Джанет дотянулось до нее, затащила к себе и втолкнула в каюту кокпита.
— Она утащит нас с собой, парень! — закричал Мердок. — Готовься к заднему ходу! — Он помахал рукой и яростно крикнул — Быстрее, черт побери! Она уходит!
Началась последняя безумная суматоха, люди в панике прыгали через поручни. Бергер был последним, судовой журнал и личный дневник в клеенчатом пакете под мышкой. Герике дал полный ход назад, когда «Дойчланд» снова осела, и «Мораг» отпрыгнула.
Сестра Анджела скорчилась в уголке маленькой каюты. Она попыталась встать, глядя в лица толпившихся вокруг.
— Лотта? — спросила она, — где Лотта?
Ответа не было — и не могло быть. Она повернулась, крепко схватила Джанет за руку и сказала по-английски:
— Здесь нет Лотты и господина Рихтера. Они, наверное, еще на борту.
Джанет выбралась из каюты в кокпит. Рядом с Джего скрючился Рив, тут же стояли Герике и Мердок. Она подергала руку Джего:
— Кто-то еще остался на борту.
Казалось, что ему трудно выговорить слово:
— Невозможно.
Она протянула руку и дернула плащ Герике:
— Пауль, кто-то остался на борту.
Он пораженно глянул на нее. В то же мгновение «Дойчланд» начала соскальзывать с рифа.
***
У Бергера, стоявшего у перил правого борта, на глазах выступили слезы. Когда вода вокруг судна закипела, его рука поднялась в коротком салюте. Еще мгновение была видна главная топ-мачта, потом она тоже нырнула и не осталось ничего — лишь то, что не приняло море. Немного досок, путаница веревок, кружащаяся бочка.
Герике с мрачным лицом повернул штурвал, уводя «Мораг» от Вашингтона по большой кривой, готовый начать медленный и болезненный путь по гороподобным волнам к Фаде.
Баркентина «Дойчланд», 25 сентября 1944 года. В три склянки послеобеденной вахты, оставив позади тонущую «Дойчланд», шестнадцать спасенных из первоначального экипажа были выхвачены с Вашингтон-рифа спасательным судном — Мораг Синклер. При этом коксвейн Мердок Маклеод и корветтен-капитан Пауль Герике показали замечательный пример морского товарищества. После этого они переправили нас на соседний остров Фада по исключительно бурному морю. Я был потрясен, узнав, что тем или иным образом, но еще семь человек отдали свои жизни, чтобы спасти ниши. Впервые за все время слова отказывают мне. Итак, я заканчиваю этот судовой журнал.
Эрих Бергер, капитан.
16
Рив налил себе большую дозу скотча и медленно выпил. Он предельно устал, более чем когда либо ощущая свой возраст. По крыше коттеджа замолотил ветер, и он вздрогнул.
— Пожалуйста, больше не надо — прошептал он. — Все — значит все.
Он с болью похромал к столу. Больше всего ему нужен сон, но вначале надо сделать работу. Он взял ручку и открыл дневник. В дверь постучали и вошел Харри Джего, с трудов закрыв дверь на ветру. Лицо опухло, кожа порезана в дюжине мест. Казалось, что ему, как и Риву, трудно ходить.
— Вы не слишком хорошо выглядите, Харри.
Адмирал пододвинул к нему бутылку скотча:
— Наливайте сами.
Харри прошел в кухню и вернулся со стаканом. Заговорил он очень медленно:
— Я чувствую себя ходячим мертвецом.
— Понимаю, что вы имеете в виду. Как Джанет?
— Нерушима. Фада-хаус похож на полевой госпиталь, и она не присела с тех пор, как мы пришли.
— У нее была большая практика. Это долгая война — сказал адмирал. — Снаружи все еще гнусно?
— Нет, просто плохо. Я бы сказал, ветер от семи до восьми, немного стих. Наверное, к утру выдуется.
Он опустошил стакан и Рив налил снова:
— Я связался по радио с Мюрреем. Очевидно, там тоже хаос, но утром он сможет послать судно. Сказал, что попытается приплыть сам.
— Как со спасенными? Что будет с ними?
— Не знаю. Интернирование для монахинь, лагерь военнопленных для Бергера и его людей.
Настала долгая пауза, Джего глядел в свой стакан.
— Вам это не нравится, не так ли?
— Теперь это не имеет для меня никакого значения.
— Понимаю, что вы чувствуете. Весь этот дьявольский поход, и он им почти удался.
Скотч сейчас почти заглушил боль.
— А Герике? — спросил Джего.
— А что он? Война еще идет, Харри.
— Знаю — сказал Харри. — Но всегда есть уголки. Он вернется в камеру?
— Это не мое решение. Гражданская власть здесь — это Джин, вы знаете.
Джего одним глотком опустошил стакан.
— Ну, я думаю, мне надо вернуться и посмотреть, как там мои ребята.
— Потом постель, Харри. Идите в постель.
Рив изобразил улыбку:
— Это приказ.
— Адмирал. — Джего поднялся и отсалютовал.
Он уже дошел до двери и положил руку на ручку, когда Рив произнес:
— Харри?
Джего повернулся:
— Да, сэр.
— Совсем вдруг я почувствовал себя старым, Харри. Черт побери, слишком старым. Я просто хочу сказать это кому-нибудь.
***
В гавани все еще бушевала зыбь, когда Герике прошел по пирсу, опустив голову из-за дождя. «Мораг Синклер» танцевала в швартовых, представляя прекрасное зрелище бело-синей окраской. Только очень пристальный взгляд обнаруживал жестокие побои, нанесенные морем.
Он стоял, глубоко засунув руки в карманы кем-то данной ему ветровки, и вдруг услышал, как его окликают. Он повернулся и увидел Мердока дальше по пирсу на низком причале, стоящего возле «Катрины».
Когда Герике сошел по каменным ступеням, из рулевой рубки появился Лаклан. На палубе стояла канистра и он переставил ее на причал с легкостью, показывающей, что она пуста.
— Что? — спросил Герике.
— Лаклан и я заполнили баки «Катрины» — сказал старик. — Чтобы, если понадобится, она была готова к морю.
Парень кивнул Герике:
— Капитан.
— У меня не было случая сказать вам прежде, но вы прекрасно держались там, Лаклан. — Герике протянул руку: — Я горд познакомиться с вами.
Лаклан сильно покраснел, мгновение смотрел на руку, коротко пожал ее, потом повернулся и умчался.
— Мне кажется, это добрый материал — сказал Мердок. — Слишком хорош, чтобы через несколько дней снова отбыть на проклятую войну.
Он начал набивать трубку, действуя осторожно из-за поломанной руки.
— Вы говорили с Джанет после возвращения?
— У нее дел невпроворот.
— Сейчас у нее их, должно быть, значительно меньше.
Старик повернулся и посмотрел на море сквозь падающий дождь.
— Все еще бурно, но не слишком.
— Думаю, нет.
Мердок кивнул:
— Теперь пойди и повидай ее, парень.
— Да, кажется, надо пойти.
Он зашагал прочь и Мердок окликнул:
— Капитан?
— Да?
— Удачи вам.
Долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом Герике повернулся и заспешил вдоль пирса.
***
Когда он вошел в кухню Фада-хауса, Джин Синклер повернулась от очага с кастрюлей горячей воды:
— Хелло — сказала она, — вы ищите Джанет?
— Да. Она не занята?
— Была даже очень, когда я ее видела в последний раз. В гостиной на столе у нее был один из моряков с «Дойчланд». Сломанная рука.
— А остальные?
— Большинство сейчас спит. Мне кажется, все постели в доме должны быть заняты.
Она подняла кастрюлю:
— Извините, мне надо идти. Джанет это ждет.
Он открыл ей дверь:
— А капитан Бергер? Где он?
— Вверх по лестнице, первая спальня справа.
Она быстро ушла и Герике поднялся по ступенькам. Он помедлил у указанной двери, постучал и вошел. Иоханн Штурм и старший матрос Петерсен лежали бок о бок на постели и спали мертвым сном. Бергер сидел в кресле за маленьким столиком у окна, положив голову на руки.
Судовой журнал «Дойчланд» лежал перед ним открытым. Герике секунду постоял у плеча, прочел последнюю запись, потом повернулся и на цыпочках вышел.
Когда за ним щелкнула дверь, Бергер вздрогнул и, подняв глаза с воспаленными веками, оглядел комнату.
— Кто здесь? — хрипло спросил он.
Но никого не было. Вообще никого. Он уронил голову на руки и снова заснул.
***
Рив писал дневник, тщательно и аккуратно выводя буквы, главным образом потому, что был более чем навеселе, когда дверь распахнулась и вошла Джанет, за ней следовал Джего.
— Пауль здесь?
Он положил перо и посмотрел на нее с пьяной тяжеловесностью:
— А, ты имеешь в виду Герике. Я и не знал, что вы зовете друг друга по имени.
Он усмехался и она яростно вспыхнула:
— Он был здесь?
— С полчаса назад. Может, немного ранее. На самом деле мы немного выпили вместе, потом он спросил, не могу ли я передать тебе кое-что.
— Что? — потребовала она.
— Он сказал, что это личное дело. Мне кажется, что бы ни было, ты найдешь это в спальне.
Она быстро вышла в холл и открыла дверь в свою спальню. На ее подушке был тщательно уложен Рыцарский Крест с дубовыми листьями второй степени. Она уставилась, отупев на секунду, потом схватила его и бегом вернулась в гостиную.
— Дядя Кэри! — Она положила награду перед ним, ее голос прервался.
Раздался стук в дверь и вошел Мердок:
— А, вот вы где, адмирал.
— Что я могу для вас сделать?
— Дело сугубо официальное. Кажется, «Катрина» пропала со своей стоянки.
— Вот это факт! — сказал Рив. — Весьма приятная новость.
Джанет выбежала за дверь. Джего повернулся к Риву, облокотившемуся на стол:
— Вы сообщите в Маллейг? Они достаточно быстро смогут выйти на него из Минча.
— Большое невезение, Харри, но, похоже, радио сломалось с тех пор, как я в последний раз поговорил с Мюрреем. Кажется, лампа сгорела, а у меня нет запасной. Придется ждать, пока они не придут сюда завтра. Ничего нельзя поделать.
Джего тяжело, очень тяжело вздохнул, потом повернулся и вышел. Мердок мрачно спросил:
— Не добрый ли скотч у вас в этой бутылке, Кэри Рив?
— И еще в шкафу, когда мы прикончим эту. Я припрятал ее для вас.
— Позднее, я вернусь, как только смогу. А сейчас я должен повидаться со своими людьми.
Он вышел, а Рив плеснул себе еще виски и продолжил запись:
«… итак, когда все сказано и сделано, я вижу, что это была древняя история. Мердок, Харри Джего и Герике — люди против моря, и на этот раз они выиграли. Но в конце концов, в чем природа их успеха?…»
Боже, но как же он устал — как никогда прежде. Ветер стучал и стучал в окно, словно пытаясь войти, но теперь это его не трогало. Он на секунду положил голову на руки и почти мгновенно заснул, продолжая в здоровой руке держать перо, остановившееся на последней записи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Она утащит нас с собой, парень! — закричал Мердок. — Готовься к заднему ходу! — Он помахал рукой и яростно крикнул — Быстрее, черт побери! Она уходит!
Началась последняя безумная суматоха, люди в панике прыгали через поручни. Бергер был последним, судовой журнал и личный дневник в клеенчатом пакете под мышкой. Герике дал полный ход назад, когда «Дойчланд» снова осела, и «Мораг» отпрыгнула.
Сестра Анджела скорчилась в уголке маленькой каюты. Она попыталась встать, глядя в лица толпившихся вокруг.
— Лотта? — спросила она, — где Лотта?
Ответа не было — и не могло быть. Она повернулась, крепко схватила Джанет за руку и сказала по-английски:
— Здесь нет Лотты и господина Рихтера. Они, наверное, еще на борту.
Джанет выбралась из каюты в кокпит. Рядом с Джего скрючился Рив, тут же стояли Герике и Мердок. Она подергала руку Джего:
— Кто-то еще остался на борту.
Казалось, что ему трудно выговорить слово:
— Невозможно.
Она протянула руку и дернула плащ Герике:
— Пауль, кто-то остался на борту.
Он пораженно глянул на нее. В то же мгновение «Дойчланд» начала соскальзывать с рифа.
***
У Бергера, стоявшего у перил правого борта, на глазах выступили слезы. Когда вода вокруг судна закипела, его рука поднялась в коротком салюте. Еще мгновение была видна главная топ-мачта, потом она тоже нырнула и не осталось ничего — лишь то, что не приняло море. Немного досок, путаница веревок, кружащаяся бочка.
Герике с мрачным лицом повернул штурвал, уводя «Мораг» от Вашингтона по большой кривой, готовый начать медленный и болезненный путь по гороподобным волнам к Фаде.
Баркентина «Дойчланд», 25 сентября 1944 года. В три склянки послеобеденной вахты, оставив позади тонущую «Дойчланд», шестнадцать спасенных из первоначального экипажа были выхвачены с Вашингтон-рифа спасательным судном — Мораг Синклер. При этом коксвейн Мердок Маклеод и корветтен-капитан Пауль Герике показали замечательный пример морского товарищества. После этого они переправили нас на соседний остров Фада по исключительно бурному морю. Я был потрясен, узнав, что тем или иным образом, но еще семь человек отдали свои жизни, чтобы спасти ниши. Впервые за все время слова отказывают мне. Итак, я заканчиваю этот судовой журнал.
Эрих Бергер, капитан.
16
Рив налил себе большую дозу скотча и медленно выпил. Он предельно устал, более чем когда либо ощущая свой возраст. По крыше коттеджа замолотил ветер, и он вздрогнул.
— Пожалуйста, больше не надо — прошептал он. — Все — значит все.
Он с болью похромал к столу. Больше всего ему нужен сон, но вначале надо сделать работу. Он взял ручку и открыл дневник. В дверь постучали и вошел Харри Джего, с трудов закрыв дверь на ветру. Лицо опухло, кожа порезана в дюжине мест. Казалось, что ему, как и Риву, трудно ходить.
— Вы не слишком хорошо выглядите, Харри.
Адмирал пододвинул к нему бутылку скотча:
— Наливайте сами.
Харри прошел в кухню и вернулся со стаканом. Заговорил он очень медленно:
— Я чувствую себя ходячим мертвецом.
— Понимаю, что вы имеете в виду. Как Джанет?
— Нерушима. Фада-хаус похож на полевой госпиталь, и она не присела с тех пор, как мы пришли.
— У нее была большая практика. Это долгая война — сказал адмирал. — Снаружи все еще гнусно?
— Нет, просто плохо. Я бы сказал, ветер от семи до восьми, немного стих. Наверное, к утру выдуется.
Он опустошил стакан и Рив налил снова:
— Я связался по радио с Мюрреем. Очевидно, там тоже хаос, но утром он сможет послать судно. Сказал, что попытается приплыть сам.
— Как со спасенными? Что будет с ними?
— Не знаю. Интернирование для монахинь, лагерь военнопленных для Бергера и его людей.
Настала долгая пауза, Джего глядел в свой стакан.
— Вам это не нравится, не так ли?
— Теперь это не имеет для меня никакого значения.
— Понимаю, что вы чувствуете. Весь этот дьявольский поход, и он им почти удался.
Скотч сейчас почти заглушил боль.
— А Герике? — спросил Джего.
— А что он? Война еще идет, Харри.
— Знаю — сказал Харри. — Но всегда есть уголки. Он вернется в камеру?
— Это не мое решение. Гражданская власть здесь — это Джин, вы знаете.
Джего одним глотком опустошил стакан.
— Ну, я думаю, мне надо вернуться и посмотреть, как там мои ребята.
— Потом постель, Харри. Идите в постель.
Рив изобразил улыбку:
— Это приказ.
— Адмирал. — Джего поднялся и отсалютовал.
Он уже дошел до двери и положил руку на ручку, когда Рив произнес:
— Харри?
Джего повернулся:
— Да, сэр.
— Совсем вдруг я почувствовал себя старым, Харри. Черт побери, слишком старым. Я просто хочу сказать это кому-нибудь.
***
В гавани все еще бушевала зыбь, когда Герике прошел по пирсу, опустив голову из-за дождя. «Мораг Синклер» танцевала в швартовых, представляя прекрасное зрелище бело-синей окраской. Только очень пристальный взгляд обнаруживал жестокие побои, нанесенные морем.
Он стоял, глубоко засунув руки в карманы кем-то данной ему ветровки, и вдруг услышал, как его окликают. Он повернулся и увидел Мердока дальше по пирсу на низком причале, стоящего возле «Катрины».
Когда Герике сошел по каменным ступеням, из рулевой рубки появился Лаклан. На палубе стояла канистра и он переставил ее на причал с легкостью, показывающей, что она пуста.
— Что? — спросил Герике.
— Лаклан и я заполнили баки «Катрины» — сказал старик. — Чтобы, если понадобится, она была готова к морю.
Парень кивнул Герике:
— Капитан.
— У меня не было случая сказать вам прежде, но вы прекрасно держались там, Лаклан. — Герике протянул руку: — Я горд познакомиться с вами.
Лаклан сильно покраснел, мгновение смотрел на руку, коротко пожал ее, потом повернулся и умчался.
— Мне кажется, это добрый материал — сказал Мердок. — Слишком хорош, чтобы через несколько дней снова отбыть на проклятую войну.
Он начал набивать трубку, действуя осторожно из-за поломанной руки.
— Вы говорили с Джанет после возвращения?
— У нее дел невпроворот.
— Сейчас у нее их, должно быть, значительно меньше.
Старик повернулся и посмотрел на море сквозь падающий дождь.
— Все еще бурно, но не слишком.
— Думаю, нет.
Мердок кивнул:
— Теперь пойди и повидай ее, парень.
— Да, кажется, надо пойти.
Он зашагал прочь и Мердок окликнул:
— Капитан?
— Да?
— Удачи вам.
Долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом Герике повернулся и заспешил вдоль пирса.
***
Когда он вошел в кухню Фада-хауса, Джин Синклер повернулась от очага с кастрюлей горячей воды:
— Хелло — сказала она, — вы ищите Джанет?
— Да. Она не занята?
— Была даже очень, когда я ее видела в последний раз. В гостиной на столе у нее был один из моряков с «Дойчланд». Сломанная рука.
— А остальные?
— Большинство сейчас спит. Мне кажется, все постели в доме должны быть заняты.
Она подняла кастрюлю:
— Извините, мне надо идти. Джанет это ждет.
Он открыл ей дверь:
— А капитан Бергер? Где он?
— Вверх по лестнице, первая спальня справа.
Она быстро ушла и Герике поднялся по ступенькам. Он помедлил у указанной двери, постучал и вошел. Иоханн Штурм и старший матрос Петерсен лежали бок о бок на постели и спали мертвым сном. Бергер сидел в кресле за маленьким столиком у окна, положив голову на руки.
Судовой журнал «Дойчланд» лежал перед ним открытым. Герике секунду постоял у плеча, прочел последнюю запись, потом повернулся и на цыпочках вышел.
Когда за ним щелкнула дверь, Бергер вздрогнул и, подняв глаза с воспаленными веками, оглядел комнату.
— Кто здесь? — хрипло спросил он.
Но никого не было. Вообще никого. Он уронил голову на руки и снова заснул.
***
Рив писал дневник, тщательно и аккуратно выводя буквы, главным образом потому, что был более чем навеселе, когда дверь распахнулась и вошла Джанет, за ней следовал Джего.
— Пауль здесь?
Он положил перо и посмотрел на нее с пьяной тяжеловесностью:
— А, ты имеешь в виду Герике. Я и не знал, что вы зовете друг друга по имени.
Он усмехался и она яростно вспыхнула:
— Он был здесь?
— С полчаса назад. Может, немного ранее. На самом деле мы немного выпили вместе, потом он спросил, не могу ли я передать тебе кое-что.
— Что? — потребовала она.
— Он сказал, что это личное дело. Мне кажется, что бы ни было, ты найдешь это в спальне.
Она быстро вышла в холл и открыла дверь в свою спальню. На ее подушке был тщательно уложен Рыцарский Крест с дубовыми листьями второй степени. Она уставилась, отупев на секунду, потом схватила его и бегом вернулась в гостиную.
— Дядя Кэри! — Она положила награду перед ним, ее голос прервался.
Раздался стук в дверь и вошел Мердок:
— А, вот вы где, адмирал.
— Что я могу для вас сделать?
— Дело сугубо официальное. Кажется, «Катрина» пропала со своей стоянки.
— Вот это факт! — сказал Рив. — Весьма приятная новость.
Джанет выбежала за дверь. Джего повернулся к Риву, облокотившемуся на стол:
— Вы сообщите в Маллейг? Они достаточно быстро смогут выйти на него из Минча.
— Большое невезение, Харри, но, похоже, радио сломалось с тех пор, как я в последний раз поговорил с Мюрреем. Кажется, лампа сгорела, а у меня нет запасной. Придется ждать, пока они не придут сюда завтра. Ничего нельзя поделать.
Джего тяжело, очень тяжело вздохнул, потом повернулся и вышел. Мердок мрачно спросил:
— Не добрый ли скотч у вас в этой бутылке, Кэри Рив?
— И еще в шкафу, когда мы прикончим эту. Я припрятал ее для вас.
— Позднее, я вернусь, как только смогу. А сейчас я должен повидаться со своими людьми.
Он вышел, а Рив плеснул себе еще виски и продолжил запись:
«… итак, когда все сказано и сделано, я вижу, что это была древняя история. Мердок, Харри Джего и Герике — люди против моря, и на этот раз они выиграли. Но в конце концов, в чем природа их успеха?…»
Боже, но как же он устал — как никогда прежде. Ветер стучал и стучал в окно, словно пытаясь войти, но теперь это его не трогало. Он на секунду положил голову на руки и почти мгновенно заснул, продолжая в здоровой руке держать перо, остановившееся на последней записи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36