Выйти из машины мы не могли, так тесно обступили её пассажиры автобуса и напирали изо всех сил, ведь каждому хотелось услышать рассказ очаровательной девушки. Та не заставила себя просить и взволнованно заторопилась выложить свою информацию:
— Я её видела, проше пани, совсем недавно! Когда вы искали её на горе, я была в той группе туристов, запомнила ваш рассказ и машину вашу запомнила, все запомнила! И адрес записала, потом хотела написать вам в Поляницу по тому адресу, который вы нам всем оставили, а тут увидела, как вы едете по шоссе, и пан шофёр согласился вас догнать.
И она бросила на шофёра благодарный взгляд, от которого тот расплылся в глупо-счастливой улыбке. А девушка продолжала:
— Она невысокая, не толстая и не худая, такая средняя, правда? Черноволосая и коротко остриженная, правда? В чёрных брюках, красной блузке, красных туфлях. И то самое кольцо. Сходится?
— Сходится, — подтвердила я. — Ещё у неё должна быть сумка, чёрная с красной отделкой.
— Сумки я не видела.
— А подстилка? — встряла Люцина.
— Как вы сказали? — удивилась девушка.
— Люцина, оставь подстилку в покое, умоляю тебя! А то опять все запутаешь. Наверное, было жарко… Так где же вы её видели и когда?
— Сегодня утром! В кемпинге на Отмуховском озере. Я ночевала там, а эта пани выходила из одного домика как раз в тот момент, как я бежала на автобус. Я чуть на неё не наскочила. Извинилась и дальше побежала, а когда чуть не наскочила, та пани рукой закрылась, и я увидела кольцо, но бежала на автобус и только потом сообразила — ведь это та самая пани! Я даже остановилась и обернулась, она все ещё там стояла, но я не могла вернуться, опоздала бы на автобус! Они редко ходят, а мне в Нисе надо пересадку делать… Знаете, я читаю много детективов, я люблю детективы, и поэтому как-то так сразу возникли ассоциации — ведь это же та пани, которую ищут! Какое счастье, что мы увидели вашу машину!
— Это Тереса, без всяких сомнений! — решила Люцина. — Трудно предположить, что тут поблизости обретается ещё одна баба, так похожая на Тересу, одетая точь-в-точь как она, да ещё с таким же кольцом на пальце! Точно, Тереса!
Я не могла не согласиться с ней. И все-таки… Что Тересе понадобилось в кемпинге у озера? И в каком именно? Ведь на озере прорва кемпингов.
По моей просьбе девушка по возможности подробно описала дорогу, которая ведёт от того кемпинга к автобусной остановке. Если поехать по ней в обратном направлении, появляется реальный шанс попасть на нужный кемпинг.
Шофёр присел на травку, отдыхая на обочине. По его словам, он порядочно выбился из графика, и теперь надо малость переждать, чтобы снова войти в него. Пассажиры наперебой давали нам советы и старались вселить надежду на благополучный исход поисков. Мы поблагодарили всех этих добрых людей, я развернула машину и поехала обратно, в направлении к Нисе.
Кемпинги, густо облепившие Отмуховское озеро, мы прочесали тщательно, ни одного не пропуская. И ни в одной дирекции, ни в одном бюро обслуживания не обнаружили никаких следов Тересы. Уже поздним вечером, усталые и расстроенные, мы решили в одном из них остаться на ночь. Крайний домик на площадке оказался случайно свободным, и мы смогли снять его на ночь. Домик располагался у самой воды, по другую сторону озера, и очень далеко от автостоянки, но другого не было, пришлось брать что дают.
Вытряхивая песок из туфель у крыльца, Люцина ворчала:
— Не понимаю все-таки, что этой Тересе в башку втемяшилось, зачем черти понесли её в какой-то кемпинг. Да и была ли она там — тоже вопрос. А это здесь зачем? Ещё покалечимся.
И она отодвинула в сторону доску, неизвестно зачем положенную на песок у крыльца. Может, на случай дождя?
— Наверняка была, — ответила я. — Я тут внимательно разглядывала всех встреченных на кемпинге, нет ли похожей бабы. Ни одной! А согласись, у нас была возможность ознакомиться чуть ли не со всеми обитателями кемпингов, слухом земля полнится, такая сенсация! Можно сказать, все как один добровольно явились на очную ставку.
— Точно! Пялились на нас, как на мартышек в зоопарке…
— А тебе жалко? Мы ведь тоже пялились.
— Хватит болтать! Идите ужинать! — позвала нас мамуля. — С меня на сегодняшний день розысков достаточно, я мечтаю лечь наконец в постель. И согреться. От воды холодом тянет.
За ужином я продолжила начатый разговор:
— Не знаю, обратили ли вы внимание, что на все озеро было всего две брюнетки. Обе моложе меня и обе с длинными волосами. А у нашей Тересы нетипичная причёска, сразу бросается в глаза. Есть у меня идея, но я подумаю над ней завтра, спать жутко хочется.
Мамуля высказала своё недовольство:
— Несуразно как-то получается. Если Тересу похитили, то она должна где-то сидеть взаперти, связанная по рукам и ногам. А тут получается, что она ходит себе на свободе. Может, все-таки не она?
— Или сбежала? — предположила Люцина.
Над идеей я и в самом деле стала думать с утра, только гораздо раньше, чем предполагала. Глубокой ночью меня разбудил чей-то крик. Крик ужасный, от таких кровь стынет в жилах. Спали мы с раскрытыми окнами, так что прозвучал он очень громко. Я вскочила, не соображая ничего со сна. До меня дошло, что кто-то, несомненно женского пола, изо всех сил орёт жутким голосом и только букву «а».
«Ааааа!!!»
Уже начинало светать, но ночь ещё не кончилась.
Жуткой «Ааааа!» в момент поставило на ноги весь кемпинг. Да и не только наш. Отмуховское озеро немаленькое, а по воде звук беспрепятственно несётся в пленэр до самого горизонта. Из домиков выскакивали заспанные неодетые люди. Замелькали огни фонариков, поднялся шум.
Крик, поначалу доносившийся издалека, сменился шумом, который явно приближался к нам. Мамуля с Люциной выскочили на крыльцо, я за ними. В предрассветной мгле было видно, как кто-то выбежал из-за домиков и мчался в нашем направлении, за ним следовала погоня. Мелькнула мысль — с размаху налетят на наше хлипкое строение, оно завалится и придавит отца. Отец, может быть единственный человек на всю округу, ничего не слышал и спал беззаботным сном.
Мамуля неизвестно зачем спустилась с крыльца на песок, в этот момент на неё наскочил убегавший человек и со стоном свалился у наших ног. Погоня приближалась с шумом и гамом. Мамуля стояла неподвижно несокрушимой каменной стеной. Убегавший с проклятиями вскочил и кинулся куда-то в темноту, но тут набежала погоня и, как я и боялась, врезалась со всего маху в наш домик, аж земля загудела. Домик выдержал, но отец проснулся. На крыльцо он выскочил с фонариком в тот момент, как кто-то из погони набросился на мамулю и заорал, сжимая её в объятиях:
— Есть! Поймал! Тут он!
— Пусти меня, негодяй! — возмущённо крикнула мамуля, вырываясь у него из рук.
Отец, ни секунды не медля, поспешил на помощь супруге и для начала крепко заехал фонариком ей в ухо. Похоже, это так взбодрило мамулю, что она без труда стряхнула с себя обоих нападающих, незнакомого усмирила сильным ударом локтя в желудок, а супруга — под ложечку, в раздражении обозвав его старым хрычом.
От озера донёсся звук лодочного мотора. Погоня на разные голоса кричала, что преступник сбежал на моторке. Отец сцепился с напавшим на мамулю человеком, и они, сопя и пыхтя, копошились в песке у крыльца. Возвращающаяся погоня осветила их фонариком, и выяснилось — на мамулю напал упитанный пан старше среднего возраста. Поняв ошибку, он извинился, но чувствовал себя обиженным. Отец явно не расслышал его извинений и возмущённо восклицал:
— Вы напали на мою жену! На мою жену!!!
— Так я же извинился! — в раздражении кричал незнакомый мужчина. — В темноте каждый может ошибиться! Он ведь сюда помчался, прямо к вашему дому! А эта пани меня оскорбила! Ни с того ни с сего «хрыч», да ещё и старый!
— Старым хрычом я обозвала собственного супруга, — холодно, с достоинством заявила мамуля и покинула поле боя.
Мы с Люциной сидели на ступеньках крыльца, держась от хохота за животы. Мамуля перелезла через нас и с высоты крыльца сказала обиженно:
— Прекратите дурацкий смех! Лучше скажите Янеку, чтобы кончал представление.
— Скажи сама.
— Я с ним не разговариваю. Обиделась, он меня чуть не убил!
С трудом уговорили мы отца отказаться от страшной мести упитанному пану. Теперь можно было и порасспросить о причинах происшествия. Кончив наконец смеяться, я накинула на себя халат, сунула ноги в тапки и, прихватив фонарик, отправилась разузнавать.
В кемпинге никто не спал, везде виднелись группки людей, живо обсуждавших событие. В центре на площадке собралась небольшая толпа. Я пробилась сквозь толпу — пригодился навык, выработанный в молодые годы в городском транспорте, — и зажмурилась, боясь увидеть окровавленный труп. Трупа никакого не было, вместо него в дверях маленького домика сидела на стуле какая-то женщина в цветастой пижаме, жадно пила воду, подаваемую ей сразу со всех сторон и рассказывала. Голос её прерывался от рыданий:
— Рванулся на меня! Накинулся! Трещал, хрустел, шаркал и шелестел, а потом неожиданно накинулся!
В толпе послышались крики ужаса и сочувственные возгласы. Так и изнасиловать недолго! До бедной женщины наконец эти возгласы дошли, и она, всхлипывая и поглощая в неимоверных количествах воду, запротестовала:
— Нет, ничего подобного! Он не хотел изнасиловать! Он хотел что-то украсть! А у меня слабые нервы и больное сердце!
— Так чего же он тогда на вас накинулся, если не хотел… того? — недоверчиво поинтересовалась одна из дам, подающих воду жертве нападения.
— Так он споткнулся! Угодил в таз, я бельё замочила для стирки.
— Ничего удивительного, что пани плачет, — философски заметил за мной мужской голос. — Ожидала одно, а кончилось все стиркой…
Пострадавшая, хоть и рыдала, но отреагировала немедленно:
— Грубиян! Смеяться над женщиной! Муж должен приехать сегодня, а вчера его не было. Тот и воспользовался. Хотел обокрасть. Я две ночи одна!
Последняя фраза была выкрикнута с каким-то особенным выражением. Вместо трагизма в ней звучало… трудно сказать, что звучало. Казалось, женщина специально хотела, чтобы все слышали: именно две ночи она провела в домике одна. Я пригляделась и в одной из подающих воду женщин узнала комендантшу кемпинга. Вчерашняя вечерняя идея, довольно расплывчатая, приобрела более чёткие очертания.
— А вы держите в домике ценности? — допытывалась комендантша. — Деньги и ценности надо сдавать на хранение в наш сейф. Ведь мы же всех предупреждаем!
— Ах, нет! То есть да. То есть нет, но он мог думать, что…
Я уже знала, что именно он мог думать, и, очень довольная полученной информацией, вернулась в наш домик. А там царило большое оживление. Поскольку мамуля с отцом не разговаривала, громким голосом, так, чтобы он расслышал, она ругмя ругала всех, от кого ей сегодня досталось. Все они хороши! И тот, что убегал, тоже. Нашёл где падать, именно у нашего крыльца, всю дорогу бежал, а тут вдруг упал!
— А зачем же ты ему подставила ножку, если не хотела, чтобы он тут падал? — как всегда, подлила масла в огонь Люцина.
— Я подставила ножку? Я?! — возмутилась мамуля. — Делать мне нечего, только подставлять ножки каким-то хулиганам!
— А зачем же ты отошла от крыльца и стала столбом?
— Отошла, чтобы встать на доску, не стоять же на мокром песке!
Люцина, хихикая, пояснила:
— Сошла, встала на доску, а её другой конец приподнялся. Вот он за него и зацепился. И свалился. И даже застонал, может, что поранил. А ты говоришь — не подставляла.
— Ноги не подставляла, — стояла на своём мамуля.
— И очень плохо сделала, — вмешалась я. — Надо было не только подставить ногу, но и броситься на него, чтобы не сбежал. А так что? Сбежал голубчик.
— Нет, вы только послушайте! — возмутилась мамуля. — Стану я бросаться на всякого бандита. Разбежалась, как же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Я её видела, проше пани, совсем недавно! Когда вы искали её на горе, я была в той группе туристов, запомнила ваш рассказ и машину вашу запомнила, все запомнила! И адрес записала, потом хотела написать вам в Поляницу по тому адресу, который вы нам всем оставили, а тут увидела, как вы едете по шоссе, и пан шофёр согласился вас догнать.
И она бросила на шофёра благодарный взгляд, от которого тот расплылся в глупо-счастливой улыбке. А девушка продолжала:
— Она невысокая, не толстая и не худая, такая средняя, правда? Черноволосая и коротко остриженная, правда? В чёрных брюках, красной блузке, красных туфлях. И то самое кольцо. Сходится?
— Сходится, — подтвердила я. — Ещё у неё должна быть сумка, чёрная с красной отделкой.
— Сумки я не видела.
— А подстилка? — встряла Люцина.
— Как вы сказали? — удивилась девушка.
— Люцина, оставь подстилку в покое, умоляю тебя! А то опять все запутаешь. Наверное, было жарко… Так где же вы её видели и когда?
— Сегодня утром! В кемпинге на Отмуховском озере. Я ночевала там, а эта пани выходила из одного домика как раз в тот момент, как я бежала на автобус. Я чуть на неё не наскочила. Извинилась и дальше побежала, а когда чуть не наскочила, та пани рукой закрылась, и я увидела кольцо, но бежала на автобус и только потом сообразила — ведь это та самая пани! Я даже остановилась и обернулась, она все ещё там стояла, но я не могла вернуться, опоздала бы на автобус! Они редко ходят, а мне в Нисе надо пересадку делать… Знаете, я читаю много детективов, я люблю детективы, и поэтому как-то так сразу возникли ассоциации — ведь это же та пани, которую ищут! Какое счастье, что мы увидели вашу машину!
— Это Тереса, без всяких сомнений! — решила Люцина. — Трудно предположить, что тут поблизости обретается ещё одна баба, так похожая на Тересу, одетая точь-в-точь как она, да ещё с таким же кольцом на пальце! Точно, Тереса!
Я не могла не согласиться с ней. И все-таки… Что Тересе понадобилось в кемпинге у озера? И в каком именно? Ведь на озере прорва кемпингов.
По моей просьбе девушка по возможности подробно описала дорогу, которая ведёт от того кемпинга к автобусной остановке. Если поехать по ней в обратном направлении, появляется реальный шанс попасть на нужный кемпинг.
Шофёр присел на травку, отдыхая на обочине. По его словам, он порядочно выбился из графика, и теперь надо малость переждать, чтобы снова войти в него. Пассажиры наперебой давали нам советы и старались вселить надежду на благополучный исход поисков. Мы поблагодарили всех этих добрых людей, я развернула машину и поехала обратно, в направлении к Нисе.
Кемпинги, густо облепившие Отмуховское озеро, мы прочесали тщательно, ни одного не пропуская. И ни в одной дирекции, ни в одном бюро обслуживания не обнаружили никаких следов Тересы. Уже поздним вечером, усталые и расстроенные, мы решили в одном из них остаться на ночь. Крайний домик на площадке оказался случайно свободным, и мы смогли снять его на ночь. Домик располагался у самой воды, по другую сторону озера, и очень далеко от автостоянки, но другого не было, пришлось брать что дают.
Вытряхивая песок из туфель у крыльца, Люцина ворчала:
— Не понимаю все-таки, что этой Тересе в башку втемяшилось, зачем черти понесли её в какой-то кемпинг. Да и была ли она там — тоже вопрос. А это здесь зачем? Ещё покалечимся.
И она отодвинула в сторону доску, неизвестно зачем положенную на песок у крыльца. Может, на случай дождя?
— Наверняка была, — ответила я. — Я тут внимательно разглядывала всех встреченных на кемпинге, нет ли похожей бабы. Ни одной! А согласись, у нас была возможность ознакомиться чуть ли не со всеми обитателями кемпингов, слухом земля полнится, такая сенсация! Можно сказать, все как один добровольно явились на очную ставку.
— Точно! Пялились на нас, как на мартышек в зоопарке…
— А тебе жалко? Мы ведь тоже пялились.
— Хватит болтать! Идите ужинать! — позвала нас мамуля. — С меня на сегодняшний день розысков достаточно, я мечтаю лечь наконец в постель. И согреться. От воды холодом тянет.
За ужином я продолжила начатый разговор:
— Не знаю, обратили ли вы внимание, что на все озеро было всего две брюнетки. Обе моложе меня и обе с длинными волосами. А у нашей Тересы нетипичная причёска, сразу бросается в глаза. Есть у меня идея, но я подумаю над ней завтра, спать жутко хочется.
Мамуля высказала своё недовольство:
— Несуразно как-то получается. Если Тересу похитили, то она должна где-то сидеть взаперти, связанная по рукам и ногам. А тут получается, что она ходит себе на свободе. Может, все-таки не она?
— Или сбежала? — предположила Люцина.
Над идеей я и в самом деле стала думать с утра, только гораздо раньше, чем предполагала. Глубокой ночью меня разбудил чей-то крик. Крик ужасный, от таких кровь стынет в жилах. Спали мы с раскрытыми окнами, так что прозвучал он очень громко. Я вскочила, не соображая ничего со сна. До меня дошло, что кто-то, несомненно женского пола, изо всех сил орёт жутким голосом и только букву «а».
«Ааааа!!!»
Уже начинало светать, но ночь ещё не кончилась.
Жуткой «Ааааа!» в момент поставило на ноги весь кемпинг. Да и не только наш. Отмуховское озеро немаленькое, а по воде звук беспрепятственно несётся в пленэр до самого горизонта. Из домиков выскакивали заспанные неодетые люди. Замелькали огни фонариков, поднялся шум.
Крик, поначалу доносившийся издалека, сменился шумом, который явно приближался к нам. Мамуля с Люциной выскочили на крыльцо, я за ними. В предрассветной мгле было видно, как кто-то выбежал из-за домиков и мчался в нашем направлении, за ним следовала погоня. Мелькнула мысль — с размаху налетят на наше хлипкое строение, оно завалится и придавит отца. Отец, может быть единственный человек на всю округу, ничего не слышал и спал беззаботным сном.
Мамуля неизвестно зачем спустилась с крыльца на песок, в этот момент на неё наскочил убегавший человек и со стоном свалился у наших ног. Погоня приближалась с шумом и гамом. Мамуля стояла неподвижно несокрушимой каменной стеной. Убегавший с проклятиями вскочил и кинулся куда-то в темноту, но тут набежала погоня и, как я и боялась, врезалась со всего маху в наш домик, аж земля загудела. Домик выдержал, но отец проснулся. На крыльцо он выскочил с фонариком в тот момент, как кто-то из погони набросился на мамулю и заорал, сжимая её в объятиях:
— Есть! Поймал! Тут он!
— Пусти меня, негодяй! — возмущённо крикнула мамуля, вырываясь у него из рук.
Отец, ни секунды не медля, поспешил на помощь супруге и для начала крепко заехал фонариком ей в ухо. Похоже, это так взбодрило мамулю, что она без труда стряхнула с себя обоих нападающих, незнакомого усмирила сильным ударом локтя в желудок, а супруга — под ложечку, в раздражении обозвав его старым хрычом.
От озера донёсся звук лодочного мотора. Погоня на разные голоса кричала, что преступник сбежал на моторке. Отец сцепился с напавшим на мамулю человеком, и они, сопя и пыхтя, копошились в песке у крыльца. Возвращающаяся погоня осветила их фонариком, и выяснилось — на мамулю напал упитанный пан старше среднего возраста. Поняв ошибку, он извинился, но чувствовал себя обиженным. Отец явно не расслышал его извинений и возмущённо восклицал:
— Вы напали на мою жену! На мою жену!!!
— Так я же извинился! — в раздражении кричал незнакомый мужчина. — В темноте каждый может ошибиться! Он ведь сюда помчался, прямо к вашему дому! А эта пани меня оскорбила! Ни с того ни с сего «хрыч», да ещё и старый!
— Старым хрычом я обозвала собственного супруга, — холодно, с достоинством заявила мамуля и покинула поле боя.
Мы с Люциной сидели на ступеньках крыльца, держась от хохота за животы. Мамуля перелезла через нас и с высоты крыльца сказала обиженно:
— Прекратите дурацкий смех! Лучше скажите Янеку, чтобы кончал представление.
— Скажи сама.
— Я с ним не разговариваю. Обиделась, он меня чуть не убил!
С трудом уговорили мы отца отказаться от страшной мести упитанному пану. Теперь можно было и порасспросить о причинах происшествия. Кончив наконец смеяться, я накинула на себя халат, сунула ноги в тапки и, прихватив фонарик, отправилась разузнавать.
В кемпинге никто не спал, везде виднелись группки людей, живо обсуждавших событие. В центре на площадке собралась небольшая толпа. Я пробилась сквозь толпу — пригодился навык, выработанный в молодые годы в городском транспорте, — и зажмурилась, боясь увидеть окровавленный труп. Трупа никакого не было, вместо него в дверях маленького домика сидела на стуле какая-то женщина в цветастой пижаме, жадно пила воду, подаваемую ей сразу со всех сторон и рассказывала. Голос её прерывался от рыданий:
— Рванулся на меня! Накинулся! Трещал, хрустел, шаркал и шелестел, а потом неожиданно накинулся!
В толпе послышались крики ужаса и сочувственные возгласы. Так и изнасиловать недолго! До бедной женщины наконец эти возгласы дошли, и она, всхлипывая и поглощая в неимоверных количествах воду, запротестовала:
— Нет, ничего подобного! Он не хотел изнасиловать! Он хотел что-то украсть! А у меня слабые нервы и больное сердце!
— Так чего же он тогда на вас накинулся, если не хотел… того? — недоверчиво поинтересовалась одна из дам, подающих воду жертве нападения.
— Так он споткнулся! Угодил в таз, я бельё замочила для стирки.
— Ничего удивительного, что пани плачет, — философски заметил за мной мужской голос. — Ожидала одно, а кончилось все стиркой…
Пострадавшая, хоть и рыдала, но отреагировала немедленно:
— Грубиян! Смеяться над женщиной! Муж должен приехать сегодня, а вчера его не было. Тот и воспользовался. Хотел обокрасть. Я две ночи одна!
Последняя фраза была выкрикнута с каким-то особенным выражением. Вместо трагизма в ней звучало… трудно сказать, что звучало. Казалось, женщина специально хотела, чтобы все слышали: именно две ночи она провела в домике одна. Я пригляделась и в одной из подающих воду женщин узнала комендантшу кемпинга. Вчерашняя вечерняя идея, довольно расплывчатая, приобрела более чёткие очертания.
— А вы держите в домике ценности? — допытывалась комендантша. — Деньги и ценности надо сдавать на хранение в наш сейф. Ведь мы же всех предупреждаем!
— Ах, нет! То есть да. То есть нет, но он мог думать, что…
Я уже знала, что именно он мог думать, и, очень довольная полученной информацией, вернулась в наш домик. А там царило большое оживление. Поскольку мамуля с отцом не разговаривала, громким голосом, так, чтобы он расслышал, она ругмя ругала всех, от кого ей сегодня досталось. Все они хороши! И тот, что убегал, тоже. Нашёл где падать, именно у нашего крыльца, всю дорогу бежал, а тут вдруг упал!
— А зачем же ты ему подставила ножку, если не хотела, чтобы он тут падал? — как всегда, подлила масла в огонь Люцина.
— Я подставила ножку? Я?! — возмутилась мамуля. — Делать мне нечего, только подставлять ножки каким-то хулиганам!
— А зачем же ты отошла от крыльца и стала столбом?
— Отошла, чтобы встать на доску, не стоять же на мокром песке!
Люцина, хихикая, пояснила:
— Сошла, встала на доску, а её другой конец приподнялся. Вот он за него и зацепился. И свалился. И даже застонал, может, что поранил. А ты говоришь — не подставляла.
— Ноги не подставляла, — стояла на своём мамуля.
— И очень плохо сделала, — вмешалась я. — Надо было не только подставить ногу, но и броситься на него, чтобы не сбежал. А так что? Сбежал голубчик.
— Нет, вы только послушайте! — возмутилась мамуля. — Стану я бросаться на всякого бандита. Разбежалась, как же!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41