Все рыбаки-туристы выглядели довольными, иные явно были навеселе, слишком уж глаза блестели. Локридж перечислял названия рыб, а вот клиентов по именам не помнил. Просто говорил: этот щедрый, а этот жадюга, вот и все.
Наконец дошел до мужчины с радостной улыбкой на лице и неказистым белым морским окунем в руках. Тут Локридж выругался.
– Что это вы? – удивился я.
– Это тот негодяй, что увел у меня рыбный сундучок.
– Что за рыбный сундучок?
– Навигатор «джипиэс». Эта свинья его и стащила.
7
Бэкус держался в ста футах позади нее. Он не сомневался, что даже в многолюдном чикагском аэропорте она, как говорили в Бюро еще при нем, держит «ушки на макушке». То и дело посматривает назад – нет ли хвоста? Забраться вместе с ней в такую даль – это уже совсем не просто было. Самолет, на который они сели в Южной Дакоте, был маленький, на борту меньше сорока пассажиров. Устраивались кто где, вот он и оказался от нее всего в двух рядах. Так близко, что улавливал ее запах – тот, что пробивался сквозь духи и косметику. Запах, который чуют собаки.
Голова кругом шла от такой близости – и одновременно такой отдаленности. Ему все время хотелось обернуться, бросить хоть беглый взгляд через сиденья, посмотреть, чем она занимается. Но он сдержался. Не время. Выигрывает тот, кто все как следует спланирует, а потом выждет, сколько нужно. В этом вся штука, весь секрет. Тьма выжидает. А все сводится к тьме!
Он следовал за ней по терминалу «Американ эйрлайнз», пока она наконец не села у выхода. Тут никого не было, ни единого пассажира. Нет даже служащих компании, тех, что проверяют билеты, за стойкой. Но Бэкус знал, что она просто слишком рано пришла. Они оба слишком рано пришли. Рейс на Лас-Вегас только через два часа. Уж он-то в курсе, сам летит этим рейсом. В каком-то смысле он стал ангелом-хранителем Рейчел Уоллинг. Бессловесным спутником, который будет сопровождать ее до самого конца.
Он прошел мимо выхода, стараясь не разглядывать ее слишком откровенно, хотя и любопытно было, чем она собирается заняться оставшееся до рейса время. Через правое плечо он перекинул большую дорожную сумку из воловьей кожи, так что если она вдруг посмотрит на него, то в глаза прежде всего сумка и бросится, а лица она не заметит. Правда, он и так не боялся, что она его узнает. Сначала увечье, а потом хирурги хорошо поработали. Но она может запомнить его по полету из Рапид-Сити, а ему незачем возбуждать подозрения.
Он искоса бросил взгляд, и сердце в груди у него так и подпрыгнуло – как младенец под одеялом. Она листала книгу, явно уже не раз читанную – слишком уж страницы потрепаны, да и закладок полно. Он разглядел обложку и название. «Поэт». Она читает про него!
Он ускорил шаг, не давая ей почувствовать, что за ней наблюдают, и полюбопытствовать, кто бы это мог быть. Миновав еще две секции, зашел в туалет, тщательно заперся. Повесил на дверной крючок сумку и сразу принялся за дело. Долой ковбойскую шляпу и куртку. За ними последовали башмаки.
За каких-то пять минут из ковбоя из Южной Дакоты Бэкус превратился в завсегдатая казино в Лас-Вегасе. Теперь на нем одежда из шелка. Золотые украшения. Серьга. Темные очки. Бросающийся в глаза желтый мобильник он прикрепил к поясу, хотя звонков не ожидал и сам звонить не собирался. Из дорожной сумки он извлек другую, поменьше, с эмблемой «Метро-Голдвин-Майер». Туда он засунул «старую кожу», которую только что сбросил. И, перекинув новую сумку через плечо, вышел из кабинки.
Бэкус подошел к умывальнику и подставил руки под воду. Все хорошо, ему не в чем себя упрекнуть. Четкость замысла, продумывание малейших деталей – вот что сделало его знаменитостью. Вот что обеспечивает ему успех в любом деле.
Он на мгновение задумался, предвкушая будущее. Он возьмет Рейчел Уоллинг на прогулку. Под конец которой та познает глубины тьмы. Его тьмы. Она заплатит за те муки, что причинила ему!
Бэкус почувствовал спазмы в паху. Отошел от умывальника, вернулся кабинку и попытался отвлечься. Слышно было, как пассажиры заходят в туалет, облегчаются, моют руки, выходят. Кто-то в соседней кабинке умудрялся говорить по мобильному телефону. Вонь вокруг стояла немыслимая. Но ничего страшного. Не хуже, чем тогда, в тоннеле, когда среди крови и тьмы он возродился к новой жизни. Если бы только жалкие людишки знали, кто сейчас рядом с ними!..
Вдруг возникло видение темного, беззвездного неба. Он падал спиной вниз, а руки безвольно болтались, как бесперые ненужные крылышки птенца, которого выбросили из гнезда.
Но он уцелел и научился летать.
Бэкус засмеялся и наступил на педаль. Шум спускаемой воды заглушил его смех.
– А пошли вы все, – беззвучно прошептал он.
Он подождал, пока пройдет боль в паху, с улыбкой думая, отчего она появилась. Себя-то уж он знал хорошо! Всю жизнь одно и то же. Коль скоро дело доходит до серого вещества, разница между силой, сексом и удовлетворением становится неразличимой. В этих теснинах все всегда кончается одинаково...
Приведя себя в порядок, он снова спустил воду, вышел из кабинки, вымыл руки и внимательно осмотрел отражение в зеркале. Бэкус улыбнулся. Совсем другой человек! Рейчел ни за что его не узнает. И никто не узнает. Он открыл сумку и проверил, на месте ли цифровая камера. На месте и готова к использованию. Что ж, он рискнет и сделает несколько снимков Рейчел. Всего два-три, на память. Пара тайком сделанных фотографий, которыми можно будет полюбоваться, когда все закончится.
8
Рыбный сундучок. Стоило Бадди упомянуть его, как я сразу вспомнил полицейский отчет, найденный мной в ящике, где хранились карты.
– Да-да, я как раз собирался вас спросить. Так, говорите, этот малый стащил ваш навигатор?
– Ну да, уверен, дело рук этого гнуса. Он поплыл с нами в тот раз, потом исчезает «джипиэс», а потом он сам начинает выходить в район перешейка. Сложите два и два, и все станет ясно. Я уж давно собираюсь нанести визит в те края, пообщаться с мерзавцем.
Честно говоря, уловить логику этого повествования было нелегко. Попрошу-ка перевести все на английский, мол, для меня что рыбный сундучок, что уха – одно и то же.
– А чего тут непонятного? – удивился Бадди. – В этом черном сундучке отмечены лучшие места. Я хочу сказать, самые рыбные места. Больше того, прежний хозяин указал и свои делянки. Я его в покер выиграл у рыбака. Главное – не сам навигатор, а начинка. Парень поставил на кон двенадцать своих лучших мест, но мне подфартило.
– Так, теперь проясняется, – сказал я. – Не в железке дело, а в тех записях, которые в ней хранятся.
– Точно. Сам прибор стоит от силы сотни две. Но рыбные места – это годы работы, это умение, это опыт.
Я указал на фотографию, высвеченную на экране компьютера.
– И вот появляется этот тип, крадет вашу драгоценность и быстренько открывает собственное дело. В общем, нагло прикарманивает ваши, да и бывшего владельца, наработки.
– Быстренько – не то слово. Повторяю, давно пора мне с ним пообщаться. На днях выберусь.
– А где этот перешеек?
– На противоположной стороне острова, там, где он сужается и образует восьмерку.
– А с полицией вы своими подозрениями поделились?
– Не сразу. Откуда ж нам было знать того, кто спер навигатор? Он просто исчез. Сначала мы думали, что это ребятня местная залезла ночью на яхту и стащила первое, что под руки попалось. Ведь на острове тоска зеленая, вот огольцы и ищут себе развлечений. Но мы написали заявление о пропаже. А пару недель назад открываю я одну местную газетку, «Фиш тейлз», а там объявление, мол, предлагаем новый маршрут, от перешейка. И фотография этого парня! Эй, говорю себе, да я же его знаю. Потом складываю два и два, и все становится на свои места: это он украл мой сундучок!
– И вы снова обратились в полицию?
– Ну да, позвонил и сказал – вот он, воришка. Кажется, они не очень обрадовались. Через неделю я снова связался с копами, и мне сказали, что был у них разговор – по телефону. Не почесались даже встретиться с гадом, в лицо посмотреть. Естественно, он все отрицает, а они и довольны.
– И как же зовут этого малого?
– Роберт-Следопыт. Задница он. Надо бы ему иначе назваться – Роберт-Воришка.
Я перевел взгляд на фотографию и в очередной раз спросил себя, имеет ли вся эта история хоть какое-то отношение к моим разысканиям. Приведет ли этот след к разгадке гибели Терри Маккалеба? Не похоже как-то. Можно понять, для чего рыбаку красть сведения о счастливых местах, куда ходит конкурент. Но не убивать же его за это, да еще таким мудреным образом! Нет, поверить трудно. Слишком много усилий для Следопыта, да и для любого другого на его месте.
Похоже, Локридж прочитал мою мысль.
– Вы что же, предполагаете, будто ублюдок замешан в смерти Террора?
Я пристально посмотрел на Локриджа. А ведь скорее уж в этом деле заинтересован человек, который мечтает прибрать к своим рукам все дело, а заодно и яхту.
– Пока ничего не могу сказать, – пожал я плечами. – Но попробую выяснить.
– Дайте знать, если потребуется помощь.
– Непременно. А пока вот что. В отчете шерифа сказано, что на яхте больше ничего не пропало. Это действительно так? Все остальное на месте?
– Ну да. Именно это нам с Терри и показалось самым странным. Но потом выплыл наружу Следопыт, все и прояснилось.
– Терри тоже считал, что это его рук дело?
– Ну как сказать? Он склонялся к этой мысли. Да что там говорить, кто бы еще это мог быть?
Хороший вопрос, но не он был сейчас главный. Я попросил Локриджа еще раз показать фотографии, и на экране замелькали снимки с изображением рыболовов, самозабвенно отдающихся своему делу.
Стоп, вот еще одна любопытная вещь. Локридж вернулся к серии из шести снимков, изображающих мужчину, лицо которого казалось каким-то смазанным. На трех первых он держит перед камерой изумительной раскраски рыбину, всякий раз поднимая все выше и выше, закрывая собственное лицо и словно бы украдкой разглядывая через темные очки спинной плавник добычи. Рыбина была одна и та же, а это, на мой взгляд, свидетельствовало, что фотограф упорно пытался поймать в фокус лицо рыболова. Но безуспешно.
– Кто это снимал?
– Террор. В тот раз я не выходил в море.
Что-то в этом мужчине смущало Маккалеба – скорее всего стремление уйти от объектива. Это-то очевидно. На следующих трех фотографиях – тот же персонаж, только на сей раз он не знал, что его снимают. Первые два сделаны в салоне. На объективе камеры был фильтр, поэтому пассажир и не заметил, что его фотографируют.
На первом снимке незнакомец зафиксирован в профиль, на втором – анфас. Если убрать фон, может показаться, что мужчину фотографируют для полицейского досье – еще одно подтверждение того, что он вызвал у Маккалеба определенные подозрения. Но даже здесь лицо нечеткое. Мешают темная, слегка тронутая сединой, густая борода, большие солнцезащитные очки и голубая шляпа с эмблемой футбольной команды «Лос-Анджелес доджерс». Волос почти не видно, но, насколько можно судить, подстрижены они коротко, а цвета того же, что и борода. В правом ухе блестит круглая золотая серьга.
На профильном снимке глаза у него прищурены, почти закрыты, да их почти и не видно из-за темных очков. На нем джинсы, простая рубашка и куртка, тоже джинсовая.
Шестой, последний снимок явно сделан после окончания рейса. Это крупноформатная фотография мужчины, только что спустившегося с борта яхты и шагающего теперь по пристани Авалона. Лицо его обращено в сторону камеры, но не до конца. Мне показалось, что в последний момент преследуемый заметил Маккалеба с его аппаратом и отвернулся.
– Что это за малый? – осведомился я. – Расскажите-ка мне о нем.
– Говорю же, в тот раз меня там не было. Терри тогда вообще не собирался выходить в море. Заказов не было. Этот парень подъехал на моторке, спросил Терри – тот был на борту, – не свозит ли его порыбачить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Наконец дошел до мужчины с радостной улыбкой на лице и неказистым белым морским окунем в руках. Тут Локридж выругался.
– Что это вы? – удивился я.
– Это тот негодяй, что увел у меня рыбный сундучок.
– Что за рыбный сундучок?
– Навигатор «джипиэс». Эта свинья его и стащила.
7
Бэкус держался в ста футах позади нее. Он не сомневался, что даже в многолюдном чикагском аэропорте она, как говорили в Бюро еще при нем, держит «ушки на макушке». То и дело посматривает назад – нет ли хвоста? Забраться вместе с ней в такую даль – это уже совсем не просто было. Самолет, на который они сели в Южной Дакоте, был маленький, на борту меньше сорока пассажиров. Устраивались кто где, вот он и оказался от нее всего в двух рядах. Так близко, что улавливал ее запах – тот, что пробивался сквозь духи и косметику. Запах, который чуют собаки.
Голова кругом шла от такой близости – и одновременно такой отдаленности. Ему все время хотелось обернуться, бросить хоть беглый взгляд через сиденья, посмотреть, чем она занимается. Но он сдержался. Не время. Выигрывает тот, кто все как следует спланирует, а потом выждет, сколько нужно. В этом вся штука, весь секрет. Тьма выжидает. А все сводится к тьме!
Он следовал за ней по терминалу «Американ эйрлайнз», пока она наконец не села у выхода. Тут никого не было, ни единого пассажира. Нет даже служащих компании, тех, что проверяют билеты, за стойкой. Но Бэкус знал, что она просто слишком рано пришла. Они оба слишком рано пришли. Рейс на Лас-Вегас только через два часа. Уж он-то в курсе, сам летит этим рейсом. В каком-то смысле он стал ангелом-хранителем Рейчел Уоллинг. Бессловесным спутником, который будет сопровождать ее до самого конца.
Он прошел мимо выхода, стараясь не разглядывать ее слишком откровенно, хотя и любопытно было, чем она собирается заняться оставшееся до рейса время. Через правое плечо он перекинул большую дорожную сумку из воловьей кожи, так что если она вдруг посмотрит на него, то в глаза прежде всего сумка и бросится, а лица она не заметит. Правда, он и так не боялся, что она его узнает. Сначала увечье, а потом хирурги хорошо поработали. Но она может запомнить его по полету из Рапид-Сити, а ему незачем возбуждать подозрения.
Он искоса бросил взгляд, и сердце в груди у него так и подпрыгнуло – как младенец под одеялом. Она листала книгу, явно уже не раз читанную – слишком уж страницы потрепаны, да и закладок полно. Он разглядел обложку и название. «Поэт». Она читает про него!
Он ускорил шаг, не давая ей почувствовать, что за ней наблюдают, и полюбопытствовать, кто бы это мог быть. Миновав еще две секции, зашел в туалет, тщательно заперся. Повесил на дверной крючок сумку и сразу принялся за дело. Долой ковбойскую шляпу и куртку. За ними последовали башмаки.
За каких-то пять минут из ковбоя из Южной Дакоты Бэкус превратился в завсегдатая казино в Лас-Вегасе. Теперь на нем одежда из шелка. Золотые украшения. Серьга. Темные очки. Бросающийся в глаза желтый мобильник он прикрепил к поясу, хотя звонков не ожидал и сам звонить не собирался. Из дорожной сумки он извлек другую, поменьше, с эмблемой «Метро-Голдвин-Майер». Туда он засунул «старую кожу», которую только что сбросил. И, перекинув новую сумку через плечо, вышел из кабинки.
Бэкус подошел к умывальнику и подставил руки под воду. Все хорошо, ему не в чем себя упрекнуть. Четкость замысла, продумывание малейших деталей – вот что сделало его знаменитостью. Вот что обеспечивает ему успех в любом деле.
Он на мгновение задумался, предвкушая будущее. Он возьмет Рейчел Уоллинг на прогулку. Под конец которой та познает глубины тьмы. Его тьмы. Она заплатит за те муки, что причинила ему!
Бэкус почувствовал спазмы в паху. Отошел от умывальника, вернулся кабинку и попытался отвлечься. Слышно было, как пассажиры заходят в туалет, облегчаются, моют руки, выходят. Кто-то в соседней кабинке умудрялся говорить по мобильному телефону. Вонь вокруг стояла немыслимая. Но ничего страшного. Не хуже, чем тогда, в тоннеле, когда среди крови и тьмы он возродился к новой жизни. Если бы только жалкие людишки знали, кто сейчас рядом с ними!..
Вдруг возникло видение темного, беззвездного неба. Он падал спиной вниз, а руки безвольно болтались, как бесперые ненужные крылышки птенца, которого выбросили из гнезда.
Но он уцелел и научился летать.
Бэкус засмеялся и наступил на педаль. Шум спускаемой воды заглушил его смех.
– А пошли вы все, – беззвучно прошептал он.
Он подождал, пока пройдет боль в паху, с улыбкой думая, отчего она появилась. Себя-то уж он знал хорошо! Всю жизнь одно и то же. Коль скоро дело доходит до серого вещества, разница между силой, сексом и удовлетворением становится неразличимой. В этих теснинах все всегда кончается одинаково...
Приведя себя в порядок, он снова спустил воду, вышел из кабинки, вымыл руки и внимательно осмотрел отражение в зеркале. Бэкус улыбнулся. Совсем другой человек! Рейчел ни за что его не узнает. И никто не узнает. Он открыл сумку и проверил, на месте ли цифровая камера. На месте и готова к использованию. Что ж, он рискнет и сделает несколько снимков Рейчел. Всего два-три, на память. Пара тайком сделанных фотографий, которыми можно будет полюбоваться, когда все закончится.
8
Рыбный сундучок. Стоило Бадди упомянуть его, как я сразу вспомнил полицейский отчет, найденный мной в ящике, где хранились карты.
– Да-да, я как раз собирался вас спросить. Так, говорите, этот малый стащил ваш навигатор?
– Ну да, уверен, дело рук этого гнуса. Он поплыл с нами в тот раз, потом исчезает «джипиэс», а потом он сам начинает выходить в район перешейка. Сложите два и два, и все станет ясно. Я уж давно собираюсь нанести визит в те края, пообщаться с мерзавцем.
Честно говоря, уловить логику этого повествования было нелегко. Попрошу-ка перевести все на английский, мол, для меня что рыбный сундучок, что уха – одно и то же.
– А чего тут непонятного? – удивился Бадди. – В этом черном сундучке отмечены лучшие места. Я хочу сказать, самые рыбные места. Больше того, прежний хозяин указал и свои делянки. Я его в покер выиграл у рыбака. Главное – не сам навигатор, а начинка. Парень поставил на кон двенадцать своих лучших мест, но мне подфартило.
– Так, теперь проясняется, – сказал я. – Не в железке дело, а в тех записях, которые в ней хранятся.
– Точно. Сам прибор стоит от силы сотни две. Но рыбные места – это годы работы, это умение, это опыт.
Я указал на фотографию, высвеченную на экране компьютера.
– И вот появляется этот тип, крадет вашу драгоценность и быстренько открывает собственное дело. В общем, нагло прикарманивает ваши, да и бывшего владельца, наработки.
– Быстренько – не то слово. Повторяю, давно пора мне с ним пообщаться. На днях выберусь.
– А где этот перешеек?
– На противоположной стороне острова, там, где он сужается и образует восьмерку.
– А с полицией вы своими подозрениями поделились?
– Не сразу. Откуда ж нам было знать того, кто спер навигатор? Он просто исчез. Сначала мы думали, что это ребятня местная залезла ночью на яхту и стащила первое, что под руки попалось. Ведь на острове тоска зеленая, вот огольцы и ищут себе развлечений. Но мы написали заявление о пропаже. А пару недель назад открываю я одну местную газетку, «Фиш тейлз», а там объявление, мол, предлагаем новый маршрут, от перешейка. И фотография этого парня! Эй, говорю себе, да я же его знаю. Потом складываю два и два, и все становится на свои места: это он украл мой сундучок!
– И вы снова обратились в полицию?
– Ну да, позвонил и сказал – вот он, воришка. Кажется, они не очень обрадовались. Через неделю я снова связался с копами, и мне сказали, что был у них разговор – по телефону. Не почесались даже встретиться с гадом, в лицо посмотреть. Естественно, он все отрицает, а они и довольны.
– И как же зовут этого малого?
– Роберт-Следопыт. Задница он. Надо бы ему иначе назваться – Роберт-Воришка.
Я перевел взгляд на фотографию и в очередной раз спросил себя, имеет ли вся эта история хоть какое-то отношение к моим разысканиям. Приведет ли этот след к разгадке гибели Терри Маккалеба? Не похоже как-то. Можно понять, для чего рыбаку красть сведения о счастливых местах, куда ходит конкурент. Но не убивать же его за это, да еще таким мудреным образом! Нет, поверить трудно. Слишком много усилий для Следопыта, да и для любого другого на его месте.
Похоже, Локридж прочитал мою мысль.
– Вы что же, предполагаете, будто ублюдок замешан в смерти Террора?
Я пристально посмотрел на Локриджа. А ведь скорее уж в этом деле заинтересован человек, который мечтает прибрать к своим рукам все дело, а заодно и яхту.
– Пока ничего не могу сказать, – пожал я плечами. – Но попробую выяснить.
– Дайте знать, если потребуется помощь.
– Непременно. А пока вот что. В отчете шерифа сказано, что на яхте больше ничего не пропало. Это действительно так? Все остальное на месте?
– Ну да. Именно это нам с Терри и показалось самым странным. Но потом выплыл наружу Следопыт, все и прояснилось.
– Терри тоже считал, что это его рук дело?
– Ну как сказать? Он склонялся к этой мысли. Да что там говорить, кто бы еще это мог быть?
Хороший вопрос, но не он был сейчас главный. Я попросил Локриджа еще раз показать фотографии, и на экране замелькали снимки с изображением рыболовов, самозабвенно отдающихся своему делу.
Стоп, вот еще одна любопытная вещь. Локридж вернулся к серии из шести снимков, изображающих мужчину, лицо которого казалось каким-то смазанным. На трех первых он держит перед камерой изумительной раскраски рыбину, всякий раз поднимая все выше и выше, закрывая собственное лицо и словно бы украдкой разглядывая через темные очки спинной плавник добычи. Рыбина была одна и та же, а это, на мой взгляд, свидетельствовало, что фотограф упорно пытался поймать в фокус лицо рыболова. Но безуспешно.
– Кто это снимал?
– Террор. В тот раз я не выходил в море.
Что-то в этом мужчине смущало Маккалеба – скорее всего стремление уйти от объектива. Это-то очевидно. На следующих трех фотографиях – тот же персонаж, только на сей раз он не знал, что его снимают. Первые два сделаны в салоне. На объективе камеры был фильтр, поэтому пассажир и не заметил, что его фотографируют.
На первом снимке незнакомец зафиксирован в профиль, на втором – анфас. Если убрать фон, может показаться, что мужчину фотографируют для полицейского досье – еще одно подтверждение того, что он вызвал у Маккалеба определенные подозрения. Но даже здесь лицо нечеткое. Мешают темная, слегка тронутая сединой, густая борода, большие солнцезащитные очки и голубая шляпа с эмблемой футбольной команды «Лос-Анджелес доджерс». Волос почти не видно, но, насколько можно судить, подстрижены они коротко, а цвета того же, что и борода. В правом ухе блестит круглая золотая серьга.
На профильном снимке глаза у него прищурены, почти закрыты, да их почти и не видно из-за темных очков. На нем джинсы, простая рубашка и куртка, тоже джинсовая.
Шестой, последний снимок явно сделан после окончания рейса. Это крупноформатная фотография мужчины, только что спустившегося с борта яхты и шагающего теперь по пристани Авалона. Лицо его обращено в сторону камеры, но не до конца. Мне показалось, что в последний момент преследуемый заметил Маккалеба с его аппаратом и отвернулся.
– Что это за малый? – осведомился я. – Расскажите-ка мне о нем.
– Говорю же, в тот раз меня там не было. Терри тогда вообще не собирался выходить в море. Заказов не было. Этот парень подъехал на моторке, спросил Терри – тот был на борту, – не свозит ли его порыбачить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47