Отодвинув слегка голову незадачливого часового в сторону, примерился и сильно ударил ребром ладони под ухо. Полчаса отдохнет точно. Может, и больше.
Вернулся ко второму. Этот тоже постанывал. Точно так же успокоив и его коротким ударом под ухо, Николай за руку подтащил тело к первому охраннику.
Почти напротив лифта – не завешенный дверью проход. Николай шагнул туда, коридорчик сворачивал направо.., маленькая комната, монитор, пустая кабина лифта и мелкий надоедливый писк зуммера. Вдруг лифт на экране стал закрывать створки двери, изображение мигнуло, слегка изменило ракурс, но внутренность лифта осталась. В правом верхнем углу замелькали цифры:
– 1, 0, 1, 2… Сразу прекратился писк зуммера, хотя изображение осталось. Несложный механизм охранительного поста прояснился: зуммер включался, когда лифт опускался ниже первого этажа.
Всего было два подвальных этажа: нулевой и тот, где он сейчас имел счастье пребывать.
Николай затащил оба тела в мониторную камеру, у одного снял плечевую кобуру, у другого – ножны с пояса. Все надел на себя, приладил так, чтобы было незаметно для посторонних. Обоих потерпевших поражение бойцов в обнимку сложил на диване у стены.
Вроде все. Можно начать инспекторский обход.
Повесил автомат на плечо и вышел. Запасные рожки и рожок со второго автомата взял с собой.
Он прошел до конца коридора и повернул. Перед ним был огромный зал, сродни тому, подземному гаражу, где он брал джип. Такие же бетонные колонны, держащие потолок, а боксы, где там держали машины, здесь были забраны решетками и превращены в вольеры. И везде сновали люди. Все серо: бетонные стены, потолок, пол. Но нет подземельной сырости и прохлады. Наверное, для комфорта животных. И, как бы в ответ, рухнул, словно вместе с потолком, львиный рык. Ничего себе!
Николай вышел из-за угла и пошел вдоль решеток.
На него никто не обращал внимания. Ни на него, ни на автомат на плече.
Ну что ж, обычный зоопарк. Звери хищные, или звери злобные, в общем, те, кто может нападать либо оказать сопротивление. Несколько драных, сухо хохочущих гиен, челюсти которых – где-то он слышал – по силе сравнимы с львиными. Вот и лев, недавно взорвавший рыком воздух. Николай посторонился, пропуская служащего с тележкой, полной опилок. Пошел дальше. Несколько африканских буйволов, которые считаются чуть ли не самыми свирепыми созданиями Африки, стая волков. Еще был леопард, потом тигр.
Потом подряд три медведя. Следом шел вольер с носорогом. Интересно, против кого могут выставлять носорога? Пять диких кабанов, каждый в своем закутке, чтобы не ссорились… Конечно, можно было бы расстрелять сейчас все рожки, спасти и божьих тварей и себя от излишне крутых поворотов судьбы. Но в этом варианте были свои минусы: во-первых, он бы навлек на себя внимание охраны со всего дворца, могли бы начать стрелять и в него, и, во-вторых, зверей жалко, и, в-третьих, а это главное, там наверху тусуется столько силовиков из стран СНГ, что и спрятаться негде, ежели даже удастся унести ноги. Нет, увы. Этот путь – не наш путь. И так он позволяет себе больше, чем дозволено простому милиционеру. Николай ухмыльнулся, достал сигарету и закурил.
– Здесь не курят, – мимоходом предупредил служащий.
"Ну да, тебя не спросили", – подумал Николай и продолжил экскурсию. Зверюшкам это, конечно, неприятно. Но здесь должны быть клети и для людей.
Где-то здесь сидит этот пресловутый Колян?
Он схватил за рукав возвращающегося откуда-то служащего, только что сделавшего ему замечание по поводу курения.
– Стой, парень! Где тут сидит Колян?
– По инструкции мы не имеем права…
– Отставить! Ты что, парень, не видишь, кто перед тобой? Мне надо доложить хозяину. А ну веди, чтобы я не искал.
Парень был плюгавый, видно, из облагодетельствованных местных. Было ему лет двадцать шесть – двадцать семь. Он смерил Николая внимательным взглядом, оценил костюм, автомат, не думающую гаснуть сигарету, вздохнул и повернул свою тележку.
– Идите за мной.
Что ж, пошли.
Идти-то было совсем нечего. Через пару боксов кончились клетки. В последних обитали собаки: кавказские, доберманы, лайки и доги. Все вперемешку.
Странно, как они между собой не передрались?
За боксами пошел сплошной бетон стены, метров тридцать длиной, с неприметной дверью.
– Сюда, – сказал проводник, повернулся и пошел по своим делам.
Николай толкнул дверь. Она была не заперта. Он вошел и попал в коридор между стеной и решетками, за которыми располагались жилые клети метров на пятнадцать каждая. Квадратных метров, имеется в виду. Весь зал очень походил на американскую тюрьму, как ее показывают в дешевых фильмах для развивающихся стран, и, вероятно, был сделан по видеообразцу.
В клетушках имелись кровать, стол, стул, штанга, боксерский мешок, кое-какие тренажеры. И, конечно, люди. Так сказать, образцово-показательная тюрьма.
Навстречу спешил еще один жующий на ходу охранник. Его стол находился в конце коридора, он надзирал за порядком, а сейчас устроил себе перерыв на ужин.
– Кто разрешил? Сюда нельзя! – встревоженно выкрикивал он, на ходу перекидывая со спины автомат. – Ваш пропуск!
– Пропуск? – переспросил Николай, разглядывая дожевывающего охранника.
Запахло копченой колбасой. И огурцами. "Их что, здесь не кормят по-настоящему? – подумал он. – Или этот просто проголодался?" Он заметил, что обитатели клеток смотрят на них.
Мужик остановился в метре, наставил автомат.
– Кто вы такой? – спросил он, разглядев качество костюма и начиная подозревать в посетителе кого-нибудь из гостей.
Николай, не отвечая, схватил правой рукой направленный на него ствол, сильно рванул на себя, одновременно выброшенным левым кулаком удерживая метнувшееся вперед лицо; не ожидавший нападения надзиратель, ошеломленный ударом в лоб, смотрел, ничего не соображая. Автомат удержать не смог, ремень соскользнул с плеча, приклад оказался в удобной позиции и всего в полуметре от физиономии. Николай воспользовался этим: приклад бросил вперед, смял нос и "мягкие ткани лица", а с ними и всего охранника. Кто-то из зрителей по ту сторону прутьев вежливо захлопал в ладоши.
Все клетки были заполнены, и на беглый взгляд здесь сидело человек десять. Все в спортивных костюмах, большинство голые по пояс. Здоровые ребята, спортсмены, сразу видно.
– Сейчас я вас, мужики, выпущу, – пообещал Николай.
– Подожди! – вдруг сказал кто-то. – Откуда ты такой взялся? Может, мы не хотим уходить?
– Как так? – не понял Николай. – Я же вас могу выпустить. Охраны сейчас нет, спит охрана. Проведу, никто не хватится.
Он нагнулся над лежащим без сознания надзирателем, поискал в карманах и нашел связку ключей.
У ближайшей клетки стал подбирать ключ, открыл.
Все молча его разглядывали. Он открыл еще одну клетку, еще… Вдруг сообразил, что никто и не думает выходить.
– Вы чего, мужики? Я гарантирую…
– Слышь, паря, это тебя я завтра буду мочить? – вдруг спросил обитатель очередной клетки, которую Николай собирался открыть.
– Ты что, сосунок, не сообразил еще, что все мы здесь добровольцы? Вишь ты, спаситель явился! Дорогу к свободе указал. А что нам там делать с этой свободой?
Николай его узнал. Мужик был почти с него ростом, только тяжелее килограммов на десять-пятнадцать. За счет лишнего веса, конечно. Однако и жир не мог скрыть могучие мышцы Коляна. Разумеется, это был Колян. И если бы не явная залысина, мудро приподнимавшая лоб, не шрам на щеке от некогда глубокой рваной раны, зажившей самостоятельно и потому не украшавшей владельца, можно было сказать, что оба смотрелись в зеркало.
– Ну что уставился, Робин Гуд?
– Ты Колян?
– Ну, Колян, а дальше что? Теперь вот, когда я тебя увидел, могу сказать, что завтра не просто кокну, а с большим удовольствием это сделаю. Приходят тут идиоты-чистоплюи, освобождают массы. Ты спроси раньше, почему никто уходить не хочет?
– Ну и почему? – машинально спросил Николай.
Разговор ему не нравился. Ему все не нравилось. Из тех отсеков, которые он открыл, никто не выходил. Кое-кто уже отвернулся, потеряв к нему интерес, занялся своими делами. Один выжимал штангу, другой что-то писал за столом. Но большинство продолжало прислушиваться.
– А потому, что если они выживут, то получат свои законные сто тысяч зеленых.
– А если не выживут?
– Тогда эти сто кусков получат их семьи. Понял, сосунок?
– А ты что получишь?
– Что я получу, тебя не касается. Тебе достаточно знать, что завтрашний день ты не переживешь. Мне говорили, что ты легавый? Представляешь, с каким удовольствием я сверну шею легавому?
Он повернулся, словно бы обращался к сочувствующим слушателям, и густо захохотал. Теперь еще больше стало между ними различий. Чему, впрочем, удивляться? Николай как-то, еще в институте, читал, что даже однояйцевые близнецы, воспитанные в разных условиях, хоть и мистически копируют друг у друга основные вехи: болезни, женитьбы, увлечения, – могут стать совершенно разными личностями. Кажется, так. Впрочем, здесь тема с близнецами не звучала: ничего не могло быть общего между ними, кроме случайного сходства.
– Упыря убили, – сообщил он.
Колян пристально посмотрел ему в глаза. Хотел что-то сказать, но промолчал.
– Его взорвали вместе с катером, – пояснил Николай.
Колян ухмыльнулся.
– А мне это зачем знать? Мне-то что?
– Тебя тоже в любом случае убьют. Если ты сейчас уйдешь, можешь спасти свою шкуру. Да и мне хлопот меньше.
– Ишь! Благодетель! Ты забыл о своих корешахлегавых. Меня везде ваши схватят. А за кордоном – Интерпол. Теперь только в Чечне можно отсидеться. А зачем мне Чечня? Завтра прикончу тебя, вот и свобода, и деньги.
– Зря надеешься, – заметил Николай. – А впрочем, дело твое.
Он неторопливо стал подбирать ключ к клетке Коляна, открыл.
– Вольному воля, – сказал он. – Я свое дело сделал. Хочешь – уходи, нет – сиди в клетке, раб.
– Завтра посмотрим, кто из нас раб и кто из нас труп, – пообещал Колян.
Разговор потерял для Николая всякий интерес. Он еще раз огляделся.
– Кто-нибудь передумал оставаться? – громко спросил он.
Никто не отозвался. Николай бросил ключ в ближайшую клетку.
– Черт с вами, гладиаторы хреновы. Оставайтесь.
Тешьте публику. Я пойду.
Он постоял над лежащим без сознания охранником.
– Выходит, зря я его выключил? – посетовал он. – Что у вас здесь за кунсткамера!
Николай покинул эту добровольную тюрьму и без приключений добрался до выхода. Лифтер и его напарник все еще были без сознания. Николай оставил им автоматы, рожки, но пистолет и нож экспроприировал. Особенно нож понравился: тяжелое, толстое лезвие, отличная балансировка – хоть кидай, хоть режь вручную.
Глава 25
ФАВОРИТ
Он поднялся на лифте до первого этажа, вышел.
В холле вестибюля бродили те, кого уже успел утомить праздничный прием. Двери зала были приоткрыты, и оттуда доносилась музыка. Створки выглядели такими тяжелыми, что становилось понятно, почему к ним изнутри приставлены два амбала.
Николай вошел. Зал кишел людьми, музыка заполняла все огромное пространство, пела песню, кажется, Алена Апина, сполохи цветных лазерных взрывов мгновенно пронизывали все вокруг. Он не успел сделать и нескольких шагов, как на него почти упала женщина. Локтем обхватив его за шею, потянулась, быстро поцеловала в щеку и, отпустив, радостно сверкнула глазками. Это была Ленка.
– Ну ты даешь! – весело вскричала она. – Из кандидата в покойники сразу в главные гладиаторы! Ты, наверное, какой-нибудь чемпион Олимпийских игр?
Или чемпион мира? Знала бы, ни за что не согласилась бы участвовать тогда на пляже.
Была она одета в длинное зеленое платье с бесконечным разрезом чуть ли не до талии. При каждом движении длинная ножка становилась еще длиннее и каким-то чудным образом слепила глаза. Вернее, делалось невидимым все, кроме собственной ее прелести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Вернулся ко второму. Этот тоже постанывал. Точно так же успокоив и его коротким ударом под ухо, Николай за руку подтащил тело к первому охраннику.
Почти напротив лифта – не завешенный дверью проход. Николай шагнул туда, коридорчик сворачивал направо.., маленькая комната, монитор, пустая кабина лифта и мелкий надоедливый писк зуммера. Вдруг лифт на экране стал закрывать створки двери, изображение мигнуло, слегка изменило ракурс, но внутренность лифта осталась. В правом верхнем углу замелькали цифры:
– 1, 0, 1, 2… Сразу прекратился писк зуммера, хотя изображение осталось. Несложный механизм охранительного поста прояснился: зуммер включался, когда лифт опускался ниже первого этажа.
Всего было два подвальных этажа: нулевой и тот, где он сейчас имел счастье пребывать.
Николай затащил оба тела в мониторную камеру, у одного снял плечевую кобуру, у другого – ножны с пояса. Все надел на себя, приладил так, чтобы было незаметно для посторонних. Обоих потерпевших поражение бойцов в обнимку сложил на диване у стены.
Вроде все. Можно начать инспекторский обход.
Повесил автомат на плечо и вышел. Запасные рожки и рожок со второго автомата взял с собой.
Он прошел до конца коридора и повернул. Перед ним был огромный зал, сродни тому, подземному гаражу, где он брал джип. Такие же бетонные колонны, держащие потолок, а боксы, где там держали машины, здесь были забраны решетками и превращены в вольеры. И везде сновали люди. Все серо: бетонные стены, потолок, пол. Но нет подземельной сырости и прохлады. Наверное, для комфорта животных. И, как бы в ответ, рухнул, словно вместе с потолком, львиный рык. Ничего себе!
Николай вышел из-за угла и пошел вдоль решеток.
На него никто не обращал внимания. Ни на него, ни на автомат на плече.
Ну что ж, обычный зоопарк. Звери хищные, или звери злобные, в общем, те, кто может нападать либо оказать сопротивление. Несколько драных, сухо хохочущих гиен, челюсти которых – где-то он слышал – по силе сравнимы с львиными. Вот и лев, недавно взорвавший рыком воздух. Николай посторонился, пропуская служащего с тележкой, полной опилок. Пошел дальше. Несколько африканских буйволов, которые считаются чуть ли не самыми свирепыми созданиями Африки, стая волков. Еще был леопард, потом тигр.
Потом подряд три медведя. Следом шел вольер с носорогом. Интересно, против кого могут выставлять носорога? Пять диких кабанов, каждый в своем закутке, чтобы не ссорились… Конечно, можно было бы расстрелять сейчас все рожки, спасти и божьих тварей и себя от излишне крутых поворотов судьбы. Но в этом варианте были свои минусы: во-первых, он бы навлек на себя внимание охраны со всего дворца, могли бы начать стрелять и в него, и, во-вторых, зверей жалко, и, в-третьих, а это главное, там наверху тусуется столько силовиков из стран СНГ, что и спрятаться негде, ежели даже удастся унести ноги. Нет, увы. Этот путь – не наш путь. И так он позволяет себе больше, чем дозволено простому милиционеру. Николай ухмыльнулся, достал сигарету и закурил.
– Здесь не курят, – мимоходом предупредил служащий.
"Ну да, тебя не спросили", – подумал Николай и продолжил экскурсию. Зверюшкам это, конечно, неприятно. Но здесь должны быть клети и для людей.
Где-то здесь сидит этот пресловутый Колян?
Он схватил за рукав возвращающегося откуда-то служащего, только что сделавшего ему замечание по поводу курения.
– Стой, парень! Где тут сидит Колян?
– По инструкции мы не имеем права…
– Отставить! Ты что, парень, не видишь, кто перед тобой? Мне надо доложить хозяину. А ну веди, чтобы я не искал.
Парень был плюгавый, видно, из облагодетельствованных местных. Было ему лет двадцать шесть – двадцать семь. Он смерил Николая внимательным взглядом, оценил костюм, автомат, не думающую гаснуть сигарету, вздохнул и повернул свою тележку.
– Идите за мной.
Что ж, пошли.
Идти-то было совсем нечего. Через пару боксов кончились клетки. В последних обитали собаки: кавказские, доберманы, лайки и доги. Все вперемешку.
Странно, как они между собой не передрались?
За боксами пошел сплошной бетон стены, метров тридцать длиной, с неприметной дверью.
– Сюда, – сказал проводник, повернулся и пошел по своим делам.
Николай толкнул дверь. Она была не заперта. Он вошел и попал в коридор между стеной и решетками, за которыми располагались жилые клети метров на пятнадцать каждая. Квадратных метров, имеется в виду. Весь зал очень походил на американскую тюрьму, как ее показывают в дешевых фильмах для развивающихся стран, и, вероятно, был сделан по видеообразцу.
В клетушках имелись кровать, стол, стул, штанга, боксерский мешок, кое-какие тренажеры. И, конечно, люди. Так сказать, образцово-показательная тюрьма.
Навстречу спешил еще один жующий на ходу охранник. Его стол находился в конце коридора, он надзирал за порядком, а сейчас устроил себе перерыв на ужин.
– Кто разрешил? Сюда нельзя! – встревоженно выкрикивал он, на ходу перекидывая со спины автомат. – Ваш пропуск!
– Пропуск? – переспросил Николай, разглядывая дожевывающего охранника.
Запахло копченой колбасой. И огурцами. "Их что, здесь не кормят по-настоящему? – подумал он. – Или этот просто проголодался?" Он заметил, что обитатели клеток смотрят на них.
Мужик остановился в метре, наставил автомат.
– Кто вы такой? – спросил он, разглядев качество костюма и начиная подозревать в посетителе кого-нибудь из гостей.
Николай, не отвечая, схватил правой рукой направленный на него ствол, сильно рванул на себя, одновременно выброшенным левым кулаком удерживая метнувшееся вперед лицо; не ожидавший нападения надзиратель, ошеломленный ударом в лоб, смотрел, ничего не соображая. Автомат удержать не смог, ремень соскользнул с плеча, приклад оказался в удобной позиции и всего в полуметре от физиономии. Николай воспользовался этим: приклад бросил вперед, смял нос и "мягкие ткани лица", а с ними и всего охранника. Кто-то из зрителей по ту сторону прутьев вежливо захлопал в ладоши.
Все клетки были заполнены, и на беглый взгляд здесь сидело человек десять. Все в спортивных костюмах, большинство голые по пояс. Здоровые ребята, спортсмены, сразу видно.
– Сейчас я вас, мужики, выпущу, – пообещал Николай.
– Подожди! – вдруг сказал кто-то. – Откуда ты такой взялся? Может, мы не хотим уходить?
– Как так? – не понял Николай. – Я же вас могу выпустить. Охраны сейчас нет, спит охрана. Проведу, никто не хватится.
Он нагнулся над лежащим без сознания надзирателем, поискал в карманах и нашел связку ключей.
У ближайшей клетки стал подбирать ключ, открыл.
Все молча его разглядывали. Он открыл еще одну клетку, еще… Вдруг сообразил, что никто и не думает выходить.
– Вы чего, мужики? Я гарантирую…
– Слышь, паря, это тебя я завтра буду мочить? – вдруг спросил обитатель очередной клетки, которую Николай собирался открыть.
– Ты что, сосунок, не сообразил еще, что все мы здесь добровольцы? Вишь ты, спаситель явился! Дорогу к свободе указал. А что нам там делать с этой свободой?
Николай его узнал. Мужик был почти с него ростом, только тяжелее килограммов на десять-пятнадцать. За счет лишнего веса, конечно. Однако и жир не мог скрыть могучие мышцы Коляна. Разумеется, это был Колян. И если бы не явная залысина, мудро приподнимавшая лоб, не шрам на щеке от некогда глубокой рваной раны, зажившей самостоятельно и потому не украшавшей владельца, можно было сказать, что оба смотрелись в зеркало.
– Ну что уставился, Робин Гуд?
– Ты Колян?
– Ну, Колян, а дальше что? Теперь вот, когда я тебя увидел, могу сказать, что завтра не просто кокну, а с большим удовольствием это сделаю. Приходят тут идиоты-чистоплюи, освобождают массы. Ты спроси раньше, почему никто уходить не хочет?
– Ну и почему? – машинально спросил Николай.
Разговор ему не нравился. Ему все не нравилось. Из тех отсеков, которые он открыл, никто не выходил. Кое-кто уже отвернулся, потеряв к нему интерес, занялся своими делами. Один выжимал штангу, другой что-то писал за столом. Но большинство продолжало прислушиваться.
– А потому, что если они выживут, то получат свои законные сто тысяч зеленых.
– А если не выживут?
– Тогда эти сто кусков получат их семьи. Понял, сосунок?
– А ты что получишь?
– Что я получу, тебя не касается. Тебе достаточно знать, что завтрашний день ты не переживешь. Мне говорили, что ты легавый? Представляешь, с каким удовольствием я сверну шею легавому?
Он повернулся, словно бы обращался к сочувствующим слушателям, и густо захохотал. Теперь еще больше стало между ними различий. Чему, впрочем, удивляться? Николай как-то, еще в институте, читал, что даже однояйцевые близнецы, воспитанные в разных условиях, хоть и мистически копируют друг у друга основные вехи: болезни, женитьбы, увлечения, – могут стать совершенно разными личностями. Кажется, так. Впрочем, здесь тема с близнецами не звучала: ничего не могло быть общего между ними, кроме случайного сходства.
– Упыря убили, – сообщил он.
Колян пристально посмотрел ему в глаза. Хотел что-то сказать, но промолчал.
– Его взорвали вместе с катером, – пояснил Николай.
Колян ухмыльнулся.
– А мне это зачем знать? Мне-то что?
– Тебя тоже в любом случае убьют. Если ты сейчас уйдешь, можешь спасти свою шкуру. Да и мне хлопот меньше.
– Ишь! Благодетель! Ты забыл о своих корешахлегавых. Меня везде ваши схватят. А за кордоном – Интерпол. Теперь только в Чечне можно отсидеться. А зачем мне Чечня? Завтра прикончу тебя, вот и свобода, и деньги.
– Зря надеешься, – заметил Николай. – А впрочем, дело твое.
Он неторопливо стал подбирать ключ к клетке Коляна, открыл.
– Вольному воля, – сказал он. – Я свое дело сделал. Хочешь – уходи, нет – сиди в клетке, раб.
– Завтра посмотрим, кто из нас раб и кто из нас труп, – пообещал Колян.
Разговор потерял для Николая всякий интерес. Он еще раз огляделся.
– Кто-нибудь передумал оставаться? – громко спросил он.
Никто не отозвался. Николай бросил ключ в ближайшую клетку.
– Черт с вами, гладиаторы хреновы. Оставайтесь.
Тешьте публику. Я пойду.
Он постоял над лежащим без сознания охранником.
– Выходит, зря я его выключил? – посетовал он. – Что у вас здесь за кунсткамера!
Николай покинул эту добровольную тюрьму и без приключений добрался до выхода. Лифтер и его напарник все еще были без сознания. Николай оставил им автоматы, рожки, но пистолет и нож экспроприировал. Особенно нож понравился: тяжелое, толстое лезвие, отличная балансировка – хоть кидай, хоть режь вручную.
Глава 25
ФАВОРИТ
Он поднялся на лифте до первого этажа, вышел.
В холле вестибюля бродили те, кого уже успел утомить праздничный прием. Двери зала были приоткрыты, и оттуда доносилась музыка. Створки выглядели такими тяжелыми, что становилось понятно, почему к ним изнутри приставлены два амбала.
Николай вошел. Зал кишел людьми, музыка заполняла все огромное пространство, пела песню, кажется, Алена Апина, сполохи цветных лазерных взрывов мгновенно пронизывали все вокруг. Он не успел сделать и нескольких шагов, как на него почти упала женщина. Локтем обхватив его за шею, потянулась, быстро поцеловала в щеку и, отпустив, радостно сверкнула глазками. Это была Ленка.
– Ну ты даешь! – весело вскричала она. – Из кандидата в покойники сразу в главные гладиаторы! Ты, наверное, какой-нибудь чемпион Олимпийских игр?
Или чемпион мира? Знала бы, ни за что не согласилась бы участвовать тогда на пляже.
Была она одета в длинное зеленое платье с бесконечным разрезом чуть ли не до талии. При каждом движении длинная ножка становилась еще длиннее и каким-то чудным образом слепила глаза. Вернее, делалось невидимым все, кроме собственной ее прелести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45