Поэтому ее смерть меня и не удивляет.
– Она колола героин?
– Да.
– И вы ее снабжали героином?
– Да.
– Понятно, – сказал Стифенс, как бы закругляясь. Он бросил взгляд на Помрея, но затем опять обратился к Уоррену.
– Не скажу, что мне все это нравится.
– А мне безразлично, нравится вам это или нет, – сказал Уоррен монотонным голосом. – Я хочу посмотреть на мою пациентку. Вам все равно понадобится свидетельство о смерти. Лучше, если его напишу я.
"Вот стальные нервы", – подумал Стифенс. Он резко повернулся и толкнул рукой дверь.
– Входите, – сказал он коротко.
Следом за ним Уоррен и Помрей вошли в комнату. Стифенс кивнул головой сержанту Инсли, давая ему знак, чтобы тот вышел и закрыл дверь. Когда он присоединился к Уоррену и Помрею, простыня, которой Помрей накрыл тело Джун Хеллиер, была откинута, и два врача перешли на профессиональный язык, из которого ему было понятно примерно одно слово из четырех. Стифенсу захотелось вмешаться.
– Доктор Уоррен, – сказал он. – Я предположил, что девушка, может быть, страдала диабетом – вон следы уколов. Доктор Помрей сказал, что кожа воспалена и что ни один врач не допустит, чтобы это случилось с его пациентом. Эту девушку лечили вы. Что вы скажете на это?
Уоррен взглянул на Помрея, и губы его слегка шевельнулись, как бы изображая улыбку.
– Я не обязан отвечать, – сказал он, – но все же отвечу. Диабетики и наркоманы колются по-разному. Наркоманы всегда очень спешат, нарушают правила гигиены. – И, обращаясь уже к Помрею, добавил: – Я ведь учил ее, как пользоваться шприцем, но ей уже было не до того.
Стифенс был шокирован.
– Как! Вы учили ее пользоваться шприцем! Боже мой, у вас искаженные представления о врачебной этике.
Уоррен посмотрел на него хладнокровно и абсолютно ровным голосом ответил:
– Инспектор, сомнения в моей профессиональной этике вам следует переправить соответствующим властям, а если не знаете, каким именно, я охотно сообщу вам адрес. – И, отвернувшись от Стифенса, словно его присутствие ничего не значило, сказал Помрею:
– Я подпишу свидетельство вместе с патологоанатомом. Так будет лучше.
Уоррен подошел к изголовью кровати и постоял немного, глядя на девушку. Затем он бережно накрыл ее простыней. В этом движении проскользнуло нечто, озадачившее Стифенса, – это был акт... нежности.
Он подождал, когда Уоррен поднимет голову, и сказал:
– Вы знаете что-нибудь о ее семье?
– Практически ничего. Наркоманы – очень скрытый народ, и я к ним с расспросами не лезу.
– Об отце ее ничего не известно?
– Ничего, кроме самого факта, что у нее есть отец. Она упоминала о нем пару раз.
– Когда она пришла к вам за наркотиками?
– Она пришла ко мне на лечение примерно полтора года тому назад. На лечение, инспектор.
– Разумеется, – произнес Стифенс с иронией и протянул ему сложенный лист бумаги. – Посмотрите. Это, может быть, вас заинтересует.
Уоррен взял лист и, обратив внимание на его протертый край, развернул.
– Где вы это взяли?
– В ее сумочке.
Это было письмо, отпечатанное на машинке на роскошном официальном бланке с грифом "Компания Риджент-фильм" и адресом на Вордур-стрит. На нем стояла дата шестимесячной давности. Текст был такой:
"Дорогая мисс Хеллиер!
По поручению Вашего отца сообщаю Вам, что он не сможет увидеться с Вами в следующую пятницу, так как улетает в Америку. Сколько он там пробудет, пока неизвестно.
Он просил передать, что напишет Вам, как только немного освободится, и надеется, что Вы не будете слишком огорчены его отсутствием.
Искренне Ваша Д.Л. Уолден."
Уоррен негромко сказал:
– Это многое объясняет. – И взглянул на Стифенса. – А он написал ей?
– Не знаю, – ответил Стифенс. – Я больше ничего не обнаружил.
Уоррен постучал кончиком пальцев по письму.
– Не думаю, что он написал. Джун не стала бы хранить это письмо, уничтожив письмо отца. – Он кивнул на покрытое простыней тело. – Бедная девочка.
– Вы лучше пожалейте себя, доктор, – произнес Стифенс язвительно. – Взгляните на список директоров компании, там под грифом.
Уоррен взглянул на него и увидел: сэр Роберт Хеллиер (председатель). Сделав гримасу, он передал письмо Помрею.
– Боже мой! – воскликнул Помрей. – Так это тот Хеллиер.
– Да, тот Хеллиер, – сказал Стифенс. – И я думаю, что он этого так не оставит. Как вы думаете, доктор Уоррен? – Он смотрел на Уоррена с неприязнью, не скрывая злорадства.
2
Уоррен сидел за столом в своем кабинете. Пациентов не было, и он тратил свое драгоценное время на просмотр горы бумаг, которыми его атаковали заботившиеся о благе народа чиновники. Он терпеть не мог всю эту медицинскую бюрократию и был даже доволен, когда его отвлек телефонный звонок. Но его удовольствие испарилось, как только он услышал в трубке голос своей секретарши: "Сэр Роберт Хеллиер хочет поговорить с вами, доктор".
Он вздохнул. Он ждал этого звонка.
– Соедините меня с ним, Мэри.
Послышался щелчок, затем зуммер.
– Говорит Хеллиер.
– Николас Уоррен слушает.
Тоном повелителя Хеллиер заявил:
– Я хочу вас видеть, Уоррен.
– Я вас понимаю, сэр Роберт.
– Я буду в своем кабинете в два тридцать. Вы знаете, где это?
– Нет, это невозможно, – сказал Уоррен твердо. – Я очень занят. Я предлагаю встретиться у меня. Я назначу вам время.
Последовало молчание. Хеллиер не верил своим ушам. Он готов был взорваться.
– Послушайте-ка...
– Извините, сэр Роберт, – перебил его Уоррен. – Я мог бы принять вас сегодня у себя в пять часов. Думаю, что к тому времени я освобожусь.
Хеллиер уже принял решение.
– Ладно, – рявкнул он, и Уоррен даже слегка вздохнул, когда трубка на другом конце провода шлепнулась на рычаг. Свою он положил аккуратно и нажал на кнопку внутренней связи.
– Мэри, в пять у меня будет сэр Роберт Хеллиер. Если там еще есть пациенты, сделайте так, чтобы он был после них последним. Полагаю, что ему нужна продолжительная консультация.
– Хорошо, доктор.
– Да, Мэри. Как только он появится, вы можете быть свободны.
– Спасибо, доктор.
Уоррен посидел некоторое время, глядя в пространство, затем вновь принялся за свои бумаги.
* * *
Сэр Роберт Хеллиер был могучего телосложения и недюжинной силы. Хорошо сшитый изысканный костюм подчеркивал его атлетические достоинства. Он держался и разговаривал так, что сразу было ясно – он не привык, чтобы ему перечили. Он вошел в кабинет и коротко без околичностей сказал:
– Вы знаете, почему я здесь.
– Да, вы пришли, чтобы поговорить о своей дочери. Садитесь, пожалуйста.
Хеллиер сел по другую сторону стола напротив Уоррена.
– Я сразу приступлю к делу. Моя дочь мертва. Информация полиции кажется мне невероятной. Мне сказали, что моя дочь была наркоманкой, употребляла героин.
– Да, это так.
– Героин, который давали ей вы?
– Героин, который я ей прописывал, – поправил Уоррен.
Хеллиер даже растерялся на мгновение.
– Не ожидал, что вы так легко в этом признаетесь.
– Почему же? Я ведь был врачом вашей дочери.
– Какая неслыханная наглость! – разразился Хеллиер. Он подался вперед, и его могучие плечи напряглись. – Врач прописывает молодой девушке сильнодействующие препараты! Это же безобразие!
– Это было... – начал Уоррен.
– Я вас упрячу в тюрьму! – завопил Хеллиер.
– ...по моему мнению, абсолютно необходимо.
– Вы просто преступник!
Уоррен встал, и его холодный голос оборвал тираду Хеллиера:
– Еще одно оскорбление, и я вас привлеку к суду за клевету. Если вы не собираетесь меня выслушать, я попрошу вас покинуть мой кабинет, так как дальнейшие объяснения с вами я считаю бессмысленными. Если вы хотите подать жалобу на мои действия, обращайтесь в Дисциплинарный комитет Центрального медицинского совета.
Хеллиер в изумлении смотрел на него.
– Вы хотите сказать, что Центральный медицинский совет одобрит ваши действия?
– Именно так, – сухо сказал Уоррен и сел на свое место. – Кстати, и британское правительство тоже. Есть соответствующий закон.
Хеллиер выглядел растерянно.
– Ну, хорошо, – нерешительно сказал он. – Наверное, мне надо выслушать вас. Собственно, за этим я сюда и пришел.
Уоррен посмотрел на него задумчиво и сказал:
– Джун пришла ко мне около полутора лет тому назад. К этому времени она употребляла героин примерно два года.
Хеллиер опять вспыхнул.
– Не может быть!
– Почему же?
– Я бы знал об этом.
– Как бы вы знали?
– Ну, есть же... симптомы.
– Понятно. А какие симптомы, сэр Роберт?
Хеллиер начал объяснять, но тут же сбился и замолчал. Уоррен сказал:
– У наркоманов вовсе не обязательно дрожат руки. Есть симптомы куда более скрытые, а уж что-что, скрывать они натренировались. Но что-то вы могли заметить. Скажите, ваша дочь испытывала денежные затруднения в то время?
Хеллиер посмотрел на тыльную сторону своих ладоней и не спеша, словно все взвешивая, сказал:
– По правде говоря, ей всегда не хватало денег. Мне это страшно надоело, и я поставил ее в жесткие рамки. Я сказал ей, что воспитывал ее не для того, чтобы она бездельничала и разбрасывала деньги налево и направо. И я устроил ее на работу, купил для нее квартиру, но сумму, которую я ей давал, сократил вдвое.
– Понятно, – сказал Уоррен. – А долго она работала?
Хеллиер покачал головой.
– Не знаю. Знаю только, что она потеряла работу.
Он вдавил ладони в край стола, так, что побелели костяшки пальцев.
– Вы знаете, она ведь ограбила меня, меня, родного отца.
– Как это случилось? вежливо спросил Уоррен.
– У меня есть дом в Беркшире, – сказал Хеллиер. – Она приехала туда и обчистила его, буквально обчистила. У меня среди прочего было много грузинского серебра. У нее хватило наглости оставить записку, что она взяла егс и продала какому-то антиквару, даже адрес его написала. Я у него потом все выкупил, но это стоило мне бешеных денег.
– Вы заявили в полицию?
– Не говорите глупостей, – с яростью проговорил Хеллиер. – У меня ведь есть определенная репутация. Представляете, как бы меня прокатили в газетах, если бы я официально обвинил свою дочь в воровстве. У меня и так напряженные отношения с прессой.
– Может, для нее было бы и лучше, если бы вы заявили, – сказал Уоррен. – А сами вы спрашивали у нее, почему она ограбила вас?
Хеллиер вздохнул.
– Я решил, что она окончательно свихнулась. Пошла по стопам своей матери. – Он распрямил плечи. – Но это уже другая история.
– Конечно, – сказал Уоррен. – Как я вам сообщил, Джун пришла ко мне лечиться, или, точнее, за героином, когда у нее был уже двухлетний опыт наркомании. Она сама в этом призналась, да и осмотр убедил меня в этом.
– Вы хотите сказать – она пришла не лечиться, а за героином? – спросил Хеллиер.
– Наркоманы свято уверены, что мы, врачи, обязаны снабжать их наркотиками, – стал объяснять Уоррен, голос его погас. – Они не хотят, чтобы их лечили, это их отпугивает.
Хеллиер тупо смотрел на Уоррена.
– Но ведь это чудовищно, – сказал он. – Вы давали ей героин?
– Давал.
– И не лечили?
– Практически нет. Нельзя лечить человека, который ни за что не хочет лечиться. В Англии нет закона о принудительном лечении.
– Но вы потворствовали ей? Вы давали ей героин.
– А вы предпочли бы, чтобы не давал? Вы предпочли бы, чтобы она шаталась по улицам в поисках героина, добывала его черт знает где? У подпольных барыг и за баснословную цену. Кто знает, с какой дрянью этот героин обычно смешивают. По крайней мере, тот препарат, который давал ей я, соответствовал фармацевтическим стандартам, а это резко снижало шанс заразиться гепатитом.
Хеллиер как-то обмяк.
– Не понимаю, – сказал он. – Просто не понимаю.
– Да, не понимаете, – согласился Уоррен. – Вот вы обвиняли меня в нарушении врачебной этики. Впрочем, об этом потом. Так вот. Он сложил ладони. – Через месяц я убедил Джун начать лечение. Для таких, как она, есть специальные клиники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Она колола героин?
– Да.
– И вы ее снабжали героином?
– Да.
– Понятно, – сказал Стифенс, как бы закругляясь. Он бросил взгляд на Помрея, но затем опять обратился к Уоррену.
– Не скажу, что мне все это нравится.
– А мне безразлично, нравится вам это или нет, – сказал Уоррен монотонным голосом. – Я хочу посмотреть на мою пациентку. Вам все равно понадобится свидетельство о смерти. Лучше, если его напишу я.
"Вот стальные нервы", – подумал Стифенс. Он резко повернулся и толкнул рукой дверь.
– Входите, – сказал он коротко.
Следом за ним Уоррен и Помрей вошли в комнату. Стифенс кивнул головой сержанту Инсли, давая ему знак, чтобы тот вышел и закрыл дверь. Когда он присоединился к Уоррену и Помрею, простыня, которой Помрей накрыл тело Джун Хеллиер, была откинута, и два врача перешли на профессиональный язык, из которого ему было понятно примерно одно слово из четырех. Стифенсу захотелось вмешаться.
– Доктор Уоррен, – сказал он. – Я предположил, что девушка, может быть, страдала диабетом – вон следы уколов. Доктор Помрей сказал, что кожа воспалена и что ни один врач не допустит, чтобы это случилось с его пациентом. Эту девушку лечили вы. Что вы скажете на это?
Уоррен взглянул на Помрея, и губы его слегка шевельнулись, как бы изображая улыбку.
– Я не обязан отвечать, – сказал он, – но все же отвечу. Диабетики и наркоманы колются по-разному. Наркоманы всегда очень спешат, нарушают правила гигиены. – И, обращаясь уже к Помрею, добавил: – Я ведь учил ее, как пользоваться шприцем, но ей уже было не до того.
Стифенс был шокирован.
– Как! Вы учили ее пользоваться шприцем! Боже мой, у вас искаженные представления о врачебной этике.
Уоррен посмотрел на него хладнокровно и абсолютно ровным голосом ответил:
– Инспектор, сомнения в моей профессиональной этике вам следует переправить соответствующим властям, а если не знаете, каким именно, я охотно сообщу вам адрес. – И, отвернувшись от Стифенса, словно его присутствие ничего не значило, сказал Помрею:
– Я подпишу свидетельство вместе с патологоанатомом. Так будет лучше.
Уоррен подошел к изголовью кровати и постоял немного, глядя на девушку. Затем он бережно накрыл ее простыней. В этом движении проскользнуло нечто, озадачившее Стифенса, – это был акт... нежности.
Он подождал, когда Уоррен поднимет голову, и сказал:
– Вы знаете что-нибудь о ее семье?
– Практически ничего. Наркоманы – очень скрытый народ, и я к ним с расспросами не лезу.
– Об отце ее ничего не известно?
– Ничего, кроме самого факта, что у нее есть отец. Она упоминала о нем пару раз.
– Когда она пришла к вам за наркотиками?
– Она пришла ко мне на лечение примерно полтора года тому назад. На лечение, инспектор.
– Разумеется, – произнес Стифенс с иронией и протянул ему сложенный лист бумаги. – Посмотрите. Это, может быть, вас заинтересует.
Уоррен взял лист и, обратив внимание на его протертый край, развернул.
– Где вы это взяли?
– В ее сумочке.
Это было письмо, отпечатанное на машинке на роскошном официальном бланке с грифом "Компания Риджент-фильм" и адресом на Вордур-стрит. На нем стояла дата шестимесячной давности. Текст был такой:
"Дорогая мисс Хеллиер!
По поручению Вашего отца сообщаю Вам, что он не сможет увидеться с Вами в следующую пятницу, так как улетает в Америку. Сколько он там пробудет, пока неизвестно.
Он просил передать, что напишет Вам, как только немного освободится, и надеется, что Вы не будете слишком огорчены его отсутствием.
Искренне Ваша Д.Л. Уолден."
Уоррен негромко сказал:
– Это многое объясняет. – И взглянул на Стифенса. – А он написал ей?
– Не знаю, – ответил Стифенс. – Я больше ничего не обнаружил.
Уоррен постучал кончиком пальцев по письму.
– Не думаю, что он написал. Джун не стала бы хранить это письмо, уничтожив письмо отца. – Он кивнул на покрытое простыней тело. – Бедная девочка.
– Вы лучше пожалейте себя, доктор, – произнес Стифенс язвительно. – Взгляните на список директоров компании, там под грифом.
Уоррен взглянул на него и увидел: сэр Роберт Хеллиер (председатель). Сделав гримасу, он передал письмо Помрею.
– Боже мой! – воскликнул Помрей. – Так это тот Хеллиер.
– Да, тот Хеллиер, – сказал Стифенс. – И я думаю, что он этого так не оставит. Как вы думаете, доктор Уоррен? – Он смотрел на Уоррена с неприязнью, не скрывая злорадства.
2
Уоррен сидел за столом в своем кабинете. Пациентов не было, и он тратил свое драгоценное время на просмотр горы бумаг, которыми его атаковали заботившиеся о благе народа чиновники. Он терпеть не мог всю эту медицинскую бюрократию и был даже доволен, когда его отвлек телефонный звонок. Но его удовольствие испарилось, как только он услышал в трубке голос своей секретарши: "Сэр Роберт Хеллиер хочет поговорить с вами, доктор".
Он вздохнул. Он ждал этого звонка.
– Соедините меня с ним, Мэри.
Послышался щелчок, затем зуммер.
– Говорит Хеллиер.
– Николас Уоррен слушает.
Тоном повелителя Хеллиер заявил:
– Я хочу вас видеть, Уоррен.
– Я вас понимаю, сэр Роберт.
– Я буду в своем кабинете в два тридцать. Вы знаете, где это?
– Нет, это невозможно, – сказал Уоррен твердо. – Я очень занят. Я предлагаю встретиться у меня. Я назначу вам время.
Последовало молчание. Хеллиер не верил своим ушам. Он готов был взорваться.
– Послушайте-ка...
– Извините, сэр Роберт, – перебил его Уоррен. – Я мог бы принять вас сегодня у себя в пять часов. Думаю, что к тому времени я освобожусь.
Хеллиер уже принял решение.
– Ладно, – рявкнул он, и Уоррен даже слегка вздохнул, когда трубка на другом конце провода шлепнулась на рычаг. Свою он положил аккуратно и нажал на кнопку внутренней связи.
– Мэри, в пять у меня будет сэр Роберт Хеллиер. Если там еще есть пациенты, сделайте так, чтобы он был после них последним. Полагаю, что ему нужна продолжительная консультация.
– Хорошо, доктор.
– Да, Мэри. Как только он появится, вы можете быть свободны.
– Спасибо, доктор.
Уоррен посидел некоторое время, глядя в пространство, затем вновь принялся за свои бумаги.
* * *
Сэр Роберт Хеллиер был могучего телосложения и недюжинной силы. Хорошо сшитый изысканный костюм подчеркивал его атлетические достоинства. Он держался и разговаривал так, что сразу было ясно – он не привык, чтобы ему перечили. Он вошел в кабинет и коротко без околичностей сказал:
– Вы знаете, почему я здесь.
– Да, вы пришли, чтобы поговорить о своей дочери. Садитесь, пожалуйста.
Хеллиер сел по другую сторону стола напротив Уоррена.
– Я сразу приступлю к делу. Моя дочь мертва. Информация полиции кажется мне невероятной. Мне сказали, что моя дочь была наркоманкой, употребляла героин.
– Да, это так.
– Героин, который давали ей вы?
– Героин, который я ей прописывал, – поправил Уоррен.
Хеллиер даже растерялся на мгновение.
– Не ожидал, что вы так легко в этом признаетесь.
– Почему же? Я ведь был врачом вашей дочери.
– Какая неслыханная наглость! – разразился Хеллиер. Он подался вперед, и его могучие плечи напряглись. – Врач прописывает молодой девушке сильнодействующие препараты! Это же безобразие!
– Это было... – начал Уоррен.
– Я вас упрячу в тюрьму! – завопил Хеллиер.
– ...по моему мнению, абсолютно необходимо.
– Вы просто преступник!
Уоррен встал, и его холодный голос оборвал тираду Хеллиера:
– Еще одно оскорбление, и я вас привлеку к суду за клевету. Если вы не собираетесь меня выслушать, я попрошу вас покинуть мой кабинет, так как дальнейшие объяснения с вами я считаю бессмысленными. Если вы хотите подать жалобу на мои действия, обращайтесь в Дисциплинарный комитет Центрального медицинского совета.
Хеллиер в изумлении смотрел на него.
– Вы хотите сказать, что Центральный медицинский совет одобрит ваши действия?
– Именно так, – сухо сказал Уоррен и сел на свое место. – Кстати, и британское правительство тоже. Есть соответствующий закон.
Хеллиер выглядел растерянно.
– Ну, хорошо, – нерешительно сказал он. – Наверное, мне надо выслушать вас. Собственно, за этим я сюда и пришел.
Уоррен посмотрел на него задумчиво и сказал:
– Джун пришла ко мне около полутора лет тому назад. К этому времени она употребляла героин примерно два года.
Хеллиер опять вспыхнул.
– Не может быть!
– Почему же?
– Я бы знал об этом.
– Как бы вы знали?
– Ну, есть же... симптомы.
– Понятно. А какие симптомы, сэр Роберт?
Хеллиер начал объяснять, но тут же сбился и замолчал. Уоррен сказал:
– У наркоманов вовсе не обязательно дрожат руки. Есть симптомы куда более скрытые, а уж что-что, скрывать они натренировались. Но что-то вы могли заметить. Скажите, ваша дочь испытывала денежные затруднения в то время?
Хеллиер посмотрел на тыльную сторону своих ладоней и не спеша, словно все взвешивая, сказал:
– По правде говоря, ей всегда не хватало денег. Мне это страшно надоело, и я поставил ее в жесткие рамки. Я сказал ей, что воспитывал ее не для того, чтобы она бездельничала и разбрасывала деньги налево и направо. И я устроил ее на работу, купил для нее квартиру, но сумму, которую я ей давал, сократил вдвое.
– Понятно, – сказал Уоррен. – А долго она работала?
Хеллиер покачал головой.
– Не знаю. Знаю только, что она потеряла работу.
Он вдавил ладони в край стола, так, что побелели костяшки пальцев.
– Вы знаете, она ведь ограбила меня, меня, родного отца.
– Как это случилось? вежливо спросил Уоррен.
– У меня есть дом в Беркшире, – сказал Хеллиер. – Она приехала туда и обчистила его, буквально обчистила. У меня среди прочего было много грузинского серебра. У нее хватило наглости оставить записку, что она взяла егс и продала какому-то антиквару, даже адрес его написала. Я у него потом все выкупил, но это стоило мне бешеных денег.
– Вы заявили в полицию?
– Не говорите глупостей, – с яростью проговорил Хеллиер. – У меня ведь есть определенная репутация. Представляете, как бы меня прокатили в газетах, если бы я официально обвинил свою дочь в воровстве. У меня и так напряженные отношения с прессой.
– Может, для нее было бы и лучше, если бы вы заявили, – сказал Уоррен. – А сами вы спрашивали у нее, почему она ограбила вас?
Хеллиер вздохнул.
– Я решил, что она окончательно свихнулась. Пошла по стопам своей матери. – Он распрямил плечи. – Но это уже другая история.
– Конечно, – сказал Уоррен. – Как я вам сообщил, Джун пришла ко мне лечиться, или, точнее, за героином, когда у нее был уже двухлетний опыт наркомании. Она сама в этом призналась, да и осмотр убедил меня в этом.
– Вы хотите сказать – она пришла не лечиться, а за героином? – спросил Хеллиер.
– Наркоманы свято уверены, что мы, врачи, обязаны снабжать их наркотиками, – стал объяснять Уоррен, голос его погас. – Они не хотят, чтобы их лечили, это их отпугивает.
Хеллиер тупо смотрел на Уоррена.
– Но ведь это чудовищно, – сказал он. – Вы давали ей героин?
– Давал.
– И не лечили?
– Практически нет. Нельзя лечить человека, который ни за что не хочет лечиться. В Англии нет закона о принудительном лечении.
– Но вы потворствовали ей? Вы давали ей героин.
– А вы предпочли бы, чтобы не давал? Вы предпочли бы, чтобы она шаталась по улицам в поисках героина, добывала его черт знает где? У подпольных барыг и за баснословную цену. Кто знает, с какой дрянью этот героин обычно смешивают. По крайней мере, тот препарат, который давал ей я, соответствовал фармацевтическим стандартам, а это резко снижало шанс заразиться гепатитом.
Хеллиер как-то обмяк.
– Не понимаю, – сказал он. – Просто не понимаю.
– Да, не понимаете, – согласился Уоррен. – Вот вы обвиняли меня в нарушении врачебной этики. Впрочем, об этом потом. Так вот. Он сложил ладони. – Через месяц я убедил Джун начать лечение. Для таких, как она, есть специальные клиники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44