Там никто таких охотников не защищает.
– Вообще все охотники изверги, – сказала Алиса. – И такие и другие. Нет никакой разницы.
– Ты чего злишься? – спросила Юлька. – Я не охотник.
– А если ты не охотник, ты хорошая, значит, и что другие делают, тебе все равно?
– Если охотники соблюдают правила и не браконьерствуют, то никто им не может запретить это делать.
– Ты в самом деле так думаешь?
– А ты не так?
Странные у Юли складывались с этой Алисой отношения. Вроде бы они и не ссорились, а все время были готовы поссориться. Какое-то между ними было непонимание.
– Я вообще не вижу разницы между тем, чтобы убить животное или убить человека, – сказала Алиса злым голосом.
2. У НАС В КЛАССЕ ТРИ КОЛИ
Юлька делала вид, что читает, даже страницы переворачивала. Но спроси ее, о чем прочла, не смогла бы ответить, но первой заговорить с Алисой не хотела. Прошел, наверно, целый час, и вдруг Алиса спросила:
– Так ты в шестом классе учишься?
– Да, в шестом.
– А какая буква класса?
– "Б".
– Правильно, – сказала Алиса. – В шестом "Б". Это мне и нужно. Двадцать шестая школа?
– А ты как догадалась?
– Мне очень нужно, чтобы ты училась в двадцать шестой школе. Должно же мне повезти.
– Ничего удивительного, что я из двадцать шестой. И школа моя поблизости. И больница районная. Удивительней было бы, если бы я училась в Сокольниках. А зачем тебе наша школа?
– Мне школа не нужна. Мне нужен Коля из твоего класса. Как его фамилия? Где он живет?
– Какой Коля? Их у нас в классе три. Сулима, Садовский и Наумов.
– Как так – три? Я думала, один. Это все осложняет.
– Что осложняет? Ты не человек, а сплошная загадка! И не верю я, что ты память потеряла. Притворяешься ты, а зачем, не пойму.
– Мне нужно найти мальчика Колю, который учится в шестом классе "Б". Просто правда так невероятна, что не поверишь.
– Поверю.
– Я все расскажу. Не торопи меня. Но ты должна мне помочь найти Колю.
– Как я тебе помогу? Ведь ты не знаешь его фамилию. Если тебе от него что-то нужно, приходи к нам в класс и сама спроси.
– А я его никогда не видела.
– С ума сойти! Ну, спроси всех трех по очереди.
– А вдруг он не ответит? Вернее всего, не ответит.
Открылась дверь, и вошла Юлькина мама Наташа, которая почти каждый день приезжала после работы. Пришлось прекратить разговор. Юля даже огорчилась, что мать пришла не вовремя. Наташа принесла букет цветов, новые журналы, Юльке письмо из школы, от ребят из класса, а Алисе – целую пачку газет и коробку шоколадных конфет. Юльке конфет еще нельзя.
– Ты только не очень читай, тебе не велели, – сказала Наташа. – Все-таки сотрясение мозга, с этим шутить нельзя.
– Я не шучу, – сказала Алиса. – Большое спасибо.
– Я заглянула в киоск, – сказала Наташа, – и купила областных и республиканских газет. Знаешь, я подумала, что если ты жила не в Москве, то вдруг увидишь свою газету и вспомнишь...
– Нет, – сказала Алиса, – своей газеты я не увижу. Она совсем другая.
– А какая? – удивилась Наташа.
– Не помню.
Когда Наташа ушла и принесли ужин, Алиса сказала:
– У тебя мама совсем молодая и очень красивая.
– Знаю, – сказала Юлька. – Не ты одна так думаешь. А твоя мама старая?
– Нет, – сказала Алиса. – Не представляю, как ее обмануть, ну просто не представляю. Я вообще-то врать не люблю...
– А кто любит? – удивилась Юлька. – Но иногда приходится. Чтобы не огорчать. Ведь родители жутко за нас огорчаются.
Уже стемнело, заглядывал Алик Борисович, попрощался, но про кино не сказал. Потом заглянула Шурочка, тоже попрощалась и сказала:
– Ну это просто удивительно. Я так рада, девочки, так рада! Только никому ни слова.
– Клянемся! – сказали Алиса и Юлька.
Когда, Шурочка убежала, они расхохотались и долго не могли остановиться.
– У взрослых бывают тайны, о которых даже думать смешно, – сказала, смеясь, Юлька.
– У так называемых взрослых, – поправила ее Алиса. – Она всего лет на шесть-семь старше нас. Пустяки.
– Пустяки, – согласилась Юлька.
– Расскажи мне про свой класс, – сказала Алиса.
– А что рассказать?
– Как вы учитесь, часто ли ходите в школу, какие специальности у вас – все расскажи.
– Я даже не знаю, с чего начать. Ведь ты и так все знаешь.
– Я все забыла. Считай, что я ничего не знаю. Ровным счетом.
– Я не знаю, когда тебе верить, а когда нет.
– Честное слово, я почти ничего не знаю о твоей школе. Не знаю, как у вас учатся, как в школу ходят...
– А сколько у нас классов, помнишь!
– Кажется, десять. Правильно?
– Видишь, вспомнила. А с каких лет в школу идут?
– С пяти?
– Ой, Алиса, с семи! Ты или великая притворщица, или на самом деле у тебя каша в голове. Постой, а может, ты не только не из Москвы, а даже не из Советского Союза?
– Как ты себе это представляешь? – спросила Алиса строго.
– Ну, может быть, ты туристка, приехала из-за границы вместе с родителями и потерялась.
– А разве я плохо по-русски говорю?
– Нет, хорошо.
– Совсем хорошо?
– Совсем.
– Спасибо. Значит, в школу идут только с семи лет? А что же до этого делают?
– В детский сад ходят, играют, пирожки из песка делают... Ну что малышам делать?
– Странно, – сказала Алиса. – В пять лет я уже... – и замолчала.
– Что ты в пять лет?
Кто-то шел по коридору, остановился за дверью, но не вошел, а как будто прислушивался к разговору. Дверь была застекленная, матовая, и на ней был виден силуэт человека.
– Кто это может быть? – спросила Алиса.
– Мало ли кто! А тебе не все равно? Ты кого-нибудь ждешь?
– Нет.
– И все-таки я думаю, что ждешь. Я бы на твоем месте все время дрожала от ожидания. Вдруг откроется дверь и войдет твоя мама?
– Не войдет, – вздохнула Алиса, – я здесь одна.
– Ну, а если войдет?
– Уж лучше бы не входила.
– Она с тобой плохо обращалась? Может, ты из дому нарочно убежала? Может быть, у тебя не мама, а мачеха? Злая?
– Не говори чепуху, – ответила Алиса. – У меня чудесная, просто замечательная мама, не хуже твоей.
– А вдруг она войдет, а ты ее не узнаешь? У тебя ведь амнезия.
– Может быть, – сказала Алиса и отвернулась к стене. Может быть, заснула, а может быть, потихоньку плакала. Юля не могла сказать наверняка, хотя прислушивалась.
3. Я ТВОЙ ПАПОЧКА!
Прошло часа два-три. В больнице все утихло, многие заснули. Алиса все так же лежала лицом к стеле, а Юлька читала. Парниковые розы, которые принесла Наташа, стояли на тумбочке у кровати Юльки, и она чувствовала их свежий и приятный запах.
Вдруг снова в коридоре послышались шаги. Те же самые, что и раньше. Кто-то осторожно, но тяжело подошел к двери и остановился.
– Алиса, – шепнула Юлька, – смотри, снова он.
Алиса села на кровати и прижала палец к губам.
Силуэт человека постоял немного у двери и снова исчез.
– Мне это не нравится, – сказала Юлька. – Я позвоню дежурной сестре.
– Погоди, – сказала Алиса.
И тут они услышали, как в коридоре кто-то разговаривает. Несколько человек шли по коридору. Вот они остановились у двери.
Дверь медленно раскрылась.
Но ничего не случилось. Вошла дежурная сестра Мария Павловна. Это была пожилая и строгая сестра, больные ее не очень любили, потому что она всегда говорила о правилах и о том, что их надо соблюдать. А кому хочется соблюдать правила, особенно если ты уже выздоравливаешь?
– Вы не спите, девочки? – спросила она.
– Нет.
– Алиса, с тобой хочет поговорить Александр Борисович, – сказала она.
Алиса очень удивилась:
– Алик Борисович? А разве он...
Но Алик Борисович уже вошел в палату.
– Как себя чувствуете, девочки? – спросил он, как будто и не прощался с ними два или три часа назад.
Может, он уже вернулся из кино, подумала Юлька. Но что могло случиться? Поссорился с Шурочкой?
– Надеюсь, все в порядке, – сказал Алик Борисович. – А у меня для Алисочки сюрприз. Замечательный сюрприз! Я бы заставил тебя сплясать, но тебе еще вредно. Можешь собираться домой.
– Как? (Юлька увидела, как Алиса побледнела.) Не может быть!
– Может, может! – Алик так веселился, будто сам вот-вот пустится в пляс. – Все хорошо, что хорошо кончается! За тобой приехал твой папочка. Так что можешь собираться домой.
– Мой отец не может приехать, – сказала Алиса.
– Деточка, не сопротивляйся, – сказал Алик Борисович. Потом он обернулся к Марии Павловне и сказал строго: – Попрошу вас собрать вещи девочки и подготовить выписку.
– Как же так, Александр Борисович? – удивилась Мария Павловна. – Прямо сейчас, на ночь глядя? Нет, я возражаю.
– Попрошу не возражать! – сказал Алик совсем другим голосом. Юля никогда бы и не подумала, что он может разговаривать таким голосом. – Выполняйте мое указание.
– Завтра утром, – сказала Мария Павловна. – Согласно правилам. С разрешения заведующего отделением. На нарушение правил я не пойду. Тем более, что вы, Александр Борисович, уже сменились с дежурства, а дежурного врача нет.
– Я не виноват, что ночной дежурный врач куда-то ушел, – сказал Алик. – Он за это ответит. Но мы не можем насильно отрывать ребенка от семьи. Ее отец специально приехал из другого города, он переживает, волнуется. Послушайте.
Алик замолчал, и все услышали, как за дверью кто-то громко сопит, а может быть, плачет.
– Вот, – сказал Алик Борисович. – Вы хотите нанести травму и ребенку и всей его семье из-за каких-то дурацких правил. Идите, приготовьте документ, я подпишусь где надо, и дело с концом. Проявите наконец человеческие чувства.
– Но ребенку еще вредно передвигаться. У нее было сотрясение мозга.
– Было и прошло, – ответил Алик. – Я ее сегодня осматривал. Ничего с ней не случится.
– Александр Борисович, я вас буквально не узнаю! – воскликнула Мария Павловна. – Вы ведете себя странно.
– Идите! – сказал Алик. – И ждите на своем рабочем месте. И если вы не сделаете то, что я вам велел, я на вас напишу жалобу.
– Что? – Мария Павловна так удивилась, что чуть в обморок не упала. – Вы... на меня... жалобу?
И тут Алик буквально вытолкнул в коридор Марию Павловну и сказал тому, кто ждал снаружи:
– Заходите, папаша. Ваша дочка ждет вас с нетерпением.
Оттолкнув Марию Павловну, в палату втиснулся мягкий, весь трясущийся от жира толстяк в темных очках и низко надвинутой на лоб шляпе. Это был такой толстый и так странно одетый, словно замаскированный человек, что Юля даже рот открыла от удивления.
– Где моя доченька? – сказал толстяк тонким голосом. – Где мое сокровище? – и он, широко раскрыв толстые ручищи, пошел прямо к Алисе. – Идем, идем домой, в семью, к папе и маме, – говорил толстяк, надвигаясь на Алису, как паровоз.
– Нет! – закричала вдруг Алиса. – Не смейте подходить ко мне! – она сидела в кровати, прижавшись спиной к стене и закрывшись одеялом до самого подбородка. – Не смейте! Вы никакой мне не отец! Я вас где-то видела, но вы мне не отец!
– Стойте! – крикнула Юлька, которая сразу поверила Алисе. – А то я буду кричать, а вы еще не знаете, как я умею кричать.
– Погодите, – остановил толстяка Алик Борисович. – Не надо нервировать детишек. У вашей дочери было сотрясение мозга и травма. Она потеряла память. Она вас не узнает, и в этом нет ничего удивительного. И ты, девочка, не волнуйся. Сейчас мы все вместе вспомним, и ты поедешь домой, все будет хорошо. А ты, Юля, не кричи. Зачем кричать, когда в соседних палатах спят больные дети. Зачем их будить?
– Алиса, неужели ты забыла своего дорогого папочку? – сказал толстяк плаксивым голосом. – Ты забыла, как я качал тебя на ручках? Ты забыла, как мы с тобой летали на...
При этих словах доктор Алик почему-то схватил толстяка за рукав и зашипел, как змея.
– Правильно! – крикнула Юлька. – Еще надо разобраться, какой он ей отец. У него документы есть?
– Есть у меня документы, – сказал толстяк. – Все документы. – он вытащил из кармана широченных брюк пачку каких-то бумажек и помахал ими перед носом Юли.
– Девочка, не вмешивайся в дела взрослых, – сказал Алик Юльке. – Тебя никто не приглашал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37