Герман Шапке, мускулистый, широкоплечий юнец, презирающий себя за то,
что его рост пять футов семь дюймов, управлял восстанием с помощью
девятимиллиметрового "люгера", ненависти к миру и жгучего желания
отомстить за обойщика, который давно был мертв.
Ему нравилась кличка Герман-Германец.
К счастью, зимний наплыв публики кончился и народу на улицах было
мало. Дядя Витале был вызван в правление. Он позвонил своему сыну Стиву и
велел передать Паси, что если тот не наведет порядок, у него будут
неприятности. Под неприятностями подразумевалась его смерть. В таких
случаях семейные связи были уже не в счет.
Теперь, когда правление узнало, откуда исходит опасность, можно было
наметить план действий. Месяц назад лучший друг Германа-Германца
отправился в Нью-Йорк. Этот друг был убийцей, который с помощью кубинских
эмигрантов убрал свидетеля по делу компании Линдстром. У него была своя
коллекция оружия, природные инстинкты охотника и физические данные
хамелеона. Он отлично использовал окружающую обстановку, скрываясь в ней.

Его звали Моу Пил.
Когда различные семьи услышали о смерти Слика Кевина, они
использовали нужные каналы и все отделения полиции поднялись по тревоге,
начав поиски Моу. Пятьдесят тысяч долларов - столько было предложено
Герману-Германцу, который, услышав это, лишь рассмеялся и еще крепче взял
бразды правления своей майамской операцией.

Бево Кармоди вошел к нему с деньгами в картонной коробке. Он нес их
из гаража, где кубинские эмигранты обсуждали план убийства Кастро. Кармоди
получил пять тысяч. Остальные он разослал своим многочисленным помощникам,
чтобы они начали разведку района Манхэттена, который был ему отлично
знаком. С тех пор, как старый сукин сын Папа Менес в кровь избил его и,
практически мертвого, бросил на свалке в Нью-Арке, он постоянно думал о
том, как сведет с ним счеты. Теперь он знал: это будет не трудно. Все они
думали, что именно он устроил текущие неприятности.

Районный прокурор начал действовать сам. Пресса сбросила покрывало с
происходящих событий, и он учел это. Комиссары почувствовали на себе,
какой шум поднимают газетчики и телекомментаторы, и были измотаны до
крайности. Роберт Ледерер выступал в роли ведущего, так как начальник
полиции поставил его в это положение, а сам сидел среди полицейских чинов,
среди которых виднелось и сардоническое лицо Джила Берка.
- В течение семи лет у нас имелось два информатора из Чикаго, -
говорил Ледерер. - Их держали лишь для аналогичных случаев и ни для чего
больше. Один из них, сообщивший о восстании в Майами, допустил роковую
ошибку, позвонив из застекленной будки, где его увидел глухонемой,
читающий по губам, которого мы подозревали в связи с гангстерами. Часом
позже информатор был мертв. Пока они еще не знают, что есть второй
информатор, но он обладает не столь высоким положением, чтобы знать, что
творится внутри организации.
- Кто еще обладает этой информацией? - деловито осведомился высокий
инспектор из пригорода.
- В настоящий момент она передана присутствующим здесь.
- А Майами?
- Мы считаем, что они принимают такие же меры предосторожности. В
настоящий момент их особые подразделения приступили к работе и прочесывают
районы. Они не могут заняться самим Германом Шапке, потому что не знают,
где он, и опасаются спровоцировать ненужную перестрелку.
- Никто из восставших пока никуда не двинулся? - поинтересовался
другой инспектор.
- Да, эта возможность нас озаботила. Аэропорты и вокзалы под
наблюдением, но там пока еще никто не показывался. Если они и
передвигаются, то, вероятно, на своих машинах, а это нелегко определить.
Сейчас конец сезона и полно едущих, а среди них легко скрыться. Что
касается жилых кварталов, то в них чертовски трудно все проверить,
особенно учитывая, что у них могут быть свои безопасные пристанища.
- Звонили из Чикаго и Сент-Луиса, - сообщил Билли Лонг. - Упустили
несколько главных вояк, которые, считалось, были у них под наблюдением.
Очевидно, они заметили, что происходит, и начали действовать.
- Майами не избежать большого взрыва, - безапелляционно заявил
прокурор.
- Майами не то место, - голос Джила был невыразителен и тих.
Глаза всех присутствующих устремились на него, ожидая, что он скажет
дальше.
- Майами лишь поддразнивает их, - продолжал он. - Хороший стервятник
ждет, когда зверь умрет совсем, и лишь тогда спускается к добыче.
Недогадливые юнцы сделали преждевременную попытку, когда их родители еще в
силе, поэтому они погибнут.
- Тут не вполне подходящее место для подобные аналогий, Берк, - сухо
заметил Ледерер.
- Будем рассуждать так, - продолжал Берк. - Главные события
происходят там, где деньги. А деньги в Нью-Йорке.
- Факты не...
- Фрэнк Бердун также в Нью-Йорке.
- Берк, я думаю...
- Марк Шелби также в Нью-Йорке.
Краска негодования залила лицо прокурора.
- Это не ваше личное дело, Берк. В конце концов, вы не имеете права...
- А любитель пупков, мистер Ледерер? - не дал ему закончить Джил.
Капитан Лонг ждал этого и улыбнулся. Он раскрыл у себя на коленях
папку и сообщил:
- Денвер прислал данные, подтвержденные ФБР. У них зарегистрировано
три убийства, когда у трупов вывернуты пупки. По описанию преступник -
белокожий мужчина кавказского типа, сорока пяти лет, среднего роста,
слегка лысоватый и косоглазый. Единственный, кто может им быть по нашим
картотекам - Шатси. Дополнительной особой приметой, по которой его можно
сразу же опознать, является большой шрам на месте пупка. Сведения об этой
особой примете получены от женщины, с которой он сожительствовал.
- Мне кажется, вы поставите наблюдателей в турецкие бани, чтобы они
искали этот шрам, - ядовито проскрипел Ледерер.
- Конечно, - согласился Лонг, - а заодно проверим и всех проституток.
- Когда вы его найдете, то заставить его заговорить будет очень
просто, - ухмыльнулся Берк.
- Каким образом? - попался на крючок Ледерер.
- Скажите, что иначе пришьете ему его старый пупок.
Смех, прокатившийся по комнате, развеял напряженность, лишь в
помощнике прокурора продолжала кипеть злость. Он хмуро улыбался и
продолжал совещание. Кончилось оно только через час и у всех осталось
впечатление, что они висят между небом и землей.
У всех, за исключением Джила Берка. Сидя в кафе за столиком напротив
Лонга, он сказал:
- Во-первых, есть утечка информации из Департамента. Во-вторых, мы
получили данные о Шатси. От этого и следует плясать.
- И плевать против ветра? Черт побери, Джил, мы делаем, что можем!
- Лаборатория извлекла что-нибудь из конторы Брея?
- Полным-полно. Два грузовика мусора. Взрыв и пожар уничтожили все
следы, если они были. то, что осталось от записей на перфолентах, ничего
не дает - все они закодированы. Картина не восстанавливается и ждать тут
нечего.
- Есть какие-нибудь идеи?
- Какие идеи?
- Предположим, это дело рук враждебной банды. Они скорее бы захватили
информацию с собой, чем стали ее уничтожать. Брей был ключевым человеком в
организации, его информация дала бы им доступ к любой области их бизнеса.
А Синдикат - предприятие... Теперь они уже не держат все в голове. Все
заносится на перфокарты и перфоленты, как и во всяком другом картеле.
- И что из этого следует? Ты что-нибудь предполагаешь?
- Нужно просто хорошенько продумать все это.
Лонг, глядя поверх его головы на затемненную стену, кивнул.
- Я, пожалуй, подумаю.

Другие девушки, работающие в конторе, были отосланы в разные места по
служебным делам. Элен Скенлон была одна, когда ее вызвал француз.
- Элен, вы можете писать под диктовку?
- Разумеется, мистер Бердун, могу.
- Хорошо, тогда возьмите пальто и шляпку. Мы сделаем это за обедом в
ресторане, если не возражаете.
- С чего бы я стала возражать?
Элен вышла из его кабинета и направилась к вешалке. На минуту она
задумалась, но затем отбросила все сомнения. Вполне резонная просьба с его
стороны. Если за ней что-то кроется, скоро она это узнает.
Бердун приказал водителю отвезти их в шикарный ресторан на какую-то
из Сороковых стрит. Метрдотель раскланялся и проводил их в кабинет,
отделанный ореховым деревом, принял заказ и бесшумно удалился по
персидскому ковру. Репродукторы доносили приятную музыку. Шум голосов
других посетителей сюда не проникал. До того, как были поданы напитки,
вошел посыльный и вручил Бердуну конверт. Через каких-то десять секунд
официант поставил на стол телефон и сказал, что мистера просят снять
трубку.
Француз энергично говорил о делах Бойер-Рестон по производству новых
пластиков, отдал приказ добиться полного слияния и положил трубку.
Официанту он приказал больше не беспокоить его звонками и, подняв бокал,
обратился к Элен:
- Теперь ты видишь, что приходится совмещать обед с делами?
- Вижу, - сказала Элен и отпила из своего бокала.
Пока они ждали обед, он продиктовал ей ответы на несколько писем,
которые она положила ему сегодня на стол. Когда появился официант с
заказом, он закончил диктовку.
- Тебе здесь нравится? - спросил он.
- Великолепно, мистер Бердун! Я никогда здесь не была.
- Это одно из моих любимых мест, - сообщил он. - Ну, а как поживает
твой друг из полиции?
"Так вот в чем причина!" - подумала она.
- Он по-прежнему весьма любопытен. Я полагаю, таковы все копы. Это у
них в крови.
- Он очарователен, не так ли?
Она усмехнулась.
- Полицейскому трудно быть очаровательным. Не помню ни одного, у
которого не было бы изъянов.
- Они бывают очень хитры, - хмыкнул Бердун.
"Но могут быть и очень честны", - подумала она.
Француз деловито намазывал масло на хлеб.
"Что ему известно?" - спрашивала себя Элен.
- Я тоже попыталась быть очаровательной.
- И что? - вопросительно взглянул на нее Фрэнк.
- Как я узнала, он полностью погружен в дело Синдиката. Все эти
последние убийства...
- Считается, что никакого Синдиката нет.
- Не для него, хотя он и не говорил о нем много. Мы поужинали, потом
у него появилась странная идея - по дороге домой заехать в ломбард.
- Полицейским чувствительно недоплачивают, - сказал Бердун.
Но думал он другое. Берка нужно быстрее убрать. Конечно же, ему
чертовски хочется убить двух зайцев сразу, убрав заодно и Шелби, но этот
вариант отпадает.
Они закончили обед, поговорив еще немного. Подали кофе. Француз
внезапно вспомнил еще об одном письме, и Элен записала продиктованное им
напоминание основной конторе о модернизации бухгалтерской техники и
установке еще двух телефонных линий.
Водитель отвез их из ресторана на работу, и француз исчез за дверью
своего кабинета. Одна из служащих переписывала ее записи, а сама она
принялась разбирать накладные и принимать у посыльных конверты.
В половине пятого Фрэнк Бердун вышел, провожая клиента и разговаривая
о развитии дел в Аризоне, после чего подошел к столу.
- Билеты на самолет для мистера Клафа получены?
Она нашла конверт, переданный одним из посыльных, и протянула ему.
- Десять минут назад. Билет на рейс в восемь десять на Ла Гардиа,
мистер Бердун.
Коренастый посетитель взглянул на билет и спрятал его в карман.
- Благодарю, вы спасли меня от стольких забот. Очень жаль, что
покидаю вас так скоро. - Он посмотрел на Бердуна, пошарил в пальто и
вытащил два билета в театр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30