— Вы сами прекрасно знаете, к чему я клоню, Смит, — он сделал паузу, подумал немного. — Вот что я вам предлагаю. Я сейчас выйду минут на десять в сад, и у вас будет время подумать. Когда решите, дайте мне знать. — И серьезно добавил. — Если вы расскажете все сами, я сделаю так, чтобы вам было значительно легче.
Бонд направился к двери, ведущей в сад, перед выходом повернулся:
— Боюсь, вопрос заключается в том, чтобы поставить все точки над «и». Видите ли, вчера в Кингстоне я побеседовал с братьями Фу.
Он вышел на лужайку. Майор Смит почувствовал небольшое облегчение. «По крайней мере, теперь борьба намеков, надуманных алиби, оговорок закончилась. Если этот Бонд добрался до братьев Фу, даже до одного из них, можно быть уверенным, что они раскололись. Меньше всего им хотелось бы войти в конфликт с властями, да и в любом случае в слитках осталось лишь около шести дюймов».
Майор Смит резко поднялся на ноги, подошел к набитому бутылками стенному бару и налил еще одну порцию бренди с имбирным элем, почти половина на половину. С другой стороны, он мог бы их прокутить, время пока еще есть. Будущее вряд ли сделает ему много таких подарков. Он вновь уселся в кресло и закурил двадцатую сигарету за этот день. Часы показывали одиннадцать тридцать. Если избавиться от посетителя хотя бы через час, у него останется уйма времени для общения с «людьми» у рифа. Он сидел, пил и продумывал свои действия. От него зависело, длинная получится история или короткая — WKHO долго распространяться о погоде, о растительности в горах, а можно все изложить коротко. Да, его рассказ будет коротким.
Тогда, в большом двуспальном номере отеля «Тифенбруннер», разложив на свободной кровати документы и кожаные папки, он ничего не выискивал специально, просто отбирал образцы и обращал внимание на те материалы, которые были помечены красным шрифтом. Kommandosache — Kohst vertraulich.
Их было немного. В основном они представляли собой конфиденциальные сообщения о немецкой руководящей верхушке, расшифрованные перехваты переговоров союзников, информацию о местонахождении секретных складов. Поскольку сбор таких материалов являлся главной задачей подразделения «А», майор Смит просматривал их с особым интересом. Это были данные о продовольствии, взрывчатке, оружии, шпионские сообщения, файлы на сотрудников гестапо. Замечательный улов! А в нижней части пакета находился единственный опечатанный красным сургучом конверт с пометкой: «Вскрыть только в самых чрезвычайных обстоятельствах». В конверте всего один лист с коротким неподписанным текстом, выполненным красными чернилами. Под заголовком «ВАЛЮТА» написано по-немецки: «Кайзерова гора. Франзисканер Хальт. 100 м восточнее — каменная пирамида. Ящик. 2 слитка. 24 кг». Под текстом — перечень размеров в сантиметрах. Майор Смит развел руки в стороны, как если бы показывал в разговоре с друзьями размер пойманной им рыбы. Судя по размерам, слитки, должно быть, большие — примерно в ширину его плеч, да и в торце два на четыре дюйма. Одна английская восемнадцатикаратная золотая монета идет в наши дни по два-три фунта стерлингов! Да, ему чертовски повезло! Сорок, а то и пятьдесят тысяч фунтов! Не исключено, что даже сто тысяч! Он не переставал подсчитывать и одновременно быстро и хладнокровно, опасаясь, как бы кто не зашел в номер, сжег документ и конверт, растер пепел в порошок и выбросил в туалет. Затем разложил трофейную австрийскую крупномасштабную карту военно— геодезического управления и сразу отыскал на ней отметку с надписью «Франзисканер Хальт». Судя по топографическому знаку, это была нежилая избушка для альпинистов, расположенная на седловине, как раз под самым высоким восточным пиком Кайзеровых гор, которые своими очертаниями вызывали у посетителей Китцбухеля благоговейный страх. А каменная пирамида находится приблизительно здесь — он отметил место на карте ногтем. Боже, до такого богатства всего лишь десять миль езды и не более пяти часов восхождения!
Все в начале происходило именно так, как описал Бонд. В четыре утра майор Смит подъехал к дому Оберхаузера, арестовал его, заявив протестующей и плачущей семье, что отвезет Оберхаузера для допроса в лагерь под Мюнхеном. Если за ним не числится никаких преступлений, в течение недели он вернется домой. Если же семья поднимет шум, то это только ухудшит положение арестованного. Смит отказался назвать свое имя и догадался заранее закамуфлировать номер своего джипа. Через сутки подразделение «А» передислоцируется, а к тому времени, когда военные власти доберутся до Китцбухеля, инцидент будет похоронен в болоте неразберихи, всегда сопутствующей приходу войск.
Оберхаузер, оправившись от пережитого страха, оказался вполне приятным мужчиной, а когда Смит со знанием дела поговорил с ним об альпинизме и катании на лыжах — его довоенном хобби — он и совсем успокоился. На это и рассчитывал Смит. Дорога на Куфстейн проходила у основания Кайзеровой горы, и Смит, медленно ведя машину, восхищался вслух красотой горных вершин, которые освещались алеющей утренней зарей. Подъехав к подножию «золотой» горы, как ее успел окрестить Смит, он затормозил, съехал с дороги в густую траву, и, повернувшись к пассажиру, доброжелательно сказал:
— Оберхаузер, как человек, вы мне по душе. У нас общие интересы, а из вашего разговора и моих собственных суждений о вас я пришел к убеждению, что с нацистами вы не сотрудничали. Вот что я предлагай. Давайте проведем день здесь, совершим восхождение на Кайзерову гору, а потом я отвезу вас назад в Китцбухель и доложу командиру, что в Мюнхене с вами разобрались и претензий не имеют.
Он усмехнулся:
— Ну, как насчет такого варианта?
Мужчина чуть не расплакался от благодарности:
— Но нельзя ли получить какой-нибудь документ, подтверждающий благонадежность?
— Вполне. Для этого будет достаточно моей подписи.
Согласие было достигнуто, джип надежно укрыт от посторонних глаз, и они размеренным шагом двинулись по предгорью, вдыхая запах сосновой смолы.
Для восхождения Смит был одет неплохо — в рубашке защитного цвета, шортах, прекрасных американских десантных ботинках с толстой подошвой. Его единственной лишней ношей был пистолет системы «Вэбли-Скотт», и Оберхаузер, понимая, что он все-таки оставался пленником, тактично не предложил спрятать оружие за каким— нибудь приметным камнем. Сам он был облачен в свой лучший костюм и хорошие ботинки, но это, видимо, его нисколько не смущало. Заверив майора Смита, что веревки и крюки им не понадобятся, он сообщил, что прямо над ними расположена небольшая избушка под названием «Франзисканер Хальт», где они смогут передохнуть.
— Неужели? — спросил Смит.
— Да, а чуть пониже ее находится ледничок, очень красивый, однако мы его обогнем, в нем много глубоких трещин.
— Вот как… — в раздумье произнес майор Смит, рассматривая уже поблескивающий от пота затылок Оберхаузера. В конце концов, тот был всего-навсего проклятым фрицем, в любом случае из той же породы. Одним больше, одним меньше — какое это имеет значение? Все будет проще простого. Единственное, что тревожило Смита, это каким образом он спустит к подножию чертов груз. Наконец решил, что понесет слитки за спиной, причем попытается большую часть пути волочить их в подсумке для боеприпасов или придумает еще что-нибудь. Путь наверх был длинным и утомительным, а когда они минули полосу леса, стало припекать солнце. Теперь у них под ногами были сплошные валуны и камни, булыжники с грохотом устремлялись вниз. Склон становился все круче и круче по мере их приближения к самому верхнему утесу, угрожающе нависшему над ними серой громадой на фоне голубого неба. Обнаженные по пояс, оба обливались лотом, который по спине и ногам струился в ботинки, но, несмотря на хромоту Оберхаузера, они выдерживали хороший темп. Когда остановились попить и ополоснуться у бурлящего горного ручья, Оберхаузер похвалил майора Смита за выносливость, на что тот, погруженный в свои мысли, резковато и сознательно преувеличивая, заявил, что все английские солдаты такие же выносливые, как он.
Двинулись дальше. Подъем на скалу оказался не очень сложным. Майор так и предполагал, иначе избушку альпинистов не построили бы именно в этом месте. В скале были выбиты углубления для ног, кое-где в трещинах попадались железные костыли. Однако на самых сложных участках он не смог бы самостоятельно выбрать правильный путь и был доволен, что захватил с собой проводника.
Один раз рука Оберхаузера, нащупывая удобное место, расшатала большой кусок скалы и обрушила его вниз. Майор Смит внезапно подумал о шуме.
— Здесь много бывает народу? — спросил он, наблюдая за падающей глыбой.
— Ни единой души почти до самого Куфстейна, — ответил Оберхаузер, указывая в сторону гряды высоких гор. — Пастбища отсутствуют, мало воды. Сюда только альпинисты заходят, а с началом войны… — Он не стал заканчивать фразу.
Когда они огибали отливающий голубизной ледник, майор Смит внимательно изучал ширину и глубину трещин. «Да, они вполне подойдут».
Непосредственно над ними, всего в каких-то ста футах, под защитой утеса стояла потрепанная погодой избушка. Смит измерил на глаз угол склона. «Да, почти отвесная стена. Сейчас или позже? Нет, наверное, позже». Последний участок маршрута не вполне просматривался.
Ровно через пять часов после начала восхождения они добрались до избушки, и Смит, заявив, что хотел бы облегчиться, направился по карнизу скалы в восточном направлении. Он не обращал никакого внимания на раскинувшиеся перед ним на пятьдесят миль вокруг и тающие в дымке прекрасные панорамы Австрии и Баварии. Он тщательно отсчитывал свои шаги и через сто двадцать уткнулся в пирамиду из камней, напоминающую надгробный памятник в честь какого-нибудь погибшего альпиниста. Но Смит знал, что это не так, и горел желанием разбросать камни. Он вытащил пистолет, Загнал в ствол патрон и направился назад.
Здесь, на высоте в десять тысяч футов, уже пробирал холод, и Оберхаузер решил развести в избушке огонь. При виде его Смит спрятал волнение и непринужденно сказал:
— Оберхаузер, выходите наружу, посмотрите, какие бесподобные виды открываются отсюда.
— Конечно, майор, — Оберхаузер вышел вслед за Смитом из избушки, пошарил в набедренном кармане, вытащил небольшой сверток, развернул бумагу и достал сморщенную колбаску. Протягивая ее майору, смущенно улыбнулся:
— Знаете, мы здесь называем ее «солдат». Она из копченого мяса, очень твердая, но вкусная. В фильмах о диком Западе такие тоже едят. Как ее там называют?
— Пеммикан, — ответил майор. Затем — позднее он вспоминал об этом с отвращением к самому себе — предложил: — оставьте ее в домике, будем есть потом. Подойдите ближе. Видно ли отсюда Инсбрук? Расскажите, что там вдали.
Оберхаузер заскочил в избушку и быстро вышел. Пока он объяснял, где что находится, где какая видна церковь или гора, майор буквально висел у него за спиной. Они приблизились к краю скалы, под которой раскинулся ледник, и Смит, вытащив револьвер, с расстояния в два фута выпустил в череп Ганса Оберхаузера две пули. Конечно, без промаха!
Пули сбили проводника с ног и сбросили вниз. Майор Смит вытянул шею и увидел, как тело, ударившись дважды о скалу, распростерлось на леднике. Но попало не в расщелину, а в сугроб слежавшегося снега. «Черт побери! » — воскликнул майор Смит.
Эхо двух выстрелов, отражаясь от гор, постепенно замерло вдали. Смит последний раз взглянул на темное пятно на фоне белого снега и побежал вдоль карниза скалы. Надо сделать главное! Он стал разбрасывать направо и налево с вершины пирамиды тяжелые камни, работая, как будто его подгоняли черти.
Руки уже кровоточили, но он едва это замечал. Бот осталось всего два фута — и по-прежнему ничего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14