- Разыскать-то я его смог, только что с того? Туда, где он теперь находится, нас с тобой пока не пустят, да оно и к лучшему.
- Не понимаю, говори яснее, помер он, что ли?
- Именно. Откуда ты, Иваныч, все знаешь, аж неинтересно с тобой.
- Да что они все мрут-то у нас: один головой в омут, его брат неизвестно куда исчезает. Теперь пилот. Он-то хоть по собственному?
- Да, по крайней мере, так говорит мой дружок.
- Ну это уже полегче, одной загадкой поменьше. Поехали, что ли?
- С кого начнем - с летуна или с парашютиста?
- Нет, Макс, начнем с села Степашино, а конкретно с Валентины, она у меня как острый гвоздь в пятке, чуть пошевелюсь, и в голову отдает.
- Тебе решать, но мое мнение ты знаешь, копать под них надо с корнем, иначе толку не будет, только верхушку оторвем, а сердцевина останется.
- А мы, дорогой ты мой агроном, сделаем по-другому. Я останусь в машине, а побеседуешь с ней ты сам.
- О чем же я должен с ней беседовать?
- Решишь на месте, суть дела ты знаешь не хуже меня, а если возникнет благоприятная ситуация, то я рядом, только свистни. Такой вариант тебя устраивает?
- Не очень, не спугнуть бы нам ее, а вместе с нею и остальных.
- За это не беспокойся, их не спугнешь, они сами на рожон лезут.
- Хорошо, попробуем, но, честно говоря, пока не представляю, под каким предлогом я начну ее трясти.
- Успокойся, ты забыл старую присказку о том, что настоящий мент и до столба докопаться может. А потом учти, что у них ограбили церковь и пришибли дьякона.
- Ну если только так... Добро, поехали.
При въезде в село я указал на нужный нам дом и, чтобы меньше привлекать внимания, затаился на заднем сиденье. Не доезжая сотню метров до домика с красной крышей, Макс остановился. Несколько минут мы молча наблюдали за его внутренней жизнью, но ничего необычного не увидели. Полное безмолвие, если не считать двух перемазанных шестилеток во дворе, самозабвенно дерущихся на палках. Громко чертыхаясь, Макс выбрался из машины и лениво побрел к дому. Он отворил калитку, постучал в дверь и скрылся из виду.
Приготовившись к томительному ожиданию, я закурил, и сделал это совершенно напрасно, потому что уже через минуту он знаками, нетерпеливо и требовательно позвал к себе.
- Опоздали мы, Иваныч, - провожая меня в дом, сокрушался Макс, - верно ты говорил, надо было вчера приехать.
- Да что случилось, объясни толком, - входя в опрятную деревенскую горницу, потребовал я. - Она что - тоже померла?
- Нет, сейчас тебе хозяйка, баба Нина, все расскажет.
Только теперь за уступом печи я заметил крохотную, вертлявую бабку с сигаретой во рту. Она въедливо и внимательно разглядывала меня, видимо осуждая мою похмельную рожу.
- Ну что, баба Нина, расскажи моему другу то же, что и мне.
- А сигареты у него есть? - шустро сориентировалась кикимора, пытливо буравя крохотными глазками мои карманы.
- Есть, старая. - Я вытащил и бросил на стол почти полную пачку. Рассказывай!
- Об чем?
- То есть как это об чем? О Валентине, где она?
- Ты об жиличке, что ли? Так ее не Валентиной, а Танюхой зовут.
- Какая разница, где она?
- А вчерась еще съехала.
- Как съехала, куда?
- А вот этого она мне не сказывала. Курточку натянула, сумочку в зубы - и гуд-бай. Только я ее и видала.
- А дети, куда она детей дела?
- Ты еще про внуков спроси. Какие у нее, к черту, дети! Как одна пришла, так одна и упорхнула.
- Бабка, что ты мне тюльку гонишь, она здесь жила с детьми, у нее была корова.
- Ой, не смеши, корова у нее была! Быки, может, и были, а насчет коровы ты загнул, она у меня молоко покупала.
- Погоди, а что за пацаны во дворе кувыркаются?
- Внучата мои резвятся, на старости лет мне наказание.
Я стоял, тупо переваривая услышанное, никак не желая верить в примитивную ложь Валентины. Я знал, что она мне лгала относительно своей непричастности к исчезновению Григория, но был уверен, что она действительно жительница села и мать двоих детей.
- Жила здесь с месяц, не больше. Мужика себе завела, на тебя очень похожего. Я, когда ты вошел, так и подумала - никак, Гришка Лунин ко мне пожаловал, потом только поняла, что обозналась. Гришка - он помужикастей будет, а ты ему не сродственник?
- Сродственник, бабка, сродственник, - выходя, пробормотал я, - все мы сродственники на этой земле.
- Лихо она тебе, Иваныч, нос натянула, да и сам ты хорош - деревенскую бабу от авантюристки отличить не сумел, - запуская движок, уколол меня Макс. Это как же так?
- А вот так, нюх потерял. Но не это меня волнует на данный момент. Тебе не кажется, что уж слишком серьезно они разработали всю эту аферу?
- Кажется, мне это с самого начала кажется.
- О чем это говорит?
- О том, что кусок они хотят ухватить жирный.
- Правильно, я тоже так думаю, но тогда ответь мне на такой вопрос, сам я на него ответа не нахожу: зачем они ограбили церковь и убили дьякона?
- Этого я не понимаю.
- Я тоже. Имея какой-то грандиозный проект, параллельно пойти на банальное ограбление с убийством? Не понимаю. Ведь они могли на нем погореть, и тогда весь их план полетел бы псу под хвост. Убей меня, но я не вижу логики.
- А может быть, церковь не их рук дело?
- Возможно, конечно, но толстяк, когда я задал ему этот вопрос, не заторопился возражать, а зачем ему было брать на свою шкуру чужую мокруху?
- Да черт его знает, Иваныч, я же тебе говорил - копать их надо под корень. И чем скорее, тем лучше.
- Ты прав, едем по адресам, пока жильцы куда-нибудь не смылись.
Саша Никифоров, тридцатилетний носатый парень, жил в собственном доме и, кроме беременной жены, имел трех куриц и лохматого добродушного пса по кличке Мент. Он принял нас довольно радушно, но, узнав о цели нашего прихода, немного потускнел и скис, всем своим видом показывая, что приход наш нежелателен.
- Мужики, ну сколько же можно, - наморщив нос, заныл он, - я ведь все там у вас расписал по полочкам, чего вы еще от меня хотите?
- Правду, правду и только правду, - авторитетно подняв палец, строго сказал я.
- Так я правду и говорил.
- В таком случае тебе нетрудно ее повторить, а бутылку со стола убери, правосудие не купишь, да и рюмки больно маленькие. Ответь-ка нам, Саша, всего на несколько вопросов. Во-первых, видел ли ты, как прыгал твой товарищ Николай Лунин?
- Конечно видел. Это все видели.
- Кто все?
- Все, кто был на аэродроме.
- Но ты-то был в самолете, - попробовал я запутать парня.
- Да нет, я вышел раньше и уже успел приземлиться, а он чего-то там протелился и выйти следом за мной не успел. Я, когда приземлился, смотрю, его нет, а аппарат на третий круг заходит. Ну, думаю, дела! А потом глядим, а он прямо в Волгу опускается. Никто ничего понять не может. Ну и утонул, конечно.
- Саша, расскажи не торопясь и вдумчиво только об одном моменте того дня. А именно - почему ты задержался с прыжком?
- Особо я не задерживался, я об этом уже говорил, так, поправился немного и пошел. Почему вы на этом постоянно акцентируете внимание?
- Потому что из-за тебя Николай не успел выпрыгнуть вовремя.
- Чепуха это все. Мы прыгали, как всегда.
- Да, только поправлялся ты перед выходом долгонько.
- Еще раз чепуха! Далась вам эта поправка, я, может, и не поправлялся вовсе, мне теперь кажется, что вы сами это мне в голову вдолбили.
- Вот как, это уже интересно, а кто конкретно вдолбил?
- Наверное, вам лучше знать. Вы этот вопрос обсасывали.
- Ты, наверное, что-то путаешь, мы видим тебя впервые, как и ты нас.
- Ну не вы, так кто-то из ваших.
- Вот это другое дело. А ты не помнишь, от кого исходила инициатива?
- Конечно помню, об этом все время талдычил инструктор, больше-то в самолете никого не оставалось - я, он и Николай. Но Николай теперь ни подтвердить, ни отрицать этого факта не может. Кому в таком случае верить? Конечно инструктору! Вот вы и взяли за аксиому версию Андреева. Да так, что я и сам в это поверил.
- Я мог бы с тобой согласиться, но ведь в самолете еще находились и летчики.
- А что летчики? Что летчики? Они сидят себе в своей кабинке, и плевать им на нас с высокой крыши.
Я призадумался. Произошедшая полгода назад трагедия поворачивалась иным ракурсом, и теперь, с позиции сегодняшнего дня, принимая во внимание события, произошедшие со мной, дело принимало довольно-таки зловещий характер. Рискнув, можно было предположить, что планировалась акция давно, а полгода назад началось претворение этого плана в жизнь.
- Ты вот что, Санек, - я осторожно взял его за локоть, - про наш визит лучше не распространяйся. Так будет спокойнее нам всем, а если уж тебя прижмут, то отвечай: да, действительно были, но ничего нового я им не сказал. В смысле версии Андреева.
- А кто должен меня прижать, кому я должен что-то отвечать?
- Я не уверен вполне, но возможно, кому-то из твоих знакомых.
- Час от часу не легче. Угораздило же меня прыгать тогда... Водку-то пить будете, я стаканы поставил?
- В другой раз, Санек.
- А вы что, собираетесь прийти еще раз? - Его длинный нос стал совсем унылым, и я поспешил успокоить парня:
- Только в самом крайнем случае, если с тобой ничего не случится. Шутка. Спасибо тебе, Санек, живи и не кашляй, привет семье, а Менту особенный.
Вырулив из частного сектора на магистраль, Макс озабоченно спросил:
- Ну, что ты скажешь на этот раз?
- А я как раз хотел услышать твое мнение.
- Предпочитаю ограничиться твоим.
- Нехорошо, Макс, я понимаю, что ты офицер ОМОНа, но хоть чуть-чуть думать должен, не все же время кулаками размахивать.
- Если кратко, вообще-то парень мне понравился. Мне кажется, он не врет, а вот наш вчерашний клиент - инструктор - мужик гнилой, я это сразу заметил. Надо его получше пощупать.
- Если он позволит. Давай-ка к летчику-истребителю. Если он ничего и не видел, то свое мнение на этот счет иметь должен. Если он, конечно, дома, если не повез топить в Волге очередную партию спортсменов.
- Не должен, холодно уже, сезон, наверное, кончился.
Сорокалетний пилот Анатолий Зинкевич жил на третьем этаже типового девятиэтажного дома. На наш звонок он отреагировал весьма своеобразно. Он долго и внимательно разглядывал нас в глазок, а потом, не открывая двери, заявил:
- Я тут ни при чем, она пришла сама в час ночи.
- Ну и что? - ничего не понимая, озадаченно спросил Макс.
- Что же, по-вашему, я должен был ночью выгнать женщину на улицу? Вы сами знаете, сколько шастает сейчас хулиганья.
- О чем вы? Да откройте, наконец, двери.
- Не открою! Говорю же вам, она сама приперлась, нужна она мне сто лет. Слава Богу, без нее хватает, могу поделиться.
- Мужик, ты что, рехнулся?
- А вы кто? - после минутной паузы спросил Зинкевич.
- Из милиции мы, открывай.
- Так вы не муж Ларисы?
- Нет, - наконец сообразив что к чему, жеребцом загоготал Макс. Открывай, истребитель-перехватчик, небо над Берлином пока безоблачно.
Кроме усов и котовьих бакенбард, второй пилот имел барский халат, остроносые, восточные шлепанцы и персидскую феску с кисточкой. Узнав, что мы не мужья Ларисы, он обрадовался нам как родным. Приложив к губам указательный палец, он заговорщицки кивнул на дверь в комнату и потащил нас на кухню.
- Извините, господа, что заставил вас ждать, но сами понимаете... обстоятельства. Чем могу быть вам полезен?
- Вы помните такого Николая Лунина? - с места в карьер начал я.
- Помилуйте, а кто же его не помнит? Замечательный был мужик.
- Вот как? Вы что же - хорошо его знали?
- Относительно, в пределах времени, отведенного для тренировок. Несколько раз, после полетов, случалось выпивать. Отличный был парень, знал кучу анекдотов и при этом умел их рассказывать. Мне он очень нравился.
- Тогда зачем же вы его в водохранилище сбросили?
- Да, тут действительно загадка, до сих пор не пойму. Как мог Коля, опытный и проверенный спортсмен, допустить такую лажу.
- А вы сами видели, как он прыгал?
- Нет, я за штурвалом сидел. Славка, тоже теперь покойник, тогда сильно разозлился и передал управление мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18