Фамилии ее я не знаю, но она убирает также в других квартирах нашего дома. С тех пор как уехала моя жена, она не приходила. Они вдвоем хорошо убрали квартиру в последнее воскресенье, и Эллен договорилась, что Роза придет в следующую субботу,– он остановился и, нахмурившись, спросил: – Это так важно?
– Я еще не знаю, что является важным, а что нет. Девичья фамилия вашей жены?
– Эллен Терри. Она была манекенщицей и пользовалась большим успехом, когда я встретил ее год назад.
– В каком агенстве она работала?
– В одном из крупных… в Рокфеллер-центре,– Гаррис нахмурился, вспоминая, – «Нобл и Эллиот». Но, когда мы поженились, она бросила работу.
– Это было год назад? Опишите ее.
– Ей тридцать один год. Довольно высокая, стройная. Она блондинка, умеет держаться. Каждое ее движение – олицетворение грации. Она… очень заметная женщина. Когда она входит, на нее сразу же обращают внимание.
Шейн кивал, глядя на летающий по блокноту карандаш Люси. Он откинулся назад, потрогал мочку левого уха и сказал:
– Отлично. А теперь назовите имена и адреса ее ближайших друзей, мужчин и женщин, если можете.
Гаррис резко взглянул на него:
– Послушайте, Шейн, я же вам говорил, что у нее нет друзей-мужчин. И, во всяком случае, мне не понятно, какое отношение имеют ее нью-йоркские друзья к тому, что здесь произошло.
Шейн сказал решительно:
– Если я приду в вашу брокерскую контору, ничего не смысля в биржевых акциях, и стану давать вам советы, как следует вести дела, я думаю, вам это не понравится. Я должен делать свою работу так, как считаю нужным. Итак, мисс Гамильтон будет записывать близких друзей вашей жены. Начнем с тех, с кем она дружила, будучи манекенщицей.
Гаррис сказал:
– Теперь я, если не возражаете, чего-нибудь выпил бы. Шейн кивнул, отодвинул кресло назад, чтобы подняться.
Гаррис повернулся к Люси и начал медленно диктовать ей имена, в основном женские, перечислил несколько женатых пар, их адреса.
В другом конце комнаты Шейн достал бутылку коньяка из второго выдвигающегося ящика картотеки, вложил один в другой два бумажных стаканчика, наполнил их до краев, поставил на стол. Затем достал чашки с ледяной водой из холодильника и поставил их рядом со стаканчиками.
– Вот, пожалуй, все, кого я сейчас помню,– он поглядел на Шейна и объяснил: – Я уже сказал вашей секретарше, мы не вели светской жизни. Действительно, мы были очень поглощены друг другом, и нам не требовались посторонние.
Он поднял коньяк и отпил. Шейн сердечно произнес:
– Я очень хорошо понимаю это… первый год вашего брака. Давайте теперь посмотрим, Люси, записали ли вы имя ее дамского мастера?
Она покачала головой, когда Гаррис с горячностью вмешался:
– Ради всего святого, объясните мне, какое отношение имеет нью-йоркская парикмахерша к исчезновению Эллен в Майами? Может, вы и хорошо знаете свое дело, мистер Шейн, но я действительно затрудняюсь понять…
– Хорошо, Люси,– Шейн помрачнел,– отметьте, что мистер Гаррис отказывается дать имя дамского мастера своей жены.
– Минутку, я не отказываюсь. Черт, я просто не знаю ее имени. Парикмахерская находится как раз за углом. Бланш, мне кажется, что-то в этом роде.
Шейн уклончиво кивнул:
– Теперь пусть мисс Гамильтон запишет все, что относится к приезду вашей жены сюда,– он вновь уселся в кресло, сделал большой глоток коньяка и сощурил глаза: – Вы посадили ее в самолет в понедельник. Она позвонила вам из отеля после прибытия, и затем вы больше ничего от нее не слышали. Вас это не беспокоило, Гаррис?
– Нет. Почему я должен был беспокоиться?
– И вы не удосужились ей позвонить?
– Нет,– оборонялся Гаррис,– мы взрослые люди. Я хотел, чтобы она провела две недели так, как ей нравится, встретила новых людей, повеселилась, не чувствуя, что я ее проверяю.
Шейн безучастно кивнул:
– Ну, а это путешествие, этот ваш сюрприз. Если я правильно вас понял, ваша жена не имела ни малейшего понятия о том, что вы объявитесь сегодня в Майами?
– Совершенно верно,– голос Гарриса сделался агрессивным.– Я и сам узнал об этом в четверг вечером. В конторе сложилась такая ситуация, что потребовалось мое присутствие в Чарльстоне, Южная Каролина, в пятницу. Один из наших пожилых клиентов внезапно пожелал обсудить портфель ценных бумаг. Я выехал в ту же ночь и прибыл в Чарльстон в пятницу утром. В мотеле я поспал несколько часов, послеобеденное время провел с клиентом и внезапно, импульсивно решил поехать сюда и провести с женой субботу и воскресное утро. Я рассчитывал вернуться в Нью-Йорк в понедельник утром.
– Это ведь такой длинный путь, почти через всю страну,– сказал Шейн,– многие бизнесмены предпочитают добираться самолетом.
– А я очень люблю вести машину,– холодно проинформировал Гаррис,– особенно ночью. В этом что-то есть: ты легко мчишься, рассекая тьму, останавливаешься по пути в маленьких, открытых всю ночь закусочных, где собираются водители грузовиков…– он замолчал, встряхнул головой, словно стыдясь того энтузиазма, с каким говорил.– Мне это нравится,– повторил он,– и, когда я покидал Нью-Йорк, я действительно не предполагал, что попаду сюда. Но в Чарльстоне в пятницу вечером я сообразил, что до понедельника мне нечего делать в Нью-Йорке… Я внезапно подумал о том, какой это будет сюрприз для Эллен… и вот я здесь.
Шейн задумчиво слушал Гарриса. «Ты, должно быть, очень молод,– подумал он, – и очень любишь свою жену, если решил, что свалиться ей на голову в Майами на заре – в то время, как они имела все основания считать, что ты находишься в Нью-Йорке,– прекрасная мысль. И как бы тебе, Герберт Гаррис, понравилось, продолжал думать он,– если бы Эллен неожиданно появилась дома, в Нью-Йорке, на неделю раньше?» А вслух произнес:
– Думаю, что это все, мистер Гаррис. Я приступаю к работе. Вас можно будет найти в отеле «Бич-Хэвен»?
– Да, полагаю, что смогу там остановиться. Послушайте, все-таки объясните вы мне, на кой черт вам потребовался список нью-йоркских друзей Эллен, включая ее парикмахершу? Каким образом эти люди могут быть связаны с тем, что произошло здесь?
Шейн сказал:
– В самом начале, Гаррис, вы пожаловались на то, что никто в Майами не смог сделать правильных выводов по поводу исчезновения вашей жены и поэтому не был в состоянии проводить умное расследование. По этой причине мне следует знать все, что можно, о вашей жене. Я ответил на ваш вопрос?
– Частично,– теперь он вел себя более сдержанно.– Собираетесь ли вы связаться с теми, чьи имена я вам назвал?
– Имеются какие-либо возражения? – строго спросил Шейн.
– Нет… но. Я только поинтересовался.
– Я постараюсь действовать осторожно,– уверил его Шейн,– но я не смогу распутать дело, если буду связан по рукам и ногам. Не стану произносить пустые слова утешения. Однако предлагаю вам вернуться в отель с сознанием того, что все делается именно так, как положено. Я свяжусь с вами.
Гаррис пожал ему руку с большим энтузиазмом, чем в первый раз:
– Я уже лучше себя чувствую. Да, как насчет гонорара, мистер Шейн?
– Оставьте моей секретарше чек на тысячу долларов в качестве предварительного гонорара. Если удача будет сопутствовать, то покроет все расходы. Если же увижу, что потребуется больше, я вас извещу.
Гаррис неловко произнес:
– Хорошо, спасибо,– и последовал за Люси в приемную.
Шейн сел, в задумчивости потер подбородок. Люси прервала его размышления, войдя в комнату несколько минут спустя:
– Майкл, ты хочешь, чтобы я расшифровала записи прямо сейчас?
– Нет необходимости торопиться, ангел. Попробуй связаться с Джимом Клиффордом из Нью-Йорка. Если сможешь, слушай нас по отводной трубке и зачитай свои записи, когда я тебя попрошу.
Допив коньяк, он смял бумажные стаканчики и выбросил их в корзину для бумаг. Раздался звонок. Шейн поднял трубку, Люси сказала: «Мистер Клиффорд у телефона».
– Джим? – спросил он, и добродушный голос ответил:
– Это ты, Майкл? Как дела на солнечной земле греха и секса?
Шейн ответил:
– Греховны и сексуальны. Ты можешь быстро провернуть одно дело для меня?
Клиффорд рассмеялся и сказал:
– Для тебя… и за хорошую цену… могу сделать все.
– Вот какое дело, Джим. Некая миссис Эллен Гаррис из Нью-Йорка в прошлый понедельник исчезла из отеля «Бич-Хэвен» на Майами-Бич. Муж, Герберт Гаррис, биржевой маклер. Люси через минуту даст тебе все адреса, ею записанные. Выглядит так, Джим, на трезвую голову, что леди обставила свое дельце еще до вылета из Нью-Йорка. Она бывшая манекенщица. Я хочу, чтобы ты покопался в ее прошлом… до и после ее замужества. Выясни все, что сможешь, особенно о ее бывших и теперешних кавалерах. Она настоящая красавица и наверняка имела множество поклонников. Выбери нескольких, Джим, и выясни о них все, что сможешь до вечера. Позвони мне или Люси домой, если нас не будет здесь. А теперь она подключится и выдаст тебе все, что мы получили. Начинай, ангел.
Шейн подержал трубку у уха до тех пор, пока не услышал, как Люси начала зачитывать наиболее важные пункты из ее стенографических записей Джиму Клиффорду из Нью-Йорка. Затем он повесил трубку.
Он стоял перед одним из широких окон, выходящих на Флагер-стрит, когда Люси Гамильтон вошла в комнату спустя пять минут:
– Майкл Шейн! Что может отыскать в Нью-Йорке Джим Клиффорд? Что касается меня, то никогда не видела прежде человека, который бы любил и страдал так, как Герберт Гаррис.
Он медленно повернулся к ней, покачивая головой:
– То, насколько он ее любит, в действительности не имеет никакого значения. Ведь это она разыграла сцену исчезновения. Достань мне Тима Рурка, а?
Люси показала ему язык и повернулась к своему столу. Шейн отошел от окна, потирая мочку уха, он старался не думать о своей умершей жене Филнис. Одним своим вопросом Гаррис неосознанно нанес ему сильнейший удар. А если бы исчезла не Эллен, а Филнис?…
Зазвонил телефон, он поднял трубку и сказал:
– Привет, Тим! Занят? У меня есть сногсшибательная история. Побудь минут пятнадцать у себя. Мы быстренько позавтракаем. Освободись ото всех дел по меньшей мере на пару часов.
Шейн повесил трубку, вышел, чтобы взять шляпу и отпустить Люси. Но он попросил ее не покидать свою квартиру после обеда, так как туда должен позвонить Клиффорд. Сам Шейн тоже будет время от времени поддерживать с ней связь.
ГЛАВА 7
В прокуренной и шумной комнате отдела городских новостей «Ньюс» Шейн направился прямо к столу Тимоти Рурка, который меланхолично глядел на чистый лист бумаги, вставленный в пишущую машинку.
Рурк напоминал гончую. Его худое лицо выглядело бы совершенно изможденным, если бы не яркие, цепкие, подвижные, как у зверька, глаза. Циничный блеск появился в них, когда Шейн положил на стол снимок Эллен Гаррис.
– Этот снимок,– сказал детектив,– нужно увеличить и поместить на всю первую полосу. Ты найдешь такую возможность, Тим?
– Сегодня у нас практически ничего нет на первую полосу. А что она натворила? Разрезала на кусочки своего папочку и сделала из него жаркое?
Рурк жадно изучал фотографию. Шейн сказал:
– На сегодняшний день она считается пропавшей. Отдай снимок в фотоотдел и скажи им, пусть отпечатают несколько копий. Мне нужно полдюжины… размером шесть на девять дюймов или что-то около. Пусть отретушируют и подготовят все, чтобы можно было сразу ставить в номер. Мы быстро позавтракаем и вернемся.
Рурк знал Майкла Шейна слишком хорошо, чтобы задавать ему лишние вопросы. Через несколько минут, вернувшись из фотолаборатории, он подтвердил:
– Снимки будут готовы, как только мы покончим с едой.
Они отправились в ресторанчик за полквартала от редакции, где подавали бифштекс, и, получив напитки, стали ждать заказанный завтрак. Рурк, подперев руками острый подбородок, лукаво поглядывал на своего старого друга:
– Что же это за история?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Я еще не знаю, что является важным, а что нет. Девичья фамилия вашей жены?
– Эллен Терри. Она была манекенщицей и пользовалась большим успехом, когда я встретил ее год назад.
– В каком агенстве она работала?
– В одном из крупных… в Рокфеллер-центре,– Гаррис нахмурился, вспоминая, – «Нобл и Эллиот». Но, когда мы поженились, она бросила работу.
– Это было год назад? Опишите ее.
– Ей тридцать один год. Довольно высокая, стройная. Она блондинка, умеет держаться. Каждое ее движение – олицетворение грации. Она… очень заметная женщина. Когда она входит, на нее сразу же обращают внимание.
Шейн кивал, глядя на летающий по блокноту карандаш Люси. Он откинулся назад, потрогал мочку левого уха и сказал:
– Отлично. А теперь назовите имена и адреса ее ближайших друзей, мужчин и женщин, если можете.
Гаррис резко взглянул на него:
– Послушайте, Шейн, я же вам говорил, что у нее нет друзей-мужчин. И, во всяком случае, мне не понятно, какое отношение имеют ее нью-йоркские друзья к тому, что здесь произошло.
Шейн сказал решительно:
– Если я приду в вашу брокерскую контору, ничего не смысля в биржевых акциях, и стану давать вам советы, как следует вести дела, я думаю, вам это не понравится. Я должен делать свою работу так, как считаю нужным. Итак, мисс Гамильтон будет записывать близких друзей вашей жены. Начнем с тех, с кем она дружила, будучи манекенщицей.
Гаррис сказал:
– Теперь я, если не возражаете, чего-нибудь выпил бы. Шейн кивнул, отодвинул кресло назад, чтобы подняться.
Гаррис повернулся к Люси и начал медленно диктовать ей имена, в основном женские, перечислил несколько женатых пар, их адреса.
В другом конце комнаты Шейн достал бутылку коньяка из второго выдвигающегося ящика картотеки, вложил один в другой два бумажных стаканчика, наполнил их до краев, поставил на стол. Затем достал чашки с ледяной водой из холодильника и поставил их рядом со стаканчиками.
– Вот, пожалуй, все, кого я сейчас помню,– он поглядел на Шейна и объяснил: – Я уже сказал вашей секретарше, мы не вели светской жизни. Действительно, мы были очень поглощены друг другом, и нам не требовались посторонние.
Он поднял коньяк и отпил. Шейн сердечно произнес:
– Я очень хорошо понимаю это… первый год вашего брака. Давайте теперь посмотрим, Люси, записали ли вы имя ее дамского мастера?
Она покачала головой, когда Гаррис с горячностью вмешался:
– Ради всего святого, объясните мне, какое отношение имеет нью-йоркская парикмахерша к исчезновению Эллен в Майами? Может, вы и хорошо знаете свое дело, мистер Шейн, но я действительно затрудняюсь понять…
– Хорошо, Люси,– Шейн помрачнел,– отметьте, что мистер Гаррис отказывается дать имя дамского мастера своей жены.
– Минутку, я не отказываюсь. Черт, я просто не знаю ее имени. Парикмахерская находится как раз за углом. Бланш, мне кажется, что-то в этом роде.
Шейн уклончиво кивнул:
– Теперь пусть мисс Гамильтон запишет все, что относится к приезду вашей жены сюда,– он вновь уселся в кресло, сделал большой глоток коньяка и сощурил глаза: – Вы посадили ее в самолет в понедельник. Она позвонила вам из отеля после прибытия, и затем вы больше ничего от нее не слышали. Вас это не беспокоило, Гаррис?
– Нет. Почему я должен был беспокоиться?
– И вы не удосужились ей позвонить?
– Нет,– оборонялся Гаррис,– мы взрослые люди. Я хотел, чтобы она провела две недели так, как ей нравится, встретила новых людей, повеселилась, не чувствуя, что я ее проверяю.
Шейн безучастно кивнул:
– Ну, а это путешествие, этот ваш сюрприз. Если я правильно вас понял, ваша жена не имела ни малейшего понятия о том, что вы объявитесь сегодня в Майами?
– Совершенно верно,– голос Гарриса сделался агрессивным.– Я и сам узнал об этом в четверг вечером. В конторе сложилась такая ситуация, что потребовалось мое присутствие в Чарльстоне, Южная Каролина, в пятницу. Один из наших пожилых клиентов внезапно пожелал обсудить портфель ценных бумаг. Я выехал в ту же ночь и прибыл в Чарльстон в пятницу утром. В мотеле я поспал несколько часов, послеобеденное время провел с клиентом и внезапно, импульсивно решил поехать сюда и провести с женой субботу и воскресное утро. Я рассчитывал вернуться в Нью-Йорк в понедельник утром.
– Это ведь такой длинный путь, почти через всю страну,– сказал Шейн,– многие бизнесмены предпочитают добираться самолетом.
– А я очень люблю вести машину,– холодно проинформировал Гаррис,– особенно ночью. В этом что-то есть: ты легко мчишься, рассекая тьму, останавливаешься по пути в маленьких, открытых всю ночь закусочных, где собираются водители грузовиков…– он замолчал, встряхнул головой, словно стыдясь того энтузиазма, с каким говорил.– Мне это нравится,– повторил он,– и, когда я покидал Нью-Йорк, я действительно не предполагал, что попаду сюда. Но в Чарльстоне в пятницу вечером я сообразил, что до понедельника мне нечего делать в Нью-Йорке… Я внезапно подумал о том, какой это будет сюрприз для Эллен… и вот я здесь.
Шейн задумчиво слушал Гарриса. «Ты, должно быть, очень молод,– подумал он, – и очень любишь свою жену, если решил, что свалиться ей на голову в Майами на заре – в то время, как они имела все основания считать, что ты находишься в Нью-Йорке,– прекрасная мысль. И как бы тебе, Герберт Гаррис, понравилось, продолжал думать он,– если бы Эллен неожиданно появилась дома, в Нью-Йорке, на неделю раньше?» А вслух произнес:
– Думаю, что это все, мистер Гаррис. Я приступаю к работе. Вас можно будет найти в отеле «Бич-Хэвен»?
– Да, полагаю, что смогу там остановиться. Послушайте, все-таки объясните вы мне, на кой черт вам потребовался список нью-йоркских друзей Эллен, включая ее парикмахершу? Каким образом эти люди могут быть связаны с тем, что произошло здесь?
Шейн сказал:
– В самом начале, Гаррис, вы пожаловались на то, что никто в Майами не смог сделать правильных выводов по поводу исчезновения вашей жены и поэтому не был в состоянии проводить умное расследование. По этой причине мне следует знать все, что можно, о вашей жене. Я ответил на ваш вопрос?
– Частично,– теперь он вел себя более сдержанно.– Собираетесь ли вы связаться с теми, чьи имена я вам назвал?
– Имеются какие-либо возражения? – строго спросил Шейн.
– Нет… но. Я только поинтересовался.
– Я постараюсь действовать осторожно,– уверил его Шейн,– но я не смогу распутать дело, если буду связан по рукам и ногам. Не стану произносить пустые слова утешения. Однако предлагаю вам вернуться в отель с сознанием того, что все делается именно так, как положено. Я свяжусь с вами.
Гаррис пожал ему руку с большим энтузиазмом, чем в первый раз:
– Я уже лучше себя чувствую. Да, как насчет гонорара, мистер Шейн?
– Оставьте моей секретарше чек на тысячу долларов в качестве предварительного гонорара. Если удача будет сопутствовать, то покроет все расходы. Если же увижу, что потребуется больше, я вас извещу.
Гаррис неловко произнес:
– Хорошо, спасибо,– и последовал за Люси в приемную.
Шейн сел, в задумчивости потер подбородок. Люси прервала его размышления, войдя в комнату несколько минут спустя:
– Майкл, ты хочешь, чтобы я расшифровала записи прямо сейчас?
– Нет необходимости торопиться, ангел. Попробуй связаться с Джимом Клиффордом из Нью-Йорка. Если сможешь, слушай нас по отводной трубке и зачитай свои записи, когда я тебя попрошу.
Допив коньяк, он смял бумажные стаканчики и выбросил их в корзину для бумаг. Раздался звонок. Шейн поднял трубку, Люси сказала: «Мистер Клиффорд у телефона».
– Джим? – спросил он, и добродушный голос ответил:
– Это ты, Майкл? Как дела на солнечной земле греха и секса?
Шейн ответил:
– Греховны и сексуальны. Ты можешь быстро провернуть одно дело для меня?
Клиффорд рассмеялся и сказал:
– Для тебя… и за хорошую цену… могу сделать все.
– Вот какое дело, Джим. Некая миссис Эллен Гаррис из Нью-Йорка в прошлый понедельник исчезла из отеля «Бич-Хэвен» на Майами-Бич. Муж, Герберт Гаррис, биржевой маклер. Люси через минуту даст тебе все адреса, ею записанные. Выглядит так, Джим, на трезвую голову, что леди обставила свое дельце еще до вылета из Нью-Йорка. Она бывшая манекенщица. Я хочу, чтобы ты покопался в ее прошлом… до и после ее замужества. Выясни все, что сможешь, особенно о ее бывших и теперешних кавалерах. Она настоящая красавица и наверняка имела множество поклонников. Выбери нескольких, Джим, и выясни о них все, что сможешь до вечера. Позвони мне или Люси домой, если нас не будет здесь. А теперь она подключится и выдаст тебе все, что мы получили. Начинай, ангел.
Шейн подержал трубку у уха до тех пор, пока не услышал, как Люси начала зачитывать наиболее важные пункты из ее стенографических записей Джиму Клиффорду из Нью-Йорка. Затем он повесил трубку.
Он стоял перед одним из широких окон, выходящих на Флагер-стрит, когда Люси Гамильтон вошла в комнату спустя пять минут:
– Майкл Шейн! Что может отыскать в Нью-Йорке Джим Клиффорд? Что касается меня, то никогда не видела прежде человека, который бы любил и страдал так, как Герберт Гаррис.
Он медленно повернулся к ней, покачивая головой:
– То, насколько он ее любит, в действительности не имеет никакого значения. Ведь это она разыграла сцену исчезновения. Достань мне Тима Рурка, а?
Люси показала ему язык и повернулась к своему столу. Шейн отошел от окна, потирая мочку уха, он старался не думать о своей умершей жене Филнис. Одним своим вопросом Гаррис неосознанно нанес ему сильнейший удар. А если бы исчезла не Эллен, а Филнис?…
Зазвонил телефон, он поднял трубку и сказал:
– Привет, Тим! Занят? У меня есть сногсшибательная история. Побудь минут пятнадцать у себя. Мы быстренько позавтракаем. Освободись ото всех дел по меньшей мере на пару часов.
Шейн повесил трубку, вышел, чтобы взять шляпу и отпустить Люси. Но он попросил ее не покидать свою квартиру после обеда, так как туда должен позвонить Клиффорд. Сам Шейн тоже будет время от времени поддерживать с ней связь.
ГЛАВА 7
В прокуренной и шумной комнате отдела городских новостей «Ньюс» Шейн направился прямо к столу Тимоти Рурка, который меланхолично глядел на чистый лист бумаги, вставленный в пишущую машинку.
Рурк напоминал гончую. Его худое лицо выглядело бы совершенно изможденным, если бы не яркие, цепкие, подвижные, как у зверька, глаза. Циничный блеск появился в них, когда Шейн положил на стол снимок Эллен Гаррис.
– Этот снимок,– сказал детектив,– нужно увеличить и поместить на всю первую полосу. Ты найдешь такую возможность, Тим?
– Сегодня у нас практически ничего нет на первую полосу. А что она натворила? Разрезала на кусочки своего папочку и сделала из него жаркое?
Рурк жадно изучал фотографию. Шейн сказал:
– На сегодняшний день она считается пропавшей. Отдай снимок в фотоотдел и скажи им, пусть отпечатают несколько копий. Мне нужно полдюжины… размером шесть на девять дюймов или что-то около. Пусть отретушируют и подготовят все, чтобы можно было сразу ставить в номер. Мы быстро позавтракаем и вернемся.
Рурк знал Майкла Шейна слишком хорошо, чтобы задавать ему лишние вопросы. Через несколько минут, вернувшись из фотолаборатории, он подтвердил:
– Снимки будут готовы, как только мы покончим с едой.
Они отправились в ресторанчик за полквартала от редакции, где подавали бифштекс, и, получив напитки, стали ждать заказанный завтрак. Рурк, подперев руками острый подбородок, лукаво поглядывал на своего старого друга:
– Что же это за история?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19