Сам сел за руль старенького КАМаза и заколесил по странам СНГ, выбирая товар подешевле и оплату по реализации. К августу дела начали выправляться и я уже расчитывал пораньше вернуть ссуду.
Шестнадцатого августа я подъехал к "Гранду" к семи часам и потерял сознание.
Магазин взломали под утро. То что смогли вытащить, вытащили, а остальное облили бензином и подожгли. По свидетельству соседей загорелся он под утро, часов в пять с минутами. Пожарные прибыли почти сразу, но сделать уже ничего не могли.
Охранник исчез неизвестно куда. Возможно он убежал от страха, а может быть его увезли с собой грабители и не желая оставлять свидетеля, где нибудь прихлопнули. Но тогда я об этом не думал. Единственной моей задачей было скрыть все это от Любы. Махнув рукой на пепелище я помчался домой, но уже не успел.
Люба с телефонной трубкой в руке лежала на полу. Глаза у неё были приоткрыты. Я подумал, что она жива и это просто второй инфаркт. Не двигая её с места я вызвал скорую. Они приехали только для того, чтобы выразить мне свое соболезнование.
Вскрытие показало обширный инфаркт. У неё как будто изнутри взорвалось сердце.
Это был конец, и не только для нее, но и для меня. Помимо ссуды Гринберга, я столько же был должен был производителям и поставщикам. Если бы не ответственность перед дочерью, я в тот же день залез бы в петлю, но Майя была у нас поздним ребенком. Она только закончила седьмой класс. повеситься и бросить её на произвол судьбы? Такого бы Люба мне не простила. Надо было думать и что-то делать.
В день похорон тот подонок позвонил опять.
- Вот видите к чему привело ваше ослинное упрямство. - Мерзким менторским голосом проговорил он. - Пожалев половину вы лишились всего. Надеюсь, что впредь вы будете умнее. Выражаю вам свои соболезнования и до свидания.
В бессильной злобе я послал его на три буквы, разбил телефон и упав возле гроба зашелся в истерике.
Но я обязан был жить. Глядя на несчастную дочь это я решил твердо.
После похорон, я как Сизиф, вновь покатил свой камень. За продажу обгоревшего салона я выручил миллион. За джип мне заплатили триста пятьдесят тысяч. Расчитаться с долгами всего этого не хватало. Оставалась элитная трехкомнатная квартира, которую я тоже поставил ребром. Она оказалась не такой дорогой как я думал. За неё мне дали лимон двести. За двести я купил самую дешевую двухкомнатную "хрущевку", а за триста оформил крохотный модуль, где сам встал за прилавок.
Первый товар я приобрел на деньги вырученные от продажи мебели, ковров и личного барахла. Я продал все что можно, начиная от перстня и кончая дорогой одеждой. Остался только Любин гардероб, но трогать его я не имел права. Через пару лет Майке он будет как раз. Даже дорогую посуду я выставил на продажу в своем комке и как это не смешно, она явилась моим почином.
Костя, наверное я тебе уже надоел?
- Нисколько. - Ты ешь, подкладывая ему в тарелку омлет заверил я. Твоя роковая судьба заинтересовала меня всерьез.
- Это ещё не все, самое страшное впереди.
- Что может быть страшнее? - Протягивая ему рюмку спросил я. - Кажется итак все получил сполна. Не понятно только за что тебе такие напасти?
- Я и сам не знаю. В сентябре мне показалось, что дела встают на рельсы. Майка ходила в школу, я потихоньку торгавал в своем "комке" и думал, что тот хмырь от меня, наконец отстал. Он плучил свое. - Решил я. Пустил меня по миру и успокоился. Но каким же я оказался наивным.
Не знаю, его ли это работа, сказать сейчас трудно. В середине октября мою Майку сбила машина. Случилось это поздним вечером, когда она выйдя из моего магазинчика бежала домой. Белая "пятерка" или "семерка" с места происшествия скрылась. Сам я этого не вмдел, но так говорили два человека ставшие свидетелями этого несчастья. Сбил он её на обочине дороги и этот факт заставляет меня думать, что наезд был совершен умышленно. С переломом ключицы, обеих голеней и сотрясением мозга Майку отвезли в больницу.
Махнув рукой на торговлю я не вылазил из больничной палаты две недели, а первого ноября перевез её домой. Ходить она пока не могла и мне предстояло ещё около десяти дней за ней ухаживать.
Ночью этого же дня позвонил продавец соседствующего с мной "комка" и сообщил, что мой магазинчик полыхает. По его словам, негодяи разбили стекло и закинули во внутрь несколько бутылок бензина. Потом спокойно сели в машину и уехали. Номера, к сожалению, он не заметил. Запомнил только, что это была шестая модель ВАЗа бежевого цвета.
Когда я прибыл на место, то все уже было кончено. Взорвавшиеся бутылки со спиртным способствовали огню. Пожарные затушили остов, немного мне посочувствовали и уехали. В милиции завели дело, заранее меня предупредив, что оно глухое. А мне уже было все равно. Поймав такси, я загрузил остатки обгоревшего товара, привез домой и впервые напился.
Наутро перед Майкой мне было страшно стыдно, я обязан был что - то предпринять. Однако не находя выхода, после очередного звонка того мерзавца, к вечеру я напился опять. Не оставалось никаких сомнений, он не успокоился, продолжал планомерно вести свою дъявольскую травлю.
Проснувшись на следующий день, третьего ноября, я извинился перед дочкой и дав себе зарок, задумался как жить дальше. Майку нужно было ставить на ноги, но о работе в торговле теперь не могло быть и речи, я понял, что с живого меня тот подонок не слезет. Но ничего кроме торговли и партийной работы я не знал и не умел. Нужно было как - то себя перекраивать или уезжать в другой город. И в том и в ином варианте были свои трудности. Ехать в другой город, где тебя никто не знает и начинать с нуля? Ход рискованный, а кроме всего прочего я не хотел оставлять могилу Любы. Оставаться здесь и открывать новое дело было тоже опасно, да и денег для его организации у меня не было.
Промаявшись до обеда так ничего не решив, я собрался и поехал к Станиславу за советом. Он был уже в курсе моего последнего несчастья.
- Круто за тебя взялись. - Сочувствующе встретил он меня на пороге своего коттеджа. - Даже не знаю чем тебе помочь.
- Чем бы не помог, мне все сгодится. - Проблеял я униженно. - Я в полной заднице.
- Ладно, проходи. - Что-то прикидывая пригласил он. - Что-нибудь придумаем. Сейчас сядем на телефон и позвоним нужным людям, но учти, за просто так сегодня никто даже пальцем не шевельнет.
- Это мне известно. - С запоздалой горечью ответил я. - Сам был таким же.
- Тогда мне нет надобности тебе все объяснять. - Одобрительно заметил он и взялся за телефонную трубку. - Одной восходящей российской "звезде" требуется продюсер. - Объявил он уже через десять минут? - Потянешь?
- Наверное, да. - Несказанно обрадовался я. - Организаторских способностей у меня не отнять. - Кто это "звезда"?
- Не суетись раньше времени. - Тут же погасил он меня. - За эту услугу посредник просит четыре тысячи долларов или сто тысяч рублей. У тебя есть такая сумма?
- Нет. - С сожалением признался я. - Но...
- Никаких но. В долг я тебе не дам. Ты, Герберт, невезучий. Об этом знает весь город и вряд ли тебе кто-то тебе доверится. А ответ нужно дать завтра к вечеру. Претендентов на это денежное место достаточно много.
- Хорошо. - Решился я на последний шаг. - Деньги завтра к вечеру я достану.
- Тогда все в порядке. - Улыбнулся он. - Жду тебя завтра в семь часов вечера, но только непременно с деньгами. Когда я увижу их наличие, сразу звоню посреднику.
На том мы и расстались. Вернувшись домой я в тайне от дочери собрал все документы и отправился в ломбард. Оформив под залог квартиру мне выдали нужную сумму.
Уже затемно я пришел домой и стараясь не смотреть в Майкины вопрошающие глаза занялся приготовлением ужина.
Звонок в квартиру раздался в восемь тридцать. Я вздрогнул, потому что уже начал всего боятся. Сунув в карман нож я открыл дверь и удивился. На пороге ласково улыбаясь стояла монашенка.
- Что вам нужно? - Ошарашенно спросил я ровно ничего не понимая.
- Мне не нужно ничего. - Проникновенно глядя на меня печальными глазами ответила она. - Это вы во мне нуждаетесь. В вашем доме поселилась беда, мы это чувствуем и долг нашего братства помочь страждающим. Я принесла вам чудотворную икону Богоматери. Она исцелит страдание и отведет от вашего дома беду. Возьмите. - Она протянула мне коробку-раму внутри которой находилась объемная икона.
- Да не нужно мне ничего. - Отталкивая Чудотворную. - наотрез отказался я.
- Тебе не нужно, так нужно твоей дочери. Богоматерь облегчит её страдания. Повесь икону у её изголовья и наутро ты сам убедишься в её могуществе. Когда твоя дочь уснет, обязательно окропи икону святой водой. Я её тоже принесла. Бери. Худого от лика святой не будет, а успокоение она принесет.
- Откуда ты знаешь о болезни моей дочери?
- Для того мы и ниспосланы, чтобы утешать скорбящих.
- Чем черт не шутит. Может быть эта первая икона в нашем доме и вправду послужит переломом в моих делах и поможет Майке быстрее встать на ноги? - Подумал я и взяв Чудотворную спросил сколько с меня причитается.
Отказавшись от денег монашенка как - то незаметно и тихо исчезла.
Воодушевленный её обещаниями о скорой перемене в нашей жизни я тут же воодрузил икону над Майкиным диваном и накормив её уложил спать.
Этого я себе не прощу никогда. Она долго не могла заснуть, не давала головная боль, последствие сотрясения мозга. И тогда я заставил её выпить две таблетки димедрола. Через час я заглянул в её комнату и убедившись, что она спит, окропил икону, поцеловал Майку в лоб и на кухне осушил целую бутылку, теперь уже с радости, надеясь на скорые перемены в лучшую сторону.
Проснулся, а точнее очнулся я на кухне за столом. Было шесть утра. В доме нестерпимо воняло гниющим, прелым сеном. Нещадно саднило в носоглотке. Ровно ничего не понимая я распахнул окно и бросился в комнату дочери.
Да будь я проклят тысячу раз.
Моя Майка лежала на полу в метре от кровати и в двух шагах от двери. Здесь запах прелого сена был просто невыносим. Ударом ноги я вышиб стекла и вытащил дочку из этой вони на кухню. Только через пять минут до меня наконец дошло, что она мертва. За то время пока ехала скорая помощь я чуть не сошел с ума. Тогда я ещё не понимал откуда взялся этот ядовитый газ задушивший моего ребенка. Бедная моя дочь! Очевидно в удушии она проснулась и пыталась выбраться из отравленной комнаты. Наверное она вскочила с дивана, Да только не сросшиеся её косточки не выдержали такой нагрузки и снова поломались. Видно перед смертью она кричала, звала меня на помощь, а я оглушенный алкоголем этот зов не услышал. От очаяния я завыл. Бегая по всей квартире я переворачивал и крушил мебель, бил посуду и единственным моим желанием в тот момент была смерть.
Приехала скорая и поставила точный диагноз, - отравление фосгеном. Ничего не трогая, ни к чему не прикасаясь они вкололи мне успокоительное, вызвали милицию и покуда она не приехала не сводили с меня подозрительных глаз.
- Зачем вы отравили дочь? - Не выдержал и спросил седой врач и тот же самый вопрос через пять минут мне задали подъехавшие менты.
- Я виновен в смерти дочери, - равнодушно согласился я, - но я её не убивал.
- Интересно у нас получается! - Оскалился парень в штатском. Виновен, но не убивал! Не понятно как - то, может быть разъясните нам свою словесную чепуху.
- Она наверное кричала и звала на помощь, но я не услышал.
- Оригинально? Как можно не услышать крик в пяти метрах от себя?
- Очень просто. Я вылакал целую бутылку и вырубился здесь же за столом.
- Ты нам фуфло-то тут не гони. - Встряхнул меня мордатый лейтенант. Рассказывай, где ты взял фосген? На заводе?
- Я и сам понятия не имею как он здесь оказался. - Истерично закричал я.
- Ладно, рассказывай, как по твоей версии все произошло.
- У меня нет никакой версии. - Безразлично ответил я. - Полчаса назад я проснулся от того, что нечем стало дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21