Я работать умею. Вот и Иван Трифонович подтвердит. Мы приехали по предварительному соглашению.
Я встал, подошел к столу Ленцова, ловя его взгляд.
Никакой реакции. Капитан, однако, начал смягчаться.
— Конечно, грубых нарушений за тобой не числится. И как ты правильно сказал — до рембрандтов вам далеко, — капитан явно сводил дело к ничьей.
— Товарищ капитан, я работал честно, взяток не давал, — Ленцов притаился. — Работа наша, хоть и своеобразная, но нужная… всем…
— Это не про такую ли работу говорят: приехал по договору, уехал по приговору?
— Ну, товарищ капитан, что я могу сказать? Деньги уже увез домой напарник…
Капитан снисходительно улыбнулся:
— Резво… Благодари Ивана Трифоновича. Иначе бы тебе не выкрутиться. Но смотри, сегодня ты тут последний день — ясно?!
Мне было ясно.
Я вышел, провожаемый взглядом Ленцова. Ну и дурак, нечего было стучать. Мог бы получить разом свою годовую зарплату.
Все мои вещи Глист увез в Устюг, оставив лишь мешок вымпелов и одну вывеску. С ними я быстро добрался на попутке в колхоз. Гешефт сделали быстро: парторг решил все сам, без уехавшего в область председателя. В последний момент оказалось, что кассир на посевной, но его заменила молодая бухгалтерша, с негодованием отказавшаяся от предложенной четвертной. В довершение всего меня подвез в райцентр на молоковозе парнишка-водитель, ехавший к подружке.
Глист, забронировав, как и договаривались, место для меня в гостинице, не удержался, чтобы не надраться, и теперь храпел в номере с чистой совестью.
В коридоре слышался стук каблучков, пьяный смех, чье-то бормотание. Потом что-то грузно упало, донесся прерывистый, но достаточно громкий шепот женщины:
— Ты с ума сошел, ну, дурак, пусти…
Я выглянул в коридор. В тупичке, плохо освещенном тусклым плафоном, я сначала разглядел белые ноги женщины, а уже потом — совершенно пьяного грузного мужика, который пытался содрать с нее платье.
Приблизившись, я резким движением отшвырнул пьяного в угол. Он шмякнулся о стену и затих. Женщина осталась лежать. Черное блестящее платье было задрано почти до пояса, лицо пряталось в спутанных рыжих волосах.
— Мадам, вам, наверное, лучше встать!..
Она встрепенулась и попыталась приподняться.
— Костя, дурак… ну, ты рехнулся… дикарь… — забормотала она.
— Зовите меня лучше Дмитрием, — посоветовал я и протянул ей руку. Она осоловело смотрела на меня.
— Вы — артист?
— Ну, не народный, конечно, а вообще — артист, — поспешил я развеять ее сомнения.
— Аркадий, — расплылась она в довольной улыбке. — Ну, конечно, Аркадий, красавчик… Ты представляешь, ко мне пристал этот дикарь… он у нас заведует реквизитом… Мы тут на гастролях…
— Пойдем со мной, детка, — я взял женщину под локоть, и меня обдало запахом сладковатых духов, пряного женского пота и дезодоранта. — Тебя ведь зовут Ира?
— Аркадий, не шути, до сих пор я была Людмилой, — она резким движением попыталась откинуть волосы со лба, но покачнулась, и несомненно бы упала, если бы я не подхватил ее тут же.
— Ну, пойдем, Люда, что-то ты сегодня немного не в себе…
— Ох! Трезвенник, умру не встану! А не ты ли из пепельницы портвейн лакал? Смехота!
— Ну, Люда… наша напряженная жизнь…
— Кончай травить, пойдем спать, меня мутит.
Я привел Людмилу в номер, зажег настольную лампу. Она немедленно начала раздеваться, но поскользнулась и рухнула на спящего Глиста. Венька издал утробный звук и продолжал храпеть, Я перенес Людмилу на свою кровать, она тут же картинно выставила ногу с черной туфелькой.
— Аркаша, глупый… а мне эта Ленора… ну, знаешь… один глаз как у трески, смотрит в сторону… сказала, что ты сексуальный маньяк… что ты ей… ха-ха… ну, это…
Дальнейшее мне трудно описать. Чуть тронутая увяданием, и от того еще более притягательная женщина, освобожденная алкоголем от всяких условностей, и ошалевший от долгого воздержания юнец — чем мы могли заняться?
Я проснулся, когда на улице едва серело. Людмила с трудом открыла один глаз:
— Где я?
— …
Тут же она открыла другой и деловито потребовала:
— А ну, марш в ванную! — и я поспешил выполнить столь решительный приказ.
Странная это штука — взаимная тяга мужчины и женщины. Она приходит внезапно и оставляет нас по утрам, когда сигареты кончились, вино выпито и страсть насытилась. Но как хорошо, что есть и такая любовь — пьяная, гостиничная, мимолетная и нелепая. Я стоял в ванной голый на холодном кафеле, и на душе у меня было легко. Конечно, я не Аркадий и не артист, и уж наверняка не сексуальный маньяк, но сегодня со мной была красивая женщина, актриса, которая живет в другом мире, где водятся красавчики Аркадии и дикари Кости…
— Заходи, дружок…
Людмила уже оделась и причесалась. Смотрела она на меня без тени смущения.
— Ну, — сказала она, — что ты не Аркадий, я, положим, поняла сразу. Но ты парень находчивый. И понравился мне.
— И ты мне тоже.
— Пусть это останется нашей маленькой тайной, хорошо?
Так и закончилось это гостиничное приключение. И я с отвращением подумал о наших стендах и вымпелах…
Переезд в Котлас знаменовал заключительный этап поездки. Чтобы не беспокоиться о деньгах, мы перевели их в аккредитивы. При всех потерях и убытках сумма получилась внушительная. Третий день пребывания в Архангельской области не предвещал неожиданностей. На очереди стоял совхоз «Аврора». Председатель свалил приемку работы на парторга, а сам подался на поля. Парторг, не придираясь к недоделкам, подмахнул акт приемки и, не поддаваясь на уговоры остаться до момента расчета по договору, пошел в сельсовет на совещание.
Но… прилизанная мышка в строгих квадратных очках — бухгалтер — вдруг спросила:
— А какой номер вашего счета? Куда перечислять деньги?
— Мы частные лица и получаем наличными.
— Частные лица, торгующие наглядной агитацией? Разве мало организаций, поставляющих такую продукцию по перечислению?
Венька высунулся, как всегда, не вовремя:
— Неужели вы не понимаете, что некуда нам перечислять. Все платят наличными и вы платите! Договор-то подписан председателем!
— За финансы здесь отвечаю я. Председатель подписал, а ревизоры спросят с меня. Если районное управление даст распоряжение — тогда другое дело.
Она сняла трубку и на удивление быстро дозвонилась в город.
— Тамара Павловна? «Аврора» вас беспокоит. Здесь у меня художники, требуют оплаты наличными… Ни в коем случае?.. Я так и думала. Это не они получили в «Победителе»? Сейчас спрошу…
— В управлении интересуются, стенды в Максимовку вы привозили?
Ну, змея очковая!
— Вас просят взять трубку!
— Говорит главный бухгалтер райсельхозуправления Антошина. На выплативших вам деньги работников колхоза «Победитель» будет наложен начет. Если вы люди порядочные, верните деньги в кассу. Как же! Разбежались!
— Лучше это сделать добровольно, а не то взыщем через суд. И дальше можете не пытаться реализовать свою мазню.
— Тамара Петровна…
— Павловна, — перебила трубка.
— Не нужно спешить с выводами. Я заеду к вам, и мы, я думаю, найдем компромиссное решение.
— Приезжайте, поговорим.
— Может разрешите хоть с «Авророй» уладить дело?
— И не думайте.
Послышались короткие гудки. Подоспевший парторг только руками развел:
— Что я могу сделать? Акт приемки я подписал, председателя выделить средства уговорил, а над бухгалтерией не властен. Решайте вопрос в Котласе.
Нам даже дали машину до города.
Тамара Павловна оказалась суховатой чистенькой старушкой, чем-то напоминающей учительницу старой школы. Самый опасный тип!
— Увезти из района тридцать тысяч за халтуру я вам не позволю, а чтобы вы не тратили понапрасну время, можете убедиться в надежности принятых мер.
Она набрала телефоны двоих хозяйств-заказчиков, и оба с готовностью отказались от оплаты заказов.
— Можете ознакомиться со списком.
Тамара Павловна придвинула листок, где без единого пропуска были перечислены все наши клиенты и суммы, на которые заключались договора.
— Советую вам договориться с какой-либо организацией, чтобы колхозы перечислили туда деньги, а вам выплатили зарплату. Наличных не будет, не надейтесь. Но договорные суммы придется урезать наполовину, А в «Победитель» деньги верните.
Ситуация складывалась тупиковая. Если эти тридцать тысяч уйдут из рук, то наша прибыль окажется мизерной. Предстоит ведь платить Гураму за работу. В аккредитивах мы имели около сорока тысяч, но случись какая-нибудь неожиданность и мы банкроты!
Глист погрузился в раздумье. Кожа гармошкой собралась у него на лбу, свидетельствуя о том, что мозг ««го работает на пределе возможностей.
— Может, вышлем деньги в Донецк по почте?
— И сразу будем иметь дело с органами…
— А что делать?
— Я поеду в Донецк, а ты к старухе, где хранится наша работа.
— Дураков нет! Поехали вместе!
— Слушай, Веня, ты брось эту самодеятельность, на все отвечаю я. Какой смысл в двойных расходах? Может, Гурам найдет выход, придется лететь назад…
— Ничего, слетаю за свой счет, три тысячи заработал…
— Дело твое… Но это не самая выгодная комбинация. Тогда здесь останусь я. Телефон старухи ты знаешь. Позвонишь, что там Гурам решит.
В аэропорту я всучил Веньке все свои вещи. Смотреть на обвешанного сумками Глиста было смешно. 1р я его не жалел — сам напросился. Расстались мы дружески.
А с утра я сел на телефон.
— Добрый день, художники беспокоят. Мы тут при вели стенды на пять тысяч, но посовещались и решили связи с путаницей в этих, как их — наличных-безналичных, отдать всю работу за тысячу. Войдите в положение, не везти же обратно. — В восьми случаях из десяти подействовало. Все-таки люди здесь славные. И пусть вместо тридцати тысяч я выручил пять, но эти деньги не нужно было делить на двоих.
А вечером — звонок из Донецка. Говорил Гурам.
— Привет, Дима. Жаль, что так вышло, мне Веня нее рассказал. Я взял у него на всякий случай аккредитивы. Что тут поделаешь… Не смог ты уломать эту мымру?
— Никак, еще грозится и милицию навести… Орет — халтурщики, спекулянты.
— Мотай домой. Захвати с собой чеканку, я ее верну мастеру — хоть что-то получишь…
Через день я вылетел в Москву. В Быково бойкие таксисты предлагали услуги. Мой багаж помещался в полиэтиленовом мешке и можно было ехать автобусом, но с такими деньгами в кармане — уж извините!
Пожилой водитель не менее пожилой «Волги» привычно крутил баранку. Вот и Курский. После перебранки с кассиршей и тумаков, полученных в очереди, худшее позади. Можно мирно покурить в полумраке вокзальной площади.
— Возьмем выпить и через полчаса вернемся. Здесь рядом, по счетчику трешка, — горячо убеждал краснорожего, затянутого в кожу детину парень в кепке и лохматом свитере. Что-то в нем мне показалось знакомым.
Я обошел спорящих и заглянул в лицо парню. Алик! Вот так встреча! Однако Алик реагировал странно. Он повел себя так, будто мы расстались не позднее, чем вчера. Уныло поздоровался и отвернулся к собеседнику.
— Не узнаешь, Алик?
Алик наконец отклеился от мрачного типа и пожал мне руку.
— Это Валера, — кивнул он в сторону краснорожего. — Знакомься.
Тот с ленцой протянул пухлую лапу с ободранными костяшками. Такой сначала бьет, а потом разбирается. Наколотый на пальце крест с двумя косыми перекладинами подтверждал предположение.
— Ну, что, Алик, ребра на месте? На мягкое дно нырнул?
Алик довольно ухмыльнулся, покосившись на спутника. Тот утвердительно кивнул.
— Да, это тебе не фотоволынка — здесь деньги верные!
Суть их комбинации состояла в том, что Алик с видом выпивохи при деньгах выискивал на вокзале собутыльника, желательно северянина, едущего в отпуск на юг. Редко кто отказывался смотаться с ним за бутылочкой в кафе неподалеку от вокзала, тем более, что «свой» таксист соглашался подвезти «почти за так».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Я встал, подошел к столу Ленцова, ловя его взгляд.
Никакой реакции. Капитан, однако, начал смягчаться.
— Конечно, грубых нарушений за тобой не числится. И как ты правильно сказал — до рембрандтов вам далеко, — капитан явно сводил дело к ничьей.
— Товарищ капитан, я работал честно, взяток не давал, — Ленцов притаился. — Работа наша, хоть и своеобразная, но нужная… всем…
— Это не про такую ли работу говорят: приехал по договору, уехал по приговору?
— Ну, товарищ капитан, что я могу сказать? Деньги уже увез домой напарник…
Капитан снисходительно улыбнулся:
— Резво… Благодари Ивана Трифоновича. Иначе бы тебе не выкрутиться. Но смотри, сегодня ты тут последний день — ясно?!
Мне было ясно.
Я вышел, провожаемый взглядом Ленцова. Ну и дурак, нечего было стучать. Мог бы получить разом свою годовую зарплату.
Все мои вещи Глист увез в Устюг, оставив лишь мешок вымпелов и одну вывеску. С ними я быстро добрался на попутке в колхоз. Гешефт сделали быстро: парторг решил все сам, без уехавшего в область председателя. В последний момент оказалось, что кассир на посевной, но его заменила молодая бухгалтерша, с негодованием отказавшаяся от предложенной четвертной. В довершение всего меня подвез в райцентр на молоковозе парнишка-водитель, ехавший к подружке.
Глист, забронировав, как и договаривались, место для меня в гостинице, не удержался, чтобы не надраться, и теперь храпел в номере с чистой совестью.
В коридоре слышался стук каблучков, пьяный смех, чье-то бормотание. Потом что-то грузно упало, донесся прерывистый, но достаточно громкий шепот женщины:
— Ты с ума сошел, ну, дурак, пусти…
Я выглянул в коридор. В тупичке, плохо освещенном тусклым плафоном, я сначала разглядел белые ноги женщины, а уже потом — совершенно пьяного грузного мужика, который пытался содрать с нее платье.
Приблизившись, я резким движением отшвырнул пьяного в угол. Он шмякнулся о стену и затих. Женщина осталась лежать. Черное блестящее платье было задрано почти до пояса, лицо пряталось в спутанных рыжих волосах.
— Мадам, вам, наверное, лучше встать!..
Она встрепенулась и попыталась приподняться.
— Костя, дурак… ну, ты рехнулся… дикарь… — забормотала она.
— Зовите меня лучше Дмитрием, — посоветовал я и протянул ей руку. Она осоловело смотрела на меня.
— Вы — артист?
— Ну, не народный, конечно, а вообще — артист, — поспешил я развеять ее сомнения.
— Аркадий, — расплылась она в довольной улыбке. — Ну, конечно, Аркадий, красавчик… Ты представляешь, ко мне пристал этот дикарь… он у нас заведует реквизитом… Мы тут на гастролях…
— Пойдем со мной, детка, — я взял женщину под локоть, и меня обдало запахом сладковатых духов, пряного женского пота и дезодоранта. — Тебя ведь зовут Ира?
— Аркадий, не шути, до сих пор я была Людмилой, — она резким движением попыталась откинуть волосы со лба, но покачнулась, и несомненно бы упала, если бы я не подхватил ее тут же.
— Ну, пойдем, Люда, что-то ты сегодня немного не в себе…
— Ох! Трезвенник, умру не встану! А не ты ли из пепельницы портвейн лакал? Смехота!
— Ну, Люда… наша напряженная жизнь…
— Кончай травить, пойдем спать, меня мутит.
Я привел Людмилу в номер, зажег настольную лампу. Она немедленно начала раздеваться, но поскользнулась и рухнула на спящего Глиста. Венька издал утробный звук и продолжал храпеть, Я перенес Людмилу на свою кровать, она тут же картинно выставила ногу с черной туфелькой.
— Аркаша, глупый… а мне эта Ленора… ну, знаешь… один глаз как у трески, смотрит в сторону… сказала, что ты сексуальный маньяк… что ты ей… ха-ха… ну, это…
Дальнейшее мне трудно описать. Чуть тронутая увяданием, и от того еще более притягательная женщина, освобожденная алкоголем от всяких условностей, и ошалевший от долгого воздержания юнец — чем мы могли заняться?
Я проснулся, когда на улице едва серело. Людмила с трудом открыла один глаз:
— Где я?
— …
Тут же она открыла другой и деловито потребовала:
— А ну, марш в ванную! — и я поспешил выполнить столь решительный приказ.
Странная это штука — взаимная тяга мужчины и женщины. Она приходит внезапно и оставляет нас по утрам, когда сигареты кончились, вино выпито и страсть насытилась. Но как хорошо, что есть и такая любовь — пьяная, гостиничная, мимолетная и нелепая. Я стоял в ванной голый на холодном кафеле, и на душе у меня было легко. Конечно, я не Аркадий и не артист, и уж наверняка не сексуальный маньяк, но сегодня со мной была красивая женщина, актриса, которая живет в другом мире, где водятся красавчики Аркадии и дикари Кости…
— Заходи, дружок…
Людмила уже оделась и причесалась. Смотрела она на меня без тени смущения.
— Ну, — сказала она, — что ты не Аркадий, я, положим, поняла сразу. Но ты парень находчивый. И понравился мне.
— И ты мне тоже.
— Пусть это останется нашей маленькой тайной, хорошо?
Так и закончилось это гостиничное приключение. И я с отвращением подумал о наших стендах и вымпелах…
Переезд в Котлас знаменовал заключительный этап поездки. Чтобы не беспокоиться о деньгах, мы перевели их в аккредитивы. При всех потерях и убытках сумма получилась внушительная. Третий день пребывания в Архангельской области не предвещал неожиданностей. На очереди стоял совхоз «Аврора». Председатель свалил приемку работы на парторга, а сам подался на поля. Парторг, не придираясь к недоделкам, подмахнул акт приемки и, не поддаваясь на уговоры остаться до момента расчета по договору, пошел в сельсовет на совещание.
Но… прилизанная мышка в строгих квадратных очках — бухгалтер — вдруг спросила:
— А какой номер вашего счета? Куда перечислять деньги?
— Мы частные лица и получаем наличными.
— Частные лица, торгующие наглядной агитацией? Разве мало организаций, поставляющих такую продукцию по перечислению?
Венька высунулся, как всегда, не вовремя:
— Неужели вы не понимаете, что некуда нам перечислять. Все платят наличными и вы платите! Договор-то подписан председателем!
— За финансы здесь отвечаю я. Председатель подписал, а ревизоры спросят с меня. Если районное управление даст распоряжение — тогда другое дело.
Она сняла трубку и на удивление быстро дозвонилась в город.
— Тамара Павловна? «Аврора» вас беспокоит. Здесь у меня художники, требуют оплаты наличными… Ни в коем случае?.. Я так и думала. Это не они получили в «Победителе»? Сейчас спрошу…
— В управлении интересуются, стенды в Максимовку вы привозили?
Ну, змея очковая!
— Вас просят взять трубку!
— Говорит главный бухгалтер райсельхозуправления Антошина. На выплативших вам деньги работников колхоза «Победитель» будет наложен начет. Если вы люди порядочные, верните деньги в кассу. Как же! Разбежались!
— Лучше это сделать добровольно, а не то взыщем через суд. И дальше можете не пытаться реализовать свою мазню.
— Тамара Петровна…
— Павловна, — перебила трубка.
— Не нужно спешить с выводами. Я заеду к вам, и мы, я думаю, найдем компромиссное решение.
— Приезжайте, поговорим.
— Может разрешите хоть с «Авророй» уладить дело?
— И не думайте.
Послышались короткие гудки. Подоспевший парторг только руками развел:
— Что я могу сделать? Акт приемки я подписал, председателя выделить средства уговорил, а над бухгалтерией не властен. Решайте вопрос в Котласе.
Нам даже дали машину до города.
Тамара Павловна оказалась суховатой чистенькой старушкой, чем-то напоминающей учительницу старой школы. Самый опасный тип!
— Увезти из района тридцать тысяч за халтуру я вам не позволю, а чтобы вы не тратили понапрасну время, можете убедиться в надежности принятых мер.
Она набрала телефоны двоих хозяйств-заказчиков, и оба с готовностью отказались от оплаты заказов.
— Можете ознакомиться со списком.
Тамара Павловна придвинула листок, где без единого пропуска были перечислены все наши клиенты и суммы, на которые заключались договора.
— Советую вам договориться с какой-либо организацией, чтобы колхозы перечислили туда деньги, а вам выплатили зарплату. Наличных не будет, не надейтесь. Но договорные суммы придется урезать наполовину, А в «Победитель» деньги верните.
Ситуация складывалась тупиковая. Если эти тридцать тысяч уйдут из рук, то наша прибыль окажется мизерной. Предстоит ведь платить Гураму за работу. В аккредитивах мы имели около сорока тысяч, но случись какая-нибудь неожиданность и мы банкроты!
Глист погрузился в раздумье. Кожа гармошкой собралась у него на лбу, свидетельствуя о том, что мозг ««го работает на пределе возможностей.
— Может, вышлем деньги в Донецк по почте?
— И сразу будем иметь дело с органами…
— А что делать?
— Я поеду в Донецк, а ты к старухе, где хранится наша работа.
— Дураков нет! Поехали вместе!
— Слушай, Веня, ты брось эту самодеятельность, на все отвечаю я. Какой смысл в двойных расходах? Может, Гурам найдет выход, придется лететь назад…
— Ничего, слетаю за свой счет, три тысячи заработал…
— Дело твое… Но это не самая выгодная комбинация. Тогда здесь останусь я. Телефон старухи ты знаешь. Позвонишь, что там Гурам решит.
В аэропорту я всучил Веньке все свои вещи. Смотреть на обвешанного сумками Глиста было смешно. 1р я его не жалел — сам напросился. Расстались мы дружески.
А с утра я сел на телефон.
— Добрый день, художники беспокоят. Мы тут при вели стенды на пять тысяч, но посовещались и решили связи с путаницей в этих, как их — наличных-безналичных, отдать всю работу за тысячу. Войдите в положение, не везти же обратно. — В восьми случаях из десяти подействовало. Все-таки люди здесь славные. И пусть вместо тридцати тысяч я выручил пять, но эти деньги не нужно было делить на двоих.
А вечером — звонок из Донецка. Говорил Гурам.
— Привет, Дима. Жаль, что так вышло, мне Веня нее рассказал. Я взял у него на всякий случай аккредитивы. Что тут поделаешь… Не смог ты уломать эту мымру?
— Никак, еще грозится и милицию навести… Орет — халтурщики, спекулянты.
— Мотай домой. Захвати с собой чеканку, я ее верну мастеру — хоть что-то получишь…
Через день я вылетел в Москву. В Быково бойкие таксисты предлагали услуги. Мой багаж помещался в полиэтиленовом мешке и можно было ехать автобусом, но с такими деньгами в кармане — уж извините!
Пожилой водитель не менее пожилой «Волги» привычно крутил баранку. Вот и Курский. После перебранки с кассиршей и тумаков, полученных в очереди, худшее позади. Можно мирно покурить в полумраке вокзальной площади.
— Возьмем выпить и через полчаса вернемся. Здесь рядом, по счетчику трешка, — горячо убеждал краснорожего, затянутого в кожу детину парень в кепке и лохматом свитере. Что-то в нем мне показалось знакомым.
Я обошел спорящих и заглянул в лицо парню. Алик! Вот так встреча! Однако Алик реагировал странно. Он повел себя так, будто мы расстались не позднее, чем вчера. Уныло поздоровался и отвернулся к собеседнику.
— Не узнаешь, Алик?
Алик наконец отклеился от мрачного типа и пожал мне руку.
— Это Валера, — кивнул он в сторону краснорожего. — Знакомься.
Тот с ленцой протянул пухлую лапу с ободранными костяшками. Такой сначала бьет, а потом разбирается. Наколотый на пальце крест с двумя косыми перекладинами подтверждал предположение.
— Ну, что, Алик, ребра на месте? На мягкое дно нырнул?
Алик довольно ухмыльнулся, покосившись на спутника. Тот утвердительно кивнул.
— Да, это тебе не фотоволынка — здесь деньги верные!
Суть их комбинации состояла в том, что Алик с видом выпивохи при деньгах выискивал на вокзале собутыльника, желательно северянина, едущего в отпуск на юг. Редко кто отказывался смотаться с ним за бутылочкой в кафе неподалеку от вокзала, тем более, что «свой» таксист соглашался подвезти «почти за так».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22