- Есть вопрос, - ответил я. - Когда Мокроносов покинул квартиру
Паукова?
- В 13.30, там же написано. Но это с его собственных слов.
Я кивнул. Честно говоря, сыскное дело меня никогда не прельщало,
поэтому сейчас, сидя в сыром кабинете этого пухлого майора, особого рвения
к раскрытию преступления я не испытывал. Единственное, что мне хотелось -
это "прощупать" мозг Мокроносова и установить, действительно ли он виновен,
или это просто случайное стечение обстоятельств, крайне неблагоприятное для
подследственного.
Ввели Мокроносова. Это оказался щуплый, худосочный, немолодой уже
мужчина с характерным лицом хроника, измученным видом и печальными, без
тени надежды, глазами.
- Вот он, голубчик, - впился в него взглядом следователь, и я вдруг
понял, что этот добродушный с виду майор может быть жестоким.
- Зачем вызывали, гражданин начальник? - глухо спросил Мокроносов.
- Тебя привели. Вызывают оттуда, - Пронин ткнул жирным пальцем в
зарешёченное окно, - с воли.
Мне уже было ясно, что Мокроносов ни в чём не виноват, более того, он
вообще ничего не знал и не ведал, и как я ни пытался отыскать в его памяти
хотя бы тень убийцы, случайно виденного им или, может быть, слышанного -
всё было напрасно. А раз Мокроносов к делу непричастен, решил я, то убийца
мог проникнуть в квартиру Паукова только в те полчаса, когда тот оставался
один, то есть с 13.30 до 14.00. Мне вдруг пришло на ум, что теперь, когда я
убедился в невиновности сидевшего передо мной человека, на мне лежит
ответственность за его судьбу, за его полное очищение от нависшего над ним
страшного обвинения. Потому что только я знал о его невиновности, хотя и не
мог пока этого доказать. И пусть он мне глубоко несимпатичен, этот запойный
алкаш с многолетним стажем, но разве дело в моём личном отношении к нему?
Важно установить объективную истину, ибо истина выше наших симпатий и
антипатий.
- Ну как типчик? - спросил меня майор Пронин, кивая на сникшего
Мокроносова.
- Товарищ майор, - официально заявил я, вставая из-за стола и в упор
глядя на него, - пойдя вам навстречу, я согласился помочь в расследовании
этого дела, прибегнув к способу, известному одному лишь мне. Поэтому не
требуйте от меня ни фактов, ни улик, ни доказательств того, что я сейчас
скажу. Этот человек, - я кивнул на Мокроносова, - к убийству Паукова не
имеет никакого отношения.
- Вот как? - вскинул брови следователь и нахмурился. - Вы уверены?
"Зря я с ним связался, - прочёл я его мысли. - Эх, зря! Так всё
гладко шло, а теперь выкрутись попробуй".
- Абсолютно, - ответил я.
Мокроносов взирал на меня с удивлением и любопытством.
- Гражданин начальник, - просипел он возбуждённо и взглянул мне в
глаза с внезапно вспыхнувшей надеждой, - вы что же, действительно думаете,
что я не убивал Паукова? Или снова ваньку валяете, как вот этот?.. - он
кивнул в сторону майора Пронина.
- Молчать! - взревел майор, багровея буквально на глазах и вызывая у
меня весьма серьёзные опасения, что его вот-вот хватит кондратий. Но до
кондратия дело не дошло: вспышка гнева постепенно улеглась. Нет, этот
недостойный тёзка легендарного сыщика всё больше переставал мне нравиться.
Хотя, надо сказать, он на меня с самого начала произвёл впечатление не
самое благоприятное.
Следователь взял себя в руки, хотя и с большим трудом. Ему было
неловко передо мной как за своё собственное поведение, так и за слова
внезапно осмелевшего подследственного.
- Вы что же думаете, гражданин Мокроносов, - сказал он, яростно
вращая глазами и сопя, словно компрессор, - ваши оскорбительные слова
останутся безнаказанными? Это я-то здесь ваньку валяю? - Он бросил на меня
неприязненный взгляд и ледяным тоном произнёс: - Если ваше утверждение,
товарищ Нерусский, окончательно, то, по-моему, дальнейшее присутствие здесь
подследственного Мокроносова необязательно. Необязательно и нежелательно. У
вас есть к нему вопросы?
- Нет.
Следователь холодно кивнул и взялся за телефон. Когда несчастного
Мокроносова увели и мы остались одни, майор Пронин долгое время молчал,
искоса кидая на меня колкие взгляды, и старательно мерил шагами мрачный
кабинет. Но вот он наконец остановился и произнёс:
- Вы допустили ошибку, Николай Николаевич. Вы допустили две ошибки.
Во-первых, вы объявили подследственному, что он невиновен, а этого делать
нельзя было ни под каким предлогом. Подобные утверждения вправе делать
только суд. Во-вторых, вы вообще были не правы, заявляя о его невиновности.
Он виновен, я в этом уверен, и хотя прямых доказательств его вины у меня
пока нет - но они будут, ручаюсь вам. Повторяю, он виновен. Он должен быть
виновен.
Последние слова следователя Пронина окончательно рассеяли мои иллюзии
по поводу личности и моральных устоев пухлого майора. Он был предубеждён
против этого несчастного, этого невезучего алкаша, которому-то и крыть
нечем в своё оправдание. Он заранее был убеждён в его виновности. Что это -
недобросовестность, тупость или злой умысел? Впечатления разумного,
вдумчивого человека майор не производил, добросовестностью тоже, по-моему,
не отличался, что же касается злого умысла, то что общего может быть между
следователем по особо опасным делам и хроническим алкоголиком? Дабы не
ломать голову над различными версиями поведения майора Пронина, я решил
"прощупать" его мозг и выявить, если удастся, его потаённые мысли. Мне не
пришлось долго ворошить весь тот хлам, скопившийся в его голове, - та мысль
лежала на самой поверхности и, видимо, давно не давала покоя румяному
майору. Всё было до смешного просто: через три дня, в понедельник, наш
бравый майор Пронин должен отчитаться перед начальством по поводу
проведённого им расследования дела Паукова, так как в понедельник по плану
дело должно быть закрыто. Вот и вся разгадка. Если убийца будет найден - а
чем Мокроносов не убийца? - следователю по особо опасным делам светит
премия, а если нет - взбучка от начальства. Так стоит ли копать глубже,
когда кандидат в преступники уже сидит в КПЗ?
Я понял, что следователь Пронин - свинья, как внешне, так и по своей
внутренней сути. И раз я уже влип в эту историю, то отстаивать
справедливость я чувствовал себя обязанным не столько перед Мокроносовым,
сколько перед самим собой. И дёрнул меня чёрт связаться с этим типом! Шёл
бы себе к своему филателисту - и горя не знал, так нет, надо же было влезть
в эту свару у квасной бочки, а потом клюнуть на удочку румяного проходимца!
Да уж не проверка ли это? Впрочем, нет, на проверку не похоже, а вот
предостережение от необдуманных действий мне, кажется, сделано было - и не
одно. Я вдруг вспомнил того типа в морковном свитере, пребольно отвесившего
мне солидный пинок в некую область тела, специально для того
предназначенную, и его же, дважды бросавшегося под колёса жёлтого
"москвича". Потом эти дурацкие верблюды: Ясно было, что следившие за мной
инопланетные экспериментаторы предупреждали меня о том, что я вплотную
подошёл к запретной черте. Выходит, они были против моего вмешательства в
дела следственных органов?
Я очнулся от своих мыслей, а очнувшись - заметил, что румяный майор с
любопытством и интересом смотрит на меня из-под пухлых потных век, почти
лишённых ресниц.
- Мне очень жаль, дорогой коллега, - произнёс он слащавым голосом, -
что я втянул вас в наше нелёгкое дело, а потому прошу считать наш договор
аннулированным, а мою просьбу о помощи - недействительной.
- Позвольте, - возразил я, - так дело не пойдёт. Я теперь так просто
от вас не отстану, и пока справедливость не восторжествует, буду копать до
конца.
- Да поймите же вы, наконец! - горячился майор. - Я обратился к вам
исключительно за тем, чтобы вы помогли мне найти какое-нибудь веское
доказательство вины Мокроносова, но я никоим образом не предполагал, что вы
выкинете этакий фортель. Я веду следствие и я же отвечаю перед своим
руководством и своей совестью...
- Да нет у вас никакой совести, - махнул я рукой, вставая и
приближаясь к нему. - Если бы была, вы бы в подследственном первым делом
видели человека, а не удобный трамплин для получения премии за успешно
раскрытое преступление.
Следователь изменился в лице и весь как-то посерел.
- Да как вы смеете! - прошипел он, брызгая слюной. - Да за такие
слова вас следует...
- Не стращайте, - произнёс я твёрдо, глядя ему прямо в глаза, - не
поможет. Я хочу только одного - справедливости, а справедливость уже сейчас
требует либо признать невиновность Мокроносова - не мне вам напоминать о
таком принципе, как презумпция невиновности, - либо искать истинного
убийцу. Самое же лучшее - сделать это одновременно. Что касается
Мокроносова, то я совершенно уверен в его непричастности к убийству
Паукова. Даже не уверен - знаю.
- А доказательства у вас есть? - прищурившись, спросил мерзкий майор.
Я пожал плечами.
- По-моему, не я должен доказывать его невиновность, а вы - его вину.
- Вот-вот, - подхватил майор, - вину мы его докажем, в этом можете
быть уверены. А вот вы его невиновность доказать не сможете.
Я понял, что этот рыхлый тип загнал меня в угол. Действительно, моё
голословное утверждение в защиту Мокроносова доказательством его
невиновности не является, других же доказательств я не имел. Для меня
самого всё было ясно, наверняка, всё было ясно и для этого майора, но чтобы
всё стало ясно и суду, нужны факты, а фактами я, к сожалению, не
располагал. И майор это знал.
- Ну, как же? - ехидно спросил этот гнусный тип. - Будут
доказательства?
- Будут, - твёрдо ответил я, с отвращением глядя в его свинячьи
глазки.
- Вот как? - он, похоже, удивился. - А я рассчитывал, что вы всё-таки
одумаетесь. Ну что ж, дерзайте, уважаемый коллега. Если что найдёте, я буду
только рад. Только вот адресок убитого Паукова я вам дать не могу -
служебная тайна, знаете ли. Адресок вы ищите сами.
- Адрес Паукова, равно как и Мокроносова, мне известен, - отрезал я.
- Известно мне и кое-что другое, о чём вам, гражданин майор, даже в голову
не приходит.
- Вот как? - повторил майор, ёрзая от беспокойства в своём обширном
кресле, куда он воссел только что.
- Именно так, - сказал я, направляясь к двери. - До скорой встречи.
Очень бы хотел надеяться, что одумаетесь всё-таки вы. Хотя вряд ли.
Я вышел, демонстративно хлопнув дверью, и решил тут же, не
откладывая, ехать на Мурановскую, 33, где жили подследственный и
потерпевший. "Служебную тайну" я выудил из недр памяти майора Пронина; не
блефовал я, впрочем, и тогда, когда говорил о чём-то, что ему в голову не
приходит: в этой самой его голове я отыскал нечто такое, что могло в
дальнейшем сыграть мне неплохую службу. Но пока что об этом ни звука.
По дороге я звякнул домой и предупредил Машу, что немного задержусь.
Вместо раздражённого ворчания я услышал в ответ весьма музыкальное
мурлыканье, означавшее одобрение и высочайшее позволение: видимо, подарок
Арнольда продолжал отравлять атмосферу в нашей квартире.
Улица Мурановская оказалась у чёрта на рогах, и добираться туда мне
пришлось весьма продолжительное время. Обогнув угол кинотеатра "Будапешт",
автобус наконец влился в неё и на первой же остановке после поворота
выплюнул меня на тротуар. Дом я нашёл быстро.
План у меня был следующий. Раз убийство было совершено средь бела
дня, то не могло быть, чтобы убийца проник в дом незамеченным: наверняка
кто-то где-то и как-то его видел, хоть краем глаза, подсознательно, не
помня об этом - но видел. Именно на это я и рассчитывал. Покопавшись в
мозгах соседей, я надеялся получить нужную мне информацию, так сказать,
портрет предполагаемого преступника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25