— спросила она, не обращаясь непосредственно ни к кому
После еще более тягостной паузы подруга сказала ей что-то по-голландски.
— Ты думаешь?.. — ответила ей Лина по-французски.
— Да. Это лучше, возможно… Я не могла бы заснуть в этом доме…
Лина посмотрела на Мегрэ.
— Я устроюсь в гостинице вместе с подругой и горничной…
Она не просила позволения, а всего лишь сообщала о своем решении.
Затем Лина снова обратилась к своему зятю:
— Нелли наверху? Где мадам Боден?
— Она не пришла. Нелли в своей комнате.
— Я поднимусь, чтобы взять белье и кое-что из одежды… Ты мне поможешь, Анна?
Оставшись одни, мужчины молча смотрели друг на друга.
— Как чувствует себя ваш отец после такого удара, господин Наур?
— Довольно плохо… Сестра прилетела с ним, и теперь они поехали в гостиницу, чтобы отдохнуть… Я настоял, чтобы они не останавливались в этом доме…
— А вы останетесь?
— Я предпочитаю быть здесь… Вы не начинаете догадываться о личности преступника, господин Мегрэ?
— А вы?
— Не знаю… Почему вы не допросили мою невестку?
— Жду, пока она устроится в гостинице. Сейчас, вероятно, она не смогла бы выдержать больше того, что ей пришлось испытать…
Они стояли лицом к лицу, и Пьер Наур сурово глядел на комиссара.
— Я бы хотел задать вам один вопрос, — мягко сказал Мегрэ. — Вы читали корреспонденцию вашего брата, и у вас была возможность поговорить с Уэни… Кажется, он не очень-то расположен сотрудничать с нами… Возможно, вы…
— Я пробовал вчера вечером вытянуть из него хоть что-то, но без особого успеха…
— Число тех, кто мог бы совершить убийство, довольно ограниченно, но при одном условии…
— Каком?
— Представьте себе, что ваш брат, вопреки вашему первому предположению, не только играл в последнее время самостоятельно, но и представлял какой-то синдикат игроков, как это случалось в прошлом…
— Я вижу, куда вы клоните, и прошу вас, господин комиссар, даже не останавливаться на этой гипотезе. Мой брат был честным человеком, как и все Науры… Его скрупулезность доходила до мелочей, в чем я снова убедился, просмотрев его бумаги…
Немыслимо, что, работая на какой-то синдикат, он нанес ему ущерб хотя бы на один сантим и вследствие этого стал объектом мести…
— Я рад слышать то, что вы сказали… Прошу прощения — в силу своих обязанностей я не должен упускать из виду ни одной гипотезы… На эту мысль меня навело присутствие в доме Уэни…
— Не понимаю…
— Не кажется ли вам, что положение Уэни является довольно двусмысленным?.. Он не совсем секретарь, не камердинер, не шофер и все же вовсе не ровня… Он мог бы при вашем брате играть роль своего рода контролера, представителя синдиката игроков…
Наур иронически улыбнулся:
— Если бы это мне сказал кто-нибудь другой, а не вы, я бы ему ответил, что он слишком увлекается чтением полицейских романов… Я вам говорил, что у ливанцев сильно развито чувство семьи. И при этом семья не ограничивается лишь близкими родственниками. Случается, что в нее входят и старые слуги, друзья проживают на равных со всеми правах…
— Вы не могли бы причислить к ним Уэни?
— Нет… Прежде всего потому, что этот человек не вызывает у меня симпатии, и потом, я ведь рано женился, а Феликс оставался холостым до тридцати пяти лет… Наша семья была убеждена, что он никогда не женится…
— Вы позволите?
Мегрэ, услышав шаги на лестнице, пошел открыть дверь. Лина сменила платье и надела норковую шубу. За ней шла Нелли Фелтхеис, неся чемодан и глядя куда-то вдаль, а позади спускалась нагруженная вещами Анна Кехель.
— Не можете ли вы, Пьер, вызвать такси?.. Не стоило отпускать то, на котором мы приехали…
Она вопросительно поглядела на комиссара, и Мегрэ спросил:
— В какой гостинице вы думаете остановиться? В «Рице»?
— О нет! С ней у меня связано слишком много воспоминаний… Подождите, как называется та гостиница на углу улицы Риволи, возле Вандомской площади?..
— «Отель де Лувр»?
— Да, так… Мы поедем в «Отель де Лувр»…
— Я позволю себе сейчас поехать вслед за вами, так как обязан задать вам несколько вопросов…
— Такси сейчас будет…
Часы показывали почти полдень. Теперь была очередь Жанвье — ехать в Орли, ждать там прибытия Алваредо и установить за ним наблюдение.
— До свидания, Пьер… В котором часу состоится завтра оглашение завещания и у какого нотариуса?
— В три часа, у мэтра Леруа-Бодье, бульвар Сен-Жермен…
— He стоит записывать, — вмешался Мегрэ. — Я дам адрес в гостинице…
Понадобилось какое-то время, чтобы разместить в машине багаж и трех пассажирок. Стоя на тротуаре, Лина дрожала от холода и смотрела вокруг, словно не узнавая окружающей ее привычной обстановки.
Пьер Наур закрыл дверь дома, и Мегрэ увидел, как шевельнулась штора в окне комнаты, в которой, должно быть, находился Уэни.
Он сказал Люка, садясь рядом с ним:
— Следуй за ними… Они направились в «Отель де Лувр», но я предпочитаю убедиться в этом… Я до сих пор не уверен, что во всей этой истории все искренни до конца…
Улицы были такими же пустынными, как и в августе, когда не видно туристских автобусов. Такси остановилось перед «Отель де Лувр». Сначала в гостиницу вошли Лина и ее подруга, видимо, хотели узнать, есть ли там свободные комнаты. Через несколько минут за багажом пришел носильщик, а горничная, посмотрев на счетчик, расплатилась за проезд.
— Поставь где-нибудь машину и приходи ко мне в бар. Нужно все же дать ей время обжиться в своем номере и прийти в себя.
К тому асе его мучила жажда.
В баре царили тишина и полумрак. Двое англичан беседовали, устроившись на высоких сиденьях, но слов нельзя было разобрать. На стенах, обшитых дубовыми панелями, в четырех или пяти метрах друг от друга висели бронзовые бра, освещавшие бар тусклым светом. В углу, с бокалом красноватого коктейля, кого-то ждала молодая женщина. Четверо мужчин вели тихий разговор, изредка наклоняясь друг к другу.
И здесь тоже чувствовалось воскресенье, день, свободный от всяческих забот. Сквозь кремовые шторы едва различались грязные сугробы, черные деревья, головы идущих прохожих.
— Не желаете ли снять пальто, мосье?
— О, прошу прощения…
Из-за тех дел, которые он расследовал, ему чаще приходилось бывать в различных небольших кафе или в шумных барах в районе Елисейских полей, чем в таких роскошных гостиницах. Он снял пальто, облегченно вздохнул, осободившись наконец от слишком теплого шарфа.
— Пива… — бросил он бармену, который смотрел на него, словно пытаясь вспомнить, где он мог видеть это лицо.
— «Карлсберг», «Хайникен»?
— Безразлично…
Добряка Люка тоже остановила девушка из гардероба.
— Что ты будешь пить?
— А вы, шеф?
— Я заказал себе пиво.
— Тогда и для меня то же самое.
Буквы, составляющие название «Гриль-ресторан», слабо светились над открытой дверью, откуда доносилось легкое позвякивание тарелок.
— Ты голоден?
— Не очень…
— Тебе известны номера комнат?
— 437, 438 и 439. Две спальни и маленькая гостиная.
— А Нелли?
— Она будет ночевать там же. 437-й номер — большая комната с двумя кроватями для госпожи Наур и ее подруги…
— Я сейчас вернусь…
По широкому коридору с мраморным полом Мегрэ направился к двери с надписью «телефон».
— Соедините меня, пожалуйста, с комнатой 437.
— Минутку…
— Алло!.. Госпожа Наур?
— Кто ее спрашивает?
— Комиссар Мегрэ.
— Это Анна Кехель. Госпожа Наур принимает ванну.
— Спросите у нее, удобно ли ей, чтобы я поднялся к ней минут через десять, или она хочет сначала пообедать.
Переговоры затянулись. Комиссар слышал в трубке неясные голоса.
— Алло!.. Она не голодна, поела в самолете, но хотела бы, чтобы вы поднялись через полчаса.
Через несколько минут Мегрэ и Люка вошли в зал «Гриль-ресторана», на стенах которого были такие же панели и такие же бра, как и в баре, а на столах стояли небольшие лампы. Занятыми оказались лишь несколько столиков, и люди, сидевшие за ними, шептались, как в церкви. Метрдотель и официанты молча сновали по залу, словно слуисители культа.
Мегрэ покачал головой, когда ему протянули огромное меню.
— Холодное мясо ассорти, — негромко произнес он.
— Мне тоже.
Метрдотель поправил их:
— Два блюда с холодным мясом.
— И пива.
— Напитками у нас занимается специальный официант.
— Ты не позвонишь на набережную, чтобы сказать, что мы здесь? Пусть это передадут Жанвье, который, видимо, еще в Орли. Сообщи им номера комнат.
Чувствовалось, что Мегрэ сделался как-то грузнее, и, видя его настроение, Люка старался не задавать лишних вопросов.
Они ели в молчании, ощущая не себе постоянное внимание метрдотеля и официантов.
— Вы будете пить кофе?
Официант в национальном турецком наряде принес кофе и церемонным жестом разлил его в чашки.
— Будет лучше, если ты пойдешь со мной. Они поднялись на четвертый этаж, нашли комнату 437, постучали, но открылась дверь соседней — комнаты 438.
— Сюда, пожалуйста, — сказала им Анна Кехель. Она тоже приняла ванну или душ, пряди волос были еще влажными.
— Входите… Сейчас я скажу Лине…
Небольшая гостиная имела приятный вид: светло-серые стены, нежно-голубые кресла, столик цвета слоновой кости. В соседней комнате кто-то ходил взад и вперед, наверное, Нелли Фелтхеис, которая распаковывала чемоданы.
Стоя посреди гостиной, они ждали довольно долго, испытывая чувство неловкости, пока наконец не появились обе женщины. Мегрэ это удивило, он думал, что Лина примет его, лежа в постели.
Мадам Наур только что причесалась, на лице у нее не было косметики. Лина выглядела хрупкой и беззащитной. На ней был поношенный махровый халат розового цвета. Возможно, ей и трудно было принимать полицейских, но держалась она спокойно, ее утреннее нервное напряжение исчезло.
Она удивилась, увидев двух мужчин, а не одного, как ожидала, и какое-то время оставалась словно в нерешительности, глядя на Люка.
— Это один из моих инспекторов, — пояснил Мегрэ.
— Садитесь, господа.
Она села на диван, а ее подруга устроилась рядом.
— Прошу прощения, что потревожил вас сразу же после приезда, но вы должны понять, мадам, что я обязан задать несколько вопросов.
Она закурила, сигарету, и было видно, как пальцы ее, державшие спичку, слегка дрожали.
— Вы можете курить.
— Благодарю вас.
Комиссар не сразу принялся набивать трубку табаком.
— Могу ли я спросить, где вы были в ночь с пятницы на субботу?
— Какое время вас интересует?
— Я хотел бы знать, как вы провели время вечером и ночью.
— Я вышла из дома около восьми часов вечера.
— Почти одновременно с мужем?
— Я не знаю, где он находился в тот момент.
— У вас было заведено уходить из дома и не сообщать ему, куда вы направляетесь?
— Мы оба были вольны поступать так, как нам того хотелось.
— Вы уехали на своей машине?
— Нет. На улице был гололед, и у меня не было желания садиться за руль.
— Вы вызвали такси?
— Да.
— По телефону, который находится в вашей комнате?
— Да. Разумеется.
Она говорила голосом маленькой девочки, отвечающей урок, и ее наивные глаза кого-то напоминали комиссару. И только после нескольких ее ответов ему вспомнилась горничная, девушка с почти прозрачными глазами и детским выражением лица.
Так же вела себя и Лина, и можно было подумать, что одна копировала другую, настолько их поведение, вплоть до частого помаргивания ресницами, было похожим.
— Куда вы поехали?
— В ресторан на Елисейских полях… «Мариньян». Она какое-то мгновение колебалась, прежде чем произнести это название.
— Вы часто ужинали в «Маринъяне»?
— Иногда.
— Одна?
— Большей частью.
— Где вы сидели?
— В большом зале.
Там обычно бывало по сотне клиентов, и потому нельзя было проверить ее алиби.
— Никто к вам не присоединился?
— Нет.
— Вы не назначали встречи?
— Я оставалась одна до конца.
— То есть до которого часа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18