Он включил в сеть электрический камин, сел на кровать и без спешки выкурил сигарету, прислушиваясь к тому, как нехотя утихает боль в растревоженном плече. Камин загудел, от него почти сразу потянуло сухим нездоровым теплом; от этого монотонного гудения Юрия стало клонить в сон. Он с трудом открыл слипающиеся глаза, снял грязную, разорванную по шву куртку и выложил на стол пакет с ошейником, подумав при этом, что зря, наверное, носится с этим куском ремня как с писаной торбой. Память – она в голове или, если угодно, в сердце, а ошейник – это просто предмет, грозящий превратиться в фетиш.
Посередине комнаты стоял бетонированный колодец для отвода грунтовых вод, накрытый деревянной решеткой. Юрий присел, снял решетку, а потом лег на живот и, опустив руку в ледяную грязноватую воду, нащупал нишу в стенке. Там, в нише, лежала герметичная емкость, в которой хранилось оружие и документы на имя Иванова, а также ключ от джипа и деньги. Помнится, когда скандал вокруг бойцовского клуба окончательно улегся и от Юрия наконец отстали, вся эта детективная белиберда с подземными бункерами и тайниками стала казаться ему ненужной и глупой. Впрочем, к тому моменту оборудование убежища уже благополучно завершилось, и двойник Юрия, Иван Иванович Иванов, запертый в герметичной стеклянной емкости, лежал в бетонированной нише, скрытый от посторонних глаз полуметровой толщей мутной грунтовой воды.
«Вот и пригодился Иван Иваныч, – подумал Юрий, вытаскивая на свет покрытую скользким коричневым налетом емкость. – Иван Иваныч Иванов с утра ходит без штанов… Надевает штаны на ночь Иванов Иван Иваныч! Где я слышал эту чепуху? В каком-то фильме, что ли? Точно, в фильме! Был такой фильм – „Афоня“, с Куравлевым в главной роли. Очень он мне тогда не понравился, а дразнилка эта дурацкая почему-то запомнилась. Это когда они с Крамаровым по деревне на тракторе ехали…»
Как мог, одной рукой, он сполоснул емкость в колодце, смыл с нее скользкую дрянь и протер стекло насухо полой своей безнадежно загубленной куртки. Потом он ослабил зажимы, снял герметично прилегавшую крышку и вытряхнул содержимое емкости на стол. Завернутый в полиэтилен и плотно перемотанный скотчем пистолет глухо ударился о голую столешницу; пакет с патронами звякнул, как набитый золотыми монетами кошелек купца Калашникова. Юрий вспорол скотч, несколькими точными движениями разобрал пистолет и, взяв с полки кусок мягкой ветоши, принялся удалять лишнюю смазку с тускло поблескивающего вороненого железа. У него было предчувствие, что пистолет ему вот-вот понадобится; кроме того, чистка оружия всегда успокаивала его, помогала сосредоточиться.
Он уже заканчивал снаряжать обойму, когда наверху послышался гулкий металлический стук. Юрий прислушался. Стук повторился. Сомнений в природе этого звука просто не могло быть: кто-то, не жалея кулаков, барабанил в железную дверь гаража, просясь вовнутрь.
Филатов загнал в обойму последние два патрона, передернул затвор и засунул пистолет сзади за пояс брюк.
Все время, пока он выбирался наверх, стук в ворота не прекращался. Гость был настойчив и неутомим, он то барабанил просто так, безо всякой системы, то вдруг принимался стучать сериями, неумело имитируя морзянку. Ему пришло в голову, что это, наверное, сторож осилил принесенную им бутылку вина и явился за добавкой. А может, пить в одиночку показалось ему скучно, и он решил пригласить Юрия составить ему компанию? Как бы то ни было, но Юрий решил, что с введенной им же самим системой подачек пора кончать: толку от Кузьмича и его коллег в качестве охранников не было никакого, а досаждали они ему сильно. Для этих бойцов невидимого фронта получение мелких презентов от Ивана Ивановича Иванова стало привычным и даже обязательным. Попробуй только не сунуть им что-нибудь – обидятся насмерть, здороваться перестанут…
Он выключил наверху свет, отпер дверь и сразу же завел здоровую руку за спину, положив ладонь на рукоятку пистолета. Голова опять начинала трещать, нервы были на взводе, да и противник ему попался не из тех, с кем можно справиться между делом. Этот противник, черт бы его побрал, не привык сидеть в обороне, он все время наступал, заходил с флангов и с тыла, окружал, выслеживал, гнал и, похоже, имел намерение загнать Юрия Филатова насмерть. Поэтому, толкая носком ботинка прорезанную в гаражных воротах дверь, Юрий был готов, если понадобится, стрелять – прямо через порог, навскидку, в широкую ненавистную харю с тяжелой челюстью и жестким, по-военному коротким ежиком волос.
Нарисованный его воображением образ прожженного спецназовца, к счастью, нисколько не соответствовал действительности. Стоявший перед открывшейся дверью человек вид имел интеллигентный и несколько субтильный – словом, самый что ни на есть мирный. Более того, человек этот был Юрию хорошо знаком, и, увидев его, Филатов опешил: этому типу здесь было совершенно нечего делать.
– Здравствуйте, Иван Иванович! – с широкой торжествующей улыбкой провозгласил гость. – Насилу вас нашел! Это же надо, в какую даль вы забрались!
«Доволен, мерзавец, – подумал Юрий, убирая руку с пистолета. – Интересно, как он меня нашел?»
– Ты как меня нашел? – спросил он, загораживая собой дверь.
– Может быть, мы обсудим это внутри? – спросил гость.
– Вряд ли, – сказал Юрий. – Мы ничего не станем обсуждать. Сейчас я закрою дверь, и ты исчезнешь. Я что велел делать, а? Ты где должен быть?
– А ты не выступай, – огрызнулся Светлов. – Тоже мне, вождь и учитель! Указывать он мне будет, что делать и куда ехать! Ишь, раздулся весь от чувства собственной значимости, того и гляди лопнет! Какая муха тебя укусила? От кого ты прячешься? И, главное, от кого должен прятаться я?
– Уже ни от кого, – устало сказал Юрий и посторонился, давая Светлову войти. – Баран ты, Дима, и больше никто. Баран! Ты думаешь, я шутки с тобой шучу? Думаешь, выследил меня, и ты герой? Дурак ты после этого сопливый, понял? А если не понял, то поймешь в ближайшее время. Как только домой вернешься, так сразу и поймешь. Да ты туда и не вернешься. Ведь за тобой же, наверное, хвост длиной в километр.
Он запер дверь и включил свет. Дмитрий длинно присвистнул, увидев его подвешенную на перевязи руку.
Юрий повернулся к нему спиной, намереваясь спуститься в яму, и Светлов присвистнул еще длиннее, разглядев у него за поясом пистолет, а на затылке – толстую марлевую нашлепку, вдоль и поперек перекрещенную пластырем.
– Не свисти, – проворчал Юрий, – денег не будет.
Впрочем, мертвым деньги не нужны.
– У савана нет карманов, – замогильным голосом подтвердил Светлов, вслед за ним пролезая под бампером джипа и спускаясь вниз по шатким и неудобным деревянным ступенькам. – Только зря ты так раздухарился. Я, Юра, с тобой знаком не первый день и привык серьезно относиться к твоим предупреждениям. Лида с дочкой прямо сейчас едут поездом на Украину, к ее родственникам. И хвоста за мной никакого нет. Даже если какая-нибудь сволочь дежурила у подъезда, мы все равно ушли незаметно. У меня, знаешь, на первом этаже живет приятель, так что мы ушли по-английски, не прощаясь – через лоджию. А с вокзала я прямо сюда. Часа три в кустах на пустыре просидел и никого, кроме тебя не видел.
– И то хлеб, – буркнул Юрий. – И все-таки лучше бы тебе уехать вместе с семьей. Да и потом, родственники – это, знаешь, как-то… Это вычислить легко, понимаешь?
– Родственники дальние, – легкомысленно отмахнулся Светлов, с интересом оглядывая подземную берлогу Юрия, – так что вычислить их будет не просто.
И потом, я в этом деле очень рассчитываю на тебя.
Обычно ты не даешь своим противникам что-то вычислить, а вычисляешь их сам. Кстати, ты мне объяснишь, в чем дело?
– – Дело в том, что они вычислили меня первыми, – сказал Юрий, кивая на свою забинтованную руку. – А все остальное я тебе с удовольствием расскажу после того, как ты мне объяснишь, каким образом нашел это место.
Светлов пожал плечами и плюхнулся на кушетку, заставив шаткое сооружение испуганно крякнуть и заходить ходуном.
– А ты неплохо устроился, – сказал он, копаясь в сигаретной пачке. – Уютненько, со вкусом… Правда, немного похоже на казарму, но от бомбоубежища много требовать нельзя. Как нашел? Ну, Юрий Алексеевич, я думал, ты умнее…
– Ну конечно, – сказал Юрий с досадой, – нотариус! Вот она, профессиональная этика!
Светлов ухмыльнулся, а Юрий с некоторым облегчением перевел дух. В том, как легко, без напряжения Светлов отыскал его берлогу, было что-то мистическое, почти сверхъестественное. А ларчик, оказывается, открывался совсем просто: с нотариусом, который за определенную мзду помог Юрию продать самому себе свою собственную машину, а чуть позже оформил купчую на гараж, его свел именно Светлов. Какие-то они были не то друзья, не то одноклассники – мафия, словом.
– А я-то думал, это твое пресловутое журналистское чутье, – разочарованно произнес он. – Думал, с такими способностями ты мне враз объяснишь, кто убил Бондарева и пытался убить меня.
– Тебя пытались убить?
– А что, по мне не видно? – спросил Юрий и бросил на стол пистолет, который мешал ему сидеть. Светлов потянулся за этой игрушкой, и Юрию пришлось. дать ему по рукам.
– Видно, пожалуй, – сказал Дмитрий. – Неспроста же ты забился в эту нору и вооружился до зубов! Кстати, а где твоя собака? Этот, как его… Шайтан?
Тут его блуждающий по столу взгляд наткнулся на окровавленный ошейник в полиэтиленовом пакете. Светлов заметно вздрогнул и осторожно дотронулся до прозрачного пластика. Юрий отвернулся.
– Как это случилось? – негромко спросил Светлов.
Юрий рассказал ему, как все произошло. Рассказывая, он курил сигарету за сигаретой и все время смотрел в угол. Светлов слушал, хмуря густые брови и вертя в руках ошейник, который он зачем-то вынул из пакета. Юрий закончил говорить, посмотрел на него и удивленно поднял брови: Светлов задумчиво улыбался, разглядывая какую-то бумажку – судя по всему, обрывок газеты.
– Ты чего? – спросил Юрий. – Что с тобой?
– Чутье, говоришь? – продолжая странно улыбаться, сказал Дмитрий. – Чутье, оно же профессиональное любопытство… Объяснить, тебе, значит, чья это работа?
Легко! Уно моменто, как говорят наши коллеги на Сицилии. Посмотри-ка сюда!
Он сунул Юрию под нос длинный клок газетной бумаги. Кусок этот, похоже, был оторван от программы телепередач, а на полях были криво, второпях написаны шариковой ручкой какие-то слова. Слова были довольно странные – не то имена, не то клички, не то ответы на какой-нибудь кроссворд.
– Тимоха, – прочел Юрий, – Рыжий, Коробка, Серый, Тюлень, – Фантомас. Что это за абракадабра? Откуда это у тебя?
Светлов поднял над столом ошейник, и Инкассатор увидел расстегнутый накладной кармашек с клапаном на кнопке – тот самый кармашек, в который они, бывало, клали донесения и записки, посылая первого Шайтана к своим через простреливаемую снайперами зону.
Кармашек этот был настолько привычной деталью, Что Юрию даже в голову не пришло поинтересоваться, нет ли чего там внутри.
– А, чепуха, – сказал он устало, хотя слова «Фантомас» и «Рыжий» задели внутри него какую-то струнку, и теперь эта струнка, затихая, гудела и вибрировала где-то в районе диафрагмы. – Эта бумажка могла валяться в кармане давным-давно.
– Шерлок Холмс, – презрительно произнес Светлов, – Эркюль Пуаро… Ты читать умеешь? Смотри! – он ткнул пальцем в обрывок газетной строчки, видневшийся на краю записки. – Видишь? Этот фильм крутили как раз в день убийства. Я это точно помню, Лида очень хотела его посмотреть, буквально все уши прожужжала.
Юрий тряхнул головой, прогоняя дурноту, и сел ровнее.
– Получается, что Бондарь их увидел, когда они подъехали, – сказал он, – написал записку и сиганул в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Посередине комнаты стоял бетонированный колодец для отвода грунтовых вод, накрытый деревянной решеткой. Юрий присел, снял решетку, а потом лег на живот и, опустив руку в ледяную грязноватую воду, нащупал нишу в стенке. Там, в нише, лежала герметичная емкость, в которой хранилось оружие и документы на имя Иванова, а также ключ от джипа и деньги. Помнится, когда скандал вокруг бойцовского клуба окончательно улегся и от Юрия наконец отстали, вся эта детективная белиберда с подземными бункерами и тайниками стала казаться ему ненужной и глупой. Впрочем, к тому моменту оборудование убежища уже благополучно завершилось, и двойник Юрия, Иван Иванович Иванов, запертый в герметичной стеклянной емкости, лежал в бетонированной нише, скрытый от посторонних глаз полуметровой толщей мутной грунтовой воды.
«Вот и пригодился Иван Иваныч, – подумал Юрий, вытаскивая на свет покрытую скользким коричневым налетом емкость. – Иван Иваныч Иванов с утра ходит без штанов… Надевает штаны на ночь Иванов Иван Иваныч! Где я слышал эту чепуху? В каком-то фильме, что ли? Точно, в фильме! Был такой фильм – „Афоня“, с Куравлевым в главной роли. Очень он мне тогда не понравился, а дразнилка эта дурацкая почему-то запомнилась. Это когда они с Крамаровым по деревне на тракторе ехали…»
Как мог, одной рукой, он сполоснул емкость в колодце, смыл с нее скользкую дрянь и протер стекло насухо полой своей безнадежно загубленной куртки. Потом он ослабил зажимы, снял герметично прилегавшую крышку и вытряхнул содержимое емкости на стол. Завернутый в полиэтилен и плотно перемотанный скотчем пистолет глухо ударился о голую столешницу; пакет с патронами звякнул, как набитый золотыми монетами кошелек купца Калашникова. Юрий вспорол скотч, несколькими точными движениями разобрал пистолет и, взяв с полки кусок мягкой ветоши, принялся удалять лишнюю смазку с тускло поблескивающего вороненого железа. У него было предчувствие, что пистолет ему вот-вот понадобится; кроме того, чистка оружия всегда успокаивала его, помогала сосредоточиться.
Он уже заканчивал снаряжать обойму, когда наверху послышался гулкий металлический стук. Юрий прислушался. Стук повторился. Сомнений в природе этого звука просто не могло быть: кто-то, не жалея кулаков, барабанил в железную дверь гаража, просясь вовнутрь.
Филатов загнал в обойму последние два патрона, передернул затвор и засунул пистолет сзади за пояс брюк.
Все время, пока он выбирался наверх, стук в ворота не прекращался. Гость был настойчив и неутомим, он то барабанил просто так, безо всякой системы, то вдруг принимался стучать сериями, неумело имитируя морзянку. Ему пришло в голову, что это, наверное, сторож осилил принесенную им бутылку вина и явился за добавкой. А может, пить в одиночку показалось ему скучно, и он решил пригласить Юрия составить ему компанию? Как бы то ни было, но Юрий решил, что с введенной им же самим системой подачек пора кончать: толку от Кузьмича и его коллег в качестве охранников не было никакого, а досаждали они ему сильно. Для этих бойцов невидимого фронта получение мелких презентов от Ивана Ивановича Иванова стало привычным и даже обязательным. Попробуй только не сунуть им что-нибудь – обидятся насмерть, здороваться перестанут…
Он выключил наверху свет, отпер дверь и сразу же завел здоровую руку за спину, положив ладонь на рукоятку пистолета. Голова опять начинала трещать, нервы были на взводе, да и противник ему попался не из тех, с кем можно справиться между делом. Этот противник, черт бы его побрал, не привык сидеть в обороне, он все время наступал, заходил с флангов и с тыла, окружал, выслеживал, гнал и, похоже, имел намерение загнать Юрия Филатова насмерть. Поэтому, толкая носком ботинка прорезанную в гаражных воротах дверь, Юрий был готов, если понадобится, стрелять – прямо через порог, навскидку, в широкую ненавистную харю с тяжелой челюстью и жестким, по-военному коротким ежиком волос.
Нарисованный его воображением образ прожженного спецназовца, к счастью, нисколько не соответствовал действительности. Стоявший перед открывшейся дверью человек вид имел интеллигентный и несколько субтильный – словом, самый что ни на есть мирный. Более того, человек этот был Юрию хорошо знаком, и, увидев его, Филатов опешил: этому типу здесь было совершенно нечего делать.
– Здравствуйте, Иван Иванович! – с широкой торжествующей улыбкой провозгласил гость. – Насилу вас нашел! Это же надо, в какую даль вы забрались!
«Доволен, мерзавец, – подумал Юрий, убирая руку с пистолета. – Интересно, как он меня нашел?»
– Ты как меня нашел? – спросил он, загораживая собой дверь.
– Может быть, мы обсудим это внутри? – спросил гость.
– Вряд ли, – сказал Юрий. – Мы ничего не станем обсуждать. Сейчас я закрою дверь, и ты исчезнешь. Я что велел делать, а? Ты где должен быть?
– А ты не выступай, – огрызнулся Светлов. – Тоже мне, вождь и учитель! Указывать он мне будет, что делать и куда ехать! Ишь, раздулся весь от чувства собственной значимости, того и гляди лопнет! Какая муха тебя укусила? От кого ты прячешься? И, главное, от кого должен прятаться я?
– Уже ни от кого, – устало сказал Юрий и посторонился, давая Светлову войти. – Баран ты, Дима, и больше никто. Баран! Ты думаешь, я шутки с тобой шучу? Думаешь, выследил меня, и ты герой? Дурак ты после этого сопливый, понял? А если не понял, то поймешь в ближайшее время. Как только домой вернешься, так сразу и поймешь. Да ты туда и не вернешься. Ведь за тобой же, наверное, хвост длиной в километр.
Он запер дверь и включил свет. Дмитрий длинно присвистнул, увидев его подвешенную на перевязи руку.
Юрий повернулся к нему спиной, намереваясь спуститься в яму, и Светлов присвистнул еще длиннее, разглядев у него за поясом пистолет, а на затылке – толстую марлевую нашлепку, вдоль и поперек перекрещенную пластырем.
– Не свисти, – проворчал Юрий, – денег не будет.
Впрочем, мертвым деньги не нужны.
– У савана нет карманов, – замогильным голосом подтвердил Светлов, вслед за ним пролезая под бампером джипа и спускаясь вниз по шатким и неудобным деревянным ступенькам. – Только зря ты так раздухарился. Я, Юра, с тобой знаком не первый день и привык серьезно относиться к твоим предупреждениям. Лида с дочкой прямо сейчас едут поездом на Украину, к ее родственникам. И хвоста за мной никакого нет. Даже если какая-нибудь сволочь дежурила у подъезда, мы все равно ушли незаметно. У меня, знаешь, на первом этаже живет приятель, так что мы ушли по-английски, не прощаясь – через лоджию. А с вокзала я прямо сюда. Часа три в кустах на пустыре просидел и никого, кроме тебя не видел.
– И то хлеб, – буркнул Юрий. – И все-таки лучше бы тебе уехать вместе с семьей. Да и потом, родственники – это, знаешь, как-то… Это вычислить легко, понимаешь?
– Родственники дальние, – легкомысленно отмахнулся Светлов, с интересом оглядывая подземную берлогу Юрия, – так что вычислить их будет не просто.
И потом, я в этом деле очень рассчитываю на тебя.
Обычно ты не даешь своим противникам что-то вычислить, а вычисляешь их сам. Кстати, ты мне объяснишь, в чем дело?
– – Дело в том, что они вычислили меня первыми, – сказал Юрий, кивая на свою забинтованную руку. – А все остальное я тебе с удовольствием расскажу после того, как ты мне объяснишь, каким образом нашел это место.
Светлов пожал плечами и плюхнулся на кушетку, заставив шаткое сооружение испуганно крякнуть и заходить ходуном.
– А ты неплохо устроился, – сказал он, копаясь в сигаретной пачке. – Уютненько, со вкусом… Правда, немного похоже на казарму, но от бомбоубежища много требовать нельзя. Как нашел? Ну, Юрий Алексеевич, я думал, ты умнее…
– Ну конечно, – сказал Юрий с досадой, – нотариус! Вот она, профессиональная этика!
Светлов ухмыльнулся, а Юрий с некоторым облегчением перевел дух. В том, как легко, без напряжения Светлов отыскал его берлогу, было что-то мистическое, почти сверхъестественное. А ларчик, оказывается, открывался совсем просто: с нотариусом, который за определенную мзду помог Юрию продать самому себе свою собственную машину, а чуть позже оформил купчую на гараж, его свел именно Светлов. Какие-то они были не то друзья, не то одноклассники – мафия, словом.
– А я-то думал, это твое пресловутое журналистское чутье, – разочарованно произнес он. – Думал, с такими способностями ты мне враз объяснишь, кто убил Бондарева и пытался убить меня.
– Тебя пытались убить?
– А что, по мне не видно? – спросил Юрий и бросил на стол пистолет, который мешал ему сидеть. Светлов потянулся за этой игрушкой, и Юрию пришлось. дать ему по рукам.
– Видно, пожалуй, – сказал Дмитрий. – Неспроста же ты забился в эту нору и вооружился до зубов! Кстати, а где твоя собака? Этот, как его… Шайтан?
Тут его блуждающий по столу взгляд наткнулся на окровавленный ошейник в полиэтиленовом пакете. Светлов заметно вздрогнул и осторожно дотронулся до прозрачного пластика. Юрий отвернулся.
– Как это случилось? – негромко спросил Светлов.
Юрий рассказал ему, как все произошло. Рассказывая, он курил сигарету за сигаретой и все время смотрел в угол. Светлов слушал, хмуря густые брови и вертя в руках ошейник, который он зачем-то вынул из пакета. Юрий закончил говорить, посмотрел на него и удивленно поднял брови: Светлов задумчиво улыбался, разглядывая какую-то бумажку – судя по всему, обрывок газеты.
– Ты чего? – спросил Юрий. – Что с тобой?
– Чутье, говоришь? – продолжая странно улыбаться, сказал Дмитрий. – Чутье, оно же профессиональное любопытство… Объяснить, тебе, значит, чья это работа?
Легко! Уно моменто, как говорят наши коллеги на Сицилии. Посмотри-ка сюда!
Он сунул Юрию под нос длинный клок газетной бумаги. Кусок этот, похоже, был оторван от программы телепередач, а на полях были криво, второпях написаны шариковой ручкой какие-то слова. Слова были довольно странные – не то имена, не то клички, не то ответы на какой-нибудь кроссворд.
– Тимоха, – прочел Юрий, – Рыжий, Коробка, Серый, Тюлень, – Фантомас. Что это за абракадабра? Откуда это у тебя?
Светлов поднял над столом ошейник, и Инкассатор увидел расстегнутый накладной кармашек с клапаном на кнопке – тот самый кармашек, в который они, бывало, клали донесения и записки, посылая первого Шайтана к своим через простреливаемую снайперами зону.
Кармашек этот был настолько привычной деталью, Что Юрию даже в голову не пришло поинтересоваться, нет ли чего там внутри.
– А, чепуха, – сказал он устало, хотя слова «Фантомас» и «Рыжий» задели внутри него какую-то струнку, и теперь эта струнка, затихая, гудела и вибрировала где-то в районе диафрагмы. – Эта бумажка могла валяться в кармане давным-давно.
– Шерлок Холмс, – презрительно произнес Светлов, – Эркюль Пуаро… Ты читать умеешь? Смотри! – он ткнул пальцем в обрывок газетной строчки, видневшийся на краю записки. – Видишь? Этот фильм крутили как раз в день убийства. Я это точно помню, Лида очень хотела его посмотреть, буквально все уши прожужжала.
Юрий тряхнул головой, прогоняя дурноту, и сел ровнее.
– Получается, что Бондарь их увидел, когда они подъехали, – сказал он, – написал записку и сиганул в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56