Черные шелковые шаровары туго обтягивали ее ноги до колен, а далее, расширяясь, ниспадали до самого пола глубокими складками.
Когда она повернула голову, я заметил цыганские серьги, позвякивавшие у нее в ушах, и подумал: по кому, черт побери, этот звон?
— Я… ух… — беспомощно пробормотал я.
— У вас перехватило дыхание. — В голосе ее звучало сочувствие. — Может быть, начинается ангина?
С трудом проглотив комок, я предпринял новую попытку:
— Я хотел поговорить с мистером Ландау.
— Я бы не стала на этом настаивать. — Губы-гурии изогнулись еще сильнее, она улыбнулась, показав белые зубки. — Он умер три года назад.
— Вы его вдова, миссис Ландау? — догадался я.
— Да, Лиза Ландау.
Ее глаза осматривали меня неспешно, с тщательностью рентгеновского аппарата, и я ясно ощутил, как по жилам моим распространяется радиация.
— Что вы продаете? Учебник самоуверенности?
— Я лейтенант Уилер из службы шерифа. — Ритуальная формула слегка восстановила во мне ту самую самоуверенность, которую я утратил так позорно в тот миг, когда она отворила мне дверь. — Разрешите войти?
Прелестница распахнула дверь пошире. Но я невольно задержался на пороге, ожидая, что она хлопнет в ладоши и откуда-то в облаке белого дыма возникнет фигура могучего джинна с черными усищами. Однако миссис Ландау молча повернулась на каблучках и направилась в гостиную. Я пошел следом, с трудом заставляя себя отрываться иногда от пленительного зрелища ее обтянутых черным шелком ягодиц, которые при каждом шаге совершали определенные движения с достойной подражания синхронностью.
Обстановка в гостиной была типично женской. Мои ноги утонули в длиннющем ворсе ярко-синего ковра.
Повсюду стояли маленькие диванчики на две персоны и низенькие кресла с мягкими сиденьями. С одной стены загадочно улыбалась обнаженная великанша тициановского типа, не сводя глаз с небольшого бара у противоположной стены. Если красавица на картине была обречена всю жизнь лежать обнаженной, то смотреть на бар было все же приятнее, чем на какого-нибудь мужчину.
Хозяйка присела на один из двухместных диванчиков и похлопала по свободному месту рядом с собой, приглашая и меня последовать ее примеру. Я не медля исполнил желание дамы. В итоге мы оказались совсем близко друг от друга, наши колени едва не соприкасались. Через пару минут они все же соприкоснулись, и ее улыбка приобрела лукавство, уголки губ изогнулись кверху.
— Лейтенант Уилер, — произнесла она, напирая на первое слово. — Я просто поражена. — В ее смехе слышалось что-то такое, от чего тут же разыгралось мое не в меру богатое воображение. — Вас не шокирует, что я недостаточно почтительна?
— Признаюсь, я впервые провожу расследование в такой неофициальной атмосфере, — ответил я. — Но мне это нравится.
— Я уверена, мы станем друзьями. — Давление ее колена на мою ногу немного усилилось. — Если, конечно, вы не арестуете меня за что-нибудь кошмарное, чего я не совершала. Так что, пожалуйста, зовите меня Лиза. И сообщите мне свое имя, потому что каждый раз, когда я произношу» лейтенант «, мне хочется отдать вам честь.
— Эл, — сказал я. — И я явился сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Не торопите меня, возможно, мне удастся припомнить хотя бы один из них.
— Я вдова Ландау, — беспечно прощебетала она. — Через три месяца после того, как мы с ним разбежались, и за два месяца до бракоразводного процесса мистер Ландау совершил весьма благородный поступок — погиб в автомобильной катастрофе, не успев изменить условия своего завещания. Так что теперь, три года спустя, я являюсь богатой вдовой Ландау, совершенно свободной двадцатисемилетней женщиной, и, если мне захочется скрасить свое одинокое существование, я могу заняться любовью с понравившимся мне лейтенантом полиции, и ничто меня не остановит! — Она положила руку мне на бедро; даже сквозь материал я почувствовал, как впились в меня ее острые ногти. — Я хочу!
— Прекратите! — завопил я. — Вы с ума сошли? Мы и знакомы-то не более пяти минут!
Она согласно кивнула:
— Я считаю, это идеальный срок. Если выяснится, что вы меня разочаровали — хотя вообще-то я этого не думаю, Эл! — нам не придется тратить время на долгое расставание, верно?
— Я слышал о любви с первого взгляда, но это же просто смешно! — буркнул я.
— Мы говорим лишь об акте любви с первого взгляда, — холодно уточнила она. — То есть совсем о другом!
Я ухватил сладострастницу за запястье, вытащил алчные ногти из своего бедра и вернул руку обратно на ее колени. Поступок, прямо скажем, опрометчивый: ведь при этом моя собственная рука непроизвольно дотронулась до ее бедра, и я ясно ощутил под тонким черным шелком теплоту упругого тела. Ситуация самая идиотская, потому что фантазия, так и не успев воплотиться в реальность, живо трансформировалась в некое подобие кошмара.
— Убийство! — повысил я голос. — Вот о чем я хотел поговорить с вами. Об убийстве!
— Потом, — отмахнулась она. — Не до, а после — самое лучшее время для серьезных разговоров, Эл.
Я вскочил с двухместной ловушки, метнулся к противоположной стене гостиной и замедлил шаг лишь тогда, когда расстояние между нами достигло пятнадцати футов.
Затем медленно, с нарочитой тщательностью раскурил сигарету и только после этого снова взглянул на диванчик.
Лиза Ландау по-прежнему сидела на нем. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало, но темные глаза следили за мной с холодной напряженностью.
— Кем был вам Николас Каттер? — спросил я.
— Просто другом.
— Вы знаете, что его убили прошлой ночью?
— Да, и мне его очень жаль. Но если между нами что-то и было, то с этим теперь покончено.
— И давно?
— Несколько недель назад.
— И кем?
— Мною. Ник тяжело переживал, но я знала, что он с этим справится. — Она слегка повела плечами. — Так всегда бывает…
— Что вы скажете про Майка Донована?
— Он мой друг.
— Друг с очень плохой памятью, — усмехнулся я. — Я его спросил, не знает ли он человека с инициалами Л.Л., и он ответил отрицательно.
— Не думаю, чтобы Майк забыл меня. — Она насмешливо скривила губы. — А может быть, он хотел быть галантным? Решил не впутывать меня в расследование убийства? Под грубой внешностью бьется сердце настоящего джентльмена.
— А что бьется под вашей столь красивой внешностью?
— Как я уже говорила, Эл, какое-то время я пробовала жить жизнью замужней женщины, — произнесла она ровным голосом. — Но из этого ничего не получилось. Оставаться верной одному мужчине страшно скучно. Трудность брака состоит в том, что ты должна не ошибиться в мужчине, а я довольно скоро убедилась, что он для меня просто не существует. Поэтому с тех пор я предпочитаю беречь свою свободу: приближать к себе мужчину, который в данный момент мне нравится, и отделываться от него, как только он надоест.
Я раздавил окурок в хрустальной пепельнице в виде сердца, затем прошел к одному из маленьких кресел и уселся в него лицом к Лизе.
— Расскажите мне про Ника Каттера.
— Что вы хотите узнать? Каков он был в постели?
— Как вы с ним познакомились, сколько времени знали его, и все такое.
— Я встретила его у Майка Донована. Иногда я люблю выезжать на машине и наблюдать за тем, как Майк работает. В нем есть какая-то примитивная притягательная сила. Эти его мускулы, энергичные движения… — В глазах ее засиял свет и тут же погас. — Полагаю, это было месяца четыре назад. Как-то я приехала на строительную площадку, они там вдвоем о чем-то разговаривали. Майк нас познакомил и спросил, не подвезу ли я мистера Каттера обратно в город. В Нике было что-то особенное, с чем я до этого еще не сталкивалась, и это меня привлекло. У Майка все на виду — я имею в виду его физическую мощь, — а у Ника, наоборот, все внутри. Прирожденное чувство власти, надо полагать.
Уверенность, что мир — у его ног, что каждый, не задавая лишних вопросов, точно выполнит все, чего он от него ждет. Я ощутила это уже в машине и была так поражена, что привезла его сюда — вместо того чтобы высадить где-то в центре.
Слушая ее, я решил, что занимаюсь не тем делом.
Мне бы быть психиатром, а не копом и предъявить ей счет на пятьдесят долларов за часовую консультацию.
Судя по тому, как она со мной говорила, подобный самоанализ доставлял ей истинное наслаждение. Хотя не исключено, все это — дымовая завеса, чтобы скрыть какие-то неприглядные факты.
— После того дня у Ника выработалась привычка проводить со мной время, — продолжала она. — А может быть, я к нему привыкла. Во всяком случае, в течение первых двух месяцев мы бывали вместе довольно часто. Потом положение дел стало меняться.
Она поднялась с диванчика и медленно пошла в противоположную от меня сторону. Сделав над собой усилие, я уставился в потолок, чтобы не смотреть на соблазнительное покачивание обтянутых черным шелком округлых половинок ее мягкого места, и опустил глаза вниз только тогда, когда Лиза подошла к бару.
— Мне необходимо выпить, — объявила она, бросив на меня мимолетный взгляд. — А вам?
— Скотч со льдом и немного содовой, — ответил я.
— Как всегда, я начала скучать… Он мне надоел. — Она откупорила непочатую бутылку» Джонни Уокера»и налила в стакан, предназначавшийся для меня, тройную порцию. — И я решила его отвадить, если вас не коробит такая манера изъясняться. Ну, как обычно: когда он приходил, меня не было дома, посреди разговора я бросала телефонную трубку, и все такое. Но это не действовало на Ника. Он родился с удивительно односторонним умом. — Лиза, тихонечко вздохнув, плеснула в мой стакан чуточку содовой. — Понимаете, он просто не воспринимал отказ. Развязка наступила четыре-пять недель назад, он устроил мне черт знает какую сцену! — Себе она приготовила весьма простой напиток: налила в стаканчик на четыре пальца коньяку и бросила туда один-единственный кубик льда. — Однажды вечером он ворвался сюда и в полном смысле слова попытался насильно овладеть мною. — Она подняла брови, придав этим своим словам насмешливый оттенок. — Грубый мужик, настоящий мужлан! Ничего возвышенного! Надавал мне пощечин, потом сорвал с меня одежду, дотащил до спальни и бросил на кровать. Но есть безотказный способ прекратить подобные штучки.
— Какой? — спросил я заинтересованно.
— Я рассмеялась, — просто ответила она. — Лежала на кровати и хохотала. Этого секс не выносит. Ник тут же утратил самоуверенность, он был уязвлен. Вы понимаете, что я имею в виду? Он вспыхнул как рак и пару минут ругал меня последними словами. Но это не прибавило ему самоуважения, и он пулей выскочил из квартиры. Больше я Ника Каттера не видела. — Нижняя губа опытной соблазнительницы вытянулась вперед. — Вы придете сюда за своим стаканчиком или все еще боитесь, как бы я не лишила вас невинности прямо тут, у бара?
— Надо рискнуть, — мужественно ответил я и пересек комнату.
Мы уселись друг против друга. Она подняла свой стакан и одним глотком, словно это был апельсиновый сок, ополовинила его. В ее глазах появилось грустное выражение.
— Ник всегда говорил, что был страшно несчастлив, — медленно заговорила она. — Обычно так говорят все женатые мужчины своим очередным избранницам, но, как я думаю, Ник был искренен. Жена его — пустоголовая светская дамочка — вечно нанимала каких-то немыслимых слуг, а потом, когда Ник их прогонял, устраивала ему сцены.
— Но ее личной горничной, — заметил я, — он не отказывал от места.
Она слегка удивилась:
— Вам об этом известно?
— О чем?
— О горничной. Его жена не разрешала ему увольнять девушку, что бы та ни вытворяла. Она даже пригрозила оставить его, если он только попытается это сделать.
— А вы не знаете, почему она так сильно привязана к этой особе?
— Нет. Думаю, Ник тоже не знал, и это его тревожило. По какой-то причине он чуть ли не ненавидел девицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Когда она повернула голову, я заметил цыганские серьги, позвякивавшие у нее в ушах, и подумал: по кому, черт побери, этот звон?
— Я… ух… — беспомощно пробормотал я.
— У вас перехватило дыхание. — В голосе ее звучало сочувствие. — Может быть, начинается ангина?
С трудом проглотив комок, я предпринял новую попытку:
— Я хотел поговорить с мистером Ландау.
— Я бы не стала на этом настаивать. — Губы-гурии изогнулись еще сильнее, она улыбнулась, показав белые зубки. — Он умер три года назад.
— Вы его вдова, миссис Ландау? — догадался я.
— Да, Лиза Ландау.
Ее глаза осматривали меня неспешно, с тщательностью рентгеновского аппарата, и я ясно ощутил, как по жилам моим распространяется радиация.
— Что вы продаете? Учебник самоуверенности?
— Я лейтенант Уилер из службы шерифа. — Ритуальная формула слегка восстановила во мне ту самую самоуверенность, которую я утратил так позорно в тот миг, когда она отворила мне дверь. — Разрешите войти?
Прелестница распахнула дверь пошире. Но я невольно задержался на пороге, ожидая, что она хлопнет в ладоши и откуда-то в облаке белого дыма возникнет фигура могучего джинна с черными усищами. Однако миссис Ландау молча повернулась на каблучках и направилась в гостиную. Я пошел следом, с трудом заставляя себя отрываться иногда от пленительного зрелища ее обтянутых черным шелком ягодиц, которые при каждом шаге совершали определенные движения с достойной подражания синхронностью.
Обстановка в гостиной была типично женской. Мои ноги утонули в длиннющем ворсе ярко-синего ковра.
Повсюду стояли маленькие диванчики на две персоны и низенькие кресла с мягкими сиденьями. С одной стены загадочно улыбалась обнаженная великанша тициановского типа, не сводя глаз с небольшого бара у противоположной стены. Если красавица на картине была обречена всю жизнь лежать обнаженной, то смотреть на бар было все же приятнее, чем на какого-нибудь мужчину.
Хозяйка присела на один из двухместных диванчиков и похлопала по свободному месту рядом с собой, приглашая и меня последовать ее примеру. Я не медля исполнил желание дамы. В итоге мы оказались совсем близко друг от друга, наши колени едва не соприкасались. Через пару минут они все же соприкоснулись, и ее улыбка приобрела лукавство, уголки губ изогнулись кверху.
— Лейтенант Уилер, — произнесла она, напирая на первое слово. — Я просто поражена. — В ее смехе слышалось что-то такое, от чего тут же разыгралось мое не в меру богатое воображение. — Вас не шокирует, что я недостаточно почтительна?
— Признаюсь, я впервые провожу расследование в такой неофициальной атмосфере, — ответил я. — Но мне это нравится.
— Я уверена, мы станем друзьями. — Давление ее колена на мою ногу немного усилилось. — Если, конечно, вы не арестуете меня за что-нибудь кошмарное, чего я не совершала. Так что, пожалуйста, зовите меня Лиза. И сообщите мне свое имя, потому что каждый раз, когда я произношу» лейтенант «, мне хочется отдать вам честь.
— Эл, — сказал я. — И я явился сюда, чтобы задать вам несколько вопросов. Не торопите меня, возможно, мне удастся припомнить хотя бы один из них.
— Я вдова Ландау, — беспечно прощебетала она. — Через три месяца после того, как мы с ним разбежались, и за два месяца до бракоразводного процесса мистер Ландау совершил весьма благородный поступок — погиб в автомобильной катастрофе, не успев изменить условия своего завещания. Так что теперь, три года спустя, я являюсь богатой вдовой Ландау, совершенно свободной двадцатисемилетней женщиной, и, если мне захочется скрасить свое одинокое существование, я могу заняться любовью с понравившимся мне лейтенантом полиции, и ничто меня не остановит! — Она положила руку мне на бедро; даже сквозь материал я почувствовал, как впились в меня ее острые ногти. — Я хочу!
— Прекратите! — завопил я. — Вы с ума сошли? Мы и знакомы-то не более пяти минут!
Она согласно кивнула:
— Я считаю, это идеальный срок. Если выяснится, что вы меня разочаровали — хотя вообще-то я этого не думаю, Эл! — нам не придется тратить время на долгое расставание, верно?
— Я слышал о любви с первого взгляда, но это же просто смешно! — буркнул я.
— Мы говорим лишь об акте любви с первого взгляда, — холодно уточнила она. — То есть совсем о другом!
Я ухватил сладострастницу за запястье, вытащил алчные ногти из своего бедра и вернул руку обратно на ее колени. Поступок, прямо скажем, опрометчивый: ведь при этом моя собственная рука непроизвольно дотронулась до ее бедра, и я ясно ощутил под тонким черным шелком теплоту упругого тела. Ситуация самая идиотская, потому что фантазия, так и не успев воплотиться в реальность, живо трансформировалась в некое подобие кошмара.
— Убийство! — повысил я голос. — Вот о чем я хотел поговорить с вами. Об убийстве!
— Потом, — отмахнулась она. — Не до, а после — самое лучшее время для серьезных разговоров, Эл.
Я вскочил с двухместной ловушки, метнулся к противоположной стене гостиной и замедлил шаг лишь тогда, когда расстояние между нами достигло пятнадцати футов.
Затем медленно, с нарочитой тщательностью раскурил сигарету и только после этого снова взглянул на диванчик.
Лиза Ландау по-прежнему сидела на нем. Лицо ее ровным счетом ничего не выражало, но темные глаза следили за мной с холодной напряженностью.
— Кем был вам Николас Каттер? — спросил я.
— Просто другом.
— Вы знаете, что его убили прошлой ночью?
— Да, и мне его очень жаль. Но если между нами что-то и было, то с этим теперь покончено.
— И давно?
— Несколько недель назад.
— И кем?
— Мною. Ник тяжело переживал, но я знала, что он с этим справится. — Она слегка повела плечами. — Так всегда бывает…
— Что вы скажете про Майка Донована?
— Он мой друг.
— Друг с очень плохой памятью, — усмехнулся я. — Я его спросил, не знает ли он человека с инициалами Л.Л., и он ответил отрицательно.
— Не думаю, чтобы Майк забыл меня. — Она насмешливо скривила губы. — А может быть, он хотел быть галантным? Решил не впутывать меня в расследование убийства? Под грубой внешностью бьется сердце настоящего джентльмена.
— А что бьется под вашей столь красивой внешностью?
— Как я уже говорила, Эл, какое-то время я пробовала жить жизнью замужней женщины, — произнесла она ровным голосом. — Но из этого ничего не получилось. Оставаться верной одному мужчине страшно скучно. Трудность брака состоит в том, что ты должна не ошибиться в мужчине, а я довольно скоро убедилась, что он для меня просто не существует. Поэтому с тех пор я предпочитаю беречь свою свободу: приближать к себе мужчину, который в данный момент мне нравится, и отделываться от него, как только он надоест.
Я раздавил окурок в хрустальной пепельнице в виде сердца, затем прошел к одному из маленьких кресел и уселся в него лицом к Лизе.
— Расскажите мне про Ника Каттера.
— Что вы хотите узнать? Каков он был в постели?
— Как вы с ним познакомились, сколько времени знали его, и все такое.
— Я встретила его у Майка Донована. Иногда я люблю выезжать на машине и наблюдать за тем, как Майк работает. В нем есть какая-то примитивная притягательная сила. Эти его мускулы, энергичные движения… — В глазах ее засиял свет и тут же погас. — Полагаю, это было месяца четыре назад. Как-то я приехала на строительную площадку, они там вдвоем о чем-то разговаривали. Майк нас познакомил и спросил, не подвезу ли я мистера Каттера обратно в город. В Нике было что-то особенное, с чем я до этого еще не сталкивалась, и это меня привлекло. У Майка все на виду — я имею в виду его физическую мощь, — а у Ника, наоборот, все внутри. Прирожденное чувство власти, надо полагать.
Уверенность, что мир — у его ног, что каждый, не задавая лишних вопросов, точно выполнит все, чего он от него ждет. Я ощутила это уже в машине и была так поражена, что привезла его сюда — вместо того чтобы высадить где-то в центре.
Слушая ее, я решил, что занимаюсь не тем делом.
Мне бы быть психиатром, а не копом и предъявить ей счет на пятьдесят долларов за часовую консультацию.
Судя по тому, как она со мной говорила, подобный самоанализ доставлял ей истинное наслаждение. Хотя не исключено, все это — дымовая завеса, чтобы скрыть какие-то неприглядные факты.
— После того дня у Ника выработалась привычка проводить со мной время, — продолжала она. — А может быть, я к нему привыкла. Во всяком случае, в течение первых двух месяцев мы бывали вместе довольно часто. Потом положение дел стало меняться.
Она поднялась с диванчика и медленно пошла в противоположную от меня сторону. Сделав над собой усилие, я уставился в потолок, чтобы не смотреть на соблазнительное покачивание обтянутых черным шелком округлых половинок ее мягкого места, и опустил глаза вниз только тогда, когда Лиза подошла к бару.
— Мне необходимо выпить, — объявила она, бросив на меня мимолетный взгляд. — А вам?
— Скотч со льдом и немного содовой, — ответил я.
— Как всегда, я начала скучать… Он мне надоел. — Она откупорила непочатую бутылку» Джонни Уокера»и налила в стакан, предназначавшийся для меня, тройную порцию. — И я решила его отвадить, если вас не коробит такая манера изъясняться. Ну, как обычно: когда он приходил, меня не было дома, посреди разговора я бросала телефонную трубку, и все такое. Но это не действовало на Ника. Он родился с удивительно односторонним умом. — Лиза, тихонечко вздохнув, плеснула в мой стакан чуточку содовой. — Понимаете, он просто не воспринимал отказ. Развязка наступила четыре-пять недель назад, он устроил мне черт знает какую сцену! — Себе она приготовила весьма простой напиток: налила в стаканчик на четыре пальца коньяку и бросила туда один-единственный кубик льда. — Однажды вечером он ворвался сюда и в полном смысле слова попытался насильно овладеть мною. — Она подняла брови, придав этим своим словам насмешливый оттенок. — Грубый мужик, настоящий мужлан! Ничего возвышенного! Надавал мне пощечин, потом сорвал с меня одежду, дотащил до спальни и бросил на кровать. Но есть безотказный способ прекратить подобные штучки.
— Какой? — спросил я заинтересованно.
— Я рассмеялась, — просто ответила она. — Лежала на кровати и хохотала. Этого секс не выносит. Ник тут же утратил самоуверенность, он был уязвлен. Вы понимаете, что я имею в виду? Он вспыхнул как рак и пару минут ругал меня последними словами. Но это не прибавило ему самоуважения, и он пулей выскочил из квартиры. Больше я Ника Каттера не видела. — Нижняя губа опытной соблазнительницы вытянулась вперед. — Вы придете сюда за своим стаканчиком или все еще боитесь, как бы я не лишила вас невинности прямо тут, у бара?
— Надо рискнуть, — мужественно ответил я и пересек комнату.
Мы уселись друг против друга. Она подняла свой стакан и одним глотком, словно это был апельсиновый сок, ополовинила его. В ее глазах появилось грустное выражение.
— Ник всегда говорил, что был страшно несчастлив, — медленно заговорила она. — Обычно так говорят все женатые мужчины своим очередным избранницам, но, как я думаю, Ник был искренен. Жена его — пустоголовая светская дамочка — вечно нанимала каких-то немыслимых слуг, а потом, когда Ник их прогонял, устраивала ему сцены.
— Но ее личной горничной, — заметил я, — он не отказывал от места.
Она слегка удивилась:
— Вам об этом известно?
— О чем?
— О горничной. Его жена не разрешала ему увольнять девушку, что бы та ни вытворяла. Она даже пригрозила оставить его, если он только попытается это сделать.
— А вы не знаете, почему она так сильно привязана к этой особе?
— Нет. Думаю, Ник тоже не знал, и это его тревожило. По какой-то причине он чуть ли не ненавидел девицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20