Он посмотрел на дверь и почувствовал щекотку в позвоночнике. Подождал, пока это ощущение пройдет. Откинулся на спинку, выпрямился. Пальцы ощупывали лосиный зуб. Прислушался. Не к музыке. К чему-то вдалеке. Может быть, к шуму мотора уносившегося в ночь автомобиля.
– В душе все люди неплохие, – сказал он вслух. Девушка, прищурившись, посмотрела на него.
– Значит, я ошиблась с двумя или тремя.
– Да, – согласился он. – Наверное, бывает и так. Девушка зевнула, и ее глубокие глаза полу закрылись. Она свернулась калачиком на подушках.
– Посиди со мной чуть-чуть, Тони. Может быть, я засну.
– С удовольствием. Все равно делать нечего.
Она заснула быстро, как ребенок. Минут десять Тони боялся пошевельнуться. Смотрел, как она дышит во сне, с полуоткрытым ртом. Как будто находился перед алтарем. Потом, стараясь не разбудить ее, очень осторожно поднялся и на цыпочках пошел в сторону дежурного. Немного послушал, как скрипит невидимая авторучка за матовым стеклом. Потом направился к телефонным кабинкам. Снял трубку и попросил телефонистку соединить его с гаражом.
После нескольких гудков в трубке раздался звонкий голос.
– Отель «Уиндермиер». Гараж.
– Это Тони Резек. Этот Уоттерсон, которому я дал карточку, уехал?
– Давно уже, Тони. С полчаса назад. Ты его прислал?
– Я, – сказал Тони. – Мой знакомый. Спасибо. Привет.
Он повесил трубку и почесал шею. Вернулся к конторке, хлопнул ладонью по мраморной плите. Из-за перегородки возникло лицо дежурного с заранее приготовленной улыбкой.
– Ну и работка у тебя, Тони: никогда не поймешь, когда тебя ждать.
– Сколько стоит номер 14-Б?
– У него нет твердой цены.
– Посчитай. Этот тип съехал. Пробыл там не больше часа.
– Ну и черт с ним, – весело сказал дежурный. – Испарился, значит, и не отметился.
– Пятерка тебя устроит?
– Твой приятель, что ли?
– Нет. Алкоголик с манией величия и без гроша в кармане.
– Да ладно, и так сойдет. Как он уехал?
– Мы спустились на служебном лифте. А ты спал. Хватит тебе пятерки?
– Да брось ты!
На свет появился бумажник из страусиной кожи. Тони протянул дежурному пяти долларовую купюру
– Больше у него не было, – небрежно сказал Тони.
Дежурный удивленно взял деньги, пожал плечами. Зазвонил телефон. Дежурный снял трубку, послушал и передал Тони.
– Тебя.
Тони пододвинул телефон поближе и приложил трубку к уху. Голос был незнакомый. Металлический.
– Тони? Тони Резек?
– Я.
– По поручению Эла. Можно говорить?
Тони взглянул на дежурного.
– Скройся...
Дежурный слабо улыбнулся и исчез.
– Говорите, – сказал Тони в трубку,
– У нас вышла передряга с твоим клиентом. Мы его перехватили. Эл чувствовал, что так и будет. Мы его прижали к стене, но не все вышло гладко.
Пальцы Тони, сжимавшие трубку, побелели. Вискам стало холодно.
– Говорите. Это ведь не все?
– Еще кое-что. Парень выстрелил в шефа. Наповал. Эл велел передать тебе последнее «прости».
Тони тяжело навалился на мраморную плиту. Из горла вырвался какой-то странный звук.
– Усек? – нетерпеливо спросил металлический голос. – Парень его замочил. Эл уже никогда никому не позвонит.
Тони ударил трубкой по плите. Розовая плита покачнулась. Лицо исказилось судорогой.
Голос продолжал:
– Вот и все дела, старик. Спокойной ночи.
В трубке раздался щелчок и послышались гудки.
Аккуратно, почти беззвучно, Тони положил трубку на рычажки. Посмотрел на свою левую руку. Вытащил платок, вытер ладонь и расправил правой рукой окоченевшие пальцы левой. Вытер лоб. Из-за перегородки вышел дежурный, его глаза блестели, как у кота.
– У меня в пятницу выходной. Дал бы мне этот телефончик?
Тони спрятал платок, провел рукой по карману. Повернулся и пошел через главный холл. Он передвигался крадучись, так, словно в помещении находился тяжело больной. Подошел к креслу, в котором только что сидел, и погрузился в зеленый бархат. Девушка продолжала сладко спать, свернувшись в клубочек, как это умеют делать некоторые женщины и все кошки. Ее дыхания совсем не было слышно за убаюкивающим шепотом радиоприемника.
Тони Резек слился с креслом, сжал в пальцах лосиный зуб и закрыл глаза.
1 2 3