– Знаю, всё знаю, хорошая моя. Ты, как обычно, сыта, да и дел у тебя ко мне нет, просто так зашла.
– Да, – робко ответила мелкая, усаживаясь за стол.
– А раз так, то об отсутствии проблем, то есть Даромира, мы и поговорим, – хмыкнула Матрена и подмигнула Селистене.
– Я тут с собаками, ничего? – несколько запоздаад поинтересовалась боярышня, уже после того, как Шарик так же развалился в знакомом ему уголочке.
– Ничего, ничего, – хмыкнула Матрена, выставляя перед гостьей закуски. – Собаки-то не чужие, можно сказать свои.
Точно, я свой, да и Шарик тоже. Неужели Матрена меня всё еще не узнает?
Хлебосольная хозяйка впихнула-таки в мелкую кроличье рагу и хлеб с козьим сыром и лишь тогда перешла к главному:
– Ну и что он опять отчебучил? Говорят, нанес личное оскорбление самой Сантане?
Да какое, в сущности, оскорбление? Подумаешь, какие мы нежные! Уж одним глазком на такую прелесть взглянуть нельзя.
– Не знаю, какое оскорбление он нанес, но он спасал моего отца, – встала на мою защиту невеста, не забыв при этом грозно взглянуть на меня.
– Это он умеет, – с улыбкой подметила Матрена.
– Спасать или наносить оскорбление? – прищурилась Селистена.
– И то и другое, – хмыкнула женщина-гора. – Слышь, Даромир, может, хватит на полу валяться, или тебя наше общество не устраивает?
Ну дает Матрена, ну и переход в разговоре. Хоть стой, хоть падай!
– Чего сразу не устраивает? – буркнул я, нехотя вставая и перебираясь поближе к столу. – И потом, эта ваша Сантана врет, ничего такого я ей не нанес, это кто-то до меня сделал.
– Так что сделал-то? – сразу же воспользовалась случаем Селистена.
– Потом расскажу, – ответил я и, немного подумав, добавил: – Потом как-нибудь.
– Ты скажи, чем тебя шкура Шарика не устроила? – очень вовремя влезла с вопросом Матрешка. – Чего это ты в Золотуху-то полез?
Какое всё-таки примитивное мышление у всех, одни и те же мысли, одни и те же вопросы. Ну что ж, буду оригинальным.
– А что тебя, собственно, удивляет? Я, как состоявшийся колдун с мировым именем, не приемлю одного и того же решения своих проблем. У меня, знаете ли, свой неповторимый стиль. С Шариком шкурами я уже менялся, решил попробовать новых ощущений.
Почему-то при этих моих словах Селистена состроила гримасу, но вслух ничего не сказала.
– Ну новых так новых, – согласилась Матрена и недоверчиво на меня посмотрела, – я человек простой и в этих твоих колдовских штучках не разбираюсь. Скажи лучше, что это ты не ешь ничего? Али совсем стыд потерял и опять пришел ко мне с полным пузом? Ты смотри, один раз я тебя простила, а уж во второй и не надейся.
– Не хочу, – грустно сказал я. – Да и форму надо держать, а то в последнее время что-то вес стал набирать.
Взгляд хозяйки стал серьезным и сосредоточенным.
– Ну хоть медовушки хлопни.
– Это вредно для организма, – не своим голосом и не свои мысли выдал я. – От чрезмерного и регулярного потребления хмеля в организме происходят необратимые последствия. Да и страдают от этого прежде всего близкие люди.
Во наплел! Аж в пот бросило. А самое-то ужасное, что благодаря шкуре кормящей матери я и впрямь сейчас так считаю. Мамочка родная, за что такой кошмар на мою рыжую голову?! Блохи, ау, кусаните меня, пожалуйста, а то от такого маразма я скоро слягу с сильнейшим нервным срывом.
– Он что, опять головой ударился? – после пятиминутного оцепенения наконец смогла заговорить Матрена.
– Новые ощущения, – со вздохом пояснила Селистена. – Хотя мне иногда кажется, что лучше бы ощущения оставались прежними.
– Всё в жизни течет, всё меняется – изменился и я. Прошлое переписать нельзя, зато можно и должно изменить свое будущее. Не пристало колдуну моего уровня вести себя словно малолетка. Пора подумать о том, как начать новую, здоровую, правильную жизнь, с чистого листа.
Тьфу на меня, ну и пакостей я тут наговорил. Как только язык смог выговорить эти жуткие слова, не имеющие ничего общего с моей сущностью! Только бы вернуть свое тело, а там уж постараюсь разобраться с этой напастью. Если надо, обращусь к Серогору за помощью. Он даже самую редкую хворь выгнать может (кроме похмелья, конечно), небось не откажет в такой малости лучшему ученику.
– Эка тебя торкнуло, – испуганно выдала Матрена, помолчала, а затем, вздохнув, сказала: – Надеюсь, когда ты со своими делами разберешься, опять станешь человеком. А то от твоего бреда уши вянут!
Да, Матрешенька моя ненаглядная, да. У меня и у самого они вянут!
– Он и сейчас иногда становится нормальным… – протянула Селистена. – Только когда его блохи кусают.
Хозяюшка, услышав такой диагноз, с надеждой уставилась на меня.
– Ну так в чем же дело? Пусть они тебя укусят, а то я уже этого нового Даромира бояться стала.
– А проблема в том, что блох у Золотухи оказалось очень мало, и часто кусать Даромира они отказываются.
Подтверждая слова Селистены, я лихорадочно закивал.
– Так пусть Шарик поделится.
– У него нет блох, – фыркнула рыжая, – уж за этим я лично слежу.
– Ну тогда пусть стрельнет у какого-нибудь бродячего пса, – не унималась Матрена. – Да что это за Даромир, коли он ничего не ест и не пьет?
– Почему ничего? – не удержался я. – Мне творог, например, очень понравился и каши тоже.
Матрена смотрела на меня взглядом, полным ужаса.
– А пью я очень даже много, – продолжил я и после некоторой паузы добавил: – Молоко.
Сказал и прикусил язык, причем на этот раз не в переносном, а исключительно в прямом смысле. Незачем так пугать хороших людей, да и сам от такого поворота жизненного кредо скоро начну заикаться.
– Такого парня загубили, – только и смогла вымолвить хозяюшка и в полном изнеможении опустилась на скамью.
– Может, отойдет еще? – с робкой надеждой в голосе вставила словечко Селистена.
– Будем надеяться.
Отойду, обязательно отойду! Я ведь думаю-то правильно, по-даромировски, только вот сказать и сделать ничего не могу. Хочу выдать что-нибудь банальное навроде: «Положи-ка мне еще пару кусочков жареной телятины и пяток куриных крылышек». Или так: «Матрена, ты поставь сразу на стол ковши, а то стаканами пить медовуху в моем возрасте уже несолидно». А получается вся та лабуда, что я выдал до этого.
Да к тому же этот лохматый тип, друг человека, то и дело бросает на меня такие томные взгляды, что становится не по себе. Ой, хочу быть человеком. Хочу есть, пить и сам смотреть так выразительно на мою благоверную!
Наверное, мы бы и дальше продолжали обсуждать возникшие у меня проблемы, но нас бесцеремонно прервали ударом сапога в дубовую дверь. Матрена проворно вскочила, с твердым намерением покарать могучей рукой нахалов, но тут нашему взору предстали Фрол с Федором собственными растрепанными персонами. Как обычно, братья были многословны:
– Ну, ребята, вы и наворотили дел!
– Нельзя так с государственными людьми!
– Они же не виноваты!
– А приказ есть приказ.
– Да и на княгиню вы зря бочку катите.
– Даромир, ты же ее видел.
– Ох и хороша у нас княгиня.
– А вы на нее баб натравили.
– Матрена, налей по чарочке, а то в горле пересохло.
– Лучше по ковшичку, а то пересохло сильно.
В своем нынешнем состоянии прервать речь братьев я не имел никакой возможности. Зато Матрена, напрочь лишенная комплексов, в момент успокоила молодцов:
– А ну цыц!
Как и следовало ожидать, короткая, но очень выразительная речь хозяйки была услышана. Ратники тут же замолчали, резво заперли дверь на внушительный засов и, не дожидаясь приглашения, плюхнулись на скамью.
– А теперь медленно и по очереди, – тоном, не терпящим возражения, молвила Матрена. – Что в городе творится? Откуда узнали, что Даромир с Селистеной здесь? – В углу раздалось недовольное рычание, и хозяйка тут же поправилась: – И с Шариком. И, наконец, зачем дверь заперли?
– Так мы и говорим!
– В городе полный атас!
– Мы со всех…
Договорить братьям Матрена не дала.
– Я сказала – по очереди! – рявкнула хозяйка. – Отвечай ты, Федор, и по порядку.
Услышав такое, Фрол фыркнул и смешно надул щеки. В знак того, что он обиделся. Уже неплохо зная ребят, я могу дать правую лапу на отсечение, что он не пробудет в этом состоянии и минуты. Я лично давно перестал различать братьев. И не то чтобы они были очень уж похожими, просто одного немыслимо было отделить от другого. Они плотно слились в одну веселую, громкую, честную массу под названием Фрол с Федором.
– Может, вначале по ковшичку? – робко испросил детинушка, прежде чем начать свой рассказ.
Вот счастливый человек, а я ничего, кроме молока, в себя влить не могу. Ну ладно, хоть за ратников порадуюсь. Как оказалось, радовался я рановато.
– Вначале дело, медовуха потом, – отрезала Матрена. – Так откуда вы про Селистену с собаками узнали?
Такое уничижительное отношение к братьям нашим меньшим мне было слышать обидно, но качать права сейчас я посчитал лишним.
– Так это всё Кузьминична, – пояснил ратник. – Как только вы, Селистена Антиповна, вместе с Шариком и Даромиром со двора отбыли, она за вами и послала, так сказать, для подстраховки. Шли мы за вами, видели, что на базаре учудили, а уж потом, как вы сбежали, бросились следом.
– Не сбежали, а отступили, – поправил я.
Во дает Кузьминична, ну голова! Знала, как братьев на крючок подцепить. Вообще-то мы с ней решили, что посвящать их в наши планы рискованно, ведь, помимо всех несомненных достоинств, ребята обладают одним недостатком – они еще и мужчины. А это в нашем конкретном случае весьма существенно, так как они тоже находятся под чарами ведьмы.
Совсем другое дело – дать тайное задание, чтобы уберечь обожаемую хозяйку и вашего покорного слугу в собачьем обличье (наверняка тогда она и рассказала им про мою очередную смену обличья). Тут чувство долга явно взяло верх, и братья при первой же опасности пришли нам на помощь и будут защищать нас до последней капли крови. Хотя надо еще разобраться, что это за опасность, – насколько я знаю, нашей интересной компании грозит их не меньше десятка. Именно к этому вопросу и перешла Матрена.
– Ну, в общем, всё ясно, – почесывая затылок пудовой пятерней, задумчиво пробурчала она. – А дверь-то на кой заперли? У меня не благотворительная лавочка, и убытки я терпеть не намерена.
– Так ратники Демьяна уже дом оцепили, – совершенно будничным голосом сообщил Федор. – Сейчас своего командира дождутся и на штурм пойдут. Матрена, может, пока не началось, по ковшичку, так сказать, для храбрости?
– Ведь биться-то будем не щадя живота своего, – не выдержал и включился в разговор Фрол.
– Ни тем более чужого, – деликатно добавил Федор.
Матрена от такой перспективы опешила и только махнула братьям на двери кладовой, мол, сами нальете. Опасаясь, как бы хозяйка не передумала, ребята под сопровождением моего завистливого взгляда быстро рванули в кладовую. Что-то мне подсказывало, что Матрена поступила несколько легкомысленно. И одним ковшичком тут не обойдется. Понятие «для храбрости» у Фрола с Федором весьма растяжимое.
Ох, как же я хотел хоть на минуточку оказаться с ними… Но нет, не могу, на мне сейчас такая ответственность, да и, по мнению некоторых ученых мужей, хмель отрицательно влияет на мозги. Вот встречу как-нибудь хоть одного такого ученого умника и покусаю, чтобы впредь неповадно было легкомысленные заявления делать.
Ладно, раз нельзя по ковшичку, придется думать, как бы избежать драки. Ведь простое мордобитие еще никогда не решало сути проблемы, да и синяки на теле смотрятся не очень прилично, другое дело шрам на…
Эх, ну почему я не человек, ну или в крайнем случае не Шарик? Ох я и расписал бы этих умников под хохлому.
– Матрена, время дорого, в доме есть черный ход?
– Есть, – обрадовала женщина-гора. – Но он наверняка тоже перекрыт. И как это ты, дружище, умудрился за собой «хвост» привести?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52