дали в рожу назойливому молодому особисту, который при появлении Ивана в родных пенатах моментально пристал к нему и стал задавать дурацкие вопросы… Но после посадки борта в российском порту пришлось добираться на перекладных, потому и не успел, опоздал буквально на несколько минут…
На кладбище была изрядная толпа. Иван, примчавшийся на такси из города, выгреб из кармана горсть бумажек, сунул шоферу, не глядя, и стал пробиваться к могиле, распихивая в стороны людские тела. Кто-то возмущался, кто-то удивленно охал — в основном расступались.
Гроб уже начали засыпать землей. Возле свежей могилы стояли какие-то незнакомые, хорошо одетые люди — явно не местные. Поп Василий уже собрался уходить — дело было сделано. Иван с ходу прыгнул в могилу, гулко ударив кроссовками о крышку гроба, припал всем телом к обитым крепом доскам и завыл дурным голосом.
Землю бросать перестали. Люди возле могилы тихо переговаривались.
— Что за придурок?
— Сын это — Иван…
— А что такой? Тощой, оборванный… Бомжует, что ли?
— Да не… Офицер. Все воюет… Не успел, бедолага.
— Да, докатилась армия… Ну, телеграмму дал бы — придержали бы чуток… Что — трудно, что ли, телеграмму дать было?
— Дак вот же…
— Молчать!!! — дико заорал Иван, задрав заплаканное лицо вверх. — Молчать, уррроды!!! Гвоздодер дайте! Бегом марш! Гвоздодер!
Те, наверху, не на шутку переполошились. Начали метаться по краям могилы — кто-то пытался вытащить его, цепляя веревкой, на которой только что опускали гроб, кто-то уговаривал не делать глупости…
— Гвоздодер! — непреклонно хрипел Иван, ловко вырвав веревку и бросив ее в могилу. — Крышку открою — посмотрю…
— Чего смотреть-то, дурень?! Ты в своем уме?!
— Посмотрю, как померла, — уперся Иван. — Знаю я эти запечатанные гробы… Цинк матери пришлют, она его хоронит, а потом сын с войны приходит…
Или вообще — черт знает что в цинке… Гвоздодер, я сказал!!!
— Святотатство, сынок, — свесилась вниз бородатая личина отца Василия. — Ну что ты в самом деле… Мамке твоей покою не будет… Чего смотреть? Вся деревня знает, как померла… Экспертизу делали — результат есть.
Несчастный случай, стало быть…
— Результат? — встрепенулся Иван. — Где результат?
— Пошли, покажу. — Поп поманил его пальчиком. — А ну, хлопцы, лопату дайте! Пошли, покажу результат, у нас тут все чин-чинарем…
Тут же кто-то протянул сверху лопату — Иван, поколебавшись, вцепился в черенок, и его в два смычка вытянули наружу.
— Показывай, — приказал Иван, таращась на попа пустыми глазами. — Где результат? — И крикнул стоявшим с лопатами могильщикам:
— Не засыпать, рахиты! Щас вернусь — если что, смотреть будем. Я сам экспертизу проведу! Не засыпать — смотрите у меня!
— Пошли, Ваня. — Поп приобнял парня за плечи и потащил с кладбища.
Потом, оглянувшись, подмигнул стоявшим у могилы — засыпайте, мол…
Обширный двор Иванова дома был заставлен столами, богато накрытыми персон на двести — не меньше. У столов суетились соседские бабки, не пожелавшие идти на кладбище: тут было дело поважнее — накрывать, хватать куски с блюд, втихаря пробовать водочку…
— Ты куда меня привел, поп? — подозрительно поинтересовался Иван, брезгливо морщась при виде стаи бабок. — Пошли результат смотреть!
— Да успеется, это у соседа, у Кольки-фелшара, — ласково пробормотал отец Василий, силком усаживая Ивана за стол. — Щас пойдем, погодь маленько… Пока толпа не налетела, быстренько помянем рабу божию Светлану — посемейному…
Иван встопорщился было, но поп уже набулькал в граненый стакан до краев, шепотнул скороговоркой, важно закатив глаза: «Грех, грех — что ты!» — и подтолкнул стакан к Ивану. Иван, не поморщившись, опрокинул теплую водку, закусил черным хлебом, вопросительно уставился на попа — тот манерно опорожнил небольшую стопочку и опять набулькал Ивану в стакан.
— Ты че мне наливаешь по стольку? — возмутился Иван. — Споить, что ли, хочешь? Сам стопариком…
— Мать-то — твоя, — благостно протянул поп. — Больше ж у тебя никого не осталось в целом свете — окромя дяди двоюродного. Но двоюродный — он и есть двоюродный… Давай! За упокой души рабы божьей Светланы — пусть земля будет пухом…
Иван опрокинул и второй стакан. Поп, хитро сверкнув глазами, взмахнул бородищей, перегнулся — достал большую миску с голубцами, услужливо пододвинул Ивану. Тот нехотя отковырнул кусок, отправил в рот — и процесс пошел. Организм вдруг сам, помимо воли, напомнил, что давно не питался как следует и так поступать с ним нельзя. Буквально за две минуты Иван расправился с голубцами — желудок страшно урчал, негодуя на столь неучтивое обращение.
Борода попа поплыла куда-то вбок, столы накренились — Иван вдруг потерянно улыбнулся, удивляясь неожиданно навалившемуся состоянию опьянения.
— А ведь я пьян, поп, — заплетающимся языком сообщил Иван. — Вот ведь… С двух стаканов утащило… Споил ты меня! А что — экспертиза?
— Тебе надо, надо тебе, — мудро проговорил отец Василий. — Немного расслабиться надо — а то смотри, совсем озверел, на людей бросаешься… Пошли к соседу — поговорим насчет экспертизы… если получится. — Встав из-за стола, он ухватил Ивана под локоть и повел к воротам, слегка придерживая — твердость походки воина была несколько утрачена.
— А что — дядя? — вдруг встрепенулся Иван. — Ты сказал — дядя?
Откуда дядя?
— С города дядя, — пояснил отец Василий. — А вон — как раз едут.
От кладбища к Иванову подворью неторопливо перемещалась толпа.
Впереди по дороге пылил джип «Чероки» с тонированными стеклами — кто-то важный не желал идти пешком, хотя расстояние было незначительным. Джип притормозил у ворот, из него вышли четверо: стройный блондин лет под сорок с испитым бледным лицом, за ним здоровенный хмурый мужлан средних лет, а к нему придаток — двое хлопцев с квадратными плечами, бритыми черепами и насквозь дегенератскими рожами — без проблеска.
Блондин подошел к Ивану и с ходу полез обниматься, бормоча что-то утешительное.
— Кто такой? — отстранился Иван, недовольно хмурясь. — Че надо?
— Дак — дядя, — суетливо пояснил отец Василий. — Вот он — дядя и есть.
— Я двоюродный брат Светкин — царствие небесное, — хлюпнул носом блондин. — Как узнал — все бросил, прикатил… Горе, в общем…
— Не знаю, — насупился Иван. — Не было никакого дяди сроду…
— Дядя Саша я, — упорствовал блондин. — Мы с тобой просто ни разу не виделись. Семьи наши, так получилось, во вражде жили. Ну, отец мой — Светкиного отца брат. Так получилось…
— Шел бы ты — дядя, — отмахнулся Иван, и, пошатнувшись, ухватился за рясу отца Василия. — Не до тебя — видишь…
— Побойся бога, Ванька! — возникла откуда-то вездесущая соседка — тетка Дарья. — Это ж он все и организовал-то! И похороны по первому разряду, и поминки на две сотни ртов… У Светки-то, царствие небесное, ни гроша не обнаружилось, когда случилось-то! Если б не он — что б мы делали-то?!
— Ладно, — пьяно согласился Иван, протягивая блондину руку. — Спасибо. Я того… потом отдам — за все, — и показал рукой на подворье, заставленное столами. — А сейчас мне кое-куда надо — с попом…
— Вот, познакомься, — «дядя» подтащил Ивана к здоровенному мужлану, — это мой друг… Леша, короче. Он помогал…
— Иван, — жеманно представился Иван, пожимая железную клешню здоровяка. — Иван, — и потянул было руку «шкафчикам», переминающимся за спиной Леши. «Шкафчики» растерянно переглянулись.
— Обойдутся, — буркнул Леша, оттирая от них Ивана. — Им не положено. И это… ну его в задницу — Леша… Зови меня как все — Вовец. Так проще. А теперь пошли, что ли, по стакашку пропустим.
— У меня тут дело — пока без меня. — Иван опять вцепился в поповскую рясу. — Вовец… Ага — запомнил. А я быстро — туда-обратно. Щас приду.
— Дашка, забирай! — скомандовал отец Василий, отцепляя от себя Ивана и передавая его тетке Дарье. — Поведи его к своему — пущай насчет экспертизы расскажет.
— Так ведь… А щас садиться будут! — с надрывом крикнула тетка Дарья. — Как же садиться?
— Сядут без тебя как-нибудь. — Поп взял «дядю Сашу» под руку и направился с ним к воротам. — Иди — я, что ль, должен твоего красавца в чувство приводить?!
— Теть Даш, ты не переживай, — поморщился Иван, оставшись на улице с отчаянно закручинившейся соседкой. — Я понимаю — дядя Коля, как обычно, ужратый в зюзю — пока в чувство приведешь, пока то да се… Ты это — Шарика в будку закрой и иди, я сам. Шарик не сдох еще?
— Жив, — досадливо ответила соседка, высматривая кого-то в приближающейся толпе. — Щас, погоди… Аниська! Аниська — а ну, бегом сюда!
От толпы отделилась молодая рыжая бабенка и опрометью бросилась к ним. Разглядев ее, Иван удивленно присвистнул:
— Ну! Вот так Аниська! Вот это вымахала — прям я не знаю…. — Забирай, веди домой, — распорядилась тетка Дарья, передавая Ивана, как эстафетную палочку. — Батьку приведи в чувство — пусть насчет экспертизы расскажет. А я побежала, — и с места рванула в ворота, не оставив дочери времени для возражений.
— Забирай! — возмущенно воскликнул Иван. — Че ж я — сам не могу, что ли, — и тут же покачнулся — слегка довело в сторону.
— Щас, щас, — суетливо прощебетала Аниська, ловко закидывая руку Ивана на плечо и таща его к соседнему дому. — Щас все сделаем, как надо. Стой, Шарика закрою, — и протиснулась в калитку, хватая за ошейник здоровенного ушастого кобеля, злобно рвущегося с цепи на Ивана.
— Не узнать тебя, Аниська, — бормотал Иван, пока деваха вела его в дом. — Три года назад ты того… совсем маленькая была, — отстранившись, он несколько секунд разглядывал свою провожатую, удивленно качая головой. Из голенастого подростка Аниська за три года сформировалась в приземистую грудастую бабенку.
— Восемнадцать лет как-никак, — деловито пояснила Аниська, заводя его в дом. — Период половой зрелости — это тебе не просто так!
— Период чего? — Иван опешил и смутился, но тут же его внимание переключилось на объект, более достойный внимания: на полу у дивана возлежал сам хозяин дома — деревенский фельдшер Николай. Нет, возлежал — это не совсем точно. Валялся, не подавая признаков жизни, — так будет вернее. — Очередной запой? — сочувственно пробормотал Иван, присаживаясь на диван. — По какому поводу?
— Мамку твою поминает. — Аниська уже вынырнула из прихожей с ведром воды в одной руке и коробкой нашатыря в другой. — Третий день — как случилось — не просыхая.
— Ясно, — понимающе протянул Иван. — Это по делу… Помочь?
— Тоже мне, помогальщик выискался! — Она кокетливо стрельнула в его сторону глазами и присела на корточки возле отца. — Сиди уж — сама…
После десятиминутной безуспешной возни стало ясно, что в данный момент процедура реанимации состояться не может — по вполне объективным причинам. Тело стало подавать признаки жизни — Аниська действовала весьма умело, выказывая богатый опыт в такого рода мероприятиях, — но голова отравленного алкоголем фельдшера напрочь отказывалась реагировать на любые раздражителе окружающего мира.
— Во-о-оодки, — исторгали синюшные губы предсмертный хрип. — Во-о-одочки-и-и… — и все — более никаких проявлений сознательного характера.
— Сволочь! — в отчаянии взвизгнула девушка, отирая вспотевший лоб ладошкой. — Господи, ну что за отец достался! Придется ждать до вечера, пока немного не проспится…
— Водка есть? — деловито осведомился Иван.
— А как же! С твоей кухни целый ящик вчерась спер, — бесхитростно призналась она. — Говорит — в холодильник… Холодильник у вас сломался — как тетя Света померла. Ой, прости!
— Тащи бутылку, — скомандовал Иван. — Будем как обычно — клин клином.
— Не получится, — уверенно возразила Аниська. — Дадим водки — опять отрубится. Проверенное дело.
— Тащи, я сказал! — прикрикнул Иван. — Много ты понимаешь… Мне результат нужен — до зарезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
На кладбище была изрядная толпа. Иван, примчавшийся на такси из города, выгреб из кармана горсть бумажек, сунул шоферу, не глядя, и стал пробиваться к могиле, распихивая в стороны людские тела. Кто-то возмущался, кто-то удивленно охал — в основном расступались.
Гроб уже начали засыпать землей. Возле свежей могилы стояли какие-то незнакомые, хорошо одетые люди — явно не местные. Поп Василий уже собрался уходить — дело было сделано. Иван с ходу прыгнул в могилу, гулко ударив кроссовками о крышку гроба, припал всем телом к обитым крепом доскам и завыл дурным голосом.
Землю бросать перестали. Люди возле могилы тихо переговаривались.
— Что за придурок?
— Сын это — Иван…
— А что такой? Тощой, оборванный… Бомжует, что ли?
— Да не… Офицер. Все воюет… Не успел, бедолага.
— Да, докатилась армия… Ну, телеграмму дал бы — придержали бы чуток… Что — трудно, что ли, телеграмму дать было?
— Дак вот же…
— Молчать!!! — дико заорал Иван, задрав заплаканное лицо вверх. — Молчать, уррроды!!! Гвоздодер дайте! Бегом марш! Гвоздодер!
Те, наверху, не на шутку переполошились. Начали метаться по краям могилы — кто-то пытался вытащить его, цепляя веревкой, на которой только что опускали гроб, кто-то уговаривал не делать глупости…
— Гвоздодер! — непреклонно хрипел Иван, ловко вырвав веревку и бросив ее в могилу. — Крышку открою — посмотрю…
— Чего смотреть-то, дурень?! Ты в своем уме?!
— Посмотрю, как померла, — уперся Иван. — Знаю я эти запечатанные гробы… Цинк матери пришлют, она его хоронит, а потом сын с войны приходит…
Или вообще — черт знает что в цинке… Гвоздодер, я сказал!!!
— Святотатство, сынок, — свесилась вниз бородатая личина отца Василия. — Ну что ты в самом деле… Мамке твоей покою не будет… Чего смотреть? Вся деревня знает, как померла… Экспертизу делали — результат есть.
Несчастный случай, стало быть…
— Результат? — встрепенулся Иван. — Где результат?
— Пошли, покажу. — Поп поманил его пальчиком. — А ну, хлопцы, лопату дайте! Пошли, покажу результат, у нас тут все чин-чинарем…
Тут же кто-то протянул сверху лопату — Иван, поколебавшись, вцепился в черенок, и его в два смычка вытянули наружу.
— Показывай, — приказал Иван, таращась на попа пустыми глазами. — Где результат? — И крикнул стоявшим с лопатами могильщикам:
— Не засыпать, рахиты! Щас вернусь — если что, смотреть будем. Я сам экспертизу проведу! Не засыпать — смотрите у меня!
— Пошли, Ваня. — Поп приобнял парня за плечи и потащил с кладбища.
Потом, оглянувшись, подмигнул стоявшим у могилы — засыпайте, мол…
Обширный двор Иванова дома был заставлен столами, богато накрытыми персон на двести — не меньше. У столов суетились соседские бабки, не пожелавшие идти на кладбище: тут было дело поважнее — накрывать, хватать куски с блюд, втихаря пробовать водочку…
— Ты куда меня привел, поп? — подозрительно поинтересовался Иван, брезгливо морщась при виде стаи бабок. — Пошли результат смотреть!
— Да успеется, это у соседа, у Кольки-фелшара, — ласково пробормотал отец Василий, силком усаживая Ивана за стол. — Щас пойдем, погодь маленько… Пока толпа не налетела, быстренько помянем рабу божию Светлану — посемейному…
Иван встопорщился было, но поп уже набулькал в граненый стакан до краев, шепотнул скороговоркой, важно закатив глаза: «Грех, грех — что ты!» — и подтолкнул стакан к Ивану. Иван, не поморщившись, опрокинул теплую водку, закусил черным хлебом, вопросительно уставился на попа — тот манерно опорожнил небольшую стопочку и опять набулькал Ивану в стакан.
— Ты че мне наливаешь по стольку? — возмутился Иван. — Споить, что ли, хочешь? Сам стопариком…
— Мать-то — твоя, — благостно протянул поп. — Больше ж у тебя никого не осталось в целом свете — окромя дяди двоюродного. Но двоюродный — он и есть двоюродный… Давай! За упокой души рабы божьей Светланы — пусть земля будет пухом…
Иван опрокинул и второй стакан. Поп, хитро сверкнув глазами, взмахнул бородищей, перегнулся — достал большую миску с голубцами, услужливо пододвинул Ивану. Тот нехотя отковырнул кусок, отправил в рот — и процесс пошел. Организм вдруг сам, помимо воли, напомнил, что давно не питался как следует и так поступать с ним нельзя. Буквально за две минуты Иван расправился с голубцами — желудок страшно урчал, негодуя на столь неучтивое обращение.
Борода попа поплыла куда-то вбок, столы накренились — Иван вдруг потерянно улыбнулся, удивляясь неожиданно навалившемуся состоянию опьянения.
— А ведь я пьян, поп, — заплетающимся языком сообщил Иван. — Вот ведь… С двух стаканов утащило… Споил ты меня! А что — экспертиза?
— Тебе надо, надо тебе, — мудро проговорил отец Василий. — Немного расслабиться надо — а то смотри, совсем озверел, на людей бросаешься… Пошли к соседу — поговорим насчет экспертизы… если получится. — Встав из-за стола, он ухватил Ивана под локоть и повел к воротам, слегка придерживая — твердость походки воина была несколько утрачена.
— А что — дядя? — вдруг встрепенулся Иван. — Ты сказал — дядя?
Откуда дядя?
— С города дядя, — пояснил отец Василий. — А вон — как раз едут.
От кладбища к Иванову подворью неторопливо перемещалась толпа.
Впереди по дороге пылил джип «Чероки» с тонированными стеклами — кто-то важный не желал идти пешком, хотя расстояние было незначительным. Джип притормозил у ворот, из него вышли четверо: стройный блондин лет под сорок с испитым бледным лицом, за ним здоровенный хмурый мужлан средних лет, а к нему придаток — двое хлопцев с квадратными плечами, бритыми черепами и насквозь дегенератскими рожами — без проблеска.
Блондин подошел к Ивану и с ходу полез обниматься, бормоча что-то утешительное.
— Кто такой? — отстранился Иван, недовольно хмурясь. — Че надо?
— Дак — дядя, — суетливо пояснил отец Василий. — Вот он — дядя и есть.
— Я двоюродный брат Светкин — царствие небесное, — хлюпнул носом блондин. — Как узнал — все бросил, прикатил… Горе, в общем…
— Не знаю, — насупился Иван. — Не было никакого дяди сроду…
— Дядя Саша я, — упорствовал блондин. — Мы с тобой просто ни разу не виделись. Семьи наши, так получилось, во вражде жили. Ну, отец мой — Светкиного отца брат. Так получилось…
— Шел бы ты — дядя, — отмахнулся Иван, и, пошатнувшись, ухватился за рясу отца Василия. — Не до тебя — видишь…
— Побойся бога, Ванька! — возникла откуда-то вездесущая соседка — тетка Дарья. — Это ж он все и организовал-то! И похороны по первому разряду, и поминки на две сотни ртов… У Светки-то, царствие небесное, ни гроша не обнаружилось, когда случилось-то! Если б не он — что б мы делали-то?!
— Ладно, — пьяно согласился Иван, протягивая блондину руку. — Спасибо. Я того… потом отдам — за все, — и показал рукой на подворье, заставленное столами. — А сейчас мне кое-куда надо — с попом…
— Вот, познакомься, — «дядя» подтащил Ивана к здоровенному мужлану, — это мой друг… Леша, короче. Он помогал…
— Иван, — жеманно представился Иван, пожимая железную клешню здоровяка. — Иван, — и потянул было руку «шкафчикам», переминающимся за спиной Леши. «Шкафчики» растерянно переглянулись.
— Обойдутся, — буркнул Леша, оттирая от них Ивана. — Им не положено. И это… ну его в задницу — Леша… Зови меня как все — Вовец. Так проще. А теперь пошли, что ли, по стакашку пропустим.
— У меня тут дело — пока без меня. — Иван опять вцепился в поповскую рясу. — Вовец… Ага — запомнил. А я быстро — туда-обратно. Щас приду.
— Дашка, забирай! — скомандовал отец Василий, отцепляя от себя Ивана и передавая его тетке Дарье. — Поведи его к своему — пущай насчет экспертизы расскажет.
— Так ведь… А щас садиться будут! — с надрывом крикнула тетка Дарья. — Как же садиться?
— Сядут без тебя как-нибудь. — Поп взял «дядю Сашу» под руку и направился с ним к воротам. — Иди — я, что ль, должен твоего красавца в чувство приводить?!
— Теть Даш, ты не переживай, — поморщился Иван, оставшись на улице с отчаянно закручинившейся соседкой. — Я понимаю — дядя Коля, как обычно, ужратый в зюзю — пока в чувство приведешь, пока то да се… Ты это — Шарика в будку закрой и иди, я сам. Шарик не сдох еще?
— Жив, — досадливо ответила соседка, высматривая кого-то в приближающейся толпе. — Щас, погоди… Аниська! Аниська — а ну, бегом сюда!
От толпы отделилась молодая рыжая бабенка и опрометью бросилась к ним. Разглядев ее, Иван удивленно присвистнул:
— Ну! Вот так Аниська! Вот это вымахала — прям я не знаю…. — Забирай, веди домой, — распорядилась тетка Дарья, передавая Ивана, как эстафетную палочку. — Батьку приведи в чувство — пусть насчет экспертизы расскажет. А я побежала, — и с места рванула в ворота, не оставив дочери времени для возражений.
— Забирай! — возмущенно воскликнул Иван. — Че ж я — сам не могу, что ли, — и тут же покачнулся — слегка довело в сторону.
— Щас, щас, — суетливо прощебетала Аниська, ловко закидывая руку Ивана на плечо и таща его к соседнему дому. — Щас все сделаем, как надо. Стой, Шарика закрою, — и протиснулась в калитку, хватая за ошейник здоровенного ушастого кобеля, злобно рвущегося с цепи на Ивана.
— Не узнать тебя, Аниська, — бормотал Иван, пока деваха вела его в дом. — Три года назад ты того… совсем маленькая была, — отстранившись, он несколько секунд разглядывал свою провожатую, удивленно качая головой. Из голенастого подростка Аниська за три года сформировалась в приземистую грудастую бабенку.
— Восемнадцать лет как-никак, — деловито пояснила Аниська, заводя его в дом. — Период половой зрелости — это тебе не просто так!
— Период чего? — Иван опешил и смутился, но тут же его внимание переключилось на объект, более достойный внимания: на полу у дивана возлежал сам хозяин дома — деревенский фельдшер Николай. Нет, возлежал — это не совсем точно. Валялся, не подавая признаков жизни, — так будет вернее. — Очередной запой? — сочувственно пробормотал Иван, присаживаясь на диван. — По какому поводу?
— Мамку твою поминает. — Аниська уже вынырнула из прихожей с ведром воды в одной руке и коробкой нашатыря в другой. — Третий день — как случилось — не просыхая.
— Ясно, — понимающе протянул Иван. — Это по делу… Помочь?
— Тоже мне, помогальщик выискался! — Она кокетливо стрельнула в его сторону глазами и присела на корточки возле отца. — Сиди уж — сама…
После десятиминутной безуспешной возни стало ясно, что в данный момент процедура реанимации состояться не может — по вполне объективным причинам. Тело стало подавать признаки жизни — Аниська действовала весьма умело, выказывая богатый опыт в такого рода мероприятиях, — но голова отравленного алкоголем фельдшера напрочь отказывалась реагировать на любые раздражителе окружающего мира.
— Во-о-оодки, — исторгали синюшные губы предсмертный хрип. — Во-о-одочки-и-и… — и все — более никаких проявлений сознательного характера.
— Сволочь! — в отчаянии взвизгнула девушка, отирая вспотевший лоб ладошкой. — Господи, ну что за отец достался! Придется ждать до вечера, пока немного не проспится…
— Водка есть? — деловито осведомился Иван.
— А как же! С твоей кухни целый ящик вчерась спер, — бесхитростно призналась она. — Говорит — в холодильник… Холодильник у вас сломался — как тетя Света померла. Ой, прости!
— Тащи бутылку, — скомандовал Иван. — Будем как обычно — клин клином.
— Не получится, — уверенно возразила Аниська. — Дадим водки — опять отрубится. Проверенное дело.
— Тащи, я сказал! — прикрикнул Иван. — Много ты понимаешь… Мне результат нужен — до зарезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72