– Очень долгий день, но я получила очень большое удовольствие».
«Итак, посетили старую церковь, как сказал Тони?» Голос нормальный, даже дружеский, но что-то в нем заставило меня отвечать, словно меня в чем-то обвиняли.
«О да. – Я охрипла и прокашлялась. – По тропинке легко идти, и церковь стоит того, чтобы ее посетить, вы правы. Я только жалела, что не взяла с собой кинокамеру».
«А, да, мисс Скорби этим увлекается, да?» Ничего определенного. Черные греческие глаза наблюдают. В них всегда трудно прочесть что-нибудь, а сейчас они будто за темными очками.
Я улыбнулась пустым глазам и положила еще один кирпич на стену невинности, которую пыталась возвести. «Сегодня утром мы сняли несколько великолепных кадров в горах. Думаю, ваша сестра на мельнице получит приз. Она сказала, что была кинозвездой?»
Трудно удерживаться и не смотреть на дверь. За ней снова говорит София, странно подвывая. Стратос замигал и возвысил голос: «Да, сказала. Полагаю, она вам показала мельницу. – Звуки стихли до шепота. Тони заговорил мягко и настойчиво. – Надеюсь, вам было интересно», – сказал вежливо Стратос.
«О, очень. Только жаль, что я не видела, как она работает. Но полагаю, это происходит только, когда кто-нибудь хочет смолоть зерно?»
«Возможно, это будет еще до вашего отъезда». Уклончивый голос, глаза вдруг оживились и стали пристальными и осторожными.
Ясно. У него еще не было времени подумать, оценить то, что случилось. Тони сказал ему, что Колина больше нет на мельнице. София, сбитая с толку и, несомненно, напуганная тем, что обнаружила нож Джозефа в моем кармане, пришла на совещание. Ее встретили сердитыми обвинениями и переоценкой ситуации. То, что я слышу за дверью – конец бурной сцены. И, несомненно, Стратос потрясен. Смущен, встревожен и очень близок к тому, чтобы быть опасным, но пока осторожность сдерживает его. Еще не готов бросаться в открытую драку. Ему нужно время, чтобы подумать. И все, что ему нужно от меня в данный момент – это убедиться в двух вещах. Во-первых, что ничего не дало мне повода подозревать и поэтому представлять опасность. Во-вторых, как следствие, что я готова спокойно оставаться в Агиос Георгиос под его присмотром, пока мой отпуск не подойдет к естественному концу. Одно предполагает другое. Я только надеялась, что мой ответ удовлетворит его.
Довольно спокойно я сказала: «Если она будет работать, надеюсь, вы дадите мне знать».
Я снова ему улыбнулась и повернулась, но он сделал легкое движение, словно останавливал меня: «Скажите, мисс Феррис…»
Его прервали. Открылась дверь, и вышел Тони. Очень тихо закрыл за собой дверь и встал, облокотившись на косяк, как всегда свободно и изящно. Курит, сигарета торчит в углу рта. Не улыбается и не приветствует меня и, когда заговорил, не взял на себя труда вынуть сигарету изо рта. «Спрашивал мисс Феррис о рыбалке?» – сказал он.
«О рыбалке? – Голова грека быстро повернулась, и мужчины встретились взглядами. Затем Стратос кивнул. – Только что собирался. – Он повернулся ко мне. – Вы раньше просились на рыбалку».
«На рыбалку?» – Теперь была моя очередь быть озадаченной.
«Вы сказали, что хотите пойти на рыбалку, разве не так?»
«О. Да. Конечно».
«Не хотели бы отправиться сегодня вечером?»
«Сегодня вечером?» – На какой-то момент у меня отнялась речь и пропали мысли. Мозг легок и пуст, как пузырь. Затем я поняла, что надо сказать. Что бы он ни подозревал, что бы он ни пытался узнать, остается только доказать эти два факта ему тотчас же. «Ну, я бы очень хотела! Большое спасибо. Вы имеете в виду рыбалку с фонарями?»
«Да».
«Но караван лодок уже ушел».
«О, вы видели? Я не пойду с ними. Я говорил, что хожу на рыбалку для удовольствия, а не для пищи. Рыбачу у берега. Так вы пойдете?»
«С восторгом, – сказала я энергично. – Но как насчет Фрэнсис?»
«Я говорил с ней. Она не хочет».
«А, понимаю. Тогда…»
«Я пойду на рыбалку с вами». Тони наконец вынул изо рта сигарету и улыбнулся. Глаза пусты и холодны. Я в ответ тоже улыбнулась. Теперь я была уверена, что они не собирались упоминать о ноже, и облегчение сделало меня подлинно веселой. «Правда? Будет смешно! Почему-то я не думала, что лодки ваше хобби».
«О, нет. Но этой прогулки я не пропустил бы ни за что на свете, дорогая. Могу составить Стратосу судовую команду».
«Нет необходимости». Грек ответил грубо. Большие руки резко перекладывают бумаги на столе, на виске пульсирует вена, как раз там, где начинают расти волосы. Что-то странное происходит.
Если Тони захотел пойти на рыбалку, чтобы тщательно следить за своим союзником или просто помочь ему в любых планах в отношении меня… «А завтра вы пойдете?» – спросила я.
«Завтра ночью?»
Я облизнула губы, переводя взгляд с одного на другого с видом извинения. «Дело в том… Если вам все равно… Думаю, честно, сегодня я немного устала. Долго гуляла, и сейчас, после плотного обеда, меня клонит ко сну. Так пойдете завтра вечером?»
Небольшая пауза. «Возможно».
«Тогда вы… да, думаю, я бы хотела оставить это до того времени, вам ведь все равно?»
«Конечно. – Изо всех чувств труднее всего прятать облегчение, и думаю, в жесте, которым он одобрил мое предложение, было именно это чувство. Теперь он во мне уверен. Улыбнулся: – В любое время лодка в вашем распоряжении».
Я задумалась. Не будет вреда, если его уверенность увеличится. «Есть одна вещь, которую я хочу предложить, мистер Алексиакис. Помните, вы говорили, что мы предпримем прогулку на „Эросе“. Ну, я очень хотела бы знать, можно ли его нанять скоро? Чтобы совершить прогулку вдоль берега в ту сторону?.. – Я неопределенно помахала рукой на запад. – Туда, где была древняя пристань? Дело в том, что я нашла растение на развалинах, которое очень взволновало кузину. Она говорит, что это критская душица, вы ее знаете? – Он покачал головой. – Ну, Фрэнсис хочет увидеть, как она растет, и сфотографировать, но слишком далеко, и трудно идти по тропе. По-моему, будет довольно весело предпринять морскую прогулку. Может, пристанем у старой пристани, затем мы пойдем вглубь до церкви. Не может быть, чтобы это было далеко, я видела море оттуда. Тогда она увидит, как растет душица, и сфотографирует. И я бы сама хотела сделать несколько снимков церкви и пристани. Вы думаете, мы сможем это сделать? Мы не спешим, – закончила я. – Подойдет любой день, когда вам не нужен каяк».
«Конечно, – сердечно сказал он. – Это хорошая мысль. Сам вас отвезу. Только скажите заранее, когда пожелаете отправиться. А что касается рыбалки с фонарями… это решено? Завтра вечером?»
«Да. Спасибо, буду мечтать о ней».
«И я тоже, – сказал, улыбаясь, Стратос, – и я тоже».
На сей раз он не пытался удерживать меня. Я пошла к Фрэнсис, которая под тамарисками пила кофе. Их сучья воздушны, как облака. За ними было темное шепчущее море и темное чистое небо. Ночь без луны. Я вспомнила, как вена пульсирует у Стратоса на виске, и подумала об убийстве, которое давит на его сознание. И о Тони. И о себе, в море, в маленькой лодке, с ними, одной в темноте… Я вообще-то не задумывалась, что он собирался сделать и действительно ли я выиграла передышку до завтра. Я только знала, что где-то в море в этой же темноте плавает каяк без огней с Марком на борту, и что бы то ни было, мы с Фрэнсис должны выбраться отсюда сегодня.
Каменные ступени успокаивающе молчали у нас под ногами. Где-то залаял пес и замолчал. Море слабо мурлыкало под ветром с берега. Дикость темноты. Огромное, спокойное создание, которое дышит в ночи. «Если можешь, придерживайся скал, – выдохнула я Фрэнсис. – Галька будет шуршать».
Мы шли вдоль отшлифованного края скалы, где ковры ледяных маргариток глушат шаги. Ночь настолько темна, что массивные продолговатые очертания отеля едва заметны. Он был бы совсем невидим, если бы не был выкрашен в белый цвет. Ни огня. Дальше внизу деревни тоже густая темнота, только два огонька с булавочную головку показывают место, где кто-то все еще не спит. Очень слабое мерцание церкви намекало на лампады, которые горят перед иконами всю ночь.
Мы шли на ощупь, ужасно медленно. А хотелось зажечь фонарь и спешить, спешить… Волей-неволей мы оказались на гальке. Она шумела, как град, под осторожными шагами. После бесконечных скольжений я остановила Фрэнсис. «Подожди. Послушай». Мы ждали, стараясь услышать что-нибудь, кроме собственного дыхания. Преследователей. Ничего. Только дыхание моря.
«Ты уверена, что не будет луны?» – прошептала Фрэнсис.
«Наверняка». Небо бархатно-черное, вуаль облаков медленно движется от Белых гор. Позже его усеют звезды, но сейчас оно черное-черное, и утешает тех, за кем охотятся. Лунные прядильщицы сделали свою работу. Где-то там, за черным горизонтом, утонувшая луна ждет, чтобы прядильщицы распустили свои нитки и протянули свет дорожкой к берегу. Но не сегодня. Я снова коснулась руки Фрэнсис, и мы продолжили наш путь.
Когда долго блуждаешь в ночи, начинаешь видеть различную плотность темноты, даже ее цвет. Море – живая темнота. Галька, – шепчущая, двигающаяся, вязкая темнота. Скалы, которые теперь вздымались справа, казались неясно вырисовывавшейся черной, как сажа, массой, которая изменяет звук шагов и дыхания. Наше продвижение было до боли медленным. Отвесные скалы прижимались справа и выбрасывали зубчатые корни скал, чтобы пленить нас, а с другой стороны, в ярде – берег моря, на фут ближе, на фут дальше, всегда в движении, видимый только как слабая светящаяся линия бледной пены. Наш единственный гид.
Не представляю, как долго длилась эта прогулка. Кажется, часы. Но наконец мы пересекли всю кривую залива, и перед нами поднялась высокая, напоминающая собор, скала, которая простиралась в глубокие воды. Море плескалось у ее основания и пенилось среди валунов, по которым вел единственный путь. Мы проходили тут при дневном свете. Но можно ли это проделать в темноте?
В любом случае, придется. Но я бы не советовала для тренировки нести чемодан целую милю по песку и гальке в темную ночь, а затем пробираться по узкой тропинке, где неверный шаг означает падение на глубину около двух сажень в море, которое, хотя и спокойно, но, как акула, вооружено зубчатыми клыками. Я оглянулась. Последний огонек деревни исчез. Залив казался провалом темноты. Фрэнсис сказала задыхаясь: «Далеко в море… огни. Везде».
Я повернулась и растерянно увидела, что темнота ожила. Затем я поняла, что это. «Это рыбная ловля на свет, – сказала я Фрэнсис. – Лодки далеко в море. Я видела, как они выходили. Думаю, что в заливе мы находились слишком низко и не видели их. Справишься? Рано еще зажигать фонарь».
«Теряю сознание, но держусь, – сказала Фрэнсис жизнерадостно. – Вообще-то я хорошо вижу. У меня сейчас ночное зрение».
Второй залив оказался маленьким, только небольшая бухточка, устланная великолепным твердым бледным песком, который хорошо виден в темноте. Приятно идти. Мы хорошо провели время и через десять минут достигли второго мыса, где продвигаться было тоже сравнительно легко. Довольно отчетливая тропа протоптана вдоль линии прибоя, похожей на полосу пены за движущимся кораблем. Я пошла осторожно вокруг скалы, затем вниз на твердый песок залива Дельфинов. Фрэнсис все еще стояла на тропинке, как неясная движущаяся тень, и осторожно нащупывала дорогу вниз ко мне. «Все в порядке?»
«Да. – Она тяжело дышала. – Это тот залив?»
«Да. Нам нужно на скалу в том конце, придется идти над обрывом. Сейчас, слава Богу, можно зажечь фонарь. Вот… – Я вложила фонарь в ее ладонь. – Лучше пусть он будет у тебя. Дай чемодан».
«Нет. Я могу запросто…»
«Не глупи, это недалеко, а у меня чемодан очень легкий. Ходить здесь сложно… кажется, здесь есть всякие ямы… поэтому иди вперед и освещай путь. Можешь повесить через плечо мою сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
«Итак, посетили старую церковь, как сказал Тони?» Голос нормальный, даже дружеский, но что-то в нем заставило меня отвечать, словно меня в чем-то обвиняли.
«О да. – Я охрипла и прокашлялась. – По тропинке легко идти, и церковь стоит того, чтобы ее посетить, вы правы. Я только жалела, что не взяла с собой кинокамеру».
«А, да, мисс Скорби этим увлекается, да?» Ничего определенного. Черные греческие глаза наблюдают. В них всегда трудно прочесть что-нибудь, а сейчас они будто за темными очками.
Я улыбнулась пустым глазам и положила еще один кирпич на стену невинности, которую пыталась возвести. «Сегодня утром мы сняли несколько великолепных кадров в горах. Думаю, ваша сестра на мельнице получит приз. Она сказала, что была кинозвездой?»
Трудно удерживаться и не смотреть на дверь. За ней снова говорит София, странно подвывая. Стратос замигал и возвысил голос: «Да, сказала. Полагаю, она вам показала мельницу. – Звуки стихли до шепота. Тони заговорил мягко и настойчиво. – Надеюсь, вам было интересно», – сказал вежливо Стратос.
«О, очень. Только жаль, что я не видела, как она работает. Но полагаю, это происходит только, когда кто-нибудь хочет смолоть зерно?»
«Возможно, это будет еще до вашего отъезда». Уклончивый голос, глаза вдруг оживились и стали пристальными и осторожными.
Ясно. У него еще не было времени подумать, оценить то, что случилось. Тони сказал ему, что Колина больше нет на мельнице. София, сбитая с толку и, несомненно, напуганная тем, что обнаружила нож Джозефа в моем кармане, пришла на совещание. Ее встретили сердитыми обвинениями и переоценкой ситуации. То, что я слышу за дверью – конец бурной сцены. И, несомненно, Стратос потрясен. Смущен, встревожен и очень близок к тому, чтобы быть опасным, но пока осторожность сдерживает его. Еще не готов бросаться в открытую драку. Ему нужно время, чтобы подумать. И все, что ему нужно от меня в данный момент – это убедиться в двух вещах. Во-первых, что ничего не дало мне повода подозревать и поэтому представлять опасность. Во-вторых, как следствие, что я готова спокойно оставаться в Агиос Георгиос под его присмотром, пока мой отпуск не подойдет к естественному концу. Одно предполагает другое. Я только надеялась, что мой ответ удовлетворит его.
Довольно спокойно я сказала: «Если она будет работать, надеюсь, вы дадите мне знать».
Я снова ему улыбнулась и повернулась, но он сделал легкое движение, словно останавливал меня: «Скажите, мисс Феррис…»
Его прервали. Открылась дверь, и вышел Тони. Очень тихо закрыл за собой дверь и встал, облокотившись на косяк, как всегда свободно и изящно. Курит, сигарета торчит в углу рта. Не улыбается и не приветствует меня и, когда заговорил, не взял на себя труда вынуть сигарету изо рта. «Спрашивал мисс Феррис о рыбалке?» – сказал он.
«О рыбалке? – Голова грека быстро повернулась, и мужчины встретились взглядами. Затем Стратос кивнул. – Только что собирался. – Он повернулся ко мне. – Вы раньше просились на рыбалку».
«На рыбалку?» – Теперь была моя очередь быть озадаченной.
«Вы сказали, что хотите пойти на рыбалку, разве не так?»
«О. Да. Конечно».
«Не хотели бы отправиться сегодня вечером?»
«Сегодня вечером?» – На какой-то момент у меня отнялась речь и пропали мысли. Мозг легок и пуст, как пузырь. Затем я поняла, что надо сказать. Что бы он ни подозревал, что бы он ни пытался узнать, остается только доказать эти два факта ему тотчас же. «Ну, я бы очень хотела! Большое спасибо. Вы имеете в виду рыбалку с фонарями?»
«Да».
«Но караван лодок уже ушел».
«О, вы видели? Я не пойду с ними. Я говорил, что хожу на рыбалку для удовольствия, а не для пищи. Рыбачу у берега. Так вы пойдете?»
«С восторгом, – сказала я энергично. – Но как насчет Фрэнсис?»
«Я говорил с ней. Она не хочет».
«А, понимаю. Тогда…»
«Я пойду на рыбалку с вами». Тони наконец вынул изо рта сигарету и улыбнулся. Глаза пусты и холодны. Я в ответ тоже улыбнулась. Теперь я была уверена, что они не собирались упоминать о ноже, и облегчение сделало меня подлинно веселой. «Правда? Будет смешно! Почему-то я не думала, что лодки ваше хобби».
«О, нет. Но этой прогулки я не пропустил бы ни за что на свете, дорогая. Могу составить Стратосу судовую команду».
«Нет необходимости». Грек ответил грубо. Большие руки резко перекладывают бумаги на столе, на виске пульсирует вена, как раз там, где начинают расти волосы. Что-то странное происходит.
Если Тони захотел пойти на рыбалку, чтобы тщательно следить за своим союзником или просто помочь ему в любых планах в отношении меня… «А завтра вы пойдете?» – спросила я.
«Завтра ночью?»
Я облизнула губы, переводя взгляд с одного на другого с видом извинения. «Дело в том… Если вам все равно… Думаю, честно, сегодня я немного устала. Долго гуляла, и сейчас, после плотного обеда, меня клонит ко сну. Так пойдете завтра вечером?»
Небольшая пауза. «Возможно».
«Тогда вы… да, думаю, я бы хотела оставить это до того времени, вам ведь все равно?»
«Конечно. – Изо всех чувств труднее всего прятать облегчение, и думаю, в жесте, которым он одобрил мое предложение, было именно это чувство. Теперь он во мне уверен. Улыбнулся: – В любое время лодка в вашем распоряжении».
Я задумалась. Не будет вреда, если его уверенность увеличится. «Есть одна вещь, которую я хочу предложить, мистер Алексиакис. Помните, вы говорили, что мы предпримем прогулку на „Эросе“. Ну, я очень хотела бы знать, можно ли его нанять скоро? Чтобы совершить прогулку вдоль берега в ту сторону?.. – Я неопределенно помахала рукой на запад. – Туда, где была древняя пристань? Дело в том, что я нашла растение на развалинах, которое очень взволновало кузину. Она говорит, что это критская душица, вы ее знаете? – Он покачал головой. – Ну, Фрэнсис хочет увидеть, как она растет, и сфотографировать, но слишком далеко, и трудно идти по тропе. По-моему, будет довольно весело предпринять морскую прогулку. Может, пристанем у старой пристани, затем мы пойдем вглубь до церкви. Не может быть, чтобы это было далеко, я видела море оттуда. Тогда она увидит, как растет душица, и сфотографирует. И я бы сама хотела сделать несколько снимков церкви и пристани. Вы думаете, мы сможем это сделать? Мы не спешим, – закончила я. – Подойдет любой день, когда вам не нужен каяк».
«Конечно, – сердечно сказал он. – Это хорошая мысль. Сам вас отвезу. Только скажите заранее, когда пожелаете отправиться. А что касается рыбалки с фонарями… это решено? Завтра вечером?»
«Да. Спасибо, буду мечтать о ней».
«И я тоже, – сказал, улыбаясь, Стратос, – и я тоже».
На сей раз он не пытался удерживать меня. Я пошла к Фрэнсис, которая под тамарисками пила кофе. Их сучья воздушны, как облака. За ними было темное шепчущее море и темное чистое небо. Ночь без луны. Я вспомнила, как вена пульсирует у Стратоса на виске, и подумала об убийстве, которое давит на его сознание. И о Тони. И о себе, в море, в маленькой лодке, с ними, одной в темноте… Я вообще-то не задумывалась, что он собирался сделать и действительно ли я выиграла передышку до завтра. Я только знала, что где-то в море в этой же темноте плавает каяк без огней с Марком на борту, и что бы то ни было, мы с Фрэнсис должны выбраться отсюда сегодня.
Каменные ступени успокаивающе молчали у нас под ногами. Где-то залаял пес и замолчал. Море слабо мурлыкало под ветром с берега. Дикость темноты. Огромное, спокойное создание, которое дышит в ночи. «Если можешь, придерживайся скал, – выдохнула я Фрэнсис. – Галька будет шуршать».
Мы шли вдоль отшлифованного края скалы, где ковры ледяных маргариток глушат шаги. Ночь настолько темна, что массивные продолговатые очертания отеля едва заметны. Он был бы совсем невидим, если бы не был выкрашен в белый цвет. Ни огня. Дальше внизу деревни тоже густая темнота, только два огонька с булавочную головку показывают место, где кто-то все еще не спит. Очень слабое мерцание церкви намекало на лампады, которые горят перед иконами всю ночь.
Мы шли на ощупь, ужасно медленно. А хотелось зажечь фонарь и спешить, спешить… Волей-неволей мы оказались на гальке. Она шумела, как град, под осторожными шагами. После бесконечных скольжений я остановила Фрэнсис. «Подожди. Послушай». Мы ждали, стараясь услышать что-нибудь, кроме собственного дыхания. Преследователей. Ничего. Только дыхание моря.
«Ты уверена, что не будет луны?» – прошептала Фрэнсис.
«Наверняка». Небо бархатно-черное, вуаль облаков медленно движется от Белых гор. Позже его усеют звезды, но сейчас оно черное-черное, и утешает тех, за кем охотятся. Лунные прядильщицы сделали свою работу. Где-то там, за черным горизонтом, утонувшая луна ждет, чтобы прядильщицы распустили свои нитки и протянули свет дорожкой к берегу. Но не сегодня. Я снова коснулась руки Фрэнсис, и мы продолжили наш путь.
Когда долго блуждаешь в ночи, начинаешь видеть различную плотность темноты, даже ее цвет. Море – живая темнота. Галька, – шепчущая, двигающаяся, вязкая темнота. Скалы, которые теперь вздымались справа, казались неясно вырисовывавшейся черной, как сажа, массой, которая изменяет звук шагов и дыхания. Наше продвижение было до боли медленным. Отвесные скалы прижимались справа и выбрасывали зубчатые корни скал, чтобы пленить нас, а с другой стороны, в ярде – берег моря, на фут ближе, на фут дальше, всегда в движении, видимый только как слабая светящаяся линия бледной пены. Наш единственный гид.
Не представляю, как долго длилась эта прогулка. Кажется, часы. Но наконец мы пересекли всю кривую залива, и перед нами поднялась высокая, напоминающая собор, скала, которая простиралась в глубокие воды. Море плескалось у ее основания и пенилось среди валунов, по которым вел единственный путь. Мы проходили тут при дневном свете. Но можно ли это проделать в темноте?
В любом случае, придется. Но я бы не советовала для тренировки нести чемодан целую милю по песку и гальке в темную ночь, а затем пробираться по узкой тропинке, где неверный шаг означает падение на глубину около двух сажень в море, которое, хотя и спокойно, но, как акула, вооружено зубчатыми клыками. Я оглянулась. Последний огонек деревни исчез. Залив казался провалом темноты. Фрэнсис сказала задыхаясь: «Далеко в море… огни. Везде».
Я повернулась и растерянно увидела, что темнота ожила. Затем я поняла, что это. «Это рыбная ловля на свет, – сказала я Фрэнсис. – Лодки далеко в море. Я видела, как они выходили. Думаю, что в заливе мы находились слишком низко и не видели их. Справишься? Рано еще зажигать фонарь».
«Теряю сознание, но держусь, – сказала Фрэнсис жизнерадостно. – Вообще-то я хорошо вижу. У меня сейчас ночное зрение».
Второй залив оказался маленьким, только небольшая бухточка, устланная великолепным твердым бледным песком, который хорошо виден в темноте. Приятно идти. Мы хорошо провели время и через десять минут достигли второго мыса, где продвигаться было тоже сравнительно легко. Довольно отчетливая тропа протоптана вдоль линии прибоя, похожей на полосу пены за движущимся кораблем. Я пошла осторожно вокруг скалы, затем вниз на твердый песок залива Дельфинов. Фрэнсис все еще стояла на тропинке, как неясная движущаяся тень, и осторожно нащупывала дорогу вниз ко мне. «Все в порядке?»
«Да. – Она тяжело дышала. – Это тот залив?»
«Да. Нам нужно на скалу в том конце, придется идти над обрывом. Сейчас, слава Богу, можно зажечь фонарь. Вот… – Я вложила фонарь в ее ладонь. – Лучше пусть он будет у тебя. Дай чемодан».
«Нет. Я могу запросто…»
«Не глупи, это недалеко, а у меня чемодан очень легкий. Ходить здесь сложно… кажется, здесь есть всякие ямы… поэтому иди вперед и освещай путь. Можешь повесить через плечо мою сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38