Алекс заявил:
— Я думал об этом.
Леберра не удовлетворил этот ответ.
— А ты подумал о том, что если мы начнем активно конкурировать с нашими клиентами, то потеряем эту область деятельности целиком?
— Потеряем немного. Я не верю, что мы потеряем все. В любом случае наше начинание значительно перекроет потери.
— Это твое мнение.
— Мне это кажется оправданным риском, — настаивал Алекс.
— Ты же выступал против риска с “Супранэшнл”, Алекс, — спокойно произнес Леонард Кингсвуд.
— Я не против риска. Это гораздо меньший риск, между этими двумя направлениями нет ничего общего. На лицах за столом был написан скепсис.
— Я бы хотел услышать мнение Роско, — сказал Леберр.
— Да, давайте послушаем Роско, — подхватили двое других директоров.
Головы повернулись к Хейворду, уставившемуся на скрещенные на груди руки.
— Не хочется топить коллегу, — спокойно произнес он.
— Почему же? — поинтересовался кто-то. — Он ведь пробовал потопить тебя. Хейворд слегка улыбнулся.
— Я предпочитаю быть выше этого. — Его лицо посерьезнело. — Однако я согласен с Флойдом. Бурная деятельность по расширению долгосрочных вложений лишит нас важной сферы бизнеса. Я не считаю, что теоретическая прибыль стоит этого. — Он указал на одну из схем Строгана, демонстрировавшую географию новых отделений. — Члены совета могут заметить, что пять из предложенных отделений расположены близко к организациям, занимающимся долгосрочными вкладами и ссудами, крупным вкладчикам “ФМА”. Можно не сомневаться, что это не пройдет незамеченным.
— Такое расположение отделений, — сказал Алекс, — тщательно выбрано в результате исследования плотности населения. Они будут находиться там, где живут люди. Конечно, организации, занимающиеся долгосрочными вкладами и ссудами, пришли туда первыми — во многом они были дальновиднее таких банков, как наш. Но это не значит, что мы постоянно должны воздерживаться от такой деятельности.
Хейворд пожал плечами:
— Я уже высказался. Впрочем, я вот что скажу: мне вообще не нравится идея маленьких отделений.
— Это будут монетные лавки, — не сдержался Алекс, — банковские отделения будущего.
Он понимал, что все выходит не так, как он рассчитывал. К вопросу об отделениях он хотел подойти позже. В общем, теперь это, очевидно, уже не имело значения.
— По описанию отделений, — произнес Флойд Леберр (он читал информацию на листке, распространенном Томом Строганом), — они напоминают автоматические прачечные.
Хейворд, также погрузившись в чтение, покачал головой:
— Не в нашем стиле. Нет достоинства.
— Лучше бы нам поменьше думать о достоинстве и побольше о деле, — заявил Алекс. — Да, маленькие отделения похожи на автоматические прачечные, но опять же это отделения банков будущего. Позволю себе сделать одно предсказание: ни мы, ни наши конкуренты не могут и дальше содержать отделения банков в их нынешнем виде, напоминающем раззолоченные фамильные склепы. Цена земли и строительных работ делает это бессмысленным. Через десять лет по меньшей мере половина нынешних отделений банка перестанет существовать. У нас останутся только основные. Остальная часть разместится в менее дорогостоящих помещениях, полностью автоматизированных, с автоматическими кассами, с телемониторами для ответа на вопросы и с подключением к компьютерному центру. При планировании новых отделений — включая те девять, по поводу которых я выступаю, — мы должны предвидеть такой переход.
— Насчет автоматизации Алекс прав, — сказал Леонард Кингсвуд. — Большинство из нас наблюдает это на собственных предприятиях: автоматизация внедряется быстрее, чем мы когда-либо могли предвидеть.
— Важно также и-то, — напирал Алекс, — что у нас есть возможность сделать прыжок вперед со значительной выгодой, если, конечно, нам удастся сделать это решительно, под звуки фанфар. Рекламная кампания должна быть массированной, с широким охватом. Джентльмены, посмотрите на цифры. Во-первых, наши сегодняшние долгосрочные депозиты значительно меньше, чем они должны быть…
Он пошел дальше, обратясь к схемам и иногда прибегая к помощи Тома Строгана. Алекс знал, что подготовленные им со Строганом данные и предложения точны и логически выверены. И тем не менее он чувствовал упорное сопротивление одних членов совета и отсутствие интереса у других. На другом конце стола один из директоров прикрыл рот ладонью, сдерживая зевок.
Алексу было ясно, что он проиграл. План расширения долгосрочных вкладов и увеличения сети отделений банка будет отклонен — и как результат возникает мнение о его “непрофессионализме”. Как и раньше, Алекс снова задумался: интересно, какой срок ему отмерен в “ФМА”? Похоже, что у него почти нет будущего; к тому же он не мог представить себе, как станет работать под руководством Хейворда.
Он решил больше не тратить зря время.
— Ну ладно. Этого достаточно, джентльмены. Если нет больше вопросов.
Вопросов он не ожидал. Меньше всего он ожидал поддержки с той стороны, откуда она неожиданно последовала.
— Алекс, — сказал Харольд Остин с улыбкой дружелюбным тоном, — я хочу поблагодарить вас. В самом деле, я поражен. Ваше выступление неожиданно убедило меня. Более того, мне нравится идея новых отделений банка.
Хейворд, сидевший через несколько стульев от него, сначала вздрогнул, затем уставился на Остина. Достопочтенный Харольд, не обращая на него внимания, обратился к остальным, сидевшим за столом:
— Мне кажется, нам стоит посмотреть на это трезво, отодвинув в сторону наши утренние разногласия.
Леонард Кингсвуд и некоторые другие закивали. Все больше директоров сбрасывали одолевшую после ленча дремоту и стали слушать внимательнее. Недаром Остин был старейшим членом совета “ФМА”. Он обладал огромным влиянием. У него также хорошо получалось склонять остальных к своей точке зрения.
— В начале вашей речи, Алекс. — сказал он, — вы говорили, что надо думать об обогащении наших клиентов и что банки вроде нашего должны показать в этом пример.
— Да, говорил.
— Не могли бы вы продолжить эту мысль?
Алекс помедлил.
— Пожалуй, могу.
Стоит ли это делать? Алекс взвесил “за” и “против”. Его уже не удивляло вмешательство Остина. Он уже знал, почему Остин перешел на другую сторону.
Реклама. Раньше, предлагая провести “массированную рекламную кампанию” с “широким освещением”, Алекс заметил, как Остин поднял голову, тут же заинтересовавшись. С этого момента было несложно догадаться, о чем он думал. Рекламное агентство “Остин эдвертайзинг” благодаря директорскому посту и влиянию достопочтенного Остина в “ФМА” пользовалось монопольным правом на рекламу деятельности банка. Кампания, о которой говорил Алекс, могла принести значительный доход агентству Остина.
Действия Остина были вопиющим примером злоупотребления служебным положением — таким же злоупотреблением, как и назначение Роско Хейворда в совет директоров “Супранэшнл”, против чего выступал утром Алекс. Тогда Алекс спросил: “Чьи интересы поставит Роско на первое место? “Супранэшнл” или держателей акций “Ферст меркантайл Америкен”?” Теперь такой же вопрос следовало задать и Остину.
Ответ был ясен. Остин заботился прежде всего о своих интересах; потом уже шли интересы “ФМА”. Не важно, что Алекс верил в свой план. Такая поддержка — из эгоистичных побуждений — была аморальна, подрывала доверие.
Должен ли Алекс сказать об этом? Если он так поступит, то это вызовет еще большую волну протеста, чем сегодня утром, и он снова проиграет. Директора держались друг друга, как братья-масоны. Более того, подобная конфронтация наверняка положит конец деятельности самого Алекса в “ФМА”. Стоит ли так поступать? Есть ли в этом необходимость? Разве в его обязанности входит заботиться о совести совета? Алекс не знал. Между тем директора смотрели на него и ждали его разъяснений, — Да, — сказал он, — я действительно говорил — о чем мне напомнил Харольд — о личной выгоде наших клиентов и необходимости показать в этом пример. — Алекс взглянул на записи, которые несколько минут назад решил выбросить. — Часто говорят, — продолжал он, обращаясь к слушавшим его директорам, — что правительство, промышленность и разнообразная торговля держатся на кредите. Без кредита, без одалживания, без ссуд — маленьких, средних и крупных — деловая активность прекратится и цивилизация зачахнет. Банкиры знают это лучше всех.
И тем не менее появляется все больше людей, считающих, что одалживание и финансирование дефицитов достигло безумных размеров, выходящих за пределы разумного. В особенности это касается правительств. Правительство Соединенных Штатов нагромоздило высоченную гору долгов, которые мы никогда не сможем оплатить. Другие правительства в столь же плачевном или в еще худшем состоянии. В этом подлинная причина инфляции и обесценивания своей и иностранной валюты.
Под стать огромному правительственному долгу, — продолжал Алекс, — гигантская задолженность корпораций. И на низших финансовых уровнях миллионы людей — каждый из которых следует примеру нации, — взвалили на себя бремя долгов, с которыми они не смогут расплатиться. Общая задолженность Соединенных Штатов равняется двум с половиной триллионам долларов. Задолженность потребителей по стране приближается к двумстам миллиардам долларов. За прошедшие шесть лет более миллиона американцев обанкротились.
Где-то на пути мы растеряли — и вся нация, и корпорации, и отдельные люди — древнюю истину о сочетании обогащения с бережливостью, умение соблюдать равновесие между тем, что мы тратим и что приобретаем, и сохранять то, что имеем, в определенных пределах.
Неожиданно совет успокоился. Откликаясь на его настроение, Алекс тихо произнес:
— Хотелось бы мне сказать, что возможна иная тенденция, чем та, которую я описал. Тенденции начинаются с решительных действий. Так почему бы не начать действовать здесь?
В наше время долгосрочные вклады — больше, чем какой-либо другой вид финансовой деятельности, — связаны с политикой благоразумия. А нам — всей нации и отдельным людям — необходимо больше благоразумия. И достичь этого можно путем значительного увеличения объема долгосрочных вкладов. И рост долгосрочных вкладов может быть значительным.., если мы возьмемся за дело и будем работать. И хотя личные долгосрочные вклады не оздоровят повсюду финансы, по крайней мере это будет большим шагом в нужном направлении.
Вот почему я убежден, что наш банк должен использовать возможность стать лидером.
Алекс сел. И буквально через несколько секунд понял, что не сказал ни слова о своих сомнениях относительно выступления Остина.
Последовало короткое молчание, которое нарушил Леонард Кингсвуд.
— Сочетание здравого смысла и правды не всегда приятно слушать. Но мне кажется, этого нельзя сказать о том, что мы только что услышали.
Филип Джоханнсен нехотя буркнул:
— Частично я с этим согласен.
— А я согласен со всем, — сказал достопочтенный Харольд. — По-моему, совет должен одобрить предоставленный нам план роста долгосрочных вкладов и увеличения числа отделений банка. Я намерен голосовать за него. И призываю остальных сделать то же.
На этот раз Роско Хейворд не проявил недовольства, хотя и сидел с застывшим лицом. Алекс сообразил, что Хейворд тоже догадался о мотивах, двигавших Харольдом Остином.
Обсуждение продолжалось еще с четверть часа, пока Джером Паттертон не постучал молоточком, призывая к голосованию. Подавляющим большинством предложения Алекса Вандерворта были одобрены. Флойд Леберр и Роско Хейворд голосовали против.
Выходя из конференц-зала, Алекс чувствовал, что враждебность к нему не исчезла. Некоторые директора ясно давали понять, что по-прежнему не согласны с его твердой позицией по поводу “Супранэшнл”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63