Он жил в верхней части Канебьер, слева, если встать лицом к протестантской церкви, на третьем этаже старого дома. Большая комната выходила на проспект, а спальня, кухня и ванная – во двор.
В квартире его ждала Мод – пепельная блондинка, созданная, казалось, лишь для того, чтобы украшать собой рекламу шикарных матрасов. Когда она стояла, это даже выглядело странным – она была явно создана для того, чтобы лежать, причем лежать с кем-то.
Такое ощущение Ла Скумун испытывал с того самого момента, когда впервые ее увидел.
– Ты еще не оделась? – спросил он, войдя в спальню.
– А тебя это смущает? – отозвалась Мод, поглаживая затылок.
Ей нравилось это движение, выгодно подчеркивающее ее грудь.
– Я хочу есть, а сразу после обеда у меня назначена важная встреча.
– Если ты занят, мне нечего сказать, – произнесла Мод с наигранной серьезностью.
Он молча посмотрел на нее. Ей стало неуютно, и она прикрыла глаза. Всякий раз, когда Ла Рока останавливал на ней свой волчий взгляд, Мод испытывала страх и безумное желание.
– Вставай, – велел он.
Мод отбросила одеяло своими длинными ногами и нащупала стоявшие у кровати тапочки. Ла Рока стоял, глядя куда-то поверх ее головы. Мод вздохнула и, поняв бессмысленность своих усилий, пошла в ванную.
– Ты что-нибудь узнал? – спросила она с порога.
Ла Рока наконец посмотрел на нее.
– О чем?
– О Жанно. Он должен был вернуться еще вчера вечером.
– Думаю, он не будет рыпаться.
– Что? – громко переспросила она, пытаясь перекричать шум воды.
Ла Рока лег на кровать и закурил сигарету. Он не любил повышать голос. Скоро появилась обтянутая халатом Мод.
– Что ты сказал?
– Что он не будет рыпаться.
– Ты веришь в чудеса! Ты себе даже не представляешь, что это за тип.
– Но ты сама говорила, что он размяк как тряпка. Или мне это приснилось?
– Тут совсем другое дело. Со мной он действительно становится дурак дураком, но у него есть друзья и средства. Думаю, у него хватит смелости шлепнуть нас обоих.
– Сомневаюсь, – прошептал Ла Скумун.
– Сомневаешься? А я – нет! Я с ним не вчера познакомилась.
– Это ничего не значит… Думаю, самым лучшим для него было бы уехать из города.
– Чтобы он уехал? Он? Ты совсем свихнулся, честное слово!
– Ты мне не веришь?
Он говорил спокойным ровным голосом. Мод несколько секунд помолчала, потом наконец ответила:
– Верю… Конечно, верю…
Она почувствовала необъяснимое облегчение.
– Тогда больше не о чем говорить. Я с ним встречусь, и он уедет из Марселя.
Мод начала одеваться. Даже от малейшего ее движения исходила чувственность; она умела совершенно по-особому проводить руками по телу, так, словно оно ей не принадлежало. Ла Скумун старался не смотреть на подружку.
– Жанно набит бабками, – добавила она.
Ла Скумун разогнал рукой разъедавший глаза сигаретный дым.
– Знаешь, бабки то приходят, то уходят…
– Я могу тебе помочь, – предложила Мод.
У него уже мелькала такая мысль. Вилланове не следовало приучать ее к безделью. Раньше у Мод был небольшой бордельчик, но он его продал, чтобы расширить свой бизнес в Аргентине.
– На днях мы обязательно поговорим об этом, – пообещал Ла Скумун.
– Если он сдрейфит, ты сможешь установить в городе свой закон, – заметила Мод.
Пожив с Жанно, она узнала мир сутенеров, все видела, все слышала. Но Ла Рока был человеком совсем другого склада.
– Закон… – повторил он. – Я приехал сюда не за этим.
– Это будет просто. Они собираются вдесятером, чтобы разобраться с одной девчонкой. Они ж похожи на картинки из модных журналов! Целыми днями чистят ногти!
– Ты знаешь их всех?
– А то! Жанно у них за главного. Раньше всеми делами заправлял Макс, а Жанно продолжил после него в том же стиле.
– Макс?
– Его компаньон в аргентинских и здешних делах. Полный псих. Он и Жанно вызывали у всех настоящий ужас. У меня в заведении были его девчонки. Так вот, едва заслышав о его очередном визите, они начинали трястись будто осиновые листья.
– Что из себя представляет этот тип?
– Лет под сорок, красивый, морда злая. Он примчится сразу же, как только Жанно ему на тебя стукнет.
Ла Рока удивленно посмотрел на подружку. Ему редко попадались такие осведомленные в делах девчонки. Он нуждался в помощнике, хорошо знающем обстановку в городе, и мысленно спрашивал себя, до какой степени можно доверять этой женщине.
– Почему ты на меня так смотришь? – удивилась Мод.
Он отвел взгляд, и она почувствовала себя свободнее. Ла Рока поднялся, чтобы надеть пальто. Он размышлял, и ему не хотелось разговаривать.
Они вышли. Мод семенила рядом с Ла Скумуном. На улице он никогда не брал ее под руку. Его машина – скромный, с передним приводом, седан – стояла недалеко от дома.
– Куда поедем? – спросила молодая женщина.
– Туда же, куда и вчера.
Место не располагало к серьезным разговорам. Это был маленький ресторанчик у черта на рогах – у Мадрага. Им владел человек с весьма характерным лицом – медного цвета кожа на его черепе была натянута как на высохшем чучеле.
– Кто он? – поинтересовалась как-то Мод. – Мексиканец? Испанец? Индеец?
– Понятия не имею. Спроси у него.
Но она не решилась. По разным мелочам – по жестам, по почти неуловимой настойчивости во взгляде – становилось понятно, что этот человек и Ла Рока давно знакомы.
В этом ресторанчике пили в три раза больше, чем в других местах. Мод, считавшая, что уже перепробовала все самые экзотические блюда, была поражена острой кухней, которую открыл для нее Дикарь, как она его мысленно назвала.
Хозяин ресторана встретил их улыбкой, создающей полное впечатление того, что он сейчас на вас бросится.
– Друзья! – воскликнул он. – Я ждал вас.
Они сели в наименее грязном углу зала.
– Чего желаете?
– Нам бы хотелось того же, что и вчера, – ответил Ла Скумун.
– У тебя очень бедное воображение, – пожаловалась Мод.
Их колени соприкасались под узким столом. Длинная сильная рука Ла Скумуна накрыла пухлую ручку молодой женщины.
– Давай немного поболтаем, это нас развлечет, – ласково предложил он. – Слушай, ты знакома с парнем по фамилии Аде?
Ее глаза округлились.
– Ты хочешь сказать: Ксавье Аде?
– Именно.
– Да. В городе его все знали.
Она говорила о нем как о стихийном бедствии, и лицо Ла Скумуна смягчилось в улыбке, которая его полностью меняла.
– Ты знаешь, что с ним кое-что случилось?
– О, дорогой, о том случае было столько разных разговоров! Лучше всех о нем тебе мог бы рассказать именно Вилланова… (Она шумно вздохнула.) Ой-ой-ой, рот горит.
– Не пей, съешь хлеба! – посоветовал Ла Скумун и продолжил: – Конечно, Вилланова смог бы. Но если предположить, что мне не хочется с ним разговаривать, то кто еще?
Взгляд Мод стал более внимательным.
– Кто для тебя этот Аде?
Ла Скумун ненавидел подобные вопросы, но необходимость получить информацию сдерживала его раздражение.
– Допустим, я приехал сюда специально для того, чтобы заняться им.
– Ты серьезно хочешь говорить об этом здесь? Может, поболтаем об Аде, когда останемся наедине?
– Доставь мне удовольствие, – отрезал Ла Скумун, – расскажи сначала, что ты знаешь о Ксавье… Для меня это важно…
– А-а!.. – произнесла она, и власть Ла Скумуна над ней еще больше усилилась. – Ну, значит, он дружил с Виллановой, они были на одной стороне.
– Ну и? – настаивал Ла Скумун.
– Ну и вот… Я в курсе потому, что он ходил к работавшей у меня девчонке. Похоже, даже любил ее… В тот момент на него и повесили убийство…
– Он был маком? – удивился Ла Рока.
– Нет. У той девочки он не брал ни гроша. Она оставляла все заработанное себе, и, само собой, это стало известно. Она получала больше всех и поэтому жутко выпендривалась. Знаешь, что она надевала утром, когда оставалась дома?
– Лучше расскажи, что произошло с Ксавье, детка. Закончим с этой историей и не будем больше к ней возвращаться.
– Ладно… Эта девица чувствовала себя под надежной крышей, пока парни других девчонок однажды не взялись за Аде…
– Они пришли к нему?
– Ты же знаешь, как заканчиваются такие дела. Девчонки пожаловались своим мужикам, и они явились сказать Ксавье пару слов.
– Ну и?…
Он едва сдерживался, чтобы не податься вперед всем телом.
– Ну, Ксавье встретился с Виллановой, чтобы уладить это дело. Сказал, что сговорился с ее бывшим маком и что теперь женщина принадлежит ему. Никто не захотел его понять.
– По-твоему, эта девчонка до сих пор болтается все там же?
– Нет. Когда Ксавье загремел на нары, на нее наехали другие. Они заставили ее переселиться в другой дом, чтобы стереть грустные воспоминания. Сейчас она пашет у Шнурка, кореша Виллановы.
Дела обстояли не так уж плохо. До встречи с Мод Ла Скумун искал способ вытянуть обрывки информации из местных блатных. Сейчас он понимал ситуацию намного лучше.
– Мне бы хотелось сослаться на тебя, когда я пойду повидать эту девчонку. Так она будет мне больше доверять.
– Можешь сослаться. Спросишь Марселин. Она брюнетка с голубыми глазами. Ее ты сразу заметишь.
– С большим ртом?
– Почему с большим ртом?
– Таков у Ксавье вкус: брюнетки с большим ртом.
– Ничего себе! А на форму ступней он, часом, внимания не обращал? Может, ему вообще требуется сказочная принцесса? – насмешливо поинтересовалась Мод.
– Он такой же как все. Когда встречал девушку «своего» типа, удовлетворялся ею.
– Он вроде тебя: разборчивый, – заметила Мод с кокетливой гримаской.
– Думаю, я свое нашел.
Он не убрал своей ладони с левой руки Мод, которая отложила вилку, отказавшись от попыток есть одной только правой. Пальцы Ла Скумуна с силой сжали кисть девушки, сердце которой в волнении замерло.
– Ты сегодня какой-то странный, – тихо сказала она.
Он к этому привык. Сколько он себя помнил, люди всегда удивлялись, если он смягчался и начинал говорить любезности.
– Ты же рядом, – просто ответил он и закончил обед, размышляя о разных вещах.
Дикарь неспешными и удивительно точными движениями – словно исполняя религиозный обряд – медленно убрал со стола грязную посуду. Мод подумала, что в жизни ему, скорее всего, приходилось заниматься и другими делами. Ла Скумун следил за ним глазами и, когда Дикарь вернулся с двумя бокалами и полной бутылкой темного ликера, спросил:
– Та штуковина все еще у тебя?
– Да.
Когда он говорил, создавалось впечатление, что воздух, звеня, вибрировал, словно лезвие вонзившегося в дерево кинжала.
– Можно послушать? – спросил Ла Скумун.
– Ты здесь у себя дома.
Ла Скумун поднялся.
– Пошли, – сказал он Мод.
Они прошли в соседнюю комнату, расположенную чуть ниже основного зала. Для этого им пришлось спуститься на две ступеньки. Потолок в помещении был низким – их головы почти упирались в почерневшие балки, – а стены были украшены разнообразными яркими предметами.
Ла Скумун снял с одной из стен нож с широким плоским лезвием. Он улыбался. Мод посмотрела на Дикаря. Тот тоже улыбался, и она инстинктивно прижалась к любовнику. Ла Скумун повесил кинжал на место и направился вглубь комнаты.
Он наклонился над каким-то ящиком, осторожно отодвинул его от стены и нежно оглядел, словно ребенка. Мод не осмеливалась прикоснуться к перламутровой инкрустации на черном дереве. Ла Скумун покрутил торчащую сбоку короткую ручку, и из ящика, то грустно и плавно, то весело и торопливо, полилась изредка прерывающаяся бесконечная музыка.
Мужчины переглянулись. Ла Скумун прервал мелодию, отошел и сел на низкую кровать. Его друг взял шарманку и тоже принялся крутить ручку. Из ящика снова полилась все та же бесконечная музыка.
Ла Скумун лег и закрыл глаза.
Неподвижно стоявшей в самом центре комнаты Мод стало казаться, что она перестала существовать.
Ла Скумун лежал словно мертвый, а странная музыка становилась все громче. Она будто качала его на волнах, раздваивая и делая бесплотным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22