Для того, кто сможет снять с текущего счета такую или большую сумму. А тот, кто может дать пятьдесят тысяч, способен раскошелиться и на все шестьдесят. Для комиссионных такой расчет всех троих вполне устраивает. Следовательно, можно согласиться с Андреем и принять его условия. Ведь они ничем не рискуют.
– Вот так, – оборвал молчанку Востоков. Любая пауза пугала и тяготила его.
– Вы подумайте пока, а я пойду полежу. Устал что-то…
3
Проводив Андрея в спальню, Климович вернулся. Лысый молчал по-прежнему. На хозяина дома он даже не взглянул.
– Зачем ты ко мне притащился? – спросил Климович. – Полгорода на метро ехать. Ведь ты даже не знал, что Андрей у меня живет.
– Моя удача, – отмахнулся Одинцов. – По крайней мере товар увидел и цену узнал.
– А что молчишь? Цена не нравится?
– Почему? Для комиссионных отличная.
– Если покупатель найдется.
Одинцов ответил не сразу. Два огромных зрачка его не подсказали мысль. Только пухлые губы скривились в улыбке.
– Вот я и думаю о том, что выгодно мне.
Последнее слово он подчеркнул в недружеской интонации. Перед Климовичем сидел не сообщник, а конкурент.
– Не рано ли раскрываетесь, Лев Михайлович? – сказал Климович. – Что ж получается? Свой своего за рублевку продаст.
– А если куплю я, за что вам комиссионные платить? Еще древние римляне говорили: хомо хомини люпус ест. Ты латыни не изучал, так переведу. Человек человеку волк. Вот и все, уважаемый.
– Латыни я действительно не изучал. Но по-русски тоже изреченьице есть: с волками жить – по волчьи выть. И если двое выходят из игры, банк снимает третий. Я не личность имею в виду, а ведомство.
– Понял. Что ж, и втроем поиграть можно…
– Без экспертизы не поиграешь.
– А если найдется?
– Гайки подкручиваете. У вас таких денег нет. Ни в кармане, ни в сберкассе.
– Но эксперт имеется. И комиссионных не потребует.
Климович задумался. Кого Лысый имеет в виду? Безухова нет в Москве. Жук в свалку не полезет. Может быть, Король? Но Корольков после отсидки зимой и летом на даче прячется. Если и фарцует, то по-крупному и только наверняка. У Лысого связь с ним есть. Наверняка есть. Но возьмется ли он?
– Не возьмется. Слишком запуган, – подумал он вслух.
– Ты о ком? – вздрогнул Одинцов.
– О Короле. Вы только о нем и думаете.
– О ком же еще? Фирмач отменный. И доскарь к тому же. Если заинтересуется, лучшего эксперта по иконописи даже искать не нужно.
– Есть только одно «но», Лысый… – Климович нарочно прибегнул к кличке, чтобы подчеркнуть их равную профессиональную ценность. И сделал паузу, чтобы проверить, как примет ее Одинцов. Но тот либо не заметил, либо сделал вид, что не слышал. Только спросил недовольно:
– Чего тянешь? Какое «но»?
– А не продаст?
– Этот своих даже за тысячу не продаст.
– А если за пять или десять?
– Надбавка в перепродаже естественна. Хоть для своего, хоть для чужого.
– Я о другом говорю. Если он в перепродаже валютой возьмет…
– Нам-то что? С нами он по-свойски рублями расплатится. И для твоего Андрея рубли у него найдутся. А сам пусть фунты или доллары копит. Не страшно.
Климович опять помолчал. Ему было страшно.
– Рисковое дело, – наконец сказал он. – В сообщники попадем.
– Не бей в колокола раньше обедни. Эксперт по доскам нам все равно требуется. Вот и заедем к Королю в Ашукинскую.

Московский розыск продолжается
1
Дверь им открыла хорошенькая брюнетка лет тридцати на вид, а может, и меньше. Черные ее волосы были искусно подстрижены под мальчишку, в ушах голубели бирюзовые серьги, а на модном ее платье был наколот домашний передник.
– Знакомься, – сказал пропустивший гостей вперед старший лейтенант милиции Слава Симонов, – мое начальство тебе уже известно, а это наш областной гость Юрий Александрович Саблин. По приказу полковника воинские звания наши во время обеда отменяются. Юрку можешь называть Юрой, а полковника просто по имени-отчеству.
– А меня Ирой, а на официальных приемах Ириной Сергеевной Симоновой. Для знакомства скажу Юре: передний зуб вам надо менять. Он весь ваш фасад портит. И не возражайте. Я стоматолог и через час вас покину: у меня в три прием в поликлинике. А сейчас обедать, обедать, обедать.
– А мы это учитывали, – усмешливо заметил Симонов. – В три часа у нас звания восстанавливаются, и мы открываем экстренное совещание нашей поисковой группы. Для этого и Юра приехал.
– А что же вы ищете? – неосторожно спросила Ира.
– Секрет, – мягко сказал Сербин. – Не обижайтесь, Ирочка, но женщинам иногда свойственна, я бы сказал осторожно, излишняя разговорчивость. Как-то мой предшественник ловил одного бандита и опрометчиво рассказал об этом жене. А бандит этот явился на прием к ней в такую же поликлинику. И в его присутствии, заканчивая свой разговор с медицинской сестрой, она назвала кличку разыскиваемого бандита. Естественно, его пришлось тогда разыскивать уже в другом городе.
– Я не болтлива, – все же обиделась Ира и демонстративно повернулась к Саблину: – Как вам нравится моя кулебяка?
– Божественно! – воскликнул Саблин.
– У него интерес ко всему божественному, – усмехнулся Симонов.
– Секретники, – засмеялась Ира. – Вот вы и проболтались еще об одном секрете. Вы ищете что-то связанное с церковью. Для этого и Юра ваш прикатил сюда со своей периферии.
– Все не верно, – нахмурился Симонов. – Давай лучше о погоде, Эркюль Пуаро.
2
– Вот мы и получили с вами, Слава, хороший урок от вашей жены, – сказал Сербин, только что проводивший Ирину к ожидавшей у подъезда машине.
– При чем здесь вы, – нахмурился Симонов. – Это я сболтнул…
– Ладно, боксировать будем по выходным дням… Вчера Востокова на Калининском видели, – начал Саблин. – Поел мороженого в кафе. Купил батарейку для карманного фонаря. По-моему, он так просто гулял. Иконы у него не было.
– Я получил указание следить за Лысым, – подхватил Симонов. – В три часа он поехал к Лешке Климовичу. Час, должно быть, у него просидел. Потом Востоков ушел на ту прогулку, о которой рассказывал Саблин, а я поехал за Лысым. Знали бы вы, куда он помчался!
– Догадываюсь. В Ашукинскую.
– Как вы угадали, товарищ полковник?
– А много ли в Москве крупных фирмачей осталось? Безухов на пляже в Пицунде пузо греет, Корольков на собственной даче отлеживается. Ведь осудили-то его без конфискации имущества. И оба уверяют нас, что завязали напрочно. А я ни тому, ни другому не верю.
Саблин воспользовался наступившей паузой.
– Разрешите вопрос, товарищ полковник.
– Пожалуйста.
– Где и как будет произведена развязка операции?
– Думаю, на даче у Короля. Вместе с товаром и с деньгами.

Король и его вассалы
1
Корольков встретил Лысого на терраске, откуда он командовал Полиной, домработницей, собиравшей ему с грядок доспевшую клубнику. Стоял он в одних трусах в позе штангиста-тяжеловеса, готового поднять рекордный вес.
– Здоровеньки булы! – приветствовал он идущего от калитки Одинцова.
– Ты один? – спросил Одинцов.
– Кроме укротительницы Полины, мы одни в джунглях.
– Есть разговор, – предупредил Одинцов.
– Что ж, отправим Полину на кухню, а сами займемся клубникой. Она ускорит работу мысли.
Он выслушал рассказ Одинцова об иконе, не перебивая и не комментируя, и только, когда тот умолк, спросил:
– Где икона?
– У меня.
– Какой век?
– Четырнадцатый. Начало пятнадцатого.
– И конечно, Рублев? – Это прозвучало с сарказмом.
– Неизвестный автор. Но есть что-то от Рублева или от Феофана Грека.
– Вернее всего, подделка или позднейшее подражание.
Воспользовавшись паузой, Одинцов рассказал о происхождении иконы, как она была пожертвована протоиереем своей сожительнице, как она попала в руки Востокову…
– Значит, угрозыск в курсе?
– Там о ней знают, но никто не видал.
– Сколько он хочет?
– Пятьдесят тысяч. В советских ассигнациях.
Корольков усмехнулся, только в усмешливости уже не было недоверчивости.
– Похоже на правду. Только ты почему-то умолчал о комиссионных… Сколько?
– Процентов двадцать.
– Почему ж так много?
– Потому что я не один.
– Сколько жуликов развелось. Как клопы к чужой крови лезут.
– Хорошо жить всякий хочет.
Корольков внимал серьезно, говорил серьезно, ироническая ухмылочка исчезла.
– К тебе, Лысок, нет претензий. С липой или с каким-нибудь еще дерьмом ко мне не поедешь. Теперь жду с товаром. Кто еще в доле?
– Климович и один его корешок из гостиницы.
– Корешка можешь не привозить. С него и пятисотки достаточно. Климович жук покрупнее. Его возьми. И вашего попа с иконой.
– Он не поп.
– А мне все равно: я не верующий. В общем, завтра после обеда.
2
Все приехали почти одновременно. Час в час. Все знали друг друга, знакомиться пришлось только Востокову. А чувствовал он себя неловко, даже страшновато, пожалуй. Апломб его как дождем смыло. Чемоданчик свой он поставил у ног и даже отойти боялся. Нашелся только хозяин. Присмотревшись к Андрею, он первым начал разговорное интермеццо.
– Ну, чаи, товарищи, распивать не будем. У меня для знакомства старое бургундское приготовлено. Импортное.
Востоков молча сел, без единой реплики отпил глоток бургундского, не глядя, подвинул ногой под стул свою «дипломатку», чтобы в любую минуту мог коснуться ее, и не сводил глаз с сидевшего рядом Королькова. Тот, конечно, заметил его маневр, но даже не улыбнулся и только мигнул Одинцову, как бы предостерегая его от грубости.
– А вашу икону поставим на диван. Недалеко, и всем видно, – сказал он.
Но когда свет из двух окон охватил икону, Корольков помрачнел и щеки его еще более опустились. Он вышел из-за стола, почти бесшумно на цыпочках обошел ее, подошел ближе, снова отошел.
– «Нерукотворный Спас», – прошептал он.
– Почему нерукотворный? – спросил Климович.
– Не сотворенный руками, а чудом запечатленный. Так, по крайней мере, утверждает легенда.
Помолчали, выжидая, что еще скажет Корольков. Он все не отрываясь смотрел на икону. Одинцов не выдержал.
– Что скажешь? – взорвался он. – Ждем твоего заключения, мастер.
– Не Рублев. Слишком резкая контрастность. И нет рублевских высветленных тонов. Больше похожа на феофановскую школу. Хотя и не подлинник… Скорее смесь Рублева и Грека. Подражание византийской палитре. На какой сумме настаиваете?
Андрей спустил глаза, выпил вина.
– Позавчера просил пятьдесят, – сказал он. – Но цены растут.
– На сколько же они выросли?
– На двадцать пять минимум.
– Столько вам за эту мазню никто не даст.
– Наши не дадут. Но можно найти подходящего клиента.
– Иностранца? Так у нас с ними контакта нет. И вам его не рекомендую. По исправительной колонии скучаете?
– Поставлю условие: не валютой.
– Кому вы будете ставить условия? Если не возьму я, вы никого не найдете. И учтите. Вам еще придется выплатить двадцать процентов комиссионных.
– Кому?
Корольков показал на соседей:
– Вот им. Полагаю, что они не из любви к вам покупателя подыскивали.
– С какой стати я буду с ними делиться?
– Заставят.
Андрей все еще держал икону в руках. Положил на стол. Задумался.
– Хорошо, – сказал он. – Комиссионные вы сами им выплатите.
– Ладно. Мы не на рынке.
Корольков, даже не взглянув на икону, положил ее в правый ящик стола. В последний раз блеснул солнечный лик Христа. На фоне всеобщего молчания открыл ящик, полный пятидесятирублевых купюр.
– Считайте.
Андрею было неловко считать у всех на глазах банковские тысячные упаковки. А Корольков, усмешливо наблюдая за ним, добавил:
– Без ошибки. Вчера ровно пятьдесят с текущего счета снял. Ваш «атташе-кейс» не запирается? Так заприте.
Не отвечая, Востоков сложил все банковские упаковки в свою «дипломатку», застегнул ее и встал из-за стола.
– Я ваш «Москвич» возьму. Оставлю у подъезда. А вы с Климовичем доберетесь.
И ни с кем не простившись, вышел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13