Повернувшись направо, она увидела движущуюся черную точку на буро-рыжем склоне сопки. Сердце радостно заколотилось.
«Это Олег»! – подумала она.
После того как они стали близки, Мэри всё больше и больше понимала, что любит его. В бинокль было отчетливо видно, как он широко шагал (иногда даже бежал) к ней по склону.
Прошло еще десять минут, прежде чем они смогли оказаться в объятиях друг друга. Но поцелуй длился недолго. Страсть, разгоравшаяся в их сердцах, безудержно тянула их в палатку.
Если бы на земле существовал иной разум, стоящий на несколько ступеней выше человеческого, то, наблюдая со стороны за всем живым на Земле, он, несомненно, отметил бы, что самые красивые брачные игры проводят люди. Поскольку, кроме могучего инстинкта продолжения рода, они еще имели неистощимую фантазию…
Откинув полог палатки, немного уставший от страсти, Олег выбрался наружу и с удовольствием подставил лицо свежему ветру. Следом за ним появилась Мэри. Она села рядом с Олегом и, положив голову ему на плечо, стала вместе с ним смотреть в сторону моря.
– Маша, я давно тебе хотел сказать, – Умелов впервые назвал ее так. – Я не Юргенс и я не работаю в ВВС.
Мэри подняла голову, чтобы определить по лицу Олега, шутит он или нет. Он был абсолютно серьезным.
– Моя фамилия – Умелов. Я работаю в России в еженедельнике «Особо секретно».
Мэри пристально посмотрела ему глаза.
– Ты говоришь мне правду?
– Да.
– Тогда почему ты находишься здесь под чужой фамилией?
Олег понимал, что если он сейчас не объяснит Мэри всё (или почти всё), то возникшая между ними неправда может разрушить всё, что они так бережно создавали в последние дни.
– Послушай. И, пожалуйста, не перебивай.
Умелов начал свой рассказ издалека, со времен своей службы на Онекотане. Он говорил не спеша, обстоятельно, не упуская важных подробностей. Мэри слушала его, широко раскрыв глаза.
Прошло около часа.
– Теперь ты знаешь почти всё. Некоторые вещи я просто не могу тебе сказать, поскольку это относится к государственной тайне.
Мэри посмотрела в глаза Олегу и с улыбкой произнесла:
– Я всё равно тебя люблю. Пусть даже ты не Юргенс, а Умелов.
Олег убрал с ее щеки волосы и нежно поцеловал в губы.
– Спасибо, любимая.
Олег, вспомнив наставления Рыжова, не решился рассказать Мэри о завтрашнем дне. Он понимал, что будет лучше, если его «арест» пройдет для нее неожиданно. Тогда ей не придется играть для остальных роль безутешной любовницы. Всё должно получиться естественным.
Мэри взяла его за руку.
– Олег, скажи, а я могу тебе помочь в твоем деле?
– Как ты мне можешь помочь?
– Я не знаю.
– Пожалуйста, выкинь эти мысли из головы. Я сам не знаю, что сейчас предпринять. Давай лучше собираться на заставу.
– Хорошо, любимый, – произнесла Мэри и направилась к палатке. – Я сейчас переоденусь, и можно всё собирать.
Олег кивнул любимой в знак согласия и снова повернулся в сторону моря.
Минут через пять Мэри появилась в других, более легких спортивных штанах и свежей белой майке.
Олегу бросился в глаза нарисованный на майке орел, который будто бы выглядывал из-под лацкана расстегнутой куртки девушки. Олег быстро встал и шагнул ей навстречу. Мысль, так долго крутившаяся в его голове в последние несколько дней, вдруг приобрела ясные очертания и окончательно закрепилась в сознании.
Подойдя к Мэри, он откинул лацкан ее куртки, чтобы хорошенько рассмотреть привлекший его рисунок. На белом фоне красовалась большая красная буква «А» с пятиконечной звездой. А поверх ее, широко расправив крылья, распластался белоголовый орел. Под рисунком была выведена надпись: Budweiser beer .
Догадка, сверкнувшая в сознании, поразила его, как молния раскалывает одиноко стоявшее дерево во время грозы.
Теперь Олег знал всё . Он сгреб Мэри в охапку и закружил ее, радостно прокричав:
– Милая моя! Ты не представляешь, как ты мне помогла!
Опустив ее на землю, он бросился быстро собирать палатку и остальные вещи. Мэри в недоумении смотрела на Олега, пытаясь сообразить, каким образом она могла ему помочь.
* * *
До заставы они шли очень быстро. Олега буквально тащило вперед на парусах удачи. Он не стал ничего объяснять Мэри. Сказал лишь, что он теперь на девяносто девять процентов знает, зачем агенты ЦРУ прибыли на остров и что они делали на Онекотане.
К моменту, когда Мэри с Олегом переступили порог заставы, там уже находились Кудо Осима, вулканолог из Чили и Кен Линч. Остальные участники должны были собраться здесь к вечеру или появиться завтра в первой половине дня. На четырнадцать ноль-ноль было назначено отплытие группы с острова.
На траверсе рейда Шестакова, кроме научно-исследовательского судна «Ном», уже стоял пограничный сторожевой корабль «Менжинский», готовый в любую минуту отправить досмотровые группы.
Сложив вещи в комнате отдыха, Олег оставил Мэри в компании американца, а сам срочно отправился в туалет, где он мог передать сообщение для Рыжова.
Из окна своей комнаты в офицерском доме капитан видел, как Умелов и Мэри вернулись от мыса Субботина. На всякий случай оставаясь у окна, Рыжов через десять минут увидел, что журналист идет мимо его окон в сторону туалета. Дождавшись, когда Олег вернется обратно, Рыжов не спеша оделся и вышел на улицу. На вышке ефрейтор Паньшин, увидев начальника, стал увлеченно рассматривать через окуляры пограничной трубы акваторию моря, делая вид, что добросовестно исполняет обязанности часового.
Немного понаблюдав за рвением бойца, капитан завернул за угол офицерского дома и прошел в недавно отстроенный сортир.
Закрыв дверь на вертушку, Рыжов примкнул к дверной щели и осмотрел территорию заставы. Решив, что всё нормально, он аккуратно поднял руку, снял с полки над дверью металлическую банку и с трудом извлек оттуда сложенный в несколько раз листок бумаги.
Рыжов развернул его и поднес ближе к щели. На бумагу упала белая полоска дневного света, и капитан начал читать:
«Я знаю на 99 %, что завтра будет предпринята попытка вывоза с острова какого-то ценного груза, который мы сможем предъявить общественности в качестве доказательства шпионской деятельности ЦРУ на Онекотане. Я нашел разгадку этой шарады. Мы искали не там и подозревали не тех. Имя агента назову завтра. Хочу еще раз проверить.
Нужна ваша помощь. Перед обедом нужно сделать так, чтобы все вещи участников группы оказались в вашем кабинете. Найдите возможность передать мне запасной ключ от него. Завтра во время обеда я проверю свою версию. Если всё подтвердится, я напишу его имя и оставлю в столе вашего ящика. Остальное объясню потом».
Подписи в записке не было. Рыжов перечитал еще раз. Уверенность, сквозившая в словах журналиста, стала передаваться и ему.
«Чем черт не шутит, – в предвкушении скорой развязки подумал капитан. – Может, он действительно что-то узнал».
Свернув листок, Рыжов сложил его в карман кителя. Неторопливо выйдя из сортира, он сделал вид, что подтягивает штаны, и после этого, не торопясь, отправился на заставу к себе в кабинет. Закрыв дверь на ключ, он открыл сейф и достал из него запасную связку ключей. Отцепив один из них, он приложил его к ключу от своего кабинета и, убедившись, что они идентичны, сунул в карман.
Затем он вынул картонную папку с тесемками, развязал на ней хитрый морской узел и положил туда записку от Умелова.
«Потом приобщим к делу», – проговорил про себя капитан.
Эта привычка выработалась у Рыжова за несколько лет работы в органах военной контрразведки.
* * *
Вечером на заставу вернулись немец и Барбара Кински. В комнате отдыха Олег расстелил на полу спальный мешок рядом с мешком Мэри и краем глаза окинул рюкзаки вернувшихся. Закончив с приготовлениями ко сну, он накинул куртку, собираясь проветриться перед сном.
В коридоре он столкнулся с Рыжовым, который выходил из своего кабинета. Их взгляды встретились, и Олег сразу же уловил почти незаметный знак, поданный ему капитаном. Разминувшись с Рыжовым у его двери, Умелов вышел на улицу, мимоходом поприветствовав сидящего за столом дежурного по заставе.
В туалете он быстро достал банку. Раздался характерный звук перекатывающегося внутри железа. Олег аккуратно извлек запасной ключ от кабинета начальника и положил его в карман штанов.
«Значит, мой план Рыжов принял», – мелькнула мысль. Она обрадовала его не меньше, чем сегодняшнее прозрение.
Вернувшись в комнату, Умелов сразу окунулся в гущу разговоров и впечатлений, которыми жадно делились прибывшие участники экспедиции. Истосковавшись в одиночестве, все радовались встрече с коллегами, ставшими уже почти друзьями.
Барбара Кински на этот раз выглядела совсем иначе. Она стала какой-то мягкой и домашней, за две недели стряхнув с себя европейский лоск.
Олег юркнул в спальный мешок и повернулся набок. Он закрыл глаза, стараясь заснуть, несмотря на гомон и суету, царившие вокруг.
«Завтра. Всё узнаю завтра», – сквозь накатывающую дрему повторял Умелов.
Тайна острова Онекотан, ждавшая десять лет, завтра будет разгадана.
«Завтра, завтра…»
* * *
Олег вынырнул из глубин своего подсознания, окутанного быстрой фазой сна, ощутив на щеке легкое прикосновение.
С трудом разодрав слипшиеся веки, он увидел перед собой лицо Мэри. Её глаза были полны слез.
– Ты что?
– Я боюсь, что сегодня может произойти что-то ужасное. Мне приснился страшный сон.
Приподнявшись на локте, Олег посмотрел на часы. Стрелки показывали семь тридцать. Протерев глаза, он погладил Мэри по щеке и прошептал:
– Выкинь эту ерунду из головы. Всё будет хорошо.
Мэри шмыгнула и тяжело выдохнула:
– Наверное, ты прав.
Умелов выбрался из мешка.
– Ты куда? – с тревогой спросила Мэри.
– В туалет, – шепнул он любимой в ответ, проверяя наличие ключа в кармане.
Осторожно переступая через вещи соседей, Умелов вышел из помещения.
По дороге к умывальнику он поприветствовал рукой дежурного сержанта.
Олег разделся по пояс и обмотал полотенце вокруг ремня. Вода, текущая тонкой струей, была очень холодной. Он прекрасно знал место, откуда шел водозабор для заставы. В ста метрах позади опорного пункта был небольшой водопад. За десятки, а может быть, и сотни лет вода ручья, падающая сверху, образовала там естественную чашу, из которой и был проложен этот водовод.
Умелов почти полностью подставил торс под струю родниковой воды и сразу же ощутил, как перехватило дыхание. Потом, подставив под кран голову, он ощутил, как под волосами начала неметь кожа.
Вымыв голову шампунем, Олег долго тер ее полотенцем, пытаясь быстро восстановить кровообращение. После столь экстремальной утренней встряски он ощущал себя очень бодро.
Повесив полотенце в сушилке, Умелов вернулся в комнату за теплой одеждой, непрерывно размышляя, как ему попасть в кабинет Рыжова незамеченным.
Проходя мимо комнаты дежурного, он вежливо обратился к молодому пограничнику:
– Вы не могли бы мне дать какой-нибудь листок бумаги и ручку на время?
Сержант, радуясь возможности услужить иностранному гостю, сразу выдрал из тетради в клетку двойной лист и протянул его вместе с ручкой.
– Пожалуйста, берите.
Зайдя в комнату, где личный состав принимал пищу, Умелов быстро написал записку для Рыжова. В ней была только одна фраза:
«На обеде предложите всем выпить чистого спирта и нейтрализуйте дежурного по заставе, когда я пойду в кабинет».
Вернув ручку сержанту, Олег снова отправился к тайнику.
* * *
В начале десятого на заставу вернулась супружеская чета Гольц. Как выяснилось, они снялись с места еще вчера, но не смогли дойти до заставы в светлое время, поэтому заночевали у тепляка на плато. К одиннадцати появился последний участник экспедиции – ихтиолог Сэм Льюис.
В полдень на заставе уже кипела полноценная жизнь.
Утром Олег обратил внимание, что Рыжов изменил режим службы и отдыха личного состава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18