Он просто-напросто купил с десяток чиновников, занимавших крупные должностные места как в аппарате Президента, так и в аппарате премьер-министра. В Курскую область потекли денежные вливания, было заложено несколько многоэтажных жилых домов для трудящихся, появились рабочие места, в то же время были выделены десятки гектаров земли в самых красивых местах вблизи областного центра для строительства коттеджей для «новых русских». Кроме того, спешно освобождались старинные особняки, предназначенные для кафе, дорогих гостиниц и ресторанов. Конечно, Николай Михайлович догадывался, что крупные чиновники живут не только на свою зарплату, но то, что они берут взятки десятками и сотнями тысяч в валюте, предположить не мог. Страну спускали с молотка, набивали собственные карманы, редкий человек мог устоять перед соблазном. Николай Михайлович знал некоторых из них, он подолгу беседовал с ними и в глубине души уважал их, но и жалел. Они говорили горячо, правильно и толково, но то были лишь слова, они были бедны, а в Россию пришел его величество доллар, который и начинал править бал. А доллары находились совсем в других карманах, у бывшей партноменклатуры, в криминальных структурах и у новых русских богачей.
Колесниченко просидел в Думе около года. В один, как говорят, прекрасный день его пригласил к себе на дачу Потапов. Был теплый августовский вечер, они сидели на веранде, густо заросшей зеленым вьюнком.
– Вот и пришло время, дорогой Николай Михайлович, вашего губернаторства, – улыбаясь, проговорил Потапов.
– И куда путь держать? На Чукотку?
– Почему на Чукотку? Там холодно.
– Насколько мне известно, в связи с кончиной чукотского губернатора только там назначены выборы…
– Губернаторы умирают не только на Чукотке, – загадочно ответил Потапов. – Нет, вы будете губернатором вашего любимого южного края.
– Значит, тезку моего, Николая Погаляева, переводят выше? В столицу-матушку?
– Да. Переводят. И очень высоко, – усмехнулся Потапов.
Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, потом Колесниченко отвел взгляд и глухо произнес:
– Мне не хотелось бы оказаться в любимом мною южном городе в то время…
И умолк, не находя дальнейших слов.
– А вам никто и не предлагает куда-то ехать, – пришел на помощь Потапов. – Достаточно и того, что вы не стали мямлить и болтать глупости. Я доволен, что вы отлично понимаете, что дело превыше всего… По-моему, вы были в дружеских отношениях с Погаляевым?
– Особой дружбы между нами не было, но по делу мы часто встречались…
Через две недели в средствах массовой информации прошло сообщение о том, что некий безработный Соколов, человек неуравновешенный, стоявший на учете в психиатрической клинике, бросил в Погаляева боевую гранату и разнес губернатора края на куски. Преступник, как водится, исчез, органы правопорядка ведут тщательные поиски.
С группой депутатов и ответственных лиц Колесниченко вылетел в Ставрополь. На траурном митинге он произнес проникновенную речь, которая, видимо, произвела большое впечатление на крупных должностных лиц края. К нему подошли прокурор края, начальник краевого управления внутренних дел и начальник управления ФСБ – и каждый крепко пожал ему руку. Народ, как сказал великий поэт, безмолвствовал, хотя позднее, после пышных похорон, по городу пошли слухи, что убийство несомненно связано с предвыборной борьбой за губернаторский пост.
Через несколько дней труп безработного Соколова был обнаружен в реке, и дело по причине смерти виновного в убийстве на законном основании было прекращено.
История повторилась. Правда, теперь было потрачено гораздо больше средств, но дело того стоило. Во второй тур вышли Колесниченко и представитель предпринимательских структур некий Семенчук, однако голосов, поданных за Николая Михайловича, оказалось почти в два раза больше, чем у предпринимателя. И Семенчук отказался от дальнейшей борьбы. Краевая Дума утвердила Колесниченко губернатором края…
– Ну что же, Николай Михайлович, – поздравляя, сказал Потапов, – работайте. И работайте спокойно. Мы вам мешать не будем. Чувствуйте себя полновластным хозяином.
– Благодарю, – усмехнулся Колесниченко.
– Мы лишь определим задачу, а потом будем ее осуществлять во всех регионах России. Ваш край будет первой ласточкой.
– И какова же задача?
– В России существуют три зрелые полногрудые матки, обладающие огромными средствами. Это криминальные структуры, другими словами – уголовный мир. Это бывшие и настоящие чиновники и «новые русские». Наша общая задача – объединить эти три дойные коровы…
– И поставить во главе криминальные структуры, – перебил Колесниченко.
– Приятно иметь дело с понятливым человеком, – улыбнулся Потапов. – Одна поправочка. Не хотелось бы больше слышать слов «криминальные структуры». Согласитесь, режет слух.
– А как называть?
– Скажем, Партия порядка. Звучит?
– Вы хотите создать партию?
– Это дело будущего. Но оно не за горами.
На том разговор и закончился.
Николай Михайлович Колесниченко сел в губернаторское кресло. Он быстро понял, что с прокурором, начальниками УВД и ФСБ, а также с начальником краевого управления торговли Потапов уже провел основательную работу, а потому, по совету Миши, не стал глубоко вникать в их деятельность. Спустя некоторое время через чеченскую границу потекли в Россию наркотики, а в Чечню – оружие, деньги, золото и дорогие заграничные автомобили.
Грянула чеченская война, появились другие заботы. Правду говорят: кому война, а кому мать родна. Загремели по рельсам Ставрополья эшелоны с обмундированием, продуктами, горюче-смазочными материалами, танками, пушками и бронетранспортерами. Третья часть этого груза пропадала неведомо куда. Кому-то, разумеется, все было ведомо, в том числе и губернатору края. И потекли в воровской общак не только миллионы долларов, но и оружие для бандформирований, рассыпанных по всей территории страны. Полноправным и единственным хозяином этих вооружившихся банд стал уголовный мир.
Мафия руками Колесниченко создала краевую акционерную компанию товаропроизводителей (КАКТ). Это крупнейшее теневое экономическое предприятие зажало в кулак всю экономику края. В состав директоров вошли воры в законе, бывшие партийные боссы и «новые русские». Колесниченко выполнил первостепенную задачу, объединив все три полногрудые матки, а во главе объединения, как и было задумано, встал представитель криминала, вор в законе Михаил Юсин, он же Муссолини.
Три года и девять месяцев губернаторства пролетели незаметно, приближались перевыборы. Кандидатов в губернаторы Колесниченко знал как облупленных. Их было семеро, четверо были подсадными утками, работали на Колесниченко, но трое – Приходько, Скачко и Васильев – вызывали у него серьезную обеспокоенность, особенно первый заместитель начальника ФСБ Приходько. С ним поговорили по-хорошему, но человек не понял, а потому первым и поплатился: он был застрелен собственным охранником на даче во время купания в собственном бассейне. Не угомонились профессор Васильев и бизнесмен Скачко. Более того, развили кипучую деятельность. Но однажды машина Васильева вместе с хозяином взлетела на воздух, а вскоре на окраине Железноводска был обнаружен труп и третьего кандидата, Скачко.
В Ставрополь прилетел Потапов. Теперь он занимал очень высокую должность в аппарате Президента и имел отношение к средствам массовой информации. Без его участия ни одна мало-мальски серьезная информация не проходила ни на радио, ни на телевидении.
– Вот, дорогой Николай Михайлович, мы и выполнили первый этап нашей задачи, – удовлетворенно отметил Потапов. – На очереди следующий, куда серьезнее этого.
– Партия порядка?
– Теперь она будет называться несколько иначе. Российская партия демократии и порядка. Звучит?
– Не люблю демократов.
– Я и сам их ненавижу, однако следует потерпеть. Все эти жириновские, гайдары, бурбулисы, а также бабы типа Старовойтовой, Памфиловой и Хакамады имеют, к сожалению, кое-какое влияние, и с этим приходится считаться. Люди эти обреченные, сами себе накидывают удавки на шеи, вероятно совершенно этого не понимая, однако, повторяю, пока с ними необходимо считаться.
– Думаю, съезд новой партии будет проведен в моем крае? – спросил Колесниченко.
Потапов не ожидал подобного вопроса. Про будущий съезд могли знать лишь шестеро самых крупных боссов мафии, крупнейший в стране банкир и он, Потапов. Значит, кто-то из этих семи человек и сообщил губернатору о предстоящем съезде. Неужели сам Крест?
– Я доволен, что вы получаете информацию не только от меня, – помедлив, ответил Потапов. – И очень рад вашим новым знакомствам.
– Но никакой информации я не получал.
– Почему же вы заговорили о съезде?
– Это же очевидно: создается партия, должен состояться и съезд, – улыбнулся Колесниченко. – В противном случае – как же она будет создана?
– Вы правы, – ответил Потапов, но по его лицу было заметно, что он не поверил собеседнику. – Да. Съезд будет проходить в вашем крае. Место определим чуть позднее.
– Быть может, Кисловодск? Все-таки бывшая резиденция генсеков.
И снова Потапов насторожился. Дело в том, что давным-давно было решено провести съезд именно во дворце бывших генсеков, который позже стал резиденцией первого и последнего Президента СССР Михаила Горбачева. И то, что съезд новой партии будет проходить именно здесь, в это вкладывался особый смысл.
– Место удобное, – улыбнулся Потапов. – Обязательно передам ваши пожелания.
– Буду признателен. На какой день назначено открытие съезда?
– Вам сообщат. Мне стало известно, что у вас снова возникла проблема с одним из кандидатов… Запамятовал его фамилию…
– Супрун, – усмехнулся Колесниченко.
– Ах да, Супрун! Федор Степанович Супрун…
– Я не желаю его смерти, – твердо заявил губернатор.
– По-моему, Николай Михайлович, ничего подобного я не сказал…
– Сказал я. И могу повторить. Не желаю.
– Тогда вы проиграете на выборах, уважаемый губернатор, – помолчав, заметил Потапов.
– А это уж мое дело! – вскипел Колесниченко.
– Ошибаетесь. Это наше общее дело. Проиграть на выборах мы вам не позволим. Мне известно, что Супрун отказался от предложенной ему виллы в Италии, от огромной суммы денег, от квартиры в Москве и хорошей должности. И что же в таком случае нам делать?
Не дождавшись ответа, Потапов продолжил:
– В чем дело, Николай Михайлович? Только не говорите, что вам жаль Супруна. Вы не из жалостливых. К тому же вам уже приходилось прощаться навеки с бывшими друзьями-товарищами, почившими таким образом…
– Жалость тут ни при чем, – грубовато ответил Колесниченко. – Супрун толковый хозяйственник. А мне надо с кем-то и работать!
– А вот Юсин совершенно противоположного мнения о хозяйственных способностях Супруна.
– Много он понимает в хозяйстве, ваш Юсин! – снова сорвался Колесниченко.
– Наш Юсин, – поправил Потапов.
– Я должен переговорить с Супруном с глазу на глаз.
– Да кто вам может запретить? Поговорите.
– Я отлично знаю свои права, Юрий Андреевич, – суховато ответил губернатор.
– Вас понял. Вы хотите переговорить с кандидатом в губернаторы в условиях, когда он вынужден будет дать конкретный ответ.
– Вы правильно поняли.
– Условия будут созданы.
– Благодарю.
– Вот что, Николай Михайлович, – мягко заговорил Потапов. – Я вижу, вы устали. Но потерпите. Осталось немного.
– Начать и кончить, – усмехнулся Колесниченко. – А насчет меня не беспокойтесь. Я – в порядке.
Николай Михайлович докурил сигарету и отошел от окна.
– Спать! – приказал он себе, лег в постель и закрыл глаза.
Супрун сидел на диване и растирал пальцами виски.
– Ну и здоров ты спать, начальник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Колесниченко просидел в Думе около года. В один, как говорят, прекрасный день его пригласил к себе на дачу Потапов. Был теплый августовский вечер, они сидели на веранде, густо заросшей зеленым вьюнком.
– Вот и пришло время, дорогой Николай Михайлович, вашего губернаторства, – улыбаясь, проговорил Потапов.
– И куда путь держать? На Чукотку?
– Почему на Чукотку? Там холодно.
– Насколько мне известно, в связи с кончиной чукотского губернатора только там назначены выборы…
– Губернаторы умирают не только на Чукотке, – загадочно ответил Потапов. – Нет, вы будете губернатором вашего любимого южного края.
– Значит, тезку моего, Николая Погаляева, переводят выше? В столицу-матушку?
– Да. Переводят. И очень высоко, – усмехнулся Потапов.
Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, потом Колесниченко отвел взгляд и глухо произнес:
– Мне не хотелось бы оказаться в любимом мною южном городе в то время…
И умолк, не находя дальнейших слов.
– А вам никто и не предлагает куда-то ехать, – пришел на помощь Потапов. – Достаточно и того, что вы не стали мямлить и болтать глупости. Я доволен, что вы отлично понимаете, что дело превыше всего… По-моему, вы были в дружеских отношениях с Погаляевым?
– Особой дружбы между нами не было, но по делу мы часто встречались…
Через две недели в средствах массовой информации прошло сообщение о том, что некий безработный Соколов, человек неуравновешенный, стоявший на учете в психиатрической клинике, бросил в Погаляева боевую гранату и разнес губернатора края на куски. Преступник, как водится, исчез, органы правопорядка ведут тщательные поиски.
С группой депутатов и ответственных лиц Колесниченко вылетел в Ставрополь. На траурном митинге он произнес проникновенную речь, которая, видимо, произвела большое впечатление на крупных должностных лиц края. К нему подошли прокурор края, начальник краевого управления внутренних дел и начальник управления ФСБ – и каждый крепко пожал ему руку. Народ, как сказал великий поэт, безмолвствовал, хотя позднее, после пышных похорон, по городу пошли слухи, что убийство несомненно связано с предвыборной борьбой за губернаторский пост.
Через несколько дней труп безработного Соколова был обнаружен в реке, и дело по причине смерти виновного в убийстве на законном основании было прекращено.
История повторилась. Правда, теперь было потрачено гораздо больше средств, но дело того стоило. Во второй тур вышли Колесниченко и представитель предпринимательских структур некий Семенчук, однако голосов, поданных за Николая Михайловича, оказалось почти в два раза больше, чем у предпринимателя. И Семенчук отказался от дальнейшей борьбы. Краевая Дума утвердила Колесниченко губернатором края…
– Ну что же, Николай Михайлович, – поздравляя, сказал Потапов, – работайте. И работайте спокойно. Мы вам мешать не будем. Чувствуйте себя полновластным хозяином.
– Благодарю, – усмехнулся Колесниченко.
– Мы лишь определим задачу, а потом будем ее осуществлять во всех регионах России. Ваш край будет первой ласточкой.
– И какова же задача?
– В России существуют три зрелые полногрудые матки, обладающие огромными средствами. Это криминальные структуры, другими словами – уголовный мир. Это бывшие и настоящие чиновники и «новые русские». Наша общая задача – объединить эти три дойные коровы…
– И поставить во главе криминальные структуры, – перебил Колесниченко.
– Приятно иметь дело с понятливым человеком, – улыбнулся Потапов. – Одна поправочка. Не хотелось бы больше слышать слов «криминальные структуры». Согласитесь, режет слух.
– А как называть?
– Скажем, Партия порядка. Звучит?
– Вы хотите создать партию?
– Это дело будущего. Но оно не за горами.
На том разговор и закончился.
Николай Михайлович Колесниченко сел в губернаторское кресло. Он быстро понял, что с прокурором, начальниками УВД и ФСБ, а также с начальником краевого управления торговли Потапов уже провел основательную работу, а потому, по совету Миши, не стал глубоко вникать в их деятельность. Спустя некоторое время через чеченскую границу потекли в Россию наркотики, а в Чечню – оружие, деньги, золото и дорогие заграничные автомобили.
Грянула чеченская война, появились другие заботы. Правду говорят: кому война, а кому мать родна. Загремели по рельсам Ставрополья эшелоны с обмундированием, продуктами, горюче-смазочными материалами, танками, пушками и бронетранспортерами. Третья часть этого груза пропадала неведомо куда. Кому-то, разумеется, все было ведомо, в том числе и губернатору края. И потекли в воровской общак не только миллионы долларов, но и оружие для бандформирований, рассыпанных по всей территории страны. Полноправным и единственным хозяином этих вооружившихся банд стал уголовный мир.
Мафия руками Колесниченко создала краевую акционерную компанию товаропроизводителей (КАКТ). Это крупнейшее теневое экономическое предприятие зажало в кулак всю экономику края. В состав директоров вошли воры в законе, бывшие партийные боссы и «новые русские». Колесниченко выполнил первостепенную задачу, объединив все три полногрудые матки, а во главе объединения, как и было задумано, встал представитель криминала, вор в законе Михаил Юсин, он же Муссолини.
Три года и девять месяцев губернаторства пролетели незаметно, приближались перевыборы. Кандидатов в губернаторы Колесниченко знал как облупленных. Их было семеро, четверо были подсадными утками, работали на Колесниченко, но трое – Приходько, Скачко и Васильев – вызывали у него серьезную обеспокоенность, особенно первый заместитель начальника ФСБ Приходько. С ним поговорили по-хорошему, но человек не понял, а потому первым и поплатился: он был застрелен собственным охранником на даче во время купания в собственном бассейне. Не угомонились профессор Васильев и бизнесмен Скачко. Более того, развили кипучую деятельность. Но однажды машина Васильева вместе с хозяином взлетела на воздух, а вскоре на окраине Железноводска был обнаружен труп и третьего кандидата, Скачко.
В Ставрополь прилетел Потапов. Теперь он занимал очень высокую должность в аппарате Президента и имел отношение к средствам массовой информации. Без его участия ни одна мало-мальски серьезная информация не проходила ни на радио, ни на телевидении.
– Вот, дорогой Николай Михайлович, мы и выполнили первый этап нашей задачи, – удовлетворенно отметил Потапов. – На очереди следующий, куда серьезнее этого.
– Партия порядка?
– Теперь она будет называться несколько иначе. Российская партия демократии и порядка. Звучит?
– Не люблю демократов.
– Я и сам их ненавижу, однако следует потерпеть. Все эти жириновские, гайдары, бурбулисы, а также бабы типа Старовойтовой, Памфиловой и Хакамады имеют, к сожалению, кое-какое влияние, и с этим приходится считаться. Люди эти обреченные, сами себе накидывают удавки на шеи, вероятно совершенно этого не понимая, однако, повторяю, пока с ними необходимо считаться.
– Думаю, съезд новой партии будет проведен в моем крае? – спросил Колесниченко.
Потапов не ожидал подобного вопроса. Про будущий съезд могли знать лишь шестеро самых крупных боссов мафии, крупнейший в стране банкир и он, Потапов. Значит, кто-то из этих семи человек и сообщил губернатору о предстоящем съезде. Неужели сам Крест?
– Я доволен, что вы получаете информацию не только от меня, – помедлив, ответил Потапов. – И очень рад вашим новым знакомствам.
– Но никакой информации я не получал.
– Почему же вы заговорили о съезде?
– Это же очевидно: создается партия, должен состояться и съезд, – улыбнулся Колесниченко. – В противном случае – как же она будет создана?
– Вы правы, – ответил Потапов, но по его лицу было заметно, что он не поверил собеседнику. – Да. Съезд будет проходить в вашем крае. Место определим чуть позднее.
– Быть может, Кисловодск? Все-таки бывшая резиденция генсеков.
И снова Потапов насторожился. Дело в том, что давным-давно было решено провести съезд именно во дворце бывших генсеков, который позже стал резиденцией первого и последнего Президента СССР Михаила Горбачева. И то, что съезд новой партии будет проходить именно здесь, в это вкладывался особый смысл.
– Место удобное, – улыбнулся Потапов. – Обязательно передам ваши пожелания.
– Буду признателен. На какой день назначено открытие съезда?
– Вам сообщат. Мне стало известно, что у вас снова возникла проблема с одним из кандидатов… Запамятовал его фамилию…
– Супрун, – усмехнулся Колесниченко.
– Ах да, Супрун! Федор Степанович Супрун…
– Я не желаю его смерти, – твердо заявил губернатор.
– По-моему, Николай Михайлович, ничего подобного я не сказал…
– Сказал я. И могу повторить. Не желаю.
– Тогда вы проиграете на выборах, уважаемый губернатор, – помолчав, заметил Потапов.
– А это уж мое дело! – вскипел Колесниченко.
– Ошибаетесь. Это наше общее дело. Проиграть на выборах мы вам не позволим. Мне известно, что Супрун отказался от предложенной ему виллы в Италии, от огромной суммы денег, от квартиры в Москве и хорошей должности. И что же в таком случае нам делать?
Не дождавшись ответа, Потапов продолжил:
– В чем дело, Николай Михайлович? Только не говорите, что вам жаль Супруна. Вы не из жалостливых. К тому же вам уже приходилось прощаться навеки с бывшими друзьями-товарищами, почившими таким образом…
– Жалость тут ни при чем, – грубовато ответил Колесниченко. – Супрун толковый хозяйственник. А мне надо с кем-то и работать!
– А вот Юсин совершенно противоположного мнения о хозяйственных способностях Супруна.
– Много он понимает в хозяйстве, ваш Юсин! – снова сорвался Колесниченко.
– Наш Юсин, – поправил Потапов.
– Я должен переговорить с Супруном с глазу на глаз.
– Да кто вам может запретить? Поговорите.
– Я отлично знаю свои права, Юрий Андреевич, – суховато ответил губернатор.
– Вас понял. Вы хотите переговорить с кандидатом в губернаторы в условиях, когда он вынужден будет дать конкретный ответ.
– Вы правильно поняли.
– Условия будут созданы.
– Благодарю.
– Вот что, Николай Михайлович, – мягко заговорил Потапов. – Я вижу, вы устали. Но потерпите. Осталось немного.
– Начать и кончить, – усмехнулся Колесниченко. – А насчет меня не беспокойтесь. Я – в порядке.
Николай Михайлович докурил сигарету и отошел от окна.
– Спать! – приказал он себе, лег в постель и закрыл глаза.
Супрун сидел на диване и растирал пальцами виски.
– Ну и здоров ты спать, начальник!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49