Впрочем, рожденные перестройкой политики, несмотря на размашистые, грубые действия по отношению к стране и народу, себя трусливо берегли. И потому друг перед другом обезьянничали, с удовольствием затаптывая пошатнувшихся и упавших с жердочки власти.
Но только вот странность: если упавшие или изгнанные демократы не оказывались в тюрьме или за границей, то тут же объявлялись руководителями фондов, банков, корпораций, втихую созданных под себя еще во времена государственной службы. Не забывали себя ребята, ох, не забывали. Не нашлось ни одного, кто бы оказался гол как сокол, положив живот свой на дела державные. Не для того власть захватывали…
Сейчас хозяина тоже волновали более прозаические вещи:
– Что с подбором спецназовца?
Вместо ответа собеседник вжикнул замком на папке, вытащил из ее чрева несколько снимков и листок с записями.
– Подполковник Заремба Алексей Тимофеевич, – принялся вполголоса читать, хозяин объективку на офицера, невольно выделяя голосом места, которые привлекли его внимание. – Воевал в Афгане… Четыре ордена, не хило… Ранен. Командир спецназа… Разведен… Уволен из армии во время боевых действий в Чечне…
– Чем же провинился наш добрый молодец? – Хозяин потянулся к снимкам, вгляделся в коренастого, крутолобого подполковника. Черно-белое фото – из личного дела, со всеми регалиями. Два цветных – любительские, из чьего-то альбома: Заремба на них запечатлен перед строем солдат и на броне БТР.
Дождавшись, когда начальник запомнит лицо спецназовца, гость доложил по увольнению подполковника:
– Отказался снимать красный флаг.
– Какой флаг? Откуда снимать?
– Перед президентскими выборами войска в Чечне разделились: зюгановцы подняли на блок?постах и на антеннах бронемашин красные, советские флаги, а «туркмены» – полосатые российские.
– И почему пострадал один Заремба?
– Стал со своей машиной под красным флагом в «коридор».
О «коридоре» хозяин тоже, видимо, не имел представления. Недовольно поджал губы: когда подчиненные вынуждают задавать им вопросы, это аукается в первую очередь им самим же. Вениамин Витальевич, надо отдать ему должное, и сам кожей почувствовал неудобство шефа и поспешил объясниться без напоминаний:
– При появлении в Чечне важных лиц от аэропорта до центра Грозного выстраивают из бронемашин живой щит, так называемый коридор безопасности. В этот раз прилетел кто-то из президентского окружения, а тут на переднем плане спецназ с красными знаменами на ветру. Флаги Зарембе, конечно, приказали снять, а тот уперся: я присягал этому цвету. Послали солдат сорвать, а им очередь из пулеметов поверх голов. Так что за действия, «повлекшие угрозу для жизни подчиненных…»
– Прекрасно. Где он сейчас?
– Пьет и мается. Особенно после поражения Зюганова. Держим на контроле, можем представить вам в любой момент.
– Мне – не нужно. Этот вопрос до конца будет лежать на ваших плечах. Таким же образом подберите ему команду.
Собеседник попался понятливый, кивнул головой:
– Ясно. Только единственный штрих, с вашего позволения: всех мало-мальски толковых мужиков мгновенно подбирают коммерческие структуры И, насколько я осведомлен, за очень приличную сумму. Это к вопросу об оплате…
Хозяин поднялся, этаким монументом прошелся по коврам. Но не озабоченно или обреченно, а чтобы размять спину, которая, видать, серьезно его донимала. Одновременно дал понять собеседнику, от волнения выпиравшему пот со лба, что тот вытаскивает на свет Божий совершеннейшие глупости.
– А мы ни в коем случае не отрываем их от новой работы, – сделал несколько медленных задираний подбородка из серии упражнений «я гордый». Значит, у него болела не поясница, а грудные или шейные позвонки. Болезнь тех, кто много сидит, склонившись над столом. – Это – разовая операция, за которую мы очень хорошо заплатим. С выдачей аванса. Подчеркни – очень приличного. И потрафь им: мол, никто, кроме них, не сможет выполнить такое задание. Подлинные профессионалы маются в офисах от безделья и мелочевки, перегорают, ржавеют. И если учуют запах настоящего риска, по крайней мере примут стойку. Таких и подбирай. Но по тем пунктам, которые оговорили раньше.
Встал, прошел к карте. Недовольно покряхтел: неудобно все-таки расположена эта Чечня, приходится нагибаться. Вгляделся в коричневые разводы, будто уже высматривал в них спецгруппу Зарембы.
– И вот когда они примут стойку, ты им – про деньги. И не стесняйся, они уже успели понять, сколько могут стоить. За одну идею сегодня, сам понимаешь…
– Понимаю.
– И забрасывай в Балашиху, на учебный центр «Вымпела». Все равно он простаивает. Да и подальше от лишних глаз. Все.
– С вашего позволения, – откланялся гость.
В приемной вытер уже не только лоб, но и шею, на которую упали новые проблемы.
Глава 3. В тихом омуте…
Стреляли из трех положений. Сначала три выстрела – в прыжке. Здесь важно не спускать глаз с мишени, а не смотреть на землю и место, куда падаешь. Второе упражнение – перекат. Катишься по земле, пистолет зажат обеими руками над головой. Стреляешь в белый свет, как в копеечку, но шум создается достаточный, чтобы не оставлять противника в благостном вальяжном состоянии.
И – кувырки. Через голову, плечо, вперед, назад и сразу огонь. Не запутаться, в какой стороне враг, и опять-таки думать не о собственном приземлении, а о необходимости нажать на спусковой крючок.
За тренировкой группы Заремба наблюдал издали. Делал это не из желания подсмотреть что-то в замочную скважину, а из чувства самоуважения: его пока никто не представлял как командира. Но глаз уже отмечал главный недостаток, который он не хотел бы видеть у своих подчиненных: группы как таковой еще не существовало. Стреляли шесть человек, которые занимались на огневом рубеже каждый сам по себе. Патроны снаряжали молча, ждали своей очереди на стрельбу в одиночестве, тем более к стреляющему никто не подходил, мишени не осматривал, советов не давал.
Исключение в какой-то степени составила женщина, возле которой старался находиться поближе высокий светловолосый парень с косичкой в волосах. Но судя по всему, здесь присутствовала не забота о качестве стрельбы, а что-то из области любовной лирики.
– Ну, и как они вам на первый взгляд? – поинтересовался Вениамин Витальевич.
Ни должности своей, ни звания, ни даже фамилии он не назвал при знакомстве. Это из чекистских замашек, а когда он беспрепятственно – милиция и руководство полигона взяли под козырек – проехал на закрытый участок «Вымпела», Заремба утвердился окончательно: звания и должности сегодня – ерунда. Главное – от чьего имени ты действуешь.
От чьего имени действовал Вениамин Витальевич, оставалось секретом. Его фраза «Я из Кремля» – слишком общая. Тот пижон, из-за которого подполковник расстался с погонами, тоже приезжал в Грозный от имени Кремля. На прощальном ужине, обращаясь к офицерам бригады, Заремба с грустью предугадал:
– Генералов и начальников снимают и назначают, а воевать будем мы. Теперь уже – вы…
В Чечне он сам уже перестал не то что запоминать в лицо все новых и новых своих начальников, а и фамилии их не записывал. Они менялись как носовые платочки у экзальтированных, слезливых дам. Чтобы спасти лицо в чеченской авантюре, Москва делала отчаянные попытки найти среди военных симбиоз волка и овцы. Хотели спихнуть весь позор на армию, да еще так, чтобы она не взбунтовалась. И одновременно закрыть вспенившиеся рты правозащитников, робко, но уже повякивающих на власть за Чечню. Требовалось учитывать Кремлю и мрачные лица тех, кто жаждал быстрого успеха хоть в чем-нибудь.
В итоге получалось совсем ни к черту, совсем плохо: ни боевых действий, ни мира, одни подлости. С обеих сторон. В такой ситуации на войнах народу гибнет всегда больше.
– Ну, так что? – напомнил о себе Вениамин Витальевич, увидев, что спецназовец ушел в воспоминания.
– Женщина-то зачем?
– Марина? Жила в Грозном, знает язык. И ко всему – чемпионка МВД по пулевой стрельбе.
– Остальные?
– Ее светлый ухажер – Иван Волонихин, – не мог не заметить отношений парочки и кремлевский посланник. – Альпинист, мастер по выживанию в экстремальных условиях. А главное – врач. Тот, который снаряжает магазин патронами, – Семен Дождевик. Прапорщик, десантник. Или, как вы нас поправляете – сначала десантник, а потом все остальное, – польстил Зарембе Вениамин Витальевич, увидев на груди у подполковника десантную тельняшку.
– Дальше, – постарался остаться равнодушным спецназовец: ему надо сколачивать команду для боя, а не для пьянки.
– Мишени пинает, недовольный, – капитан Василий Туманов. Пограничник. Всю жизнь на заставах, прекрасно знает горы.
– Горы знают многие, – не удовлетворился кандидатурой Заремба.
– Немногословен, – вытерев пот со лба, добавил плюс Вениамин Витальевич.
Заремба отметил, что он мгновенно потел при малейшей нестыковке с его отработанными планами. Нет, он не из КГБ, там таких не держали. Он в самом деле из Кремля.
– Меня это не касается, – снова не согласился подполковник с методом, по которому отбирали кандидатов. – Может кому-то и нужны молчуны, а мне – профессионалы. А там пусть хоть арии поют, хоть «Лебединое озеро» танцуют.
– Отчаянный. Говорит и делает, – выдал последний аргумент собеседник.
– Ладно, посмотрим. Эти двое? – указал спецназовец взглядом на оставшихся парней.
– Левый – капитан Юра Работяжев. Минер: ставит, снимает, подрывает. Был контужен в Таджикистане. Второй – Игорь Чачух, бывший летчик. Но… – опередил он новое недовольство спецназовца, – кандидат по всем немыслимым видам спорта. После увольнения в запас сам обивал пороги военкомата: призовите хоть куда-нибудь. Свой человек.
– Меня представите вы?
– Да, пойдемте.
Группа встретила их внешне равнодушно, хотя взоры подчиненных сошлись на Зарембе еще до того, как его представили. Командир – он и щит твой, и меч. Награда и взыскание. Будущее. Кучер твоих нервов. С кем поведешься, от того и наберешься. Пословица старинная, наверняка по другому поводу придуманная, но для армии более всего подходящая. Единственная оговорка – командира не выбирают, его всучивают как конфетку в неизвестной обертке: что-то есть, а вкус и сорт пока неизвестны…
– Ну вот вы и все вместе, – произнес Вениамин Витальевич, давая понять и командиру, что замен в группе не предполагается. – Задание в общих чертах вам известно: в отряде Одинокого Волка имеются документы, которые могут пролить свет на многие моменты войны в Чечне. В Кремле очень заинтересованы их получить. Надеемся на вас.
У Зарембы выстраивалась масса вопросов, на которые, – он не был наивен, – ответов получить невозможно. Кому именно в Кремле потребовались документы? Эти документы являются компроматом на Чечню или на Москву? Чем обернется их добыча – миром или новыми боями? Кому подыгрывает его группа – интересам страны или мафиозной кучке дельцов, от которых Кремль совершенно не застрахован?
Задал два вопроса рангом поменьше и значимостью пожиже:
– Почему не посылают кадровых офицеров и как нас выведут на отряд Волка?
– С ним иногда переговаривается по спутниковой связи один из влиятельных российских бизнесменов. Так что в нужный момент точка переговоров будет зафиксирована с точностью до метра. А насчет армейского спецназа… Наверное, не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: официальная информация мгновенно становится известна чеченцам. А мы не должны дать им ни одного шанса перепрятать документы. Это пока все, что я могу вам сообщить.
Помолчал, посмотрел на часы, словно именно они отмеряли время на подготовку:
– У нас одна неделя. Все, что необходимо – питание, снаряжение, оружие, – будет выделено по первому требованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Но только вот странность: если упавшие или изгнанные демократы не оказывались в тюрьме или за границей, то тут же объявлялись руководителями фондов, банков, корпораций, втихую созданных под себя еще во времена государственной службы. Не забывали себя ребята, ох, не забывали. Не нашлось ни одного, кто бы оказался гол как сокол, положив живот свой на дела державные. Не для того власть захватывали…
Сейчас хозяина тоже волновали более прозаические вещи:
– Что с подбором спецназовца?
Вместо ответа собеседник вжикнул замком на папке, вытащил из ее чрева несколько снимков и листок с записями.
– Подполковник Заремба Алексей Тимофеевич, – принялся вполголоса читать, хозяин объективку на офицера, невольно выделяя голосом места, которые привлекли его внимание. – Воевал в Афгане… Четыре ордена, не хило… Ранен. Командир спецназа… Разведен… Уволен из армии во время боевых действий в Чечне…
– Чем же провинился наш добрый молодец? – Хозяин потянулся к снимкам, вгляделся в коренастого, крутолобого подполковника. Черно-белое фото – из личного дела, со всеми регалиями. Два цветных – любительские, из чьего-то альбома: Заремба на них запечатлен перед строем солдат и на броне БТР.
Дождавшись, когда начальник запомнит лицо спецназовца, гость доложил по увольнению подполковника:
– Отказался снимать красный флаг.
– Какой флаг? Откуда снимать?
– Перед президентскими выборами войска в Чечне разделились: зюгановцы подняли на блок?постах и на антеннах бронемашин красные, советские флаги, а «туркмены» – полосатые российские.
– И почему пострадал один Заремба?
– Стал со своей машиной под красным флагом в «коридор».
О «коридоре» хозяин тоже, видимо, не имел представления. Недовольно поджал губы: когда подчиненные вынуждают задавать им вопросы, это аукается в первую очередь им самим же. Вениамин Витальевич, надо отдать ему должное, и сам кожей почувствовал неудобство шефа и поспешил объясниться без напоминаний:
– При появлении в Чечне важных лиц от аэропорта до центра Грозного выстраивают из бронемашин живой щит, так называемый коридор безопасности. В этот раз прилетел кто-то из президентского окружения, а тут на переднем плане спецназ с красными знаменами на ветру. Флаги Зарембе, конечно, приказали снять, а тот уперся: я присягал этому цвету. Послали солдат сорвать, а им очередь из пулеметов поверх голов. Так что за действия, «повлекшие угрозу для жизни подчиненных…»
– Прекрасно. Где он сейчас?
– Пьет и мается. Особенно после поражения Зюганова. Держим на контроле, можем представить вам в любой момент.
– Мне – не нужно. Этот вопрос до конца будет лежать на ваших плечах. Таким же образом подберите ему команду.
Собеседник попался понятливый, кивнул головой:
– Ясно. Только единственный штрих, с вашего позволения: всех мало-мальски толковых мужиков мгновенно подбирают коммерческие структуры И, насколько я осведомлен, за очень приличную сумму. Это к вопросу об оплате…
Хозяин поднялся, этаким монументом прошелся по коврам. Но не озабоченно или обреченно, а чтобы размять спину, которая, видать, серьезно его донимала. Одновременно дал понять собеседнику, от волнения выпиравшему пот со лба, что тот вытаскивает на свет Божий совершеннейшие глупости.
– А мы ни в коем случае не отрываем их от новой работы, – сделал несколько медленных задираний подбородка из серии упражнений «я гордый». Значит, у него болела не поясница, а грудные или шейные позвонки. Болезнь тех, кто много сидит, склонившись над столом. – Это – разовая операция, за которую мы очень хорошо заплатим. С выдачей аванса. Подчеркни – очень приличного. И потрафь им: мол, никто, кроме них, не сможет выполнить такое задание. Подлинные профессионалы маются в офисах от безделья и мелочевки, перегорают, ржавеют. И если учуют запах настоящего риска, по крайней мере примут стойку. Таких и подбирай. Но по тем пунктам, которые оговорили раньше.
Встал, прошел к карте. Недовольно покряхтел: неудобно все-таки расположена эта Чечня, приходится нагибаться. Вгляделся в коричневые разводы, будто уже высматривал в них спецгруппу Зарембы.
– И вот когда они примут стойку, ты им – про деньги. И не стесняйся, они уже успели понять, сколько могут стоить. За одну идею сегодня, сам понимаешь…
– Понимаю.
– И забрасывай в Балашиху, на учебный центр «Вымпела». Все равно он простаивает. Да и подальше от лишних глаз. Все.
– С вашего позволения, – откланялся гость.
В приемной вытер уже не только лоб, но и шею, на которую упали новые проблемы.
Глава 3. В тихом омуте…
Стреляли из трех положений. Сначала три выстрела – в прыжке. Здесь важно не спускать глаз с мишени, а не смотреть на землю и место, куда падаешь. Второе упражнение – перекат. Катишься по земле, пистолет зажат обеими руками над головой. Стреляешь в белый свет, как в копеечку, но шум создается достаточный, чтобы не оставлять противника в благостном вальяжном состоянии.
И – кувырки. Через голову, плечо, вперед, назад и сразу огонь. Не запутаться, в какой стороне враг, и опять-таки думать не о собственном приземлении, а о необходимости нажать на спусковой крючок.
За тренировкой группы Заремба наблюдал издали. Делал это не из желания подсмотреть что-то в замочную скважину, а из чувства самоуважения: его пока никто не представлял как командира. Но глаз уже отмечал главный недостаток, который он не хотел бы видеть у своих подчиненных: группы как таковой еще не существовало. Стреляли шесть человек, которые занимались на огневом рубеже каждый сам по себе. Патроны снаряжали молча, ждали своей очереди на стрельбу в одиночестве, тем более к стреляющему никто не подходил, мишени не осматривал, советов не давал.
Исключение в какой-то степени составила женщина, возле которой старался находиться поближе высокий светловолосый парень с косичкой в волосах. Но судя по всему, здесь присутствовала не забота о качестве стрельбы, а что-то из области любовной лирики.
– Ну, и как они вам на первый взгляд? – поинтересовался Вениамин Витальевич.
Ни должности своей, ни звания, ни даже фамилии он не назвал при знакомстве. Это из чекистских замашек, а когда он беспрепятственно – милиция и руководство полигона взяли под козырек – проехал на закрытый участок «Вымпела», Заремба утвердился окончательно: звания и должности сегодня – ерунда. Главное – от чьего имени ты действуешь.
От чьего имени действовал Вениамин Витальевич, оставалось секретом. Его фраза «Я из Кремля» – слишком общая. Тот пижон, из-за которого подполковник расстался с погонами, тоже приезжал в Грозный от имени Кремля. На прощальном ужине, обращаясь к офицерам бригады, Заремба с грустью предугадал:
– Генералов и начальников снимают и назначают, а воевать будем мы. Теперь уже – вы…
В Чечне он сам уже перестал не то что запоминать в лицо все новых и новых своих начальников, а и фамилии их не записывал. Они менялись как носовые платочки у экзальтированных, слезливых дам. Чтобы спасти лицо в чеченской авантюре, Москва делала отчаянные попытки найти среди военных симбиоз волка и овцы. Хотели спихнуть весь позор на армию, да еще так, чтобы она не взбунтовалась. И одновременно закрыть вспенившиеся рты правозащитников, робко, но уже повякивающих на власть за Чечню. Требовалось учитывать Кремлю и мрачные лица тех, кто жаждал быстрого успеха хоть в чем-нибудь.
В итоге получалось совсем ни к черту, совсем плохо: ни боевых действий, ни мира, одни подлости. С обеих сторон. В такой ситуации на войнах народу гибнет всегда больше.
– Ну, так что? – напомнил о себе Вениамин Витальевич, увидев, что спецназовец ушел в воспоминания.
– Женщина-то зачем?
– Марина? Жила в Грозном, знает язык. И ко всему – чемпионка МВД по пулевой стрельбе.
– Остальные?
– Ее светлый ухажер – Иван Волонихин, – не мог не заметить отношений парочки и кремлевский посланник. – Альпинист, мастер по выживанию в экстремальных условиях. А главное – врач. Тот, который снаряжает магазин патронами, – Семен Дождевик. Прапорщик, десантник. Или, как вы нас поправляете – сначала десантник, а потом все остальное, – польстил Зарембе Вениамин Витальевич, увидев на груди у подполковника десантную тельняшку.
– Дальше, – постарался остаться равнодушным спецназовец: ему надо сколачивать команду для боя, а не для пьянки.
– Мишени пинает, недовольный, – капитан Василий Туманов. Пограничник. Всю жизнь на заставах, прекрасно знает горы.
– Горы знают многие, – не удовлетворился кандидатурой Заремба.
– Немногословен, – вытерев пот со лба, добавил плюс Вениамин Витальевич.
Заремба отметил, что он мгновенно потел при малейшей нестыковке с его отработанными планами. Нет, он не из КГБ, там таких не держали. Он в самом деле из Кремля.
– Меня это не касается, – снова не согласился подполковник с методом, по которому отбирали кандидатов. – Может кому-то и нужны молчуны, а мне – профессионалы. А там пусть хоть арии поют, хоть «Лебединое озеро» танцуют.
– Отчаянный. Говорит и делает, – выдал последний аргумент собеседник.
– Ладно, посмотрим. Эти двое? – указал спецназовец взглядом на оставшихся парней.
– Левый – капитан Юра Работяжев. Минер: ставит, снимает, подрывает. Был контужен в Таджикистане. Второй – Игорь Чачух, бывший летчик. Но… – опередил он новое недовольство спецназовца, – кандидат по всем немыслимым видам спорта. После увольнения в запас сам обивал пороги военкомата: призовите хоть куда-нибудь. Свой человек.
– Меня представите вы?
– Да, пойдемте.
Группа встретила их внешне равнодушно, хотя взоры подчиненных сошлись на Зарембе еще до того, как его представили. Командир – он и щит твой, и меч. Награда и взыскание. Будущее. Кучер твоих нервов. С кем поведешься, от того и наберешься. Пословица старинная, наверняка по другому поводу придуманная, но для армии более всего подходящая. Единственная оговорка – командира не выбирают, его всучивают как конфетку в неизвестной обертке: что-то есть, а вкус и сорт пока неизвестны…
– Ну вот вы и все вместе, – произнес Вениамин Витальевич, давая понять и командиру, что замен в группе не предполагается. – Задание в общих чертах вам известно: в отряде Одинокого Волка имеются документы, которые могут пролить свет на многие моменты войны в Чечне. В Кремле очень заинтересованы их получить. Надеемся на вас.
У Зарембы выстраивалась масса вопросов, на которые, – он не был наивен, – ответов получить невозможно. Кому именно в Кремле потребовались документы? Эти документы являются компроматом на Чечню или на Москву? Чем обернется их добыча – миром или новыми боями? Кому подыгрывает его группа – интересам страны или мафиозной кучке дельцов, от которых Кремль совершенно не застрахован?
Задал два вопроса рангом поменьше и значимостью пожиже:
– Почему не посылают кадровых офицеров и как нас выведут на отряд Волка?
– С ним иногда переговаривается по спутниковой связи один из влиятельных российских бизнесменов. Так что в нужный момент точка переговоров будет зафиксирована с точностью до метра. А насчет армейского спецназа… Наверное, не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: официальная информация мгновенно становится известна чеченцам. А мы не должны дать им ни одного шанса перепрятать документы. Это пока все, что я могу вам сообщить.
Помолчал, посмотрел на часы, словно именно они отмеряли время на подготовку:
– У нас одна неделя. Все, что необходимо – питание, снаряжение, оружие, – будет выделено по первому требованию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32