Не выезжая из Санари, они остановились у маленького голубого кафе, перед которым четверо мужчин играли в шары.
— Я не совсем понимаю твое поведение, — тихо сказал Марелла. — Казалось, что ты веришь всему тому, что он говорит.
— Во-первых, человек этого типа никогда не признается. И в чем я могу его обвинить? В том, что после звонка Боба-бармена он принял какого-то преступника? Я даже не знаю, как выглядит этот револьвер.
— Он на самом деле существует?
— Да, существует. Именно его разыскивал пришелец, переставляя вещи в квартире старухи. А представляешь, что такое обыск в огромной вилле, даже при участии всей городской полиции? Ты думаешь, что Джиованни спрятал бы оружие в ящичке ночного шкафчика? Посмотрим, прав ли я.
Они увидели это четверть часа спустя. Мужчина в морской шапочке взошел на яхту и включил мотор. Несколькими минутами позлее Джиованни спустился по лестнице, ведущей к порту, и также поднялся на палубу.
— Револьвер начинает жечь ему руки, понимаешь? Он хочет как можно быстрее избавиться от него. Так или иначе дело потеряно.
Яхта вышла из порта и, оставляя за собой длинный след на воде, направилась в открытое море.
— Через несколько минут револьвер окажется на многометровой глубине. Отыскать его нет ни малейшей возможности.
— Понимаю.
— Что касается меня, то свои дела в Тулоне я закончил.
— Я надеюсь, что ты поужинаешь и останешься у нас.
— Я возвращаюсь ночным поездом. Это необходимо. Продолжай следить за Марселем. Надо бы присмотреть за этим Бобом, для простого бармена он слишком важен. Ты действительно думаешь, что Джиованни стал примерным гражданином?
— Такие люди, даже если и порывают с прошлым, контакты с преступным миром поддерживают. Ты же видел.
Белая яхта описала широкий полукруг и уже возвращалась в порт.
— Ну, теперь он наверняка чувствует себя лучше, когда избавился от этой знаменитой «модели»
— Что ты намерен делать до отхода поезда?
— Хотелось бы встретиться с Длинным Марселем. В бар они пошли в пять часов. Снова было пусто. Боб не стоял за стойкой, а сидел за столиком напротив Марселя.
При виде полицейских Марсель не смог удержаться от возгласа:
— Снова!
— Да, снова. Дай нам графин розового вина, Боб.
— Сколько раз вам повторять, что я не убивал старуху?
— Возможно. Но ты был на набережной Межесери. Мегрэ обращался с ним добродушно, на «ты».
— Вам придется это доказать. И объяснить, зачем мне туда ходить.
— За моделью.
— Не понимаю.
— Недавно кое-кто посильнее тебя тоже не понимал. Но до него дошло.
Марсель побледнел.
— Вы были у Джиованни? Что он вам сказал?
— Дело международного масштаба, а?.. Которое может особенно заинтересовать американцев.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— Это не имеет никакого значения. Предупреждаю, что тебе незачем ходить на виллу в Санари в надежде получить там деньги.
Он подошел к столику с графином вина и стаканами.
— Вы виделись с Джиованни? — спросил он, присаживаясь.
— Мы как раз от него.
— Он признался, что принял Марселя.
— И в том, что вы ему звонили.
Мегрэ маленькими глотками пил вкусное провансальское вино. Через два часа поезд повезет его в Париж. Он снова обратился к Марселю.
— Если ты действительно не убивал старуху, советую тебе рассказать всю правду и вернуться со мною в Париж. Марсель нервно сжал руки.
— Что ты об этом думаешь, Боб?
— Меня это не касается. Помогаю друзьям, когда им это нужно, и все. Об этом деле я ничего не знаю.
— Зачем мне возвращаться в Париж? — спросил Марсель.
— Чтобы сесть в тюрьму.
— Но я уже вам говорил…
— Знаю, знаю. Это не ты убил старую даму. Если это сделала ее племянница, ты и так будешь отвечать за соучастие.
— И вы уговариваете меня уехать из Тулона затем только, чтобы меня арестовали?
— Я думаю, что парижский воздух будет тебе полезнее.
Марсель хитро улыбнулся.
— Нет, комиссар, я не такой уж наивный. Если у вас есть ордер на арест, то покажите и заберите меня. Вы прекрасно знаете, что не можете этого сделать, у вас нет доказательств, кроме показаний тех двух фальшивых свидетелей, которые видели костюм в клетку.
— Как хочешь.
— Стоило сидеть тихо все эти годы.
Госпожа Мегрэ услышала хлопанье дверцы такси у калитки и подбежала к открытому окну.
Мужа она ждала на лестнице. На голове у нее был платочек, она как раз принялась за уборку.
— Я думала, что ты останешься на ночь в Тулоне. Почему ты не позвонил, что возвращаешься?
— Хотел сделать тебе сюрприз.
— Устал? Приготовить ванну?
— Да, прекрасно.
Он побрился в поезде, как обычно, перед приездом в Париж.
— Удалось тебе сделать то, что хотел?
— Более или менее. Кстати, Марелла и Клаудин посылают тебе привет. Они построили себе очень милый домик за городом.
— Клаудин такая же веселая?
— Она не изменилась. Только сын стал большим парнем и уже разговаривает басом.
Пока ванна наполнялась водой, он позвонил на набережную Орфевр; оказалось, что и на этот раз дежурил энергичный Люка.
— У вас ничего нового?
— Ничего особенного, шеф.
— Кто у тебя под рукой?
— Здесь Невю, Жанин, Лартю…
— Достаточно. Надо так устроить, чтобы кто-то постоянно, днем и ночью, следил за домом Анжелы Луге, массажистки. Прятаться не надо. Да, у нее есть машина.
Он долго сидел в теплой воде, пока жена готовила кофе. Около половины десятого он вышел, сел в такси и доехал до угла улицы Сент-Андре-дез-Арт. Дежурил Жанин, и комиссар пожал ему руку.
— Я иду увидеться с ней, и, возможно, после того, что она услышит, у нее появится охота исчезнуть.
— Не беспокойтесь. Мы договорились с Невю, что будем сменяться каждые три часа, а ночью нам поможет Лартю.
Мегрэ поднялся по лестнице, позвонил, и дверь открылась почти тотчас же. Анжела Луте была одета в черный костюм и как раз надевала шляпу.
— Снова вы! — вздохнула она. — Вы не мелеете оставить меня в покое хотя бы на один день?
— Вы уходите?
— Разве не видно? Я не надеваю шляпы, чтобы приняться за уборку.
— Я как раз из Тулона.
— Каким образом это касается меня?
— Вот именно, вас это очень касается. Ваш любовник поехал туда на машине, и мы встретились.
— Между нами уже нет ничего общего.
— Ну, разумеется! Об этом свидетельствует то, что именно он взял на себя переговоры с Джиованни. Она вздрогнула.
— Из этого ничего не вышло, говорю вам это сразу, ваша тетка умерла зря. Вы знаете, где сейчас находится револьвер? В Средиземном море, на глубине нескольких десятков или сотен метров. Марсель не звонил, чтобы сказать вам это?
— Если бы он звонил, что вы приедете, вы бы меня не застали.
— Куда вы сейчас направляетесь?
— Слушать мессу, если хотите знать.
— Я хотел бы вам кое-что передать. Завтра утром вы должны быть у меня в полиции. Советую также взять с собой чемоданчик с вещами и бельем.
— Значит, вы меня арестуете?
— Это следует принять во внимание. В конце концов все зависит не от меня, а от судебного следователя. Еще одно слово, и я позволю вам идти. Уже час как вы находитесь под наблюдением, и за вами будут следить до тех пор, пока вы завтра не окажетесь у меня в полиции.
— Я вас ненавижу!
— Ничего иного и не ждал.
Спускаясь по лестнице, Мегрэ слышал, как она меряет комнату быстрыми шагами, лихорадочно что-то выкрикивая.
Она вышла через десять минут и испугалась, увидев двух мужчин, стоящих на противоположной стороне улицы.
В это тихое солнечное воскресенье Мегрэ вернулся домой пешком. Он раздумывал, что будет делать после обеда. Иногда они выезжали куда-нибудь после обеда — за рулем была госпожа Мегрэ, но она боялась вести машину по воскресеньям, особенно в окрестностях Парижа.
Все равно, что они будут делать. Им никогда не было скучно вместе.
— Ты опоздал на пять минут — звонил твой друг Марелла. Просил, чтобы ты как можно быстрее позвонил ему домой.
— Я ждал этого.
Он позвонил в Тулон и минутой позже разговаривал с Марелла.
— Ты хорошо доехал?
— После твоего провансальского вина я спал как дитя.
— Ты догадался, почему я звоню?
— Что с ним случилось?
— Сегодня в семь утра его вытащили из воды в порту.
— Нож?
— Нет, пуля, калибр тридцать восемь, в середину лба. Они замолчали, погруженные в свои мысли.
— Ты дал ему хороший совет возвратиться в Париж вместе с тобою. Он хотел всех перехитрить. Думал, что ты его обманываешь, несмотря на все, он что-то вытянет из этой истории.
— Полагаю, Джиованни ни в чем не замешан.
— Он был осторожен. Я уверен, что убийца даже не знал, на кого работал. Инструкции он получил от доверенного посредника.
— Ты кого-нибудь подозреваешь?
— Да, на побережье есть человек двадцать, способных на такой номер. Возможно, что пригласили кого-то из Ниццы, или из Канн, или из Марселя. Этого типа, конечно, уже нет в Тулоне. Наверняка его никто не видел. Не сомневаюсь, что он когда-нибудь нам попадется, может быть, через четыре-пять лет, по совершенно иному делу.
— Что нашли в карманах?
— Ничего особенного. Две тысячи франков в бумажнике, паспорт, автомобильные права. В машине, стоящей перед гостиницей, ее технический паспорт. Мелочи… ключ…
— Пришли мне ключ.
— Сейчас это сделаю.
— Чемодан открыл?
— Второй костюм — в черно-белую клетку, белье. Никаких документов. Книга в пестрой обложке.
— Не было записной книжки с номерами телефонов?
— Нет. Но возможно, кто-то меня опередил. По мнению врача, смерть наступила в час ночи.
— Клаудин не сердится на меня?
— Почему она должна сердиться?
— Из-за меня было испорчено воскресное утро.
— Она на кухне. Говорит, чтобы я передал от нее привет тебе и жене.
— Ты видел Боба?
— Нет. Надеюсь, такая судьба его не постигает. Было бы жаль, ведь он вел себя очень порядочно.
— Мне кажется, что он очень нужен Джиованни.
— Я подумал о том же. Ему нужен человек, выполняющий роль связника с гангстерами.
— А Боб прекрасно для этого подходит, правда?
— Ну, всего хорошего!
— Тебе тоже. Ты мне очень помог. Мегрэ положил трубку.
— Плохие новости? — спросила госпожа Мегрэ, видя его нахмуренное лицо.
— Как профессионал, я должен сказать, что новость прекрасная. В Тулоне убрали одного типа, и благодаря этому не надо будет ставить его перед судом. Это альфонс, который жил за счет пятидесятилетней женщины. Он был, по крайней мере, соучастником преступления, если сам его не совершил.
— Ты имеешь в виду старую даму?
Старая дама в шляпке и белых перчатках. Да. Снова он увидел ее, когда она появилась внезапно перед ним на тротуаре набережной Орфевр, устремив на него глаза, полные восхищения и надежды.
Она мертва. Марсель тоже мертв, а предмет, который он так упорно искал, тот револьвер, лежавший попросту в ночном шкафчике, утрачен навсегда.
— Что у нас на обед?
— Телятина в белом соусе.
Они просидели дома до половины первого. Мегрэ включил радио, которое, конечно, ничего не сообщало о найденном в Тулоне трупе мужчины.
— Тебе не кажется, что на дворе слишком хорошо, чтобы слушать радио?
— У тебя есть какое-нибудь предложение?
— Пройдемся.
Она взяла его, как обычно, под руку, и они пошли в направлении Сены. Потом попали на набережную Межесери и увидели запертые ставни магазина птиц.
— На каком это этаже?
— На втором.
— Кого-то это осчастливит?
— О чем ты говоришь?
— О людях, которые снимут квартиру. Отсюда один из самых красивых видов на Париж.
Они пошли дальше и вскоре оказались перед парком Тюильри.
— Присядем на минутку? — предложил он.
Наконец он смог сделать то, о чем мечтал со вчерашнего вечера. Мегрэ никогда не сидел на скамейке в парке. Он склонен был думать, что скамейки служили лишь постелью бродягам и местом для влюбленных.
И все-таки им долго пришлось искать свободную скамейку. Все были заняты, и не только пожилыми людьми. Мужчина лет тридцати читал учебник биологии. Игрушечные яхты плавали по прозрачной воде небольшого пруда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15