Потом премьер-боярин начал травить анекдоты, причем исключительно пикантной направленности. И если я к такому народному творчеству одношусь очень даже положительно, то Селистена пару раз покраснела словно рак, вываренный в свекольном отваре.
В полном недоумении мы переглядывались с моим мелким солнышком и никак не могли понять, что послужило причиной такого превращения моего тестя, а ее отца из старого зануды в нормального (даже чересчур) старикана.
Но главный сюрприз Антип приготовил на десерт.
– Так когда свадьбу отмечать-то будем? – вдруг выдал премьер-боярин и лукаво подмигнул своей дочке.
От неожиданности моя ненаглядная выронила вилку, а я едва не подавился соленым груздем, который, несмотря на присутствие за столом тестя, я всё-таки решил отправить себе в рот.
– Чего онемели-то? – как ни в чем не бывало продолжал Антип. – Али передумали?
У стороннего наблюдателя вообще могло сложиться впечатление, что именно мы всячески оттягиваем свадьбу.
Первым, как обычно, оклемался я:
– Да хоть завтра.
– Нет, это как-то не по-людски, надо платье справить, приданое пересмотреть, снеди наготовить, гостей оповестить. В общем, чтобы не хуже чем у людей.
Тут уже настал мой черед ронять вилки, а слово взяла моя ненаглядная:
– Так ты, батюшка, не против?
– Когда это я был против настоящей любви?! – даже несколько возмущенно откликнулся Антип.
От такого поворота событий я чуть ли не в первый раз в жизни растерял весь свой словарный запас, и на этот раз выражать бурную радость от услышанного пришлось одной Селистене.
– Папочка, так что, мы можем назначить день свадьбы?
– Конечно! Думаю, в конце лета будет в самый раз. Вы как, не против?
Тут старый хрыч уставился на нас с таким выражением лица, словно именно он был инициатором этой свадьбы. Между прочим, этот же вопрос только что задала Селистена.
– Не против, – еще не веря своим ушам, осторожно ответили мы.
– Ну и прекрасно! – хмыкнул премьер-боярин. – А коли так, то на радостях и выпить не грех по маленькой.
Антип кликнул Кузьминичну и приказал принести медовухи. Теперь настала очередь удивляться старой няньке. Спустя минуту на стол был водружен кувшин пенного меда, и Антип лично наполнил три кубка.
– За любовь! – торжественно провозгласил Антип и, торопливо чокнувшись с нами, отправил в рот содержимое кубка. После чего, будто не видя наши ошарашенные взгляды, он встал из-за стола и, насвистывая какой-то веселый мотив, вышел из комнаты.
Наверное, не меньше пяти минут мы с Селистеной в глубоком молчании смотрели на дверь, которая скрыла от нас Антипа.
– Что это было? – растерянно спросил я и чисто инстинктивно наполнил кубки медовухой (грех не использовать такую возможность).
– Не знаю, – так же растерянно пожала плечами Селистена и тоже чисто автоматически сделала глоток.
– Что бы это ни было, нам только лучше, – резонно заметил я и освоил свою порцию медовухи.
Окончание обеда прошло в гробовой тишине. Мы находились под впечатлением увиденного и думали каждый о своем. Причем моя мелкая настолько сильно задумалась, что даже умудрилась умять кусок жареной свинины. Я, уничтожающий жареную поросятину в любом состоянии, последовал ее примеру, обильно запивая съеденное медовым божественным напитком. Вывел нас из такого состояния всё тот же Антип. Продолжая насвистывать уже новую, но столь же игривую мелодию, он появился в дверях и заинтриговал нас еще больше.
– На ужин меня не ждите, я задержусь на службе. – Заботливая доченька мгновенно подала голос:
– Ничего страшного, мы тебя подождем.
В обычный день в такой ситуации я бы непременно вставил, что процесс питания вещь серьезная и переносить его не стоит, но после того, что выдал тестюшка за обедом, я скромно и интеллигентно поддакнул Селистене. Однако Антип продолжил удивлять нас и дальше.
– Ничего, ничего. Сегодня поедите без меня. Да, кстати, если я ночевать не приду, не волнуйтесь, дела, знаете ли, государственные.
– Небось с Бодуном будете всю ночь указы подписывать?
Вот честное слово, я сказал это просто так, только ради галочки. Мол, зять интересуется государственными делами и прочей лабудой. Однако мудрый политик оказался в житейских вопросах сущим ребенком и одной фразой выдал себя с головой:
– Да нет. Князь сегодня отбыл из города с малой дружиной, дань собирать. Не раньше чем через два месяца вернется. А меня на вечернюю аудиенцию лично княгиня Сантана пригласила.
Глядя, как возмущенно поджала губки Селистена, я пришел к простому как лом выводу – будь ты боярин, будь ты простой мужик, а за языком надо следить. И вообще, в таком возрасте уже пора бы научиться врать, причем профессионально. Вот я на такой ерунде никогда бы не прокололся.
– Так ты что же, в отсутствие князя будешь с Сантаной по ночам совещания проводить? – тоном, не предвещающим ничего хорошего для опростоволосившегося папаши, поинтересовалась Селистена.
И тут Антип добил себя окончательно.
– Да.
От такой простоты я мысленно взвыл. Да как же можно так себя подставлять? А еще премьер-боярином называется! Ну, дело ясное, пока князь будет дань по дальним городкам собирать, Антип решил присоседиться к его жене. Моральную сторону его намерений оставим в стороне, тут я ему не судья, а с чисто мужской точки зрения очень даже понимаю – Сантана дамочка хоть куда. Однако как профессионал на любовном фронте поведение Антипа категорически не одобряю.
Ну что может быть проще: сказал бы, что будет с казначеем готовиться к годовому отчету или, к примеру, с воеводой проводить смотр строя и песни? Сказал – и лети к своей желанной сизым лебедем, кто станет проверять-то? Ан нет, мы, видите ли, честные и предпочли сморозить правду. Ну а за нее придется отвечать, причем перед своей же въедливой дочкой. В какой-то момент я хотел было подмогнуть начинающему ходоку (кстати, поздновато начинает!), но, столкнувшись со стальным взглядом моей суженой, догадался промолчать.
– Батюшка, ты в своем уме?!
– А что такое? – как ни в чем не бывало пожал плечами Антип. – Надо – значит, надо!
– Ах надо? – тихонечко прошипела Селистена. – И ты считаешь нормальным – ночью с этой кошкой облезлой делами всякими заниматься?!
– Не, я не с кошкой, я с Сантаной, – корректно поправил дочку Антип.
– Это одно и то же! – отрезала солнечная.
– Нет, разное, – упрямо отозвался папаша и нахмурил брови. – Мала еще так со мной разговаривать! Вот свадьбу сыграем, на мужа будешь орать и его же контролировать, а я человек взрослый и мудрый.
Честно говоря, я был категорически против подобного контроля после свадьбы, но резонно решил оставить свои мысли при себе.
– Папа, да очнись ты! – не могла согласиться с таким положением вещей Селистена. – Она тебя погубит!
– Молодая ты еще, ничего в этих делах не понимаешь, – вдруг примирительно заметил Антип и, глядя на меня, добавил: – А вот жених твой, судя по всему, понимает и поэтому молчит.
Вообще-то Антип был, конечно, прав, и я его прекрасно понимал, но переводить стрелки на меня было с его стороны некрасиво. Он-то уйдет к своей облезлой кошке, тьфу ты, ну конечно к Сантане, а мне оставаться один на один с разъяренной Селистенкой. Между тем дочурка задумала переменить тактику.
– Папочка, я очень тебя прошу, не ходи сегодня никуда, а?! –трогательным голоском и тщательно шмыгая носиком, попросила мелкая. Видимо, она решила попробовать последнее, но беспроигрышное средство: слезы на глазах любимой дочери. Однако и оно оказалось бессильным перед боевым настроем помолодевшего папочки.
– Для тебя, моя милая, всё, что угодно, – на мой взгляд, чересчур быстро согласился Антип, но тут он добавил еще одну фразочку, и всё встало на свои места: – Но только не это.
Премьер-боярин чмокнул ошарашенную дочурку в лобик, пожал мне руку (пожалуй, в первый раз в жизни) и летящей походкой отправился на вечернее заседание с Сантаной.
Во старичье наяривает! Седина, как говорится, в бороду, а бес (или что-то другое) в ребро. Может, я рановато списал со счетов моего будущего тестя? Вона у него как глаза горят. Сантана, конечно, не лучший кадр, но в таком возрасте выпендриваться не стоит, надо брать, что дают. Ладно, это всё лирика, а меня ожидает великая буря, которую сейчас закрутит моя мелкая, но чересчур активная невестушка.
По обыкновению, я оказался прав. Рыжая пронзила меня суровым взглядом с прищуром и тихим ехидным голоском поинтересовалась:
– Так, значит, ты его понимаешь, да?
На такой на первый взгляд безобидный вопрос отвечать надо очень осторожно. Моя мелкая явно настроена произвести небольшой скандальчик под вечным, как мир, лозунгом «Все мужики одинаковые». Лично я категорически не согласен с этим тезисом и считаю, что мы все разные и лишь некоторые качества характера иногда совпадают. Однако ругаться мне сегодня очень уж не хочется. Тем более по такому левому поводу, как загул моего тестя. Было бы из-за чего копья ломать!
Как обычно, сориентировался я быстро. Я просто подошел к кипящей боярышне, нежно ее обнял и поцеловал. Дождавшись, когда неугомонный Шарик выразит свое неудовольствие, со вздохом отстранился от невесты и самым что ни на есть смиренным голосом ответил:
– Ты абсолютно права.
Вот так, и овцы целы, и волки сыты, и пастуху вечная память. Тут и мужская солидарность не пострадала, и семейная ссора лишилась фундамента. Я же не уточнял, в чем она права: то ли в том, что я понимаю Антипа, то ли в том, что она возмущена поведением своего папочки.
Селистена с недоверием посмотрела на меня, но я продолжал изображать саму невинность, и зарождающаяся буря была вынуждена затихнуть. После этого я еще долго слушал причитания боярышни, но теперь мог отделаться только кивками в такт поставленным риторическим вопросам. Как примерный семьянин и человек высоких моральных качеств я был уже не в центре проблемы, а в стороне от нее.
– Да как он мог?! – Кивок.
– После стольких лет безупречной службы?! – Еще один.
– И главное, с кем?! С этой вульгарной особой! – Хоть я и не согласен с формулировкой, но вынужден был кивать.
Остыла моя рыжая не скоро. Я успел хорошенечко вздремнуть после обеда (это святое!), пополдничать (исключительно важное дело, особенно после дневного сна) и даже созреть для ужина, а она всё еще продолжала метаться по терему.
И чего она беспокоится? Что касается меня, так я даже рад, что тесть у меня будет не бездушный старый пень, а человек, хоть изредка способный на безумства. Моральную сторону этих безумств я опять-таки рассматривать не собираюсь – и сам не святой, так что судить никого не могу.
Ближе к вечеру я предложил Селистене обсудить покрой ее свадебного платья. Не могу сказать, что разговоры про тряпки мне доставляют удовольствие, но душевное равновесие моей мелкой для меня важнее. Таким образом, хмуря лоб и живо кивая на все предложения и вопросы невесты, я и дотянул до ужина. Тут я решительно стребовал у Кузьминичны кувшин медовухи (после дневного демарша Антипа это оказалось несложным), изрядно отхлебнул из него и тем самым привел себя в прекрасное расположение духа.
Селистена, моими трудами вставшая на путь исправления, тоже немного поела реальной еды (а не противных вареных овощей) и даже пригубила медовухи. Три года назад о таком не приходилось даже мечтать. Ну ничего, теперь я рядом, так что возьмусь за нее серьезно. Если подойти к этому делу ответственно (а я по-другому и не умею), то скоро она у меня не вспомнит ни про «правильную» пищу, ни про приступы релакастрации… Ой, ну то есть, конечно, релаксации, хотя мое слово точнее отражает суть этого процесса. Я всегда говорил, что лучший способ расслабиться – это вкусно поесть с расчетом на обильный мясной рацион и не менее вкусно попить. Причем попить конечно же не воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52