— Чего дуешь? — поинтересовалась она.
Тереска попыталась быстренько придумать что-нибудь насчёт паруса и ветра, но вместо этого спросила:
— А ты уверена, что он поплыл в сторону Гижицка, а не повернул на север?
Хотя минуту назад предметом их разговора был вырождающийся аристократ, подруга сразу поняла, о ком речь. С ответом же она помедлила, лихорадочно соображая, как для неё лучше: чтобы Тереска влюбилась или нет. Так и ничего не решив, Шпулька честно призналась:
— На север — исключено. Там ему делать нечего. Скорее всего, плывём в одном направлении. Не знаю, хочу ли я, чтобы мы с ним встретились.
— Почему не знаешь, почему хочешь и почему не хочешь?
— Первое и так понятно, не задавай дурацких вопросов, а в остальном — один только Бог знает, что ты тогда можешь отмочить.
Тереска искренне удивилась:
— С какой стати я должна что-то отмачивать? Ничего я не собираюсь… И вообще, когда это я что-либо отмачивала?
Шпулька страшно возмутилась и даже перестала грести:
— Ну знаешь! Не будешь же ты утверждать, что эта бредовая идея — каникулы на воде — моя? Или мы вместе это придумали?
— А разве нет? Впрочем, может, и я… А что такого? Разве тебе не нравится?
Шпулька уже была готова заявить, что только ненормальному могут понравиться все эти кошмары, но вдруг задумалась. А ведь на самом деле, окружавший их мир — мир воды и неба, и пронизанных солнцем далей, и зелёных берегов — был прекрасен и полон безмятежного покоя, даже несмотря на идиотские и подозрительные события. Да и сами эти события никакого вреда не приносили и спустя короткое время быстро бледнели, хирели и съёживались, как лопнувший воздушный шарик, отступая перед жизнерадостным праздником зелени и синевы.
Поэтому Шпульке ничего не оставалось, как честно признаться:
— Нравится! По правде говоря, не придумай ты этого путешествия, сидела бы я сейчас в деревне в тишине и покое и была бы жутко несчастна. Уж лучше здесь мучиться.
Какое-то время обе гребли молча.
— Парус! — оживлённо воскликнула Тереска. — Слушай, был бы у нас парус, не пришлось бы грести — все легче.
— Легче, — согласилась подруга. — Я и сама об этом думала.
— Так давай сделаем!
— Из чего? Из пододеяльника?
— В одной книге на картинке о потерпевших кораблекрушение была одна ночная рубашка. Твоя как раз подойдёт.
— Я предпочитаю в ней спать.
— Сии на здоровье. Одно другому не мешает. Днём будет парусом, а ночью — ночной рубашкой. Мачту и всякие там перекладины сделаем на ближайшей стоянке.
— А чем прикреплять?
— Верёвкой. В Гижицке надо будет купить верёвку. Или пришить. Купим крепкие нитки.
— И большую иглу.
— И гвозди, может, придётся что прибить.
— И посудину для воды…
Прежде чем девчонки доплыли до конца озера, список необходимых покупок вырос до угрожающих размеров…
— Мне уже ничего не надо, — умирающим голосом заявила Шпулька в шесть часов вечера. — Из двух зол лучше пусть будет шоссе, чем железная дорога. Если найдём здесь свободное место, черт с ним, остаёмся!
Байдарка слегка покачивалась вблизи берега, а подруги, сложа весла, с отвращением разглядывали один из специально оборудованных туристских комплексов на озере Негочин. В реденьком лесочке у самой воды сгрудились деревянные домики и палатки, из-за деревьев доносился шум проезжавших автомобилей. Движение, по всей видимости, было весьма интенсивным.
— Не слоняйся мы полдня по магазинам, осталось бы время поискать что-нибудь получше, — заметила Тереска.
Домики и палатки теснились за загородкой. Между ними крутились люди, как раз начинавшие готовить ужин на разнообразнейших плитках и примусах. У самой воды женщина стирала что-то в махоньком тазике, а другая — едва ли в большем — пыталась одновременно вымыть двоих детей. К озеру вели мостки, в конце которых был установлен обязательный щит с надписью «Купаться запрещено».
Шпулька смотрела на все это без малейшего энтузиазма.
— Сущий кошмар! Уж лучше ночевать в лодке.
— Иду на разведку, — вздохнула Тереска. — Кажется, у самой ограды есть свободный клочок травы.
Толстая тётка средних лет, представляющая администрацию кемпинга, с явной неохотой согласилась выделить нашим путешественницам место у ограды. Довольно долго она убеждала Тереску, что им значительно удобнее будет в центре, там, где детская площадка и тропинка. Если палатку поставить задом наперёд, на тропинку можно будет протянуть ноги, зато никто не будет ходить по головам. Мальчишка с мячом налетел на Тереску сзади, благодаря чему она прикусила язык сразу в прямом и переносном смысле и не успела высказать свои мысли об этом любезном предложении, продолжая в то же время настаивать на травке в сторонке.
— Это же у самого леса, — недовольно скривилась администраторша. — Не забоитесь?
— Нет! — отчаянно заверяла Тереска. — Мы очень смелые…
— Будь я в состоянии поднять весло, только бы меня здесь и видели, — с отвращением заявила Шпулька, когда палатку уже установили, а все вещи перетащили. — Мыться отказываюсь. Посмотри, что там творится!
Место для купания было отгорожено верёвками и напоминало светлой памяти бассейн «Москва» в воскресенье, с той лишь разницей, что было оно гораздо мельче. В этом «лягушатнике» плескалось множество отдыхающих, в основном детей, которых немногочисленные взрослые безуспешно пытались умыть, затолкать в воду или же, наоборот, из неё вытащить. На поверхности плавали хлопья мыльной пены, а все вместе взятое напоминало гигантскую банную лохань. Неподалёку на мостках сидел какой-то тип с отрешённым выражением лица и равнодушно смотрел на это банно-прачечное безумие, держа в руках удочку, поплавок которой весело подскакивал на мыльных волнах.
— Сумасшедший дом, — констатировала Тереска. — Все сбрендили. И они ещё спрашивают, не боимся ли мы леса. Где здесь лес? Бояться надо скорее этого ненормального.
— Какого ненормального? — сразу заволновалась Шпулька.
— Вот того, с удочкой. Теперь понятно, почему у них рыба не клюёт. Что он тут хочет поймать?
— Он тут ничего не хочет поймать, — неожиданно произнёс голосок за ними. — Он от жены скрывается.
Подруги оглянулись. Позади палатки стояла девчушка лет десяти с очень светлыми волосами, старательно заплетёнными в косичку, и огромными, прозрачными голубыми глазами невинной сиротки. Наивное выражение этих глаз не соответствовало ни просто чёрному загару, ни явно презрительному тону её слов.
— Не слишком укромное место выбрал, чтобы скрываться, — критически заметила Шпулька.
— А ты откуда знаешь? — одновременно поинтересовалась Тереска.
— Мы здесь уже четвёртый день, и я все знаю, — объяснила девчушка. — Ему и этого достаточно. Жена жутко сгорела и сидит теперь только в тени, а его совсем задёргала. Сюда же не сунется, пока солнце светит. А если позовёт, он может притвориться, что в этом шуме ничего не слышит. И притворяется.
— Как тебя зовут? — спросила Шпулька.
— Яночка. У меня ещё есть брат. На год старше. Он мыло растворяет. Вон там, — девчушка махнула рукой в направлении лохани и добавила: — Отсюда не видно. Можно подойти поближе, если хотите. Все жутко ругаются, когда много пены, а сами делают то же самое. Хотим посмотреть, сколько этого мыла надо, чтобы в озере получился насыщенный раствор.
— Боюсь, что вам мыла не хватит, — осторожно заметила Шпулька. — Эти озера довольно большие.
— Ничего. Оно все в одном месте держится. Не расплывается. Предки думают, мы это мыло теряем, когда умываемся. И закупают целыми коробками про запас. И очень довольны, что мы так часто моем руки.
— Для эксперимента лучше подойдёт жидкое мыло, — посоветовала Тереска.
Её внимание привлекла невысокая стройная женщина, энергичным шагом направлявшаяся к «лягушатнику» и нёсшая в одной руке под мышкой большое банное полотенце и флакон шампуня, а в другой — темно-серого пуделечка. Оставив полотенце на берегу, она вошла в воду и принялась мыть собачку шампунем, взбивая высокую пену. Прочие обитатели лохани подняли жуткий крик и принялись энергично протестовать против такого безобразия.
— Вы что, не знаете, что купать собаку вместе с людьми вредно! — возмущённо заорал лысый толстяк с полотенцем на шее. — Здесь же дети моются!
— Он на всякую заразу закалённый, — хладнокровно парировала хозяйка пуделя. — К людям привык. Ничего ему не будет!
Назревал скандал. Подружки вместе с Яночкой подошли поближе. Женщина старательно драила пуделька, переносившего это с ангельским терпением. Возмущённые протесты неслись теперь со всех сторон.
— Каждый день такой цирк, — с явным удовольствием сообщила Яночка. — Она помешалась на этой собаке и вообще на всяком зверьё. Вчера крик подняла, когда увидела убитую полевую мышь. Объявила всех убийцами, упырями и ублюдками. Все на «у». Пуделя зовут Лялюня, а дома ещё кошка и кролик. С мышью, понятно, никто не признался, а я знаю, что это здешний кот.
— Кот бы съел, — возразила Тереска.
— И вовсе нет. Она его так закармливает, что совсем аппетит пропал.
Хозяйка намыленного пуделя перешла на другую сторону мостков и бросила собаку в воду. Несчастное животное отчаянно забилось, но при этом прополоскалось. Со стороны озера к девочкам подошёл мальчишка лет двенадцати и что-то сунул в руку новой знакомой.
— Машут, — проворчал он. — Наверное, ужинать. Это осталось.
И исчез среди палаток. Яночка разжала кулак и посмотрела на маленький кусочек мыла.
— Надо измылить, — с лёгким сожалением пояснила она. — Мы по очереди, одному трудно. Здорово вы придумали насчёт жидкого мыла! Я вам за это тоже полезное скажу. Я знаю, где живёт один такой лесник. У самого озера. Оно называется Снярдвы. Там как раз залив. Наш знакомый.
— Ну и зачем нам этот лесник? — недоверчиво спросила Тереска.
— Он разрешит ночевать где хотите. И костёр разводить. Только надо сказать, что вы наши знакомые и мой отец вас прислал. Он для папы все делает.
Тереска со Шпулькой переглянулись. Знакомый лесник на их маршруте — это же настоящая находка!
— За мостом — направо, — рассказывала девчушка. — Там ещё такой огромный муравейник. Скажете — от Романа Хабровича, это мой папа. А фамилия лесника — Салер. И имя у него очень странное — Пафнутий. Я специально в календаре проверяла — есть такое. А лесничество называется Тшаски.
Шпулька на всякий случай записывала ценную информацию, а Тереска изо всех сил пыталась сообразить, о каком именно месте на берегах озера Снярдвы идёт речь, тем более что не имела ни малейшего представления о тех краях.
— Слушай, а карта? — вконец отчаявшись, спросила она Яночку. — Ты могла бы показать по карте?
— Спрашиваешь, — презрительно ответила та. — У меня с детства пятёрка по географии.
И сказала чистую правду! Карту она читала просто поразительно. Моментально показала, где они сейчас находятся, где путешественницы смогут переночевать по дороге, и своё хвалёное лесничество.
— Только никому ни слова, — предупредила Яночка. — Это тайна. Никто об этом не знает и туда не ездит. Пусть будет наш секрет.
— Не по годам развитый ребёнок, — похвалила Тереска их новую знакомую, отправившуюся в свою очередь замыливать озеро. — Давай купим ей перед отъездом в подарок бутылек жидкого мыла.
— Можно даже стиральный порошок. Лучше всего, «Ixi», жутко пенится. Только сделаем это потихоньку, а то нас линчуют.
— Не волнуйся, мы же сразу уедем. Я поняла, почему тут такая толкучка. Шоссе подходит прямо к озеру, вот все, кто на колёсах, сюда и набиваются. И не дуй столько чая, надо оставить на утро, кипятить негде.
— Одно утешение, наконец-то выспимся спокойно, — с полным ртом творога пробормотала Шпулька. — Уж здесь-то никакой вырожденец из высшего общества нас не достанет…
Посреди ночи Тереску разбудил непонятный звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32