Бабочка со щелчком вернулась на место.
– Можешь ее раскрутить, как маленький пропеллер, и полететь, как фея? – спросил Мюллер.
– Еще раз за нее схватишься, так врежу, что она станет для тебя дверной ручкой на пути в ад, – пообещал Гассман. – Ты на себя посмотри! Заправь рубашку в штаны! Ты что, никогда в армии не служил?!
Потом им пришлось помогать развозчику из магазина погрузить в кузов посуду и остатки пиршества. Относя складной банкетный стол обратно в подвал, они не заметили под лестницей раздутую резиновую перчатку, подвешенную над тарелкой с каким-то порошком, от которой тянулся запальный шнур к трехлитровой жестяной банке, в которой когда-то был лярд. В подвале у Грутаса температура была градусов на пять ниже, чем на медицинском факультете.
52
Служанка раскладывала шелковую пижаму Грутаса на постели, когда он позвал ее, требуя полотенце.
Служанка не любила носить полотенца Грутасу в ванную, но он всегда звал ее и требовал этого. И ей приходилось идти туда, но вот смотреть она была не обязана. Ванная комната Грутаса была сплошь из белого кафеля и нержавеющей стали, с огромной, свободно поставленной ванной, с парилкой с дверью из матового стекла и с душевой кабиной, размещавшейся рядом с парилкой.
Грутас лежал в ванне. Женщина, которую он привез сюда из плавучего дома, где ее держали насильно, брила ему грудь безопасной бритвой, какой пользуются в тюрьмах, с лезвием, запиравшимся на замок. Одна щека у нее распухла. Служанке не хотелось встречаться с ней глазами.
Душевая была вся белая, как сурдокамера, в ней легко могли бы уместиться четверо. В ней была чрезвычайно интересная акустика – стены отражали малейший звук. Ганнибал даже слышал, как хрустят волосы на голове, касаясь белого кафельного пола, на котором он лежал. Укрытый парой белых полотенец, он был почти невидим из парилки, если взглянуть сквозь матовое стекло двери. Лежа под полотенцами, он слышал собственное дыхание. Это было точно так, как тогда, когда он лежал, завернутый в ковер вместе с Микой. Но вместо аромата ее теплых волос он сейчас чувствовал запах пистолета – ружейное масло, латунь патронных гильз и порох.
До него доносился голос Грутаса, но лица его он еще не видел, разве что в бинокль. Тембр его голоса не изменился, и в нем звучала все такая же скука и насмешка, предшествующая удару кулаком.
– Согрей мне халат, – приказал Грутас служанке. – После ванны я посижу в парилке. Включи ее.
Она отворила дверь в парную и открыла кран. В совершенно белой парилке единственным другим цветом был красный – красные деления на таймере и термометре. Они имели вид корабельных приборов с достаточно крупными цифрами, чтобы их было видно в насыщенном паром воздухе. Минутная стрелка таймера уже двигалась по циферблату к красной пограничной линии.
Грутас заложил руки за голову. Стала видна татуировка под мышкой – эсэсовские молнии. Он напряг мышцы и на мгновение подпрыгнул:
– Бум! Donnerwetter!
Он рассмеялся, когда пленная женщина отпрянула назад.
– Не-е-ет, я тебя больше бить не буду. Теперь ты мне нравишься. Мы тебе вставим новые зубы, такие, которые на ночь можно класть в стакан, чтоб не мешали.
Ганнибал прошел через стеклянную дверь и вступил в клубы пара, подняв пистолет и направив его Грутасу в сердце. В другой руке он держал бутылку со спиртом-ректификатом.
Ладони Грутаса издали скрип, когда он стал вылезать из ванны, и женщина скользнула в сторону еще до того, как поняла, что за ее спиной стоит Ганнибал.
– Рад видеть вас здесь, – сказал Грутас. Он посмотрел на бутылку в надежде, что Ганнибал пьян. – Я всегда считал, что за мной числится кое-какой должок.
– Мы обсудили это с Милко.
– И что?
– Мы пришли к определенной договоренности.
– Деньги, конечно! Я послал с ним деньги для вас. Он их вам передал? Вот и отлично!
Ганнибал в это время говорил женщине, не глядя в ее сторону:
– Намочите полотенце в ванне. Потом сядьте в углу и закройте лицо полотенцем. Давайте! Намочите полотенце!
Женщина опустила полотенце в воду и отступила в угол.
– Убей его! – сказала она.
– Я так долго ждал, чтобы увидеть наконец ваше лицо, – сказал Ганнибал. – Я мысленно прикладывал ваше лицо ко всем мерзавцам, которых когда-либо бил. Мне казалось, что вы должны быть крупнее.
В спальню с халатом в руках вошла служанка. Через открытую дверь ванной ей был виден ствол пистолета с глушителем. Она задом выбралась из спальни, ее шлепанцы не издали ни звука на покрытом ковром полу.
Грутас тоже смотрел на пистолет. Это был пистолет Милко. У него сбоку на корпусе имеется затворная задержка, чтобы стрелять с глушителем. Если юный Лектер не знает об этом, у него есть только один выстрел. Потом ему придется возиться с пистолетом.
– Вы видели вещи, которые я собрал у себя в доме, Ганнибал? Вот они, возможности, которые дает война! Вы привычны к изящным вещам, и вы можете их забрать. Мы с вами очень схожи. Мы – Новые Люди, Ганнибал. Вы, я – сливки нового общества, мы всегда будем сверху, всегда будем на плаву! – Он поднял с воды клок мыльной пены, чтобы показать, как они останутся на плаву, имея целью приучить юного Лектера к этому движению.
– Солдатские медальоны не плавают! – Ганнибал швырнул медальон Грутаса в ванну, и тот, как упавший листок, опустился на дно. – А вот спирт плавает! – И Ганнибал бросил бутылку, она разбилась о кафель над головой Грутаса, облив ему голову и плечи жгучей жидкостью и осыпав осколками стекла. Ганнибал достал из кармана зажигалку «Зиппо», чтобы поджечь Грутаса. Когда он со щелчком откинул крышку, Мюллер приставил ему к уху свой пистолет.
Гассман и Дитер с обеих сторон ухватили Ганнибала за руки. Мюллер заставил Ганнибала поднять ствол его пистолета к потолку и выдернул оружие у него из ладони. И сунул себе за пояс.
– Не стрелять! – предупредил Грутас. – А то кафель повредите. Я хочу с ним немного побеседовать. Потом он может сдохнуть в ванне, как его сестрица.
Грутас вылез из ванны и встал на полотенце. Сделал знак женщине, теперь в отчаянии готовой на что угодно, лишь бы услужить. Она обрызгала его обритое тело сельтерской водой, а он поворачивался, расставив руки в стороны.
– Вы знаете, что чувствуешь, когда тебя обрызгивают газировкой? – спросил Грутас. – Чувствуешь себя родившимся заново. Я сейчас весь как новенький, в новом мире, в котором для вас места нету. Не верю, что вы сумели сами убить Милко.
– Кое-кто оказал мне содействие, – сказал Ганнибал.
– Держите его над ванной и режьте, когда я скажу.
Трое мужчин силой заставили Ганнибала опуститься на пол и наклонили его над ванной, так что его голова и шея оказались над водой. Мюллер достал выкидной нож и приставил кончик лезвия к горлу Ганнибала.
– Посмотрите на меня, граф Лектер, мой принц, поверните головку и посмотрите на меня, напрягите посильнее шею и горло, и вы быстренько истечете кровью. Особенно больно не будет.
Через дверь парилки Ганнибалу была видна стрелка таймера, рывками передвигающаяся по циферблату.
– Скажите-ка мне вот что, – продолжал Грутас. – Вы скормили бы меня маленькой девочке, если в она умирала от голода? Ведь вы же любили ее, а?
– Несомненно.
Грутас улыбнулся и потрепал Ганнибала по щеке.
– Вот вам и ответ. Вы сами сказали. Любовь! Я тоже себя люблю ничуть не меньше. И не собираюсь просить у вас прощения. Вы потеряли сестру на войне. – Грутас рыгнул и засмеялся. – Это мой комментарий к сказанному. Вы ищете сочувствия? Найдете его в словаре между словами «сифилис» и «сука». Режь его, Мюллер. Это последнее, что вы слышите в своей жизни – я скажу вам, что вы сделали, чтобы выжить. Вы...
От взрыва ванная заходила ходуном, раковина сорвалась со стены, из труб хлынула вода, и свет погас. Прижатый к полу Ганнибал с силой вырывался, Мюллер, Гассман и Дитер навалились на него, в свалку попала и женщина. Нож воткнулся Гассману в руку, он заорал и разразился проклятиями. Ганнибал сильно ударил кого-то локтем в лицо, вскочил на ноги, сверкнуло пламя – это выстрелил пистолет, – и осколки кафеля полетели в лицо. Из пролома в стене клубами тянулся дым, густой дым. По кафельному полу скользнул упавший пистолет, за ним метнулся Дитер. Грутас поднял пистолет, женщина бросилась на него, вонзив ногти ему в лицо, и он дважды выстрелил ей в грудь. Полностью выпрямившись и видя поднимающийся ствол пистолета, Ганнибал ударил Грутаса по глазам мокрым полотенцем. Дитер навалился на него сзади, Ганнибал прыгнул назад, сбивая его с ног и валясь на него сверху, и почувствовал, как Дитер ударился почками о край ванны и отпустил его. Теперь на Ганнибала насел Мюллер и, прежде чем он успел подняться, попытался ткнуть его большими пальцами в горло. Ганнибал боднул Мюллера в лицо, просунул руку между их телами, нащупал пистолет, заткнутый за пояс Мюллера, и нажал на спусковой крючок, не вытаскивая пистолет из штанов Мюллера. Огромный немец с воплем скатился с него, и Ганнибал выскочил из ванной с пистолетом в руке. В темной спальне ему пришлось притормозить, потом он быстро выбрался в коридор, весь заполненный дымом. Он поднял с полу ведро, брошенное служанкой, и пошел с ним дальше. Позади него грохнул еще один выстрел.
Охранник у ворот выскочил из сторожки и был уже на полпути к дому.
– Тащи воды! – заорал Ганнибал и сунул ему ведро, когда он оказался рядом. – Я за пожарным шлангом! – Он бегом спустился по подъездной дорожке и при первой же возможности свернул в лес. Позади слышались крики. Вверх по склону холма, к саду. Быстро восстановил зажигание мотоцикла, нащупав в темноте спрятанную клемму.
Снять со скорости, приоткрыть газ, и по стартеру – кик! кик! кик! Мотор фыркнул. Еще раз – кик! «БМВ» с ревом проснулся к жизни, и Ганнибал пулей вылетел из кустов и помчался по тропе между деревьями, повредив о пень один из глушителей, потом вылетел на дорогу, грохоча во тьме и оставляя за собой хвост искр от провисшего глушителя, бьющегося о мостовую.
Пожарным пришлось работать до поздней ночи, заливая пылающие угли в фундаменте дома Грутаса и направляя потоки воды в дыры в стенах. Грутас стоял на краю сада, вокруг столбами поднимались пар и дым, а он смотрел в сторону Парижа.
53
У этой студентки-медички были темно-рыжие волосы и красновато-карие глаза, примерно такого же цвета, как у Ганнибала. Когда он отступил от фонтанчика с питьевой водой в коридоре медицинского факультета, чтобы дать ей напиться первой, она приблизила к нему лицо и обнюхала его.
– Когда это ты начал курить?
– Я уже пытаюсь бросить.
– Ты себе все брови сжег!
– Неудачно разводил огонь в плите.
– Если ты так неосторожен с огнем, тебе следует перестать самому готовить! – Она послюнила палец и пригладила ему бровь. – Мы с соседкой по комнате нынче готовим тушеное мясо, там его полно, так что если...
– Спасибо. Правда, большое спасибо, только у меня встреча назначена...
В письме леди Мурасаки он спрашивал, можноли ему ее навестить. В цветочной лавке он обнаружил веточку глицинии и послал ее вместе с письмом, чуть завядшую – в знак униженного раскаяния. Ее записку с приглашением прийти сопровождали две веточки – барвинка и сосны с миниатюрной шишкой. Сосну так просто не посылают. Сосна открывает множество возможностей, волнующих и безграничных.
Poissonnierне подвел леди Мурасаки. Он прислал ей четырех превосходных морских ежей, в холодной морской воде, доставленных прямо из их родной Бретани. Мясник из соседней лавки достал ей «сладкого мяса», уже вымоченного в молоке и спрессованного между двумя тарелками. Еще она зашла в кондитерскую «Фошон» за фруктовыми пирожными и напоследок купила целую сетку апельсинов.
Потом остановилась перед цветочным магазином. Сумки были уже полны. Нет, Ганнибал, конечно же, сам принесет цветы.
* * *
Ганнибал и впрямь принес цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Можешь ее раскрутить, как маленький пропеллер, и полететь, как фея? – спросил Мюллер.
– Еще раз за нее схватишься, так врежу, что она станет для тебя дверной ручкой на пути в ад, – пообещал Гассман. – Ты на себя посмотри! Заправь рубашку в штаны! Ты что, никогда в армии не служил?!
Потом им пришлось помогать развозчику из магазина погрузить в кузов посуду и остатки пиршества. Относя складной банкетный стол обратно в подвал, они не заметили под лестницей раздутую резиновую перчатку, подвешенную над тарелкой с каким-то порошком, от которой тянулся запальный шнур к трехлитровой жестяной банке, в которой когда-то был лярд. В подвале у Грутаса температура была градусов на пять ниже, чем на медицинском факультете.
52
Служанка раскладывала шелковую пижаму Грутаса на постели, когда он позвал ее, требуя полотенце.
Служанка не любила носить полотенца Грутасу в ванную, но он всегда звал ее и требовал этого. И ей приходилось идти туда, но вот смотреть она была не обязана. Ванная комната Грутаса была сплошь из белого кафеля и нержавеющей стали, с огромной, свободно поставленной ванной, с парилкой с дверью из матового стекла и с душевой кабиной, размещавшейся рядом с парилкой.
Грутас лежал в ванне. Женщина, которую он привез сюда из плавучего дома, где ее держали насильно, брила ему грудь безопасной бритвой, какой пользуются в тюрьмах, с лезвием, запиравшимся на замок. Одна щека у нее распухла. Служанке не хотелось встречаться с ней глазами.
Душевая была вся белая, как сурдокамера, в ней легко могли бы уместиться четверо. В ней была чрезвычайно интересная акустика – стены отражали малейший звук. Ганнибал даже слышал, как хрустят волосы на голове, касаясь белого кафельного пола, на котором он лежал. Укрытый парой белых полотенец, он был почти невидим из парилки, если взглянуть сквозь матовое стекло двери. Лежа под полотенцами, он слышал собственное дыхание. Это было точно так, как тогда, когда он лежал, завернутый в ковер вместе с Микой. Но вместо аромата ее теплых волос он сейчас чувствовал запах пистолета – ружейное масло, латунь патронных гильз и порох.
До него доносился голос Грутаса, но лица его он еще не видел, разве что в бинокль. Тембр его голоса не изменился, и в нем звучала все такая же скука и насмешка, предшествующая удару кулаком.
– Согрей мне халат, – приказал Грутас служанке. – После ванны я посижу в парилке. Включи ее.
Она отворила дверь в парную и открыла кран. В совершенно белой парилке единственным другим цветом был красный – красные деления на таймере и термометре. Они имели вид корабельных приборов с достаточно крупными цифрами, чтобы их было видно в насыщенном паром воздухе. Минутная стрелка таймера уже двигалась по циферблату к красной пограничной линии.
Грутас заложил руки за голову. Стала видна татуировка под мышкой – эсэсовские молнии. Он напряг мышцы и на мгновение подпрыгнул:
– Бум! Donnerwetter!
Он рассмеялся, когда пленная женщина отпрянула назад.
– Не-е-ет, я тебя больше бить не буду. Теперь ты мне нравишься. Мы тебе вставим новые зубы, такие, которые на ночь можно класть в стакан, чтоб не мешали.
Ганнибал прошел через стеклянную дверь и вступил в клубы пара, подняв пистолет и направив его Грутасу в сердце. В другой руке он держал бутылку со спиртом-ректификатом.
Ладони Грутаса издали скрип, когда он стал вылезать из ванны, и женщина скользнула в сторону еще до того, как поняла, что за ее спиной стоит Ганнибал.
– Рад видеть вас здесь, – сказал Грутас. Он посмотрел на бутылку в надежде, что Ганнибал пьян. – Я всегда считал, что за мной числится кое-какой должок.
– Мы обсудили это с Милко.
– И что?
– Мы пришли к определенной договоренности.
– Деньги, конечно! Я послал с ним деньги для вас. Он их вам передал? Вот и отлично!
Ганнибал в это время говорил женщине, не глядя в ее сторону:
– Намочите полотенце в ванне. Потом сядьте в углу и закройте лицо полотенцем. Давайте! Намочите полотенце!
Женщина опустила полотенце в воду и отступила в угол.
– Убей его! – сказала она.
– Я так долго ждал, чтобы увидеть наконец ваше лицо, – сказал Ганнибал. – Я мысленно прикладывал ваше лицо ко всем мерзавцам, которых когда-либо бил. Мне казалось, что вы должны быть крупнее.
В спальню с халатом в руках вошла служанка. Через открытую дверь ванной ей был виден ствол пистолета с глушителем. Она задом выбралась из спальни, ее шлепанцы не издали ни звука на покрытом ковром полу.
Грутас тоже смотрел на пистолет. Это был пистолет Милко. У него сбоку на корпусе имеется затворная задержка, чтобы стрелять с глушителем. Если юный Лектер не знает об этом, у него есть только один выстрел. Потом ему придется возиться с пистолетом.
– Вы видели вещи, которые я собрал у себя в доме, Ганнибал? Вот они, возможности, которые дает война! Вы привычны к изящным вещам, и вы можете их забрать. Мы с вами очень схожи. Мы – Новые Люди, Ганнибал. Вы, я – сливки нового общества, мы всегда будем сверху, всегда будем на плаву! – Он поднял с воды клок мыльной пены, чтобы показать, как они останутся на плаву, имея целью приучить юного Лектера к этому движению.
– Солдатские медальоны не плавают! – Ганнибал швырнул медальон Грутаса в ванну, и тот, как упавший листок, опустился на дно. – А вот спирт плавает! – И Ганнибал бросил бутылку, она разбилась о кафель над головой Грутаса, облив ему голову и плечи жгучей жидкостью и осыпав осколками стекла. Ганнибал достал из кармана зажигалку «Зиппо», чтобы поджечь Грутаса. Когда он со щелчком откинул крышку, Мюллер приставил ему к уху свой пистолет.
Гассман и Дитер с обеих сторон ухватили Ганнибала за руки. Мюллер заставил Ганнибала поднять ствол его пистолета к потолку и выдернул оружие у него из ладони. И сунул себе за пояс.
– Не стрелять! – предупредил Грутас. – А то кафель повредите. Я хочу с ним немного побеседовать. Потом он может сдохнуть в ванне, как его сестрица.
Грутас вылез из ванны и встал на полотенце. Сделал знак женщине, теперь в отчаянии готовой на что угодно, лишь бы услужить. Она обрызгала его обритое тело сельтерской водой, а он поворачивался, расставив руки в стороны.
– Вы знаете, что чувствуешь, когда тебя обрызгивают газировкой? – спросил Грутас. – Чувствуешь себя родившимся заново. Я сейчас весь как новенький, в новом мире, в котором для вас места нету. Не верю, что вы сумели сами убить Милко.
– Кое-кто оказал мне содействие, – сказал Ганнибал.
– Держите его над ванной и режьте, когда я скажу.
Трое мужчин силой заставили Ганнибала опуститься на пол и наклонили его над ванной, так что его голова и шея оказались над водой. Мюллер достал выкидной нож и приставил кончик лезвия к горлу Ганнибала.
– Посмотрите на меня, граф Лектер, мой принц, поверните головку и посмотрите на меня, напрягите посильнее шею и горло, и вы быстренько истечете кровью. Особенно больно не будет.
Через дверь парилки Ганнибалу была видна стрелка таймера, рывками передвигающаяся по циферблату.
– Скажите-ка мне вот что, – продолжал Грутас. – Вы скормили бы меня маленькой девочке, если в она умирала от голода? Ведь вы же любили ее, а?
– Несомненно.
Грутас улыбнулся и потрепал Ганнибала по щеке.
– Вот вам и ответ. Вы сами сказали. Любовь! Я тоже себя люблю ничуть не меньше. И не собираюсь просить у вас прощения. Вы потеряли сестру на войне. – Грутас рыгнул и засмеялся. – Это мой комментарий к сказанному. Вы ищете сочувствия? Найдете его в словаре между словами «сифилис» и «сука». Режь его, Мюллер. Это последнее, что вы слышите в своей жизни – я скажу вам, что вы сделали, чтобы выжить. Вы...
От взрыва ванная заходила ходуном, раковина сорвалась со стены, из труб хлынула вода, и свет погас. Прижатый к полу Ганнибал с силой вырывался, Мюллер, Гассман и Дитер навалились на него, в свалку попала и женщина. Нож воткнулся Гассману в руку, он заорал и разразился проклятиями. Ганнибал сильно ударил кого-то локтем в лицо, вскочил на ноги, сверкнуло пламя – это выстрелил пистолет, – и осколки кафеля полетели в лицо. Из пролома в стене клубами тянулся дым, густой дым. По кафельному полу скользнул упавший пистолет, за ним метнулся Дитер. Грутас поднял пистолет, женщина бросилась на него, вонзив ногти ему в лицо, и он дважды выстрелил ей в грудь. Полностью выпрямившись и видя поднимающийся ствол пистолета, Ганнибал ударил Грутаса по глазам мокрым полотенцем. Дитер навалился на него сзади, Ганнибал прыгнул назад, сбивая его с ног и валясь на него сверху, и почувствовал, как Дитер ударился почками о край ванны и отпустил его. Теперь на Ганнибала насел Мюллер и, прежде чем он успел подняться, попытался ткнуть его большими пальцами в горло. Ганнибал боднул Мюллера в лицо, просунул руку между их телами, нащупал пистолет, заткнутый за пояс Мюллера, и нажал на спусковой крючок, не вытаскивая пистолет из штанов Мюллера. Огромный немец с воплем скатился с него, и Ганнибал выскочил из ванной с пистолетом в руке. В темной спальне ему пришлось притормозить, потом он быстро выбрался в коридор, весь заполненный дымом. Он поднял с полу ведро, брошенное служанкой, и пошел с ним дальше. Позади него грохнул еще один выстрел.
Охранник у ворот выскочил из сторожки и был уже на полпути к дому.
– Тащи воды! – заорал Ганнибал и сунул ему ведро, когда он оказался рядом. – Я за пожарным шлангом! – Он бегом спустился по подъездной дорожке и при первой же возможности свернул в лес. Позади слышались крики. Вверх по склону холма, к саду. Быстро восстановил зажигание мотоцикла, нащупав в темноте спрятанную клемму.
Снять со скорости, приоткрыть газ, и по стартеру – кик! кик! кик! Мотор фыркнул. Еще раз – кик! «БМВ» с ревом проснулся к жизни, и Ганнибал пулей вылетел из кустов и помчался по тропе между деревьями, повредив о пень один из глушителей, потом вылетел на дорогу, грохоча во тьме и оставляя за собой хвост искр от провисшего глушителя, бьющегося о мостовую.
Пожарным пришлось работать до поздней ночи, заливая пылающие угли в фундаменте дома Грутаса и направляя потоки воды в дыры в стенах. Грутас стоял на краю сада, вокруг столбами поднимались пар и дым, а он смотрел в сторону Парижа.
53
У этой студентки-медички были темно-рыжие волосы и красновато-карие глаза, примерно такого же цвета, как у Ганнибала. Когда он отступил от фонтанчика с питьевой водой в коридоре медицинского факультета, чтобы дать ей напиться первой, она приблизила к нему лицо и обнюхала его.
– Когда это ты начал курить?
– Я уже пытаюсь бросить.
– Ты себе все брови сжег!
– Неудачно разводил огонь в плите.
– Если ты так неосторожен с огнем, тебе следует перестать самому готовить! – Она послюнила палец и пригладила ему бровь. – Мы с соседкой по комнате нынче готовим тушеное мясо, там его полно, так что если...
– Спасибо. Правда, большое спасибо, только у меня встреча назначена...
В письме леди Мурасаки он спрашивал, можноли ему ее навестить. В цветочной лавке он обнаружил веточку глицинии и послал ее вместе с письмом, чуть завядшую – в знак униженного раскаяния. Ее записку с приглашением прийти сопровождали две веточки – барвинка и сосны с миниатюрной шишкой. Сосну так просто не посылают. Сосна открывает множество возможностей, волнующих и безграничных.
Poissonnierне подвел леди Мурасаки. Он прислал ей четырех превосходных морских ежей, в холодной морской воде, доставленных прямо из их родной Бретани. Мясник из соседней лавки достал ей «сладкого мяса», уже вымоченного в молоке и спрессованного между двумя тарелками. Еще она зашла в кондитерскую «Фошон» за фруктовыми пирожными и напоследок купила целую сетку апельсинов.
Потом остановилась перед цветочным магазином. Сумки были уже полны. Нет, Ганнибал, конечно же, сам принесет цветы.
* * *
Ганнибал и впрямь принес цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36