добыл мистеру Коллайру репликатор и теперь не знаю, куда его везти: на яхту или на ранчо. Он ответил, что скорее всего на ранчо, потому что яхта сейчас на стапеле, ей конопатят днище.
Выехав на восемьдесят четвертое шоссе, я стал смотреть в оба, потому что не очень твердо знал, где может оказаться место «на полпути». И через две мили увидел знак: лошадиное копыто. Четыре золотых отпечатка на черном поле. Не иначе как щит, подумал я. Мостик был тоже вполне в духе короля Артура: узкий деревянный мост, засыпанный гравием. Перед мостом от дороги круто сворачивала колея, в начале которой красовалась еще одна тщательно сделанная табличка. Не заметить ее было невозможно.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ!
Проход запрещен. Рыбная ловля запрещена. Охота запрещена. Стоянка запрещена.
Ходатайства запрещены. Прошения запрещены.
Визиты запрещены строжайше за исключением особых письменных приглашений.
НАРУШИТЕЛИ будут обнаружены немедленно и переданы властям штата под арест.
Хорошенькое «добро пожаловать!» На душе сразу теплеет. Что ж, я свернул с дороги и поехал по колее, обдумывая варианты беседы с неизбежно предполагаемым сторожем. Но никого не было. У меня из-под колес вспархивали тучи птиц. Я проехал уже около полутора миль. Колея разумно бежала по гребню пологого длинного холма, сухая и не разбитая. С холма она ныряла в заросли тропических деревьев, и, когда выехал наконец из-под ветвей, то увидел справа белую невысокую изгородь. Поверх изгороди на меня с любопытством смотрели четыре лошади, с фырканьем и тихим ржанием. Я двинулся вдоль изгороди по своей стороне, а они — по своей. Это было похоже на какую-то игру. Вдали я уже видел угрюмые нагромождения каких-то строений. Я позволил лошадям обогнать себя, хотя у них была только одна лошадиная сила на каждого, а у меня — целый табун. Но я хотел, чтобы они чувствовали свое превосходство. Изгородь кончилась. За ней начинался асфальт с полосатым ветряком на высокой антенне. За асфальтовой площадкой высился ангар, перед которым стояли шесть раскрашенных самолетиков, привязанных цепями к круглым кнехтам, вбитым в асфальт. Дорога свернула, и я за ангаром я увидел около трех десятков разнообразных экипажей, не меньше половины из которых, как я успел заметить, имело четырехколесный привод. А половину от оставшейся половины составляли спортивные автомобили.
Было уже без четверти шесть, самое время для вечеринки. До меня доносился смех и звонкие выкрики. Я припарковал Агнессу между «тойотой» и древним «джипом», стоявшим с настежь распахнутыми внутренностями. Я пошел на голоса. Музыка грохотала с такой силой, что даже если здесь и был какой-нибудь сторож с дробовиком, его возмущенного свиста никто бы не слушал. Вечеринка, судя по всему, была в самом разгаре. Толпы народу. Искусственный пруд, лужайка перед домом, сам ярко освещенный дом кишмя кишели гостями. Прямо посреди лужайки были установлены два бара — со стойками и юными ковбоями в кожаных штанах, клетчатых рубашках — все, как полагается. А через всю лужайку тянулся длинный стол, с которого каждый брал себе, что хотел.
Ко мне подскочила какая-то девчонка, едва доходившая мне до подмышек, ткнула в руки бокал и возвопила:
— А ну, до дна! Ты только представь себе, лапушка, я из кожи вон лезу, чтобы сделать все точь-в-точь, как ему нравится, а этот чертов сукин сын исчезает, как только я отворачиваюсь! Да не стой ты столбом! Пей, раз дают!
И прежде, чем я успел поблагодарить ее за превосходный сухой мартини, который не стал хуже ни на йоту от того, что был смешан не для меня, она умчалась тормошить других и заглядывать в лица в поисках сбежавшего парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39