И чем она думала, велев построить такой тесный гараж, забыла, что у них уже сейчас две машины? Он подумывал о чем-то в придачу к своему «ягуару», а тут хоть её «ниссан» за воротами оставляй. Долго пилил он её и за окна в спальнях, которые получились несоразмерно маленькими, теперь ничего не поделаешь. А живая изгородь где?!
Живая изгородь добила Марину. Если учесть, что человек не в силах повлиять на скорость роста растений, претензии мужа показались ей до обидного надуманными и несправедливыми. Возможно, отреагировала она несколько энергичнее, чем следовало; возможно, что напрасно в отместку перестала кормить мужа с прежней заботливостью, но ведь и её понять можно! Сколько сил отняло проклятое это строительство, когда на каждом шагу приходилось сталкиваться все с новыми и новыми трудностями, до хрипоты ругаться с поставщиками и рабочими, целыми днями ожидать давно обещанный паркет, а потом самолично проверять каждую паркетину. А кто неотступно стоял над каменщиками, когда они обкладывали декоративным камнем стены? А сколько здоровья стоил ей монтаж сантехники — ни в сказке сказать, ни пером описать. А ведь она тоже человек, ей бы хотелось и перед телевизором посидеть, и дамские журнальчики полистать…
Итак, в отместку за незаслуженные упрёки Марина перестала кормить мужа, целиком поручив его заботам домработницы.
Бабка всегда твердила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Ой, права была бабка. Через желудок завоевала Марина мужа, теперь, похоже, и потеряла его по этой же причине. Так она рассуждала. Ну и в самом деле, с чего это Кароль словно озверел, каких только обидных слов не наговорил остолбеневшей жене! Оказывается, она — лентяйка, каких свет не видывал, привыкла всю жизнь бить баклуши, лёжа на боку, да деньги из него выкачивать, а как пришлось немного поработать, так сразу заныла, ему же каждый грош достаётся потом и кровью! Тунеядка! И пошёл, и пошёл, причём с какой злостью вываливал все свои претензии! Не кричал, а словно змея шипел от ярости.
Вот так, одним пинком, Марина была сброшена с пьедестала домашнего кумира в безликую толпу домашних рабынь. Ошарашенная этим взрывом ненависти, несчастная молчала и лишь тупо таращилась на обидчика.
Правда, потом Кароль просил прощения. И она у него тоже, но это уже были последние взаимные извинения в их супружеской жизни.
И вот начиная с того памятного скандала их отношения неуклонно портились. С каждым месяцем, с каждым годом. На благодатной почве ежедневно попираемых амбиций в Марине зародилось и постепенно расцвело буйным цветом ожесточение. Даже если не упоминать о чувстве собственного достоинства. Да о каком достоинстве можно говорить, ведь мужу словно вожжа под хвост попала, он уже не сдерживался, не извинялся, видимо считая нормальным попирать ногами свою безответную рабыню, зная, что деваться ей некуда и она все вытерпит. Марина по семь раз на дню слышала о своей бездонной глупости, необразованности и полнейшей неспособности ничему научиться. Затюканная до последней степени, она давно уже не делала попыток огрызаться, беспрекословно выполняя все мужнины приказания, носилась с ним, как с тухлым яйцом, но своей безответностью, похоже, лишь подстрекала его к пущему тиранству.
В довершение несчастья муж ещё и впал в скупость. Не сразу, года два прошло после памятного скандала, когда вдруг Кароль неожиданно отказался оплачивать Маринины занятия конным спортом, которые до сих пор всячески поощрял. Правда, от этих занятий не было никакого толку, Марина продолжала толстеть, и ей все труднее было взбираться на лошадь, но все равно… Потом он отказался оплатить счёт за косметику. Вот уж ничем не объяснимые придирки, ведь хорошо выглядеть всегда считалось первой обязанностью Марины. А как без косметики осуществить эту обязанность, если и годы берут своё, да и вечные домашние неприятности сказываются? Причём не только ложатся морщинами на лицо, но и обволакивают слоями жира некогда стройную фигурку. Дело в том, что при всяких неприятностях у Марины разыгрывался жуткий аппетит, ей непременно требовалось плотно поесть, после чего на сердце сразу становилось легче, но калории неумолимо делали своё дело.
Отсутствие ассигнований вынуждало изворачиваться, экономить на хозяйственных расходах. И после того как Кароль в ответ на робкие упоминания жены о том, как давно ей хочется купить новую меховую горжетку, — такая редкая сногсшибательная голубая норка, ну прямо сапфировая! — бестактно заявил, что на Марине норка эта будет сидеть как на корове седло, бедная женщина не выдержала и приобрела сокровище на сэкономленные на продуктах деньги. На обед в этот день она мстительно подала картошку с кефиром вместо заказанных мужем филейчиков по-бургундски с красным вином.
Как ни странно, дело обошлось без скандала. Супруг ограничился ехидными замечаниями и ядовитыми намёками на внешность супруги, которые заставили её проплакать весь остаток дня. Вечером, всхлипывая, она известила своего повелителя о полном отсутствии денег на питание и предупредила, что на завтра планируется крапивный салат, единственное блюдо, которое ей по карману, поскольку ингредиенты растут на пустыре за домом, там, где она тщетно пыталась разбить газон. Муж данную крапиву каждый день видел собственными глазами и не сомневался, что жена приведёт угрозу в действие, тем более что в то время у них ещё не было Хелены, способной выручить хозяина. Тогда у них служила бестолковая деревенская деваха, приходившая два раза в неделю прибраться в доме. Пришлось Каролю, ворча и чертыхаясь, выдать деньги на питание, но напряжение в доме возросло.
Такое скачкообразное ухудшение взаимоотношений супругов происходило несколько раз на протяжении последних лет. Одно из них вызвано было появлением в доме Юстины.
* * *
Юстинке, племяннице Марины, в ту пору было восемь лет. Её родители, сестра и шурин Марины, погибли в известной авиакатастрофе в Кабацком лесу. Девочка осталась одна-одинёшенька, дедушки и бабушки к тому времени умерли, больше никого из близкой родни не оказалось. Марина не задумываясь взяла девочку к себе. Как всегда, именно не задумываясь, думать она вообще не привыкла. Ну, возможно, мелькали в голове какие-то соображения о том, что будет с кем словом перекинуться в доме, что вырастет помощница, в старости пригодится, но главным было — приютить сироту и получить полную и бесконтрольную возможность наконец кем-то командовать, ибо Марина, сама не отдавая себе в том отчёта, любила, чтобы её слушались и не прекословили.
Кароль тоже не возражал, по натуре он был человеком порядочным. Однако очень скоро сообразил, что на содержание ребёнка идут деньги, и устроил очередной грандиозный скандал супруге. Да такой, что стены дома дрожали. К счастью, бедный ребёнок, как всегда поплакав перед сном, крепко спал наверху в одной из комнат для гостей, так что бурю приняла на себя Марина. Только теперь окончательно поняв, какое значение имеют в жизни деньги, она страстно пожелала обрести их и поклялась в душе, что обретёт. Какой ценой — неважно.
Что же касается Юстины, то бедной сироткой в буквальном смысле этого слова назвать её было нельзя. Кое-какие средства у девочки имелись. Ей перешла приватизированная трехкомнатная родительская квартира, небольшое количество имеющихся у матери драгоценностей и доля отца в фирме. Вот только родной души не осталось на всем белом свете, так кому же заняться сиротой, как не родной тётке, при этом бездетной и имеющей богатого мужа? Опять же, ребёнок был уже в том возрасте, когда не требовал особого присмотра, наоборот, мог и сам кое-что делать по дому. Вроде бы все логично, а вот надо же, какой крик поднял Кароль!
Девочка все же поселилась в доме и, надо признаться, особых хлопот хозяевам не доставляла. Из четырех гостевых комнат наверху она получила в своё распоряжение одну с ванной комнатой, так что вниз спускалась только поесть, была вежлива, послушна, училась отлично и не создавала проблем. Вот только расходы на неё…
Расходов тоже можно было избежать, ведь трехкомнатная родительская квартира была сдана за солидную сумму, которой Юстинке с избытком бы хватило и на еду, и на все остальное, но Марина, назло мужу, твёрдо решила все деньги за квартиру переводить на счёт Юстины, чтобы, достигнув совершеннолетия, девушка располагала собственными средствами. Пока же им с Каролем вполне по силам взять на себя содержание маленькой, здоровой, спокойной девочки.
С чего это Кароль так взъярился — Марина решительно не понимала. Орал и топал ногами — словом, вёл себя так, будто Юстина лишила его последнего куска. С искажённым от ярости лицом, позабыв о приличиях, он вопил на весь дом, что не в состоянии кормить орды чужих детей. Если Марина в состоянии — пусть и кормит, но не за его счёт. Он тяжко работает, вкалывает день и ночь, без отпусков и выходных, чтобы заработать себе и супруге на хлеб. Но не для всего же света! С какой стати содержать ему чужого подкидыша, какие ещё идиотские мысли придут в голову его безмозглой супруге, которая в жизни гроша не заработала, знай тратит. А может, он рассчитывал Юстинкины деньги вложить в другое предприятие? А может, он намерен просто спать на них? Его право…
— Спи! — не выдержала Марина. — Но тогда принеси их наличными, чтобы я могла набить для тебя матрас.
Кароль так посинел от бешенства, что Марина даже перепугалась. Но промолчал. На следующий день успокоился и милостиво согласился приютить племянницу жены в своём доме. Однако тут же оговорился, что потребует жёсткий отчёт в расходе денег на хозяйство и расточительства более не потерпит. Марина тоже пришла в ярость и решила записывать все съеденное племянницей, пусть видит. Терпения у неё хватило на два дня, поняла, что такое занятие вредно для её здоровья, уж лучше сразу повеситься. Нет, не любили они друг друга, Марина и арифметика.
* * *
Время шло, и в доме создалась совсем невыносимая атмосфера. Отношения между супругами портились на всех фронтах.
Марина всегда любила общество. Обожала встречи с друзьями, званые вечера, дискотеки. Она очень любила танцевать, не пропускала ни одного бала в карнавал, вообще была не прочь повеселиться. С удовольствием принимала гостей и сама с энтузиазмом ходила в гости. Поначалу Кароль разделял её вкусы, а потом разлюбил все это. По прошествии четырех лет супружества все неохотнее появлялся вместе с Мариной в обществе, все труднее было уговорить его отправиться куда-нибудь на светский раут. Прошло ещё пять лет. Теперь Кароль явно предпочитал покой и домашний уют; придя с работы и плотно поужинав, он запирался у себя в кабинете и занимался неизвестно чем. Говорил — надо просмотреть бумаги, поразмыслить о делах, на работе, дескать, не было времени. Марина злилась — идиотское занятие! Тоже мне удовольствие. А из-за него и она сиднем сидела дома.
Когда же Марина предлагала пригласить гостей, муж начинал кричать, что ему надоели все эти прихлебатели, толку от них никакого, а жрут по-страшному. Он не намерен бросать на ветер деньги и вообще тратить драгоценное время.
И Марина попыталась вести светскую жизнь без мужа. Ей сразу это как-то не понравилось, оказаться в обществе одной или с Каролем — две большие разницы. К тому же выяснилось, что одной далеко не всюду прилично заявиться, так что очень быстро и очень неожиданно круг её знакомых заметно уменьшился, да и среди оставшихся она уже не была самой красивой и самой важной.
А все из-за Кароля, он с ней обходился как с собакой, из-за него и другие перестали считаться.
И правда, если уж они и оказывались вместе в каком-то обществе, муж не скрывал своего пренебрежения к жене, позволял себе громкие, бестактные замечания по её адресу, перебивал жену, когда та начинала о чем-то рассказывать, демонстративно не наливал ей вина, обслуживая других дам, и не только не давал ей прикурить, но и пару раз грубо вырывал сигарету у неё изо рта,
А кроме того, перестал её пламенно и страстно любить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Живая изгородь добила Марину. Если учесть, что человек не в силах повлиять на скорость роста растений, претензии мужа показались ей до обидного надуманными и несправедливыми. Возможно, отреагировала она несколько энергичнее, чем следовало; возможно, что напрасно в отместку перестала кормить мужа с прежней заботливостью, но ведь и её понять можно! Сколько сил отняло проклятое это строительство, когда на каждом шагу приходилось сталкиваться все с новыми и новыми трудностями, до хрипоты ругаться с поставщиками и рабочими, целыми днями ожидать давно обещанный паркет, а потом самолично проверять каждую паркетину. А кто неотступно стоял над каменщиками, когда они обкладывали декоративным камнем стены? А сколько здоровья стоил ей монтаж сантехники — ни в сказке сказать, ни пером описать. А ведь она тоже человек, ей бы хотелось и перед телевизором посидеть, и дамские журнальчики полистать…
Итак, в отместку за незаслуженные упрёки Марина перестала кормить мужа, целиком поручив его заботам домработницы.
Бабка всегда твердила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Ой, права была бабка. Через желудок завоевала Марина мужа, теперь, похоже, и потеряла его по этой же причине. Так она рассуждала. Ну и в самом деле, с чего это Кароль словно озверел, каких только обидных слов не наговорил остолбеневшей жене! Оказывается, она — лентяйка, каких свет не видывал, привыкла всю жизнь бить баклуши, лёжа на боку, да деньги из него выкачивать, а как пришлось немного поработать, так сразу заныла, ему же каждый грош достаётся потом и кровью! Тунеядка! И пошёл, и пошёл, причём с какой злостью вываливал все свои претензии! Не кричал, а словно змея шипел от ярости.
Вот так, одним пинком, Марина была сброшена с пьедестала домашнего кумира в безликую толпу домашних рабынь. Ошарашенная этим взрывом ненависти, несчастная молчала и лишь тупо таращилась на обидчика.
Правда, потом Кароль просил прощения. И она у него тоже, но это уже были последние взаимные извинения в их супружеской жизни.
И вот начиная с того памятного скандала их отношения неуклонно портились. С каждым месяцем, с каждым годом. На благодатной почве ежедневно попираемых амбиций в Марине зародилось и постепенно расцвело буйным цветом ожесточение. Даже если не упоминать о чувстве собственного достоинства. Да о каком достоинстве можно говорить, ведь мужу словно вожжа под хвост попала, он уже не сдерживался, не извинялся, видимо считая нормальным попирать ногами свою безответную рабыню, зная, что деваться ей некуда и она все вытерпит. Марина по семь раз на дню слышала о своей бездонной глупости, необразованности и полнейшей неспособности ничему научиться. Затюканная до последней степени, она давно уже не делала попыток огрызаться, беспрекословно выполняя все мужнины приказания, носилась с ним, как с тухлым яйцом, но своей безответностью, похоже, лишь подстрекала его к пущему тиранству.
В довершение несчастья муж ещё и впал в скупость. Не сразу, года два прошло после памятного скандала, когда вдруг Кароль неожиданно отказался оплачивать Маринины занятия конным спортом, которые до сих пор всячески поощрял. Правда, от этих занятий не было никакого толку, Марина продолжала толстеть, и ей все труднее было взбираться на лошадь, но все равно… Потом он отказался оплатить счёт за косметику. Вот уж ничем не объяснимые придирки, ведь хорошо выглядеть всегда считалось первой обязанностью Марины. А как без косметики осуществить эту обязанность, если и годы берут своё, да и вечные домашние неприятности сказываются? Причём не только ложатся морщинами на лицо, но и обволакивают слоями жира некогда стройную фигурку. Дело в том, что при всяких неприятностях у Марины разыгрывался жуткий аппетит, ей непременно требовалось плотно поесть, после чего на сердце сразу становилось легче, но калории неумолимо делали своё дело.
Отсутствие ассигнований вынуждало изворачиваться, экономить на хозяйственных расходах. И после того как Кароль в ответ на робкие упоминания жены о том, как давно ей хочется купить новую меховую горжетку, — такая редкая сногсшибательная голубая норка, ну прямо сапфировая! — бестактно заявил, что на Марине норка эта будет сидеть как на корове седло, бедная женщина не выдержала и приобрела сокровище на сэкономленные на продуктах деньги. На обед в этот день она мстительно подала картошку с кефиром вместо заказанных мужем филейчиков по-бургундски с красным вином.
Как ни странно, дело обошлось без скандала. Супруг ограничился ехидными замечаниями и ядовитыми намёками на внешность супруги, которые заставили её проплакать весь остаток дня. Вечером, всхлипывая, она известила своего повелителя о полном отсутствии денег на питание и предупредила, что на завтра планируется крапивный салат, единственное блюдо, которое ей по карману, поскольку ингредиенты растут на пустыре за домом, там, где она тщетно пыталась разбить газон. Муж данную крапиву каждый день видел собственными глазами и не сомневался, что жена приведёт угрозу в действие, тем более что в то время у них ещё не было Хелены, способной выручить хозяина. Тогда у них служила бестолковая деревенская деваха, приходившая два раза в неделю прибраться в доме. Пришлось Каролю, ворча и чертыхаясь, выдать деньги на питание, но напряжение в доме возросло.
Такое скачкообразное ухудшение взаимоотношений супругов происходило несколько раз на протяжении последних лет. Одно из них вызвано было появлением в доме Юстины.
* * *
Юстинке, племяннице Марины, в ту пору было восемь лет. Её родители, сестра и шурин Марины, погибли в известной авиакатастрофе в Кабацком лесу. Девочка осталась одна-одинёшенька, дедушки и бабушки к тому времени умерли, больше никого из близкой родни не оказалось. Марина не задумываясь взяла девочку к себе. Как всегда, именно не задумываясь, думать она вообще не привыкла. Ну, возможно, мелькали в голове какие-то соображения о том, что будет с кем словом перекинуться в доме, что вырастет помощница, в старости пригодится, но главным было — приютить сироту и получить полную и бесконтрольную возможность наконец кем-то командовать, ибо Марина, сама не отдавая себе в том отчёта, любила, чтобы её слушались и не прекословили.
Кароль тоже не возражал, по натуре он был человеком порядочным. Однако очень скоро сообразил, что на содержание ребёнка идут деньги, и устроил очередной грандиозный скандал супруге. Да такой, что стены дома дрожали. К счастью, бедный ребёнок, как всегда поплакав перед сном, крепко спал наверху в одной из комнат для гостей, так что бурю приняла на себя Марина. Только теперь окончательно поняв, какое значение имеют в жизни деньги, она страстно пожелала обрести их и поклялась в душе, что обретёт. Какой ценой — неважно.
Что же касается Юстины, то бедной сироткой в буквальном смысле этого слова назвать её было нельзя. Кое-какие средства у девочки имелись. Ей перешла приватизированная трехкомнатная родительская квартира, небольшое количество имеющихся у матери драгоценностей и доля отца в фирме. Вот только родной души не осталось на всем белом свете, так кому же заняться сиротой, как не родной тётке, при этом бездетной и имеющей богатого мужа? Опять же, ребёнок был уже в том возрасте, когда не требовал особого присмотра, наоборот, мог и сам кое-что делать по дому. Вроде бы все логично, а вот надо же, какой крик поднял Кароль!
Девочка все же поселилась в доме и, надо признаться, особых хлопот хозяевам не доставляла. Из четырех гостевых комнат наверху она получила в своё распоряжение одну с ванной комнатой, так что вниз спускалась только поесть, была вежлива, послушна, училась отлично и не создавала проблем. Вот только расходы на неё…
Расходов тоже можно было избежать, ведь трехкомнатная родительская квартира была сдана за солидную сумму, которой Юстинке с избытком бы хватило и на еду, и на все остальное, но Марина, назло мужу, твёрдо решила все деньги за квартиру переводить на счёт Юстины, чтобы, достигнув совершеннолетия, девушка располагала собственными средствами. Пока же им с Каролем вполне по силам взять на себя содержание маленькой, здоровой, спокойной девочки.
С чего это Кароль так взъярился — Марина решительно не понимала. Орал и топал ногами — словом, вёл себя так, будто Юстина лишила его последнего куска. С искажённым от ярости лицом, позабыв о приличиях, он вопил на весь дом, что не в состоянии кормить орды чужих детей. Если Марина в состоянии — пусть и кормит, но не за его счёт. Он тяжко работает, вкалывает день и ночь, без отпусков и выходных, чтобы заработать себе и супруге на хлеб. Но не для всего же света! С какой стати содержать ему чужого подкидыша, какие ещё идиотские мысли придут в голову его безмозглой супруге, которая в жизни гроша не заработала, знай тратит. А может, он рассчитывал Юстинкины деньги вложить в другое предприятие? А может, он намерен просто спать на них? Его право…
— Спи! — не выдержала Марина. — Но тогда принеси их наличными, чтобы я могла набить для тебя матрас.
Кароль так посинел от бешенства, что Марина даже перепугалась. Но промолчал. На следующий день успокоился и милостиво согласился приютить племянницу жены в своём доме. Однако тут же оговорился, что потребует жёсткий отчёт в расходе денег на хозяйство и расточительства более не потерпит. Марина тоже пришла в ярость и решила записывать все съеденное племянницей, пусть видит. Терпения у неё хватило на два дня, поняла, что такое занятие вредно для её здоровья, уж лучше сразу повеситься. Нет, не любили они друг друга, Марина и арифметика.
* * *
Время шло, и в доме создалась совсем невыносимая атмосфера. Отношения между супругами портились на всех фронтах.
Марина всегда любила общество. Обожала встречи с друзьями, званые вечера, дискотеки. Она очень любила танцевать, не пропускала ни одного бала в карнавал, вообще была не прочь повеселиться. С удовольствием принимала гостей и сама с энтузиазмом ходила в гости. Поначалу Кароль разделял её вкусы, а потом разлюбил все это. По прошествии четырех лет супружества все неохотнее появлялся вместе с Мариной в обществе, все труднее было уговорить его отправиться куда-нибудь на светский раут. Прошло ещё пять лет. Теперь Кароль явно предпочитал покой и домашний уют; придя с работы и плотно поужинав, он запирался у себя в кабинете и занимался неизвестно чем. Говорил — надо просмотреть бумаги, поразмыслить о делах, на работе, дескать, не было времени. Марина злилась — идиотское занятие! Тоже мне удовольствие. А из-за него и она сиднем сидела дома.
Когда же Марина предлагала пригласить гостей, муж начинал кричать, что ему надоели все эти прихлебатели, толку от них никакого, а жрут по-страшному. Он не намерен бросать на ветер деньги и вообще тратить драгоценное время.
И Марина попыталась вести светскую жизнь без мужа. Ей сразу это как-то не понравилось, оказаться в обществе одной или с Каролем — две большие разницы. К тому же выяснилось, что одной далеко не всюду прилично заявиться, так что очень быстро и очень неожиданно круг её знакомых заметно уменьшился, да и среди оставшихся она уже не была самой красивой и самой важной.
А все из-за Кароля, он с ней обходился как с собакой, из-за него и другие перестали считаться.
И правда, если уж они и оказывались вместе в каком-то обществе, муж не скрывал своего пренебрежения к жене, позволял себе громкие, бестактные замечания по её адресу, перебивал жену, когда та начинала о чем-то рассказывать, демонстративно не наливал ей вина, обслуживая других дам, и не только не давал ей прикурить, но и пару раз грубо вырывал сигарету у неё изо рта,
А кроме того, перестал её пламенно и страстно любить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57