В романах все проще. Скучающие узники годами сидят в своих казематах без дела. У них томление в душе и зуд в руках. Почему бы им не размяться, не покопать немного? Бездельники! Нет, вариант подкопа нам не подходит. На дурачка этого ублюдка тоже не возьмешь, идиот он не полный, закосить не получится. Что же делать? Устроить пожар? Так ведь первыми сами угорим, пока этот долбаный Тихон сообразит, что к чему. Какого черта я не подождал Макса?! Сейчас бы в подвале сидел не я, а сам товарищ Алик, гораздо лучше и это было бы справедливей.
- Константин Иванович, - прерывая мои мрачные планы, пропищала Тамара, - скажите, а наши деньги совсем не удастся вернуть?
- Кому что, а вшивому баня, - недовольно проворчал я. - Ты лучше о душе подумай.
- Я вас не понимаю.
- Вот и отлично, не нужно тебе этого понимать. Так спокойней. И вообще, не мешай мне. Думаю я. Иди на кровать и сиди мышкой.
- Так ведь холодно. Околеть можно. Долго он меня собирается здесь держать?
- Не знаю, не мешай проистеканию мыслительного процесса.
Но думать уже на пришлось. Сначала сверху раздались четкие шаги. Уверенный голос что-то резко приказал Тихону. Потом послышался скрежет открываемого люка, в него опустили лестницу, а немного погодя просунулась голова ублюдка. Очень удобно было его сейчас обезвредить, но, к сожалению, он был не один.
- По одному и с вещами, - плотоядно заржал он. - Сначала Гончаров.
- А я как же? - не на шутку возмутилась учительница. - Я все-таки женщина, можно было бы начать с меня.
- На тебе мы кончим! - похабно пообещал верзила и зашелся в сумасшедшем ржании, совершенно сраженный своим остроумием. - Не боись, лоханка, и до тебя очередь дойдет, сперва с мужиком твоим разберемся. Пошевеливайся, козел, корячишься, как беременная баба, щас ты у меня попрыгаешь.
В тихоновском кресле с сигаретой в зубах восседал Алик. Меня он встретил едкой злой улыбкой и, даже не поздоровавшись, ударил ногой в пах. Я успел поставить защиту и немного смягчить удар, от этого он сильно осерчал и начал бить уже слепо, без разбора. Признаться, такого я не ожидал. Обычно избиению предшествует хотя бы кратковременная беседа, в ходе которой оппоненты не могут прийти к консенсусному решению. А тут, ни слова не говоря, сразу же начинают бить по морде. Одно слово - азиаты. Хоть бы выставил какие-то требования или претензии, а то волтузит неизвестно за что. Мне это уже начинает надоедать. Если бы не стоящий на стреме Тихон, ты бы у меня, дорогой товарищ Алик, давно бы плясал милую твоему сердцу лезгинку под утомленным солнцем южного неба. Но сколько же можно терпеть? Немного придя в себя, я ответил, причем очень удачно - удар в солнечное сплетение оказался для него роковым. Вытаращившись в потолок и жадно хватая воздух, брюнет тихо и смиренно осел на кучу медного барахла.
Теперь начнется, успел подумать я, и это было последним воспоминанием тех сказочных минут. В следующее мгновение краем глаза я увидел летящий в ухо пудовый тихоновский кулак. Мне показалось, что мои бедные мозги, в конце концов устав со мной бороться, раз и навсегда покидают мою голову.
Очнулся я на полу. Надо мной с березовым черенком в руках стоял жизнерадостный Тихон. От сжигающего его нетерпения он тихонько приплясывал, кидая неодобрительные взгляды на сидящего в кресле шефа. Наверное, ему ужасно хотелось еще до захода солнца раскроить мой череп. Досадное молчание Алика его явно раздражало. Если бы не этот фактор, то моя душа наверняка бы сейчас стремилась к звездам.
- Алик! Алик! - заметив, что я очнулся, счастливо заорал он. - Гляди, Алик, он моргает. - От восторга, его охватившего, он ткнул меня в бок. Очухался, козел? Будешь знать, как распускать руки. Вставай, подлюга!
Нехотя и с трудом, демонстрируя полное измождение, я чуть приподнялся и притворно-горестно застонал. Впрочем, не особенно и притворно, потому что из звенящего левого уха капала моя драгоценная кровь, а в пустой голове постукивали какие-то противные молоточки.
- Что вам от меня нужно? - первым начал я дипломатические переговоры.
- А это я тебе скажу, - замахиваясь своим дрыном, дружелюбно пообещал палач.
- Подожди, Тихон, ты его так до смерти забьешь, - разумно вмешался шеф. - Сядь и покури. Я сам с ним поговорю. Ползи ко мне, Гончаров. Говорить будешь?
- Конечно буду, - подползая к мерзавцу, с готовностью согласился я. Отчего же не поговорить с хорошим человеком. С этого и надо было начинать. Только я не пойму, чего вы от меня хотите?
- Сейчас поймешь! - угрожающе поднимая дубину, пробасил дегенерат.
- Тихон, заткнись и сделай так, чтобы я тебя не слышал, - остановил его шеф. - Гончаров, не прикидывайся дураком, ты прекрасно понимаешь, что я от тебя хочу. Не надо делать из меня идиота и водить за нос. Это не в твоих интересах. Я могу разозлиться, и тогда тебе придется худо.
- Как будто мне сейчас хорошо.
- Ты не понимаешь. Тебе станет несравненно хуже.
- Но я действительно не знаю, чего вы от меня хотите.
- Верни деньги Катерины! - теряя терпение, взвизгнул он, и мне показалось, что вести с ним конструктивную беседу будет очень сложно.
- Если вы говорите о той тысяче рублей, что она мне передала в качестве накладных расходов, то они дома, но я согласен их вам передать, чтобы избежать побоев и унижений, которые я встретил с вашей стороны.
- Сволочь! Ты прекратишь надо мной издеваться? - с трудом себя сдерживая, завелся главный подонок. - Может быть, ты расскажешь сказку о том, что сегодня тебя вообще не было в ее квартире?
- Конечно не было, - осторожно закинул я удочку. - Почему вы так решили?
- Да потому, что я там был и тебя видел, - негодуя, выпалил он, а это мне и требовалось. - Ну что? Может быть, теперь перестанем врать?
- Может быть, - неопределенно ответил я. - Позвольте спросить, а что вы там делали? Уж не после вашего ли посещения Катерине сильно заплохело? У нее в позвонках, чуть повыше плеч, появилось легкое жжение.
- Я сам собирался тебя об этом спросить. Ах ты, негодяй! - благородно вскипел убийца. - Хочешь с больной головы перевалить на здоровую? Мокрушник! Не получится!
От такой наглости меня даже оторопь взяла. Получается, что он хочет повесить на меня свое собственное лиходейство. Уникальное бесстыдство! Случай в моей практике беспрецедентный.
- Вот я и говорю, - оценив мой открытый рот, продолжал Алик. - Если ты отдашь мне Катюхины бабки, то все останется между нами. Можешь на меня положиться, а вздумаешь играть в кошки-мышки, я тебя сдам, даже не сомневайся. У меня и свидетель есть, загремишь ты лет на дцать, только тебя и видели. Как бывшего мента тебя за раз оприходуют.
- И сколько, по-твоему, я должен отдать? - затеял я рискованную игру, потому что мне было необходимо кое-что выяснить.
- Десять тысяч долларов.
- Это она тебе сама сказала?
- После твоего визита, мент ты поганый, она уже ничего не могла сказать. Такую бабу угрохал! Ну да черт с ней. Отдай бабки, и все замнем.
- Ты ведь сам знаешь, что эту сумму она отдала Николаю Худишу. А других свободных денег дома она не держала. - С осторожностью минера я прощупывал почву.
- Не крути мне уши. Не могла она так рано их отдать. Сегодня утром деньги еще должны были находиться у нее. Ты просто врешь.
- Вот тебе крест. Вчера в четырнадцать тридцать я сам подобрал Николая Худиша возле Катерининого дома. Подобрал и отвез по одному адресу. Он был с деньгами.
- Почему ты в этом уверен?
- Потому что для этого я его и выслеживал. Потому что затем меня и нанимали.
- По какому адресу ты его отвез?
- А то ты не знаешь.
- Не твое собачье дело, знаю я или нет. Отвечай, куда ты отвез Николая?
- Куда-то в центр города, к центральному ресторану.
- Твое пение мне надоело. Ты водишь меня за нос. Бабки на стол, или Тихон займется тобой серьезно. Он это дело любит. Его хлебом не корми, только дай помассировать ментовскую печень. Приступай, Витек, да смотри поосторожней, не убей раньше времени.
- Подождите, - взмолился я. - Поймите, нет у меня никаких бабок.
- Значит, деньги отдавать ты отказываешься?
- Как же я их отдам, если у меня их нет, - жалостливо заскулил я.
- Замеси его, Тихон, надоел он мне. - Пренебрежительно плюнув в мою сторону, он демонстративно отвернулся, вручая своему ублюдку желанный карт-бланш.
Оскалив редкие прокуренные зубы, небритая образина, неотвратная как смерть, медленно, с удовольствием приближалась ко мне. Волочившаяся за ним березовая палка звонко и весело пела, подскакивая на неровностях пола. У меня в запасе оставалось пять секунд. Подобно утке с перебитым крылом, я начал медленно, со стоном отползать назад, под ноги шефа, выпячивая при этом свое увечье и акцентируя убогость. Видя такую покорность и немощность, Тихон расслабился и потерял бдительность. Лениво замахнувшись, он изготовился для удара. Теперь счет пошел на доли секунды. Голова прояснилась, и мозги все просчитали с космической скоростью. Когда его дубина начала описывать свой смертоносный полукруг, мое тело, ставшее необыкновенно легким и стальным, отпущенной пружиной выстрелило ему под ноги. Падая, он летел на своего шефа. Березовый увесистый черенок, не встречая в моем лице никакой преграды, с сухим треском пришелся брюнету по ключице, а чугунная голова ублюдка въехала ему в живот.
Пронзительный крик вспорол мрачную тишину сарая. Раскоряченное кресло, перевернувшись, накрыло дико воющий клубок. Проклиная свалившуюся мне на голову учительницу, я метнулся к выходу, надеясь, что за пять минут, которые я буду отсутствовать, ничего серьезного с ней не случится.
Ах я наивный и глупый пингвин. Массивная дверь оказалась запертой на два внутренних замка, а так как она открывалась вовнутрь, вышибить ее плечом не было никакой возможности. Мне бы сразу после тихоновского нокаута следовало позаботиться о ключах. Наверняка они находились в его карманах, а теперь благоприятный момент был упущен. Выбравшись из-под кресла, не обращая внимания на исходящего болью шефа, Тихон пошел в атаку. Второй раз на мою уловку он не купится. Это мы одинаково понимали оба, только вот задачи у нас были разные: у меня спастись, а у него убить. И в этом я здорово ему проигрывал, потому как в моих руках ничего не было, он же, вооруженный крепкой березовой палкой, имел явное преимущество. Ко всему прочему, меня сильно нервировали протяжные вопли покалеченного брюнета. Ласково улыбаясь, держа черенок на отлете, Тихон приближался мягко и вкрадчиво, загадочно обещая мне вечное блаженство. Отступать в угол для меня значило еще больше ухудшить ситуацию, но иного пути, кроме открытого люка, попросту не было. Парадоксальные на первый взгляд решения часто оказываются единственно правильными. Возможно, сейчас как раз тот случай? Показав подонку язык и сделав на прощанье неприличный жест, я по собственному желанию прыгнул в ловушку.
Ошарашенный таким неординарным поведением, ничего не понимающий Тихон с изумлением взирал на меня сверху. Его замешательства мне вполне хватило, чтобы вскочить и оправиться после падения.
- Что, козел мохнорылый, получил? Поцелуй меня в жопу. - Артистично отклячив задницу, я радостно похлопал себя по тощей ягодице. - И гребаного своего Алика пригласи. Пускай поторопится, а то опоздает. Я ведь не всякому позволяю лобызать свое царственное седалище.
Заревев кастрированным китом, он бросился на люк как на амбразуру и в яростном исступлении стал ширять своей палкой налево и направо, стараясь попасть по голове. Изловчившись, я перехватил дрын и, урча от напряжения, попытался стащить его вниз, рассчитывая, что после такого падения он на какое-то время отключится, а этого мне будет достаточно, чтобы как следует с ним поговорить. Но кажется, он думал аналогично и такой вариант его не устраивал. Грязно выругавшись, он отпустил черенок, которым тут же схлопотал себе по запястью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
- Константин Иванович, - прерывая мои мрачные планы, пропищала Тамара, - скажите, а наши деньги совсем не удастся вернуть?
- Кому что, а вшивому баня, - недовольно проворчал я. - Ты лучше о душе подумай.
- Я вас не понимаю.
- Вот и отлично, не нужно тебе этого понимать. Так спокойней. И вообще, не мешай мне. Думаю я. Иди на кровать и сиди мышкой.
- Так ведь холодно. Околеть можно. Долго он меня собирается здесь держать?
- Не знаю, не мешай проистеканию мыслительного процесса.
Но думать уже на пришлось. Сначала сверху раздались четкие шаги. Уверенный голос что-то резко приказал Тихону. Потом послышался скрежет открываемого люка, в него опустили лестницу, а немного погодя просунулась голова ублюдка. Очень удобно было его сейчас обезвредить, но, к сожалению, он был не один.
- По одному и с вещами, - плотоядно заржал он. - Сначала Гончаров.
- А я как же? - не на шутку возмутилась учительница. - Я все-таки женщина, можно было бы начать с меня.
- На тебе мы кончим! - похабно пообещал верзила и зашелся в сумасшедшем ржании, совершенно сраженный своим остроумием. - Не боись, лоханка, и до тебя очередь дойдет, сперва с мужиком твоим разберемся. Пошевеливайся, козел, корячишься, как беременная баба, щас ты у меня попрыгаешь.
В тихоновском кресле с сигаретой в зубах восседал Алик. Меня он встретил едкой злой улыбкой и, даже не поздоровавшись, ударил ногой в пах. Я успел поставить защиту и немного смягчить удар, от этого он сильно осерчал и начал бить уже слепо, без разбора. Признаться, такого я не ожидал. Обычно избиению предшествует хотя бы кратковременная беседа, в ходе которой оппоненты не могут прийти к консенсусному решению. А тут, ни слова не говоря, сразу же начинают бить по морде. Одно слово - азиаты. Хоть бы выставил какие-то требования или претензии, а то волтузит неизвестно за что. Мне это уже начинает надоедать. Если бы не стоящий на стреме Тихон, ты бы у меня, дорогой товарищ Алик, давно бы плясал милую твоему сердцу лезгинку под утомленным солнцем южного неба. Но сколько же можно терпеть? Немного придя в себя, я ответил, причем очень удачно - удар в солнечное сплетение оказался для него роковым. Вытаращившись в потолок и жадно хватая воздух, брюнет тихо и смиренно осел на кучу медного барахла.
Теперь начнется, успел подумать я, и это было последним воспоминанием тех сказочных минут. В следующее мгновение краем глаза я увидел летящий в ухо пудовый тихоновский кулак. Мне показалось, что мои бедные мозги, в конце концов устав со мной бороться, раз и навсегда покидают мою голову.
Очнулся я на полу. Надо мной с березовым черенком в руках стоял жизнерадостный Тихон. От сжигающего его нетерпения он тихонько приплясывал, кидая неодобрительные взгляды на сидящего в кресле шефа. Наверное, ему ужасно хотелось еще до захода солнца раскроить мой череп. Досадное молчание Алика его явно раздражало. Если бы не этот фактор, то моя душа наверняка бы сейчас стремилась к звездам.
- Алик! Алик! - заметив, что я очнулся, счастливо заорал он. - Гляди, Алик, он моргает. - От восторга, его охватившего, он ткнул меня в бок. Очухался, козел? Будешь знать, как распускать руки. Вставай, подлюга!
Нехотя и с трудом, демонстрируя полное измождение, я чуть приподнялся и притворно-горестно застонал. Впрочем, не особенно и притворно, потому что из звенящего левого уха капала моя драгоценная кровь, а в пустой голове постукивали какие-то противные молоточки.
- Что вам от меня нужно? - первым начал я дипломатические переговоры.
- А это я тебе скажу, - замахиваясь своим дрыном, дружелюбно пообещал палач.
- Подожди, Тихон, ты его так до смерти забьешь, - разумно вмешался шеф. - Сядь и покури. Я сам с ним поговорю. Ползи ко мне, Гончаров. Говорить будешь?
- Конечно буду, - подползая к мерзавцу, с готовностью согласился я. Отчего же не поговорить с хорошим человеком. С этого и надо было начинать. Только я не пойму, чего вы от меня хотите?
- Сейчас поймешь! - угрожающе поднимая дубину, пробасил дегенерат.
- Тихон, заткнись и сделай так, чтобы я тебя не слышал, - остановил его шеф. - Гончаров, не прикидывайся дураком, ты прекрасно понимаешь, что я от тебя хочу. Не надо делать из меня идиота и водить за нос. Это не в твоих интересах. Я могу разозлиться, и тогда тебе придется худо.
- Как будто мне сейчас хорошо.
- Ты не понимаешь. Тебе станет несравненно хуже.
- Но я действительно не знаю, чего вы от меня хотите.
- Верни деньги Катерины! - теряя терпение, взвизгнул он, и мне показалось, что вести с ним конструктивную беседу будет очень сложно.
- Если вы говорите о той тысяче рублей, что она мне передала в качестве накладных расходов, то они дома, но я согласен их вам передать, чтобы избежать побоев и унижений, которые я встретил с вашей стороны.
- Сволочь! Ты прекратишь надо мной издеваться? - с трудом себя сдерживая, завелся главный подонок. - Может быть, ты расскажешь сказку о том, что сегодня тебя вообще не было в ее квартире?
- Конечно не было, - осторожно закинул я удочку. - Почему вы так решили?
- Да потому, что я там был и тебя видел, - негодуя, выпалил он, а это мне и требовалось. - Ну что? Может быть, теперь перестанем врать?
- Может быть, - неопределенно ответил я. - Позвольте спросить, а что вы там делали? Уж не после вашего ли посещения Катерине сильно заплохело? У нее в позвонках, чуть повыше плеч, появилось легкое жжение.
- Я сам собирался тебя об этом спросить. Ах ты, негодяй! - благородно вскипел убийца. - Хочешь с больной головы перевалить на здоровую? Мокрушник! Не получится!
От такой наглости меня даже оторопь взяла. Получается, что он хочет повесить на меня свое собственное лиходейство. Уникальное бесстыдство! Случай в моей практике беспрецедентный.
- Вот я и говорю, - оценив мой открытый рот, продолжал Алик. - Если ты отдашь мне Катюхины бабки, то все останется между нами. Можешь на меня положиться, а вздумаешь играть в кошки-мышки, я тебя сдам, даже не сомневайся. У меня и свидетель есть, загремишь ты лет на дцать, только тебя и видели. Как бывшего мента тебя за раз оприходуют.
- И сколько, по-твоему, я должен отдать? - затеял я рискованную игру, потому что мне было необходимо кое-что выяснить.
- Десять тысяч долларов.
- Это она тебе сама сказала?
- После твоего визита, мент ты поганый, она уже ничего не могла сказать. Такую бабу угрохал! Ну да черт с ней. Отдай бабки, и все замнем.
- Ты ведь сам знаешь, что эту сумму она отдала Николаю Худишу. А других свободных денег дома она не держала. - С осторожностью минера я прощупывал почву.
- Не крути мне уши. Не могла она так рано их отдать. Сегодня утром деньги еще должны были находиться у нее. Ты просто врешь.
- Вот тебе крест. Вчера в четырнадцать тридцать я сам подобрал Николая Худиша возле Катерининого дома. Подобрал и отвез по одному адресу. Он был с деньгами.
- Почему ты в этом уверен?
- Потому что для этого я его и выслеживал. Потому что затем меня и нанимали.
- По какому адресу ты его отвез?
- А то ты не знаешь.
- Не твое собачье дело, знаю я или нет. Отвечай, куда ты отвез Николая?
- Куда-то в центр города, к центральному ресторану.
- Твое пение мне надоело. Ты водишь меня за нос. Бабки на стол, или Тихон займется тобой серьезно. Он это дело любит. Его хлебом не корми, только дай помассировать ментовскую печень. Приступай, Витек, да смотри поосторожней, не убей раньше времени.
- Подождите, - взмолился я. - Поймите, нет у меня никаких бабок.
- Значит, деньги отдавать ты отказываешься?
- Как же я их отдам, если у меня их нет, - жалостливо заскулил я.
- Замеси его, Тихон, надоел он мне. - Пренебрежительно плюнув в мою сторону, он демонстративно отвернулся, вручая своему ублюдку желанный карт-бланш.
Оскалив редкие прокуренные зубы, небритая образина, неотвратная как смерть, медленно, с удовольствием приближалась ко мне. Волочившаяся за ним березовая палка звонко и весело пела, подскакивая на неровностях пола. У меня в запасе оставалось пять секунд. Подобно утке с перебитым крылом, я начал медленно, со стоном отползать назад, под ноги шефа, выпячивая при этом свое увечье и акцентируя убогость. Видя такую покорность и немощность, Тихон расслабился и потерял бдительность. Лениво замахнувшись, он изготовился для удара. Теперь счет пошел на доли секунды. Голова прояснилась, и мозги все просчитали с космической скоростью. Когда его дубина начала описывать свой смертоносный полукруг, мое тело, ставшее необыкновенно легким и стальным, отпущенной пружиной выстрелило ему под ноги. Падая, он летел на своего шефа. Березовый увесистый черенок, не встречая в моем лице никакой преграды, с сухим треском пришелся брюнету по ключице, а чугунная голова ублюдка въехала ему в живот.
Пронзительный крик вспорол мрачную тишину сарая. Раскоряченное кресло, перевернувшись, накрыло дико воющий клубок. Проклиная свалившуюся мне на голову учительницу, я метнулся к выходу, надеясь, что за пять минут, которые я буду отсутствовать, ничего серьезного с ней не случится.
Ах я наивный и глупый пингвин. Массивная дверь оказалась запертой на два внутренних замка, а так как она открывалась вовнутрь, вышибить ее плечом не было никакой возможности. Мне бы сразу после тихоновского нокаута следовало позаботиться о ключах. Наверняка они находились в его карманах, а теперь благоприятный момент был упущен. Выбравшись из-под кресла, не обращая внимания на исходящего болью шефа, Тихон пошел в атаку. Второй раз на мою уловку он не купится. Это мы одинаково понимали оба, только вот задачи у нас были разные: у меня спастись, а у него убить. И в этом я здорово ему проигрывал, потому как в моих руках ничего не было, он же, вооруженный крепкой березовой палкой, имел явное преимущество. Ко всему прочему, меня сильно нервировали протяжные вопли покалеченного брюнета. Ласково улыбаясь, держа черенок на отлете, Тихон приближался мягко и вкрадчиво, загадочно обещая мне вечное блаженство. Отступать в угол для меня значило еще больше ухудшить ситуацию, но иного пути, кроме открытого люка, попросту не было. Парадоксальные на первый взгляд решения часто оказываются единственно правильными. Возможно, сейчас как раз тот случай? Показав подонку язык и сделав на прощанье неприличный жест, я по собственному желанию прыгнул в ловушку.
Ошарашенный таким неординарным поведением, ничего не понимающий Тихон с изумлением взирал на меня сверху. Его замешательства мне вполне хватило, чтобы вскочить и оправиться после падения.
- Что, козел мохнорылый, получил? Поцелуй меня в жопу. - Артистично отклячив задницу, я радостно похлопал себя по тощей ягодице. - И гребаного своего Алика пригласи. Пускай поторопится, а то опоздает. Я ведь не всякому позволяю лобызать свое царственное седалище.
Заревев кастрированным китом, он бросился на люк как на амбразуру и в яростном исступлении стал ширять своей палкой налево и направо, стараясь попасть по голове. Изловчившись, я перехватил дрын и, урча от напряжения, попытался стащить его вниз, рассчитывая, что после такого падения он на какое-то время отключится, а этого мне будет достаточно, чтобы как следует с ним поговорить. Но кажется, он думал аналогично и такой вариант его не устраивал. Грязно выругавшись, он отпустил черенок, которым тут же схлопотал себе по запястью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18