За спиной у него раздался яростный рев. Он вбежал в просторную кухню и метнулся прямо к дверям в ее дальнем конце. Они оказались закрыты. Брейди отчаянно возился о ключом, когда услышал знакомый приглушённый кашель «маузера»: пуля отколола щепки у него над головой.
Он наконец открыл дверь и по лестнице, перескакивая через ступеньки, сбежал в сад. Прямо перед ним высилась стена, за ней лежало кладбище.
Когда он подбежал к деревянной калитке, Харас уже был на середине дорожки. Брейди дважды ударил ногой в калитку, раскалывая хлипкое дерево около замка. «Маузер» опять кашлянул, но он был уже на той стороне и бежал, пригибаясь, между могилами.
Свет все еще струился из больших окон церкви, расцвечивая сгущающийся туман яркими красками; Брейди присел за высоким надгробием и прислушался. Ничего не было слышно; минуты через две он снова, пригнувшись, двинулся между могилами; он обошел вокруг колокольни и ненадолго остановился.
Орган снова играл — приглушенно, почти неслышно. Брейди чувствовал, как пот струится у него по лицу. Впереди протянулась подъездная аллея, ворота на улицу были открыты. Харас шагнул из-за парящей фигуры кариатиды; свет лампы сверкал на его очках.
Венгр, очевидно, обошел вокруг церкви с другой стороны. Он поднял «маузер», и Брейди быстро отступил в темноту, к подножию колокольни, и начал взбираться по переплетению стальных лесов.
Спустя несколько мгновений туман поглотил его; он быстро поднимался, ловко перебираясь с балки на балку. Через пару минут он подтянулся и поднялся на узкий помост; дальше идти было некуда.
Он стоял там, насторожившись, прислушиваясь к каждому звуку. Долгое время было тихо; только ветер задувал сквозь туман, пробирая его до костей, так что Брейди невольно вздрогнул.
Он двинулся вдоль помоста; неожиданно доски скрипнули, и Харас тихо оказал:
— Я знаю, что вы здесь, Брейди.
«Маузер» кашлянул, и пуля просвистела в ночи; Брейди осторожно отклонился назад, в то же время снимая плащ.
Он снял его, ногой одновременно нащупав железную трубу, шедшую через помост и исчезавшую где-то за краем.
Харас быстро шагнул к нему, вытянув руку. Он выстрелил; пуля ударилась о стальную опору и отлетела, и Брейди кинул свой плащ прямо ему в лицо. Венгр придушенно вскрикнул, отшатнулся и, оступившись, полетел вниз с помоста. На какую-то леденящую долю секунды он словно бы повис в воздухе; потом туман поглотил его.
Руки у Брейди дрожали, рубашка была мокрой от пота, но он, не колеблясь ни минуты, перелез через край помоста и начал спускаться.
Харас лежал на спине на дорожке, довольно далеко от колокольни; над ним склонился старик-священник. Когда Брейди подошел, он поднял глаза.
— Он мертв? — спросил Брейди.
Старик кивнул.
— Боюсь, что да.
Глаза венгра закатились; он невидяще уставился на Брейди; на губах у него была кровь.
— Несколько минут тому назад он убил женщину, — сказал Брейди. — Там, в бывшем доме церковного сторожа.
Старый священник медленно встал.
— Вы хотите сказать — миссис Гордон? Но почему?
Он подошел поближе, всматриваясь в лицо Брейди; в глазах его что-то мелькнуло.
— Вы — Мэттью Брейди, не так ли? Вы тот человек, которого ищет полиция. Я видел ваш снимок в газете сегодня вечером.
Брейди повернулся и быстро зашагал прочь. Выйдя на улицу, он побежал.
Через несколько минут он уже ехал в машине, прочь от этого места.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Миклос Давос жил в Мейфере — Брейди узнал это из справочника в первой же телефонной кабине, куда он зашел. Когда он шел обратно к машине, руки у него еще дрожали, и он закурил, прежде чем ехать дальше.
Сейчас священник уже связался с полицией, и они уже знают, что он на свободе, в Лондоне. Как только они узнают о смерти Джейн Гордон, ее матери и Хараса и сопоставят их между собой, погоня возобновится с новой силой.
Выход был только один. Найти Давоса, выжать из него правду — поскольку он был единственным на земле человеком, который знал, как оно обстояло на самом деле.
Лавируя в плотном потоке машин, Брейди пытался вспомнить, что он знает о Давосе. Не очень-то много.
Он был по происхождению венгром, что объясняло его связи с Харасом. Странная, загадочная фигура, от бежал от известности, как от чумы. Говорили, что он в полном смысле слова держит в своих руках нефтяные поставки во всем западном полушарии. Безжалостный человек, создавший свою империю, беспощадно давя конкурентов.
Брейди сжал зубы, свернув на тихую улочку в стороне от Парк-Лейн. Быть может, пора уже кому-нибудь поставить на место мистера Давоса.
Здесь были особняки георгианской эпохи, прекрасно отреставрированные. Похоже, тут где-то по соседству была вечеринка — вдоль улицы тянулся ряд автомобилей.
Давос жил в доме номер двадцать. Брейди нашел, куда втиснуть машину, поднялся по ступеням к парадной двери и нажал на кнопку звонка.
Он слышал смех где-то в доме и музыку; вскоре с той стороны кто-то яростно выругался, и дверь отлетела, с грохотом ударившись о стену.
Стоявший на пороге мужчина был очень пьян. Он был в вельветовом пиджаке, с редкой, точно ощипанной, бороденкой; глаза — две мокрые, расплывшиеся кляксы на бледном лице.
— Слушай, старик, если ты намерен стоять здесь всю ночь, давай, продолжай! — бросил Брейди с усмешкой, проходя мимо него.
В коридоре тускло горели свечи. Чудовищный гвалт в его дальнем конце указывал на то, что веселье там в самом разгаре, хотя радостные крики и быстрая, ритмичная музыка неслись и из комнаты направо, когда он проходил мимо нее.
Брейди прошел в помещение в конце коридора и очутился в гомонящей, кричащей толпе. Каждый, казалось, пытался что-то сказать соседу, крича, что было мочи. Шторы на окнах были задернуты, и комнату освещали лишь свечи, воткнутые в пустые бутылки из-под вина и расставленные по всем углам.
Брейди ничего не мог понять. Вечеринка была совсем не похожа на то, чего он ожидал от человека вроде Миклоса Давоса. Что словно бы отбросило его в давние дни, когда он еще жил в Гринвич-Вилледже и учился в Колумбийском университете. Волосы у парней были, казалось, длинное, чем у девушек, а у большинства из них были еще и бороды.
В одном углу соорудили стойку бара из досок, положенных на две пивные бочки. Бармену, как видно, приходилось несладко — от жаждущих не было отбою; Брейди взял кружку пива и отошел.
В целом толпа представляла собой сборище сомнительных личностей: большинство уже были пьяны и готовы учинить что-нибудь. Кто-то пробовал, стоя на руках, опорожнить кружку пива. Зрители довольно взревели, когда он потерял равновесие. Брейди хотел отойти, но тут его сильно толкнули и он налетел на молоденькую девушку, выбив бокал у нее из рук.
— Простите, — сказал он. — Я возьму вам другой. Что у вас было?
— Да ладно, ничего. Я бы лучше покурила, если у вас есть сигареты, — ответила она.
На вид ей было не больше семнадцати — личико круглое, с еще не определившимися чертами, побледневшее от возбуждения, когда она озиралась вокруг себя. Он дал ей сигарету, и девушка неумело прикурила.
— Чудесно тут, правда? — взволнованно спросила она.
— Потрясающе, — согласился с ней Брейди. — А кстати, кто дает вечеринку?
Глаза ее округлились от удивления.
— То есть как, вы не знаете?
Брейди широко улыбнулся.
— Я недавно проехал в Лондон. Моих друзей пригласили, вот они и взяли меня с собой. Все произошло слишком быстро.
— А, ну тогда понятно, — оказала она. — Вечеринку устраивает Лусия. Лусия Давос. Вы с ней знакомы?
Брейди покачал головой.
— Да нет, как будто. Я только что приехал из Штатов.
— А, так вы американец?
Девушка улыбнулась.
— Ей это понравится. Если хотите о ной познакомиться — она тут рядом, в соседней комнате, поет там с ансамблем.
Откуда-то неожиданно высунулась рука, подхватила под локоть девушку, и толпа поглотила ее. Брейди протиснулся к двери и прошел по коридору в соседнюю комнату. Он как раз остановился в зверях, когда молоденькая служанка, одетая в черно-белую униформу, прошла мимо с подносом, доверху нагруженным пустыми бокалами. Под глазами у нее были темные круги от усталости; мгновенная жалость кольнула Брейди, когда какой-то пьяный юнец налетел на нее и несколько бокалов упало на пол. Брейди быстро поднял их и поставил обратно на полное.
— У вас усталый вид, — заметил он. — Вы как, справитесь?
Девушка с благодарностью улыбнулась ему.
— Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Они там уже накачались. Так что я смогу посидеть, забрав ноги, на кухне, выкурить сигаретку и выпить чашечку чая.
Она ушла, а Брейди вошел в комнату. Трио играло негромко, но ритмично; девушка, скрестив ноги, сидела на рояле и низким, хрипловатым голосом пела блюзы.
Голос у нее был небольшой, но что-то в нем было такое — отзвук ночи, быть может. Умирающей осени. Маленькая девочка, которая родилась, чтобы иметь все на свете, и вдруг обнаружила, что у нее нет ничего.
С короткой стрижкой, без макияжа — ее тонкая мальчишеская фигурка в вязаном платьице выглядела странно бесполой. Когда она закончила, раздались беспорядочные хлопки и кто-то крикнул:
— Еще, Лусия!
Девушка покачала головой.
— Может быть, позже. Я хочу выпить.
Она соскользнула на пол, и ансамбль заиграл в полную силу, так что звуки, вибрируя, отдавались от стен. На столике у стены стоял поднос с мартини; Брейди взял один бокал и стал пробираться к ней.
Она облокотилась на рояль, отбивая рукою такт. Он протянул ей бокал, и она повернулась, чтобы поблагодарить его; лоб ее прорезала тонкая морщинка.
— Я вас не знаю, — сказала она.
— Меня привели друзья, — объяснил он. — Мне понравилось ваше пение. Мне кажется, в вас действительно что-то есть.
Глаза ее слегка затуманились, и Брейди понял, что она уже выпила слишком много.
— Вы американец? — спросила она.
Он кивнул.
— Я только сегодня приехал.
Она все еще хмурилась, внимательно оглядывая его. Немного погодя она оказала:
— Я догадалась, что в вас не так. Вы здесь единственный среди мужчин в костюме.
Брейди быстро огляделся вокруг. Самое удивительное, что она оказалась права. Он здесь торчал, выделяясь на общем фоне, точно заноза в пальце.
— Так с кем, говорите, вы пришли? — настойчиво переспросила она.
— Ладно, мисс Давос, — сказал Брейди, пожимая плечами и словно сдаваясь. — Придется выложить вам все начистоту. Я надеялся получить интервью у вашего отца.
— Газетчик!
Она залпом проглотила мартини.
— Так я и думала. Так вот, вы напрасно теряете время. Мой отец никогда не дает интервью. Да и вообще его нет сейчас в городе.
— Может, вы мне все-таки скажете, где он, — настаивал Брейди. — Возможно, он сделал бы исключение. Вот была бы сенсация!
Она взглянула на него в упор и произнесла своим ломким, чуть глуховатым голосом:
— Послужайте, вы начинаете надоедать мне. Будь я на вашем месте, я бы допила свой бокал и убралась восвояси.
Она отвернулась; музыка загремела крещендо, и Брейди растворился в безликой толпе. Он выскользнул незаметно, вернувшись туда, где был раньше; мысль его отчаянно заработала. Нужно было как-нибудь узнать, куда уехал Давос, но как?
Неожиданно раздался восторженный рев — одна из девушек поднялась на стойку бара. Кто-то стал отбивать ритм ладонями, остальные подхватили. Девушка была хороша дерзкой, откровенной красотой и, по всей видимости, очень пьяна. Она начала раздеваться.
В ее исполнении не было большого искусства. Она просто снимала одежду, как будто собираясь лечь спать, и каждую вещь бросала в ликующую толпу. Когда она начала расстегивать лифчик, Брейди отвернулся и вышел из комнаты. Он постоял в коридоре, не обращая внимания на крики толпы, и неожиданно вспомнил о горничной.
Стоило попытаться; Брейди свернул в коридорчик, уводивший вглубь дома. Он открыл дверь и оказался в просторной, хорошо освещенной кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19