Две лопатки одновременно поддели чёрную рачью кучу, поднимая при этом со дна клубы песка и ила. Во взбаламученной теперь уже воде ничего не было видно. Вслепую, на ощупь, брат с сестрой нагребали в сетку Зигмунта все подряд. Часть попала куда надо, часть — мимо. Тереска краем глаза заметила какое-то движение на краю песчаной тучи.
— Большой удирает, ты, разиня, два удирают! — яростно зашипела она брату. — Держи их!
Янушек тоже заметил удирающую добычу. Не долго думая он бросил лопатку, выхватил из кустов замеченную там ещё раньше драную ивовую корзину, благодаря которой ему в голову пришла поистине гениальная идея и, собрав все свои силы, зачерпнул из-под самого берега огромную кучу того, что подвернулось: песок, ил, какой-то мусор, корешки и наряду с этим двух удирающих раков. Поскольку Зигмунт уже вынул из воды тяжёлую сетку и Янушеку теперь некуда было подгребать добычу, он поднапрягся и выкинул на берег свою корзину со всем добром. Вслед за корзиной полетела и сетка прямо под ноги Шпульке, которая нервно скакала у самой воды, размахивая двумя фонариками.
— Куда ты светишь, ни фига не видно! — рассердился выбравшийся из реки Зигмунт. — Кончай слепить!
— Эй, посвети-ка сюда! — отчаянно зашептал Янушек из-под противоположного берега. — Я лопатку потерял! Ой, черт, что-то тут под ногами… Никак её не нащупаю!
Вконец изведшаяся Шпулька собиралась все сообщить, что волнуется она не только из-за раков. Есть и другие поводы. Что-то здесь происходит, из лесу доносятся какие-то шумы, треск, удары, вроде бы даже стоны, и она жутко боится! Но не успела она поделиться своими страхами, как Тереска, ещё стоя в воде, дотянулась до своего фонарика и осветила их добычу. В сетке шевелились три огромных рака, а в куче грязи, наполовину вывалившейся из старой корзины, — два прямо-таки гигантских. Шпулька так восхитилась, что насмерть забыла о беспокоивших её шумах.
— Давайте их водой обольём, чтобы очистить хоть немного, — предложила она, схватив второе ведро. — Погодите. Янушек, зачерпни воды!
Янушек все ещё шуровал в реке, яростным шёпотом требуя света. Шпулька подала ему ведёрко и фонарик. С раков смыли ил, песок и прочий мусор, после чего Зигмунт осторожно посадил их в ведро. Тереска потребовала, чтобы брат немедленно вылез из воды — и без того всю добычу распугал. Янушек отмахивался от неё фонариком.
— Да погоди ты, — нетерпеливо шептал он. — Не морочь мне голову, у меня тут важное дело!
Лопатку он нашёл быстро, а вместе с лопаткой и ещё кое-что. На дне нащупал ногой что-то вроде небольшого камешка, но слишком гладкое и круглое, и к тому же очень лёгкое. Подняв вверх в одной руке фонарик, другой мальчишка шарил по дну, опустив голову в воду и зажмурив глаза. Нашарил массу разных вещей, в том числе и камешек, который и вытащил вместе с горстью песка и прочего мусора. Янушек выпрямился, разжал кулак и прополоскал свою находку, крепко держа её двумя пальцами. В опускавшемся на дно песке что-то блеснуло. Янушек посветил туда. Маленький блестящий кружочек, заманчиво посверкивая, медленно тонул в воде. Заинтригованный этим сверканием, мальчишка кинул камешек на берег, а сам попытался схватить опускавшийся на дно кружок. Это ему удалось с третьей попытки. Направив луч фонарика в воду, чтобы проверить свои предположения насчёт раков, он заметил в одном месте, между корнями деревьев, медленно шевелящиеся клешни.
Янушек выбрался из реки с лопатой, фонариком и полной горстью песку со всяким мусором, страшно довольный и гордый собой.
— Эй, что я вам скажу! — начал он торжественным шёпотом. — Я знаю, где они прячутся! В таких норах под корнями. Надо им подсунуть под нос парочку лягушек, притаиться и ждать, пока вылезут! Они там все под корнями!
— Заткнись! Чего разорался! — прикрикнул на него Зигмунт. — Теперь вообще надо подождать, пока все уляжется. Лягушек им дадим, мне не жалко. Но пожалуй, они так скоро не вылезут. Уж слишком мы их переполошили.
— Давайте посидим молча, пусть думают, что нас нет, — предложила Тереска.
Склонившаяся над ведром Шпулька бормотала что-то о крапиве. Янушек присел на берегу и, опустив руку в воду, пытался сполоснуть свою бляшку. Зигмунт насадил новую лягушку на крючок и опустил удочку в реку.
— Все разбежались, — прошептал он озабоченно. — Слушайте, давайте удочки пока оставим и сходим погреемся у костра. А то у меня после этого купания зуб на зуб не попадает.
— Все оставим как есть, красть тут некому, — решила Тереска.
Янушек резко вскочил, открыл рот и выдавил из себя какой-то скрипящий звук, но этим и ограничился. Возражать он не стал, только поставил ведро с раками так, чтобы было видно с другого берега, внимательно огляделся и направился к палаткам.
Греясь у раскочегаренного костра, Янушек наконец смог внимательнее разглядеть свою находку.
— Эй, что я вам скажу! — воскликнул он вдруг, оживившись. — Я, кажется, что-то нашёл! Блестит! Похоже на деньги!
— Ты что? — заинтересовалась Шпулька. — Никак два злотых нашёл?
— На два злотых не похоже, какая-то старая обгрызенная монетка. Поглядите!
Мальчик протянул ближе к огню раскрытую ладонь, на которой лежал маленький, не очень правильной формы кружочек, отливающий темно-жёлтым светом. Тереска взяла его в руку.
— И правда, старая монета, — удивилась она. — Где это ты нашёл, в реке?
— В реке, на дне, в песке.
Зигмунт взял у Терески кружочек, тщательно обтёр о рукав свитера и взвесил на ладони. Подбросил пару раз, а затем уставился на него с внезапным интересом.
— А ну-ка посвети мне сюда! — потребовал он. — Вот так штука! Слушайте, да ведь это похоже на золото…
— Что?!! — воскликнул Янушек с непонятным для остальных ужасом. Вскрикнул и умолк, застыв на месте. Кажется, он понял… Ну, может, ещё не до конца, но начал понемногу понимать.
— Провалиться мне на этом месте, золото! — убеждал Зигмунт. — На бронзу не похоже, медь бы вся позеленела. Тяжёлое и блестит. А ведь в воде лежало.
Тереска схватила монетку и внимательно разглядывала её, светя фонариком.
— Знаешь, а ты, пожалуй, прав, — констатировала она удивлённо. — Похоже, что очень древнее. Что-то на нем вроде написано, но совсем стёрлось, не разберёшь.
— С одной стороны, похоже, крест… И в самом деле выглядит как золото!
— Вот, пожалуйста, нашёл сокровища! — обрадовалась Шпулька. — Сплошное везение: и раки, и деньги. Настоящая речка с сокровищами!
Янушеку в голову полезли разные мысли, от которых ему становилось то жарко, то холодно.
— Тихо вы! — сердито зашипел он на остальных. — Нечего этим тут размахивать, как транспарантом на демонстрации! Дайте, я лучше спрячу!
— Подожди, дай ещё посмотреть!
— Потом. Дома будешь смотреть сколько влезет, ещё надоест. И вообще ничего особенного, ерунда всякая!
— Спятил ты, что ли? — удивилась Тереска, так как Янушек говорил очень странно, то повышая, то понижая голос. Получалось, что одни слова он выкрикивал во все горло, а другие едва шептал. — Чего орёшь-то?
— Тихо! — гаркнул Янушек, что явно противоречило его собственным крикам. — И охота тебе со всяким мусором возиться! Там раки уже всех лягушек сожрали, а ты тут отвлекаешься по пустякам!
Шпулька вскочила со своего пенька.
— О Господи! Он прав! Раки!..
— С головой у него не все в порядке, но раки и в самом деле могли уже повылазить, — заметил Зигмунт, поднимаясь с места, не меньше Терески озадаченный странным поведением мальчика. — Надо проверить.
Вокруг лягушек на удочках шевелились чёрные чудовища. Было их меньше, чем раньше, но добычи в ведре понемногу прибывало. Шпулька совсем потеряла голову — с одной стороны, из-за крапивы, а с другой — из-за тесноты. По её мнению, ракам в одном ведре было тесно и их следовало разделить и перебазировать во второе. Но перебазировать осторожно, а не просто перелить, чтобы не покалечить! В Варшаву их надо доставить в целости и сохранности! А отсутствие крапивы им явно повредит!
Зигмунт был категоричен.
— Второго ведра ты сейчас не получишь, и не мечтай. Иначе нечем будет воду черпать. Завтра переложим, ничего с ними не случится.
— Солнце встаёт в пять, — жёлчно добавила Тереска. — В полпятого уже светло, можешь отправляться за крапивой. А до половины пятого уж как-нибудь твои дорогие раки перезимуют.
Ловлю кончили только тогда, когда добыча совсем перестала появляться, то есть около двух часов ночи. Двадцать восемь раков шебуршилось в тесном для них ведре с водой. Бабушка говорила о нескольких дюжинах. Несколько — это минимум три, а три дюжины — это тридцать шесть штук, значит, наловили мало! Без особых дискуссий трое членов экспедиции решили остаться в этом чудесном месте ещё на сутки. Четвёртый член — Янушек — сидел тихо, не вмешивался и в принятии решения на всякий случай не участвовал…
Не забывшая о своих крапивных переживаниях Шпулька проснулась первой. Стояло свежее, прохладное и солнечное утро. Девчонка выбралась из палатки, поспешно оделась и заглянула в ведёрко, где раки, ещё живые, давились в жуткой тесноте. Прихватив нож и тряпку, чтобы не обжечь руки, она направилась на другой берег, к болотцу, вокруг которого густо росла столь желанная крапива.
Срезала её Шпулька с большим энтузиазмом, воображая, как обрадуются несчастные раки, и укладывала на землю в большой букет, чтобы легко было затем нести, обернув тряпкой. Девчонка постепенно продвигалась в глубь болотца, осторожно ступая по влажной, чёрной, пружинящей тропинке. В нескольких метрах впереди она заметила замечательный куст прекрасной, свежайшей крапивы, поспешила к нему, срезала огромный пук и оценивающе посмотрела на дело своих рук. Если сложить вместе этот и тот пучок, лежащий на краю болотца, то, пожалуй, хватит. Осторожно обернув концы стеблей тряпкой, девчонка подняла свой букет и тут услыхала какой-то шелест.
Целиком поглощённая мыслями о крапиве, Шпулька совсем позабыла о своих вчерашних страхах. Раздавшийся у неё за спиной громкий и такой неожиданный шорох заставил её похолодеть. В глубине души она ещё надеялась, что это может оказаться какое-нибудь совсем безвредное животное: белка или маленькая мышка. Пусть даже большая мышь.
Из кустов вслед за шорохом донеслось кряхтение и вроде бы стон. Ветки закачались, раздвинулись и выглянуло…
При виде того, что выглянуло из зарослей, у Шпульки отнялись ноги. Какое-то время оба стояли замерев и уставившись друг на друга. Потом несчастную девчонку прорвало…
* * *
Мирно спящая в палатках троица вскочила и, путаясь в одеялах, вылетела наружу, перепуганная и совершенно сбитая с толку. По всему лесу громким эхом нёсся дикий крик, полный ужаса. Крик этот не только не прекращался, но явно приближался к лагерю.
— Черт побери, что стряслось? — пробормотал обалдевший Зигмунт.
— Боже правый! — только и успела воскликнуть Тереска.
По мосту неслась Шпулька, с развевающимися волосами и совершенно безумными глазами, сжимая в руках огромный веник крапивы и продолжая орать изо всех сил. Но поскольку этих сил явно оставалось все меньше, эффект был уже не тот. Крик звучал все более хрипло и понемногу переходил в стон. Девчонка добежала до палатки и кинулась брату на грудь, заехав ему по физиономии своеобразным букетом.
— Там… — стонала она весьма неконкретно, но очень проникновенно. — Там!.. Вылезло!.. Там!..
Обладая хорошей реакцией, Зигмунт успел в последний момент увернуться и поэтому получил крапивой не прямо по лицу, а только по уху. Слегка ошарашенный неожиданным нападением, он попытался отобрать у сестры жгучую метлу, но та сжимала её мёртвой хваткой. Зигмунт вышел из себя и заорал:
— Брось это сейчас же! Кому говорю! Эй, вы! Не стойте столбом! Заберите у неё этот веник!!!
Тереска с Янушеком, придя в себя, кинулись ему на помощь. Совместными усилиями удалось наконец вырвать у Шпульки крапиву и отцепить её от брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31