– Насколько я припоминаю, об этом было напечатано сегодня утром в газетах, – задумчиво проговорил сыщик. – Мисс Эрдферн вошла в субботу утром в почтовое отделение, чтобы купить марки. Она поставила ларец с драгоценностями рядом с собой на прилавок и занялась покупкой. Когда она обернулась, вещи уже исчезли. Думая, что она забыла их дома, она вернулась в отель и тщательно обыскала все свои комнаты. Она рассказала обо всем этом полиции в воскресенье утром.
– Да, примерно так… – пробормотал совершенно озадаченный журналист.
– Через три или четыре часа после того, как мисс Эрдферн потеряла свои драгоценности, Трэнсмира убивают в этой комнате, – продолжал сыщик. – Драгоценности были уже в то время здесь, ибо ясно, что после убийства никто не проникал в эту комнату… Другими словами, в течение двух часов драгоценности были украдены, принесены к Джессу Трэнсмиру и заперты здесь… Но для какой цели? И каким образом?
Сыщик удивленно уставился на Тэба.
Журналист мог только развести руками.
Карвер почесал затылок и в глубокой задумчивости сказал:
– При других обстоятельствах можно было бы предположить, что Трэнсмир был скупщиком краденого… Такие случаи бывали. Можно было бы также предположить, что он был ростовщиком и ссужал деньги под залог драгоценностей… если бы мисс Эрдферн не сделала заявления о пропаже вещей.
– Я совершенно уверен, что она даже не знает Трэнсмира, – быстро проговорил Тэб. – Я… я довольно хорошо знаком с ней, – прибавил он.
Сыщик не мог прийти в себя от изумления.
– В таком случае не может быть речи о залоге, – решил он. – Нужно лишь выяснить, был ли Трэнсмир действительно скупщиком краденого…
Он бросил взгляд на полки, на которых стояли наполненные деньгами коробки, покачал головой и заметил:
– Мне кажется невероятным такое предположение. Он был слишком богат, чтобы заниматься такими опасными делами… Кроме того, если бы предположение это было правильно, мы нашли бы и другие вещи. Ведь невозможно же предположить, что он купил только эти вещи…
Карвер засунул руки в карманы брюк и долго ходил взад и вперед по подвальной комнате.
– Я должен признаться, что совершенно озадачен, – сказал он наконец, – и хочу предложить вам лишь один вопрос: вы совершенно уверены, что это действительно драгоценности мисс Эрдферн?
– Да, я совершенно уверен в этом, – тотчас же ответил Тэб. – Во всяком случае в полиции, вероятно, есть описание пропавших вещей, и можно будет легко проверить…
– В таком случае это следует сделать сейчас же, – заявил Карвер.
Он позвонил в полицию, и с первых же слов ему стало ясно, что в их руках были драгоценности артистки.
– Поезжайте к ней, Тэб, – обратился он к молодому журналисту, – и покажите ей ларец. Вещи же мы пока оставим в полиции.
Глава 10
Мисс Эрдферн вернулась в отель всего за несколько минут до прихода Тэба. Против ожидания его тотчас же проводили к артистке.
Мисс Эрдферн спокойно взяла из рук молодого человека ларец.
– Да, это мой ларец, – сказала она и приподняла крышку. – А где же вещи? – удивленно спросила она.
– Они в полиции…
– В полиции?! – еще более удивленно переспросила она.
– Ваши драгоценности были обнаружены в подвальной комнате, в которой был убит Джесс Трэнсмир, – пояснил Тэб. – Наверное, вы не имеете ни малейшего представления о том, каким образом они туда попали?
– Ни малейшего! – подтвердила она. – Я даже не знала господина Трэнсмира.
Тэб рассказал молодой женщине все подробности убийства. Вероятно, она уже читала об этом в газетах, ибо не проявила никакого интереса к его рассказу. Она оживилась немного лишь тогда, когда Тэб принялся рассказывать о своем участии в расследовании преступления.
Молодой человек рассказал ей, каким образом он обнаружил ящик, в котором был найден ларец с ее драгоценностями.
– Вы просмотрели все его бумаги? – машинально спросила молодая женщина. – Какие же это были бумаги?
– Это были по большей части деловые бумаги, – ответил журналист, удивленный тем, что мисс Эрдферн обнаружила, наконец, какой-то интерес к этому делу. – Там были и счета, и копии писем. Однако мы не нашли ничего, заслуживающего серьезного внимания… Но почему вы об этом спрашиваете?
– У меня была подруга, молодая артистка, которая интересовалась Трэнсмиром, – ответила мисс Эрдферн. – Она рассказывала мне, что у старика хранилось много документов, имевших отношение к ее семье… Нет, я не помню ее имени, я встретила ее во время гастролей, – ответила она на вопрос Тэба.
Тэб, отличавшийся большой наблюдательностью, заметил, что мисс Эрдферн приняла его на этот раз очень сухо и сдержанно, и не знал, чему приписать эту холодность артистки.
Ему показалось также, что в конце разговора мисс Эрдферн как-то странно оживилась.
– Когда же полиция отдаст мне мои драгоценности? – спросила она веселым тоном.
– Боюсь, что вам удастся получить их лишь по окончании расследования дела, – ответил Тэб.
– Как жаль, – сказала она и снова вернулась к разговору об убийстве. – Что же вы думаете об этом, господин Холланд? Одна из газет считает, что не кто иной, кроме самого Трэнсмира, не мог запереть двери; с другой стороны – вполне очевидно, что тут не было самоубийства… И кто этот Броун, которого теперь разыскивает полиция?
– Это какой-то авантюрист, приехавший из Китая, – сообщил журналист. – Много лет назад он был чем-то вроде секретаря у Трэнсмира.
– Вроде секретаря? – перебила его мисс Эрдферн. – Кто вам это сказал?
– Броун сам говорил мне об этом, – ответил Тэб. – Я видел его накануне убийства. По всей вероятности, Трэнсмир поступил с ним не совсем благородно, так как в течение многих лет выплачивал ему пенсию…
Мисс Эрдферн погрузилась в задумчивость.
– Почему же он уехал из Китая? – промолвила она. – Ведь он мог бы спокойно жить там на эту пенсию… Вероятно, это была довольно хорошая пенсия?
Она снова немного помолчала и спросила:
– Это все, о чем вы хотели меня расспросить, господин Холланд?
– Может быть, вам придется пройти в полицейский участок для опознания своих вещей, – сказал Тэб. – Вас могут спросить о том, каким образом ваш ларец мог попасть к Трэнсмиру.
Молодая женщина ничего на это не ответила. Журналист ушел от нее разочарованный.
Тэб поспешил рассказать Карверу о своем разговоре с артисткой. Сыщик на четвереньках ползал по полу подвальной комнаты. При звуке шагов он обернулся.
– Не помните ли вы, было в субботу сухо или мокро? – спросил сыщик, увидев журналиста.
– В субботу была очень хорошая погода, – ответил Тэб.
– В таком случае это, по всей вероятности, пятна крови, – заметил Карвер.
Тэб опустился на колени около него. На цементном полу он увидел четкий полукруглый отпечаток каблука.
– Это доказывает, что кто-то был в подвальной комнате после убийства Трэнсмира. Я думаю, он подходил к старику, чтобы убедиться в том, что тот мертв. При этом каблук его запачкался в крови… По отпечатку каблука видно, что на нем была резина. Вероятно, преступник подошел к старику совершенно бесшумно. Других отпечатков ног, насколько я мог заметить, нет.
– Это снова наводит нас на мысль о существовании второго ключа! – воскликнул Тэб.
– Второго ключа не было, – резко заметил Карвер, вставая и стряхивая пыль с колен. – В этом я совершенно убедился после разговора со слесарем. Мне удалось, наконец, найти того слесаря, который делал этот замок; он не только утверждает, что второго ключа не было сделано, но говорит, что даже не сохранилось рисунка единственного сделанного. Кроме того, когда замок был принесен сюда, старик Трэнсмир заставил мастера изменить его здесь же. Вы сами понимаете, что при таких условиях не может быть и речи о существовании второго ключа…
– Однако Вальтерс как раз был занят изготовлением такого ключа, – упрямо настаивал журналист.
– Но Вальтерс не окончил своей работы, и его ключ в том виде, в каком он был найден нами, не мог открыть дверь… Нет, я решительно утверждаю, что после убийства дверь была заперта именно этим единственным, испачканным в крови ключом. Старик всегда носил его на цепочке на шее, и мы нашли на нем эту разорванную цепочку… Далее, на замочной скважине как с внутренней, так и с внешней стороны имеются кровавые пятна. Для настоящего преступления самым характерным является именно тот факт, что после убийства ключ вставлялся и с той, и с другой стороны двери… По всей вероятности, тотчас же после совершения преступления преступник был заперт в этой комнате со своей жертвой. Затем он открыл дверь, причем выпачкал в крови и ключ, и замочную скважину, вышел из комнаты и запер дверь снаружи… Но вот каким образом ключ очутился на столе в запертой комнате, это уж я никак не могу объяснить… Если бы я не знал, что это совершенно невозможно, я готов был бы побиться об заклад, что дверь была в конце концов заперта изнутри и что преступник исчез через какой-то потайной ход… Однако нам достоверно известно, что другого выхода из комнаты нет…
– А вы осматривали потолок? – задумчиво спросил Тэб.
– Я не только осматривал, а тщательно исследовал стены, пол и потолок, – нетерпеливым тоном ответил сыщик. – Я лишь заметил, что под дверью имеется щель шириной приблизительно в одну восьмую дюйма. Если бы ключ был найден на полу, то все было бы ясно: преступник мог швырнуть его под дверь, выйдя из комнаты. Но ключ лежал на столе… Кроме того, существенное значение имеет то, что Трэнсмир был убит выстрелом в спину…
– Почему же это так важно? – удивленно спросил журналист.
– Потому что это доказывает, что в момент убийства старик ничего не подозревал… Весьма странным обстоятельством является еще и находка драгоценностей. Да, сложное это дело!
Некоторое время спустя суд возбудил преследование по обвинению в умышленном убийстве против неизвестного и выразил порицание полиции за недостаточно энергичное расследование этого таинственного дела.
В этот день мисс Эрдферн дважды падала на сцене в обморок, и ее пришлось отвезти в отель в бессознательном состоянии.
Глава 11
Против Майфилда помещался дом Фергюссона Скотта – маленького, толстого и лысого человека в огромных очках в роговой оправе.
Скотт был необычайно взволнован преступлением. Он решительно заявил, что не желает ни во что вмешиваться. Какое ему до всего этого дело?.. И однако же говорил об убийстве с упоением.
– Достаточно уже того, что мы имеем несчастье жить на улице, где было совершено это ужасное преступление! – заявил он своей супруге. – Надо по крайней мере хоть держать себя так, чтобы нас оставили в покое, миссис Скотт.
– Но Эллина рассказывает… – начала миссис Скотт.
– Охота тебе слушать болтовню прислуги! – нетерпеливо прервал ее супруг. – Я не хочу, чтобы мое имя трепали в газетах…
Эти и тому подобные разговоры не мешали ему, однако, целыми днями просиживать у окна и наблюдать за Майфилдом. В комнатах его по вечерам мелькали огни, и мистер Скотт бормотал про себя: «Они все еще шарят там…»
Когда он встречался с соседями в пивной, он как бы невзначай замечал:
– Полиция все еще обыскивает дом старика Трэнсмира. Я поневоле все вижу… Ведь мой дом как раз напротив…
Когда же свет перестал появляться в окнах Майфилда и все затихло, Скотту стало скучно.
– Что рассказывает Эллина? – спросил он однажды у своей жены. – Позовите-ка ее…
– У меня мороз пробегает по коже, сэр, когда я говорю об этом ужасном деле, – прошептала горничная. – Я уверена, что умерла бы со страха, если бы мне пришлось давать свидетельские показания на суде.
– Успокойтесь, вас не вызовут в суд, – нетерпеливо возразил Скотт. – То, что вы расскажете, останется тайной.
– В последние две недели у меня очень болели зубы, сэр, – начала горничная. – Обычно приступ начинается в половине двенадцатого и проходит к двум часам ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25